I. О ЦЕЛИ НАКАЗАНИЯ, ЭФФЕКТИВНОСТИ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ И РЕЦИДИВЕ

В широком смысле под преступником-рецидивистом можно нанимать лицо, которое, по крайней мере, во второй раз совершает преступление1. Криминологически рецидив состоит в повторном либо неоднократном совершении преступлений безотносительно к осуждению за их совершение, отбытию наказания, отрезку времени, истекшему между первым и последующими преступлениями, и другим обстоятельствам как фактического, так и юридического характера. Однако в теории уголовного права, которая, естественно, должна учитывать положения действующего законодательства, рецидив не отождествляется с повторы остью преступлений.

По замечанию В. Н. Кудрявцева, рецидив, повтор-ность и совокупность совпадают лишь частично2. Иначе говоря, если подходить к понятию рецидива с точки зрения общих положений, сформулированных в примечании 1 к ст. 24 УК РСФСР, необходимо признать, что рецидив — это такое повторное преступление, которое совершается лицом, уже отбывшим либо отбывающим

1              Этимологически «рецидив» означает не что иное,    как возоб

новление, повторение какого-либо явления  (латинское слово recidi-

vlis —возвращающийся). «Толковый   словарь   русского языка» под

ред. Д. Н. Ушакова,   1939, т. III, стр. 1362.

2              В.  Н.   Кудрявцев,   Теоретические   основы    квалификации

преступлений, Госюриздат, 1963, стр. 321.

214

наказание'. С этой точки зрения проблема рецидива оказывается в тесной и непосредственной связи с эффективностью уголовного наказания, т. е. степенью достижения тех целей, которые ставятся перед наказанием законодателем и судом2.

Цель наказания определена законом. В теории уголовного права при исследовании наказания высказывается взгляд, согласно которому эта цель адекватна результату воспитательных мер, применявшихся к преступнику в процессе отбывания наказания. При этом результат в виде исправления и перевоспитания преступника рассматривается абсолютно с тех же позиций, что и результат всей воспитательной работы в целом, т. е. воспитание передовых, активных н сознательных строителей коммунистического общества.

Н. И. Титов, специально исследовавший вопрос о понятии исправления и перевоспитания осужденных, опираясь на неоднократно высказывавшиеся в литературе взгляды, приходит к выводу, что «перевоспитать осужденного— значит коренным образом изменить его представления, взгляды и привычки, значит полностью изжить, преодолеть все вредное, неприемлемое для нас и воспитать новое, передовое, свойственное настоящим строителям коммунистического общества»3 (разрядка наша. — Я. Г.). Осужденного, разъясняет свою мысль автор, «можно считать исправившимся или перевоспитавшимся только тогда, когда он стал активным, полезным членам общества, строящего коммунизм»4.

Н. И. Титов прав, подходя к анализу понятий исправления и перевоспитания осужденных с тючки зрения об-

1              Подробнее о значении закрепления в действующем уголовном

законодательстве  так называемого  легального   рецидива см.  книгу

А.   М.  Яковлева   «Борьба   с  рецидивной    преступностью»     (изд-во

«Наука», 1964, стр. 35 и ел.).

2              Г. А. Злобин, О методологии изучения эффективности уголов

ного  наказания  в   советском   уголовном   праве   и   криминологии,

«Вопросы  предупреждения  преступности», М.,   1965,  №   1, стр.  60.

3              Н. И. Титов,   К вопросу о понятчи исправления и перевос

питания осужденных, «Вестник ЛГУ», серия экономики, философии

и права, Л., 1965, № И, стр. 105.

4              Т а м же,  стр. ПО,

215

щих принципов морали и педагогики, характеризующих процесс и результаты воспитательного воздействия. Перевоспитание осужденных — это одна из конкретных сторон многогранной деятельности по коммунистическому воспитанию грудящихся, и поэтому в основу ее должны быть, разумеется, положены те самые общие цели, принципы, методы, которые присущи воспитательной деятельности в социалистическом обществе.

Однако нельзя абстрагироваться от учета специфики исправления и перевоспитания как одной из конкретных целей уголовного наказания. Поскольку речь идет об исправлении преступников, нельзя, на наш взгляд, говорить о достижении цели наказания лишь в том случае, когда в результате его применения осужденный превратится в активного, сознательного, передового строителя коммунистического общества.

В процессе отбывания наказания преступншшодвер-гается исправлению и перевоспитанию отнюдь не по поводу комплекса аморальных качеств, а в связи с общественной опасностью его личности, опасностью, проявившейся в оавершании преступления. Конечно, особенности преступного деяния не могут служить абсолютной характеристикой общественной опасности преступника, так как одинаковые по своей объективной опасности деяния могут быть совершены разными по степени опасности людьми. Однако следует согласиться с тем, что «основной базой для выводов об общественной опасности преступника является совершенное им преступление»1. Этот вывод правилен хотя бы потому, что здесь используется объективный критерий, дающий основания для суждения об опасности лица на базе установления совокупности обстоятельств, характеризующих совершенное деяние.

Из того факта, что в законе говорится о перевоспитании осужденных «в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам социалистического общежития», нельзя прийти к заключению, что результат перевоспитания достигнут только тогда, когда указанные качества полностью привиты

1 Б.    Волженкпн,    О   критериях    общественно»   опасности преступника, «Советская юстиция», 1966 г. № 3, стр. 9.

216

лицу, отбывшему наказание1. На наказание не возлагается, да и не может быть возложена функция коренного изменения сознания человека. Наказание воздействует на антиобщественную установку, приведшую к совершению преступления, и, так сказать, нашедшую в нем свое воплощение. Коль скоро случилось так, что высокие моральные качества не были привиты индивидууму всей нашей гуманной системой общественного воспитания, нельзя полагать будто все они и в (полной мере привьются в результате отбытия уголовного наказания. Не приходится рассчитывать, что, скажем, злостный неплательщик алиментов непременно выйдет из исправительно-трудового учреждения чадолюбивым отцом, злостный хулиган превратится в ревнителя общественного порядка, а расхититель государственного или общественного имущества—в неусыпного стража народного добра.

Безусловно, исправление и перевоспитание, осуществляемое по отношению к осужденному в процессе применения наказания, не может не направляться к изменению характера вдспитуемого, исправлению всех его отрицательных качеств — порочных взглядов, привычек, нравов и навыков. Поэтому исправление и перевоспитание как содержание деятельности исправительно-трудовых учреждений охватывает всю совокупность мер воспитательного воздействия, которая может быть применена в конкретных условиях.

Вместе с тем отнюдь не исключается признание цели наказания достигнутой, если совокупность аморальных качеств хотя и не изжита, но, во-первых, отсутствует рецидив и, вонвторых, ликвидирована та антиобщественная установка, которая обусловила совершение преступления.

1 Нельзя согласиться с мнением по этому вопросу И. С. Ноя. В законе, пишет автор, «указывается не просто на приспособление преступников к условиям социалистического общежития, а на такое их исправление и перевоспитание, результатом которого являлось бы честное отношение к труду и уважение к правилам социалистического общежития» (И. С. Ной, Вопросы теории наказания в советском уголовном праве, Саратов, 1962, стр. 42). Здесь явно смешиваются понятия цели и результатов. Закон вовсе не содержит указания на результат исправления и перевоспитания.

217

Каждое из двух названных положений не равнозначно, касается, хотя и близких, но различных областей: первое—уголовного права, частнопредупредительного воздействия наказания; второе — криминологии. С точки зрения функций уголовного права цель наказания, применяемого к лицу за совершение определенного преступления, достигнута в случае, когда это лицо, отбыв наказание, не совершает нового преступления.

«Бели с помощью кары,— отмечают Б. С. Никифоров и А. С. Шлядочников,— удается достигнуть того, что субъакт больше не совершает преступлений, практическую задачу уголовного праіва в области частного предупреждения можно считать достигнутой; с точки зрения уголовного права таким результатом является исправление лица, подвергнутого наказанию»1.

В области уголовного права отсутствие рецидива выступает в качестве критерия эффективности частно-предупредительного воздействия наказания2. Безотносительно к тому, какие именно мотивы—сознание ли глубокого аморального характера преступления, чувство гражданского долга или просто страх перед грозящим наказанием обусловили несовершение преступления, лицо является исправившимся в рамках тех, разумеется, ограниченных требований, (которые вытекают из уголовного закона. Ведь нельзя забывать, что задачей советского уголовного законодательства является охрана правопорядка от преступных посягательств

1              Б.   С.   Никифоров,   А.   С.   Шляпочников,   Некоторые

проблемы  дальнейшего   развития   советского   уголовного   права  в

свете Программы КПСС, «Советское государство и право»  1962 г.

№ 2, стр. 63; Н. А. Беляев также правильно, на наш взгляд, пони

мает под исправлением  такие изменения  в  сознании  осужденного,

при наличии которых преступник, отбывший наказание,  хотя  и  не

превращается в активного и сознательного члена социалистического

общества, но вместе с тем становится для него безопасным  («Цели

наказания  и  средства   их   достижения   в   исправительно-трудовых

учреждениях», изд-во ЛГУ, 1963, стр. 46).

2              Критерием   эффективности   частнопредупредительного   воздей

ствия наказания, приходит к выводу Г. А. Злобин, служит движе

ние рецидивной преступности, изучаемое по отдельным видам нака

зания, с учетом наиболее существенных изменений и событий, про

исшедших в  общественной жизни  в  течение  срока,  охватываемого

изучением,  а также с учетом всех изменений в уголовном законо

дательстве   (Г. А. Злобин,  указ,  статья, стр.  64—66).

218

cct 1 Основ уголовного законодательства). Следовательно, поскольку нет оснований для повторного привлечения к уголовной ответственности, постольку и можно говорить О'б эффективности частншрадупредйтельного воздействия наказания, исправлении лица, ранее осуждавшегося за совершение преступления.

Исправление как процесс, протекающий в сознании осужденного и выражающийся в нравственном совершенствовании, является областью субъективной, связанной, конечно, с рядом объективных обстоятельств и ими в значительной мере определяемой. Однако критерий исправления имеет объективный характер и не может связываться с отношением лица к своему поведению, в частности, воздержанием от совершения нового преступления в сшиу осознания его общественной опасности и противоправности.

В ряде случаев это важное положение не учитывается. Так, В. Г. Смирнов пишет: «...лицо, осужденное за совершение преступления, можно и должно считать исправившимся и тогда, когда оно не будет совершать новых преступлений (именно только преступлений, но не любых порицаемых в соответствии с нормами права и нравственности деяний), осознавая их антисоциальный характер»1 (разрядка наша.— И. Г.).

Таким образом, В. Г. Смирнов, правильно указывая на отсутствие рецидива как критерий иопр аівления, вводит весьма существенное дополнение, касающееся сознания. А если лицо не осознает антисоциального характера деяния и тем не менее не совершает его в силу, скажем, боязни разоблачения, можем ли мы с позиций уголовного права 'считать его «стравившимся? Ответ должен быть положительным. Уголовное право имеет своей задачей борьбу с преступлениями; частнопредупредитель-ное воздействие яаїкаїзания охватывает сравнительно узкую сферу и, как уже отмечалось, не распространяется на всю область воззрений субъекта.

Думается, что смешение различных понятий — исправления как определенного изменения сознания, с одной

В.   Г.   Смирнов,    Функции   советского     уголовного   права, изд-во ЛГУ, 1965, стр. 112-113.

стороны, и отсутствия рецидива как критерия исправления — с другой, вызвало '.к жизни теорию -«юридического исправления», развиваемую некоторыми советскими криминалистами. «Под юридическим исправлением,—пишет И. С. Ной,— следует понимать либо несовершение осужденным нового однородного или не менее тяжкого преступления, либо несовершение им вообще повторного преступления»1. Конструкция «юридического исправления» не может иметь много значения, кроме как противопоставления его фактическому исправлению. Из разделяемого нами взгляда, что закон не содержит требования коренного изменения сознания осужденного как результата применения наказания, не следует вывод, что исправление есть или может быть категорией правовой. Думается, что исправление как свойство облика личности, характера вообще не может быть «юридическим».

Закон действительно устанавливает определенные требования исправления личности, так оказать, минимум исправления. Поскольку речь идет, їв часинасти, об уголовном законе, это вполне объяснимо и соответствует его регулирующей роли. Однако тем самым не создается фикции: юридически исправился, фактически — нет. Позволим себе аналогию: законом предусматриваются пределы исследования фактических обстоятельств в ходе судебного доказывания. Но это, конечно, не дает оснований говорить об установлении судом «юридической истины» в противовес объективной, материальной истине. В равной мере закрепление законам определенных требований к исправлению осужденного не может обусловить понятия юридического исправления.

Критические замечания относительно теории «юридического исправления» не теряют, на наш взгляд, своего значения и с учетом того, что исправление может быть различной степени и глубины. Влияет ли это обстоятельство на признание исправления именно фактическим? Нет, не влияет. Из признания, что правовая норма связывает с тем или иным фактическим составом совершение определенных действий или наступление последствий, не вытекает вывод о преобразовании фактов в правовые явления. Ведь и юридический факт — это явление

1 И. С. H о и,   указ, соч., стр. 52.

220

действительности, не меняющее своей объективной природы в силу того лишь обстоятельства, что законом предусматриваются те или иные последствия в зависимости от его наличия.

Нельзя, наконец, закрывать глаза на то, что как при условно-досрочном освобождении, так и при полном отбытии наказания некоторая часть лиц не исправляется и снова совершает преступления. И в этом случае говорить о «юридическом исправлении» не приходится. Правильно здесь признать, что цель наказания в конкретном случае не достигнута, несмотря на применение, возможно, всех тех одобренных опытом мер воспитательного воздействия, которые, как правило, дают положительный результат.

Выше уже отмечалось, что достижение цели наказания должно связываться не только с отсутствием рецидива как результатом частнопредупредителыного воздействия наказания, но и ликвидацией антиобщественной установки преступника. Ставя задачу не только борьбы с преступностью, но и искоренения причин и условий, ее порождающих, нельзя не сосредоточить внимания на такой субъективной причине преступности, как наличие в сознании людей, особенно осуждавшихся за совершение преступлений, пережитков прошлого. Ясно поэтому, что перевоспитание осужденного, т. е. ликвидация его антиобщественной установки и одновременно привитие новых взглядов, убеждений, социально полезных навыков и привычек, выступает в качестве весьма важной предпосылки профилактики преступности. Едва ли есть необходимость подробно говорить о том, что только действительное перевоспитание осужденных является существенной гарантией исключения рецидива, если после отбытия наказания лицо даже и столкнется с неблагоприятной для него обстановкой.