XI. ИМПЕРИЯ И ВАРВАРЫ. ХРИСТИАНСТВО. 200–400 гг. по Р. X.

Движение варваров на империю. 200–300 гг. Дальше того, где был с войсками Траян, римляне уже не ходили более. Напротив, скоро пришлось отчаянно защищать свою старую границу и даже отступать от нее. Лет 50 спустя после походов Траяна на Дунае стало неспокойно. Здесь появились большие орды варваров. Они прорвались в разных местах через линию укреплений, увели несколько сот тысяч пленных из римских владений, разграбили дунайские области, пробились даже за Альпы в северную Италию. Правда, римляне их отбросили, но на это потребовалось около 15 лет упорной войны. Император Марк Аврелий Философ, очень миролюбивый, ученый и писатель по своим знаниям и наклонностям, провел все свое двадцатилетнее правление на границах, на Дунае и Евфрате, в военных переходах (умер в 180 г. по Р. X.).

Это было только началом беды. Средняя и восточная Европа высылала все новые голодные и завоевательные громады людей, которые шли на юг и запад добывать землю. Римских войск не хватало для защиты всех угрожаемых мест. Надо было оберегать Британию от шотландских горцев, Рейн и Верхний Дунай – от германцев, Нижний Дунай – от кочевников нынешней южной России.

Новоперсидское государство, около 230 г. Ко всему прибавилась еще гроза на востоке; персы, за 500 лет перед тем потерявшие господство в Азии, опять поднялись и захватили страну от Евфрата до Инда.

Персидский владыка принял старый титул царя царей. Всю Азию хотели персы очистить от римлян. Впереди бились закованные в латы всадники на богато украшенных конях. Они любили сказания об удалых подвигах; одно из их преданий рассказывает, что в споре двух царей за власть было решено бросить царскую корону среди голодных львов; один из противников спустился на арену, убил обоих львов и получил венец.

Персы вели войну во имя веры. Они были почитатели священной силы огня: на монетах они изображали огненный алтарь. Большую силу среди них взяли священники, маги. Они вмешивались во все дела; их глава, верховный маг, стоял почти так же высоко, как царь, и короновал его.

Разорение и одичание. Полтораста лет спустя после Траяна Римская империя была на краю гибели. Император Валериан, разбитый персами, попал к ним в плен (256 г.). Персы взяли Антиохию. Разбойничьи отряды германцев пробегали по всем областям: некоторые из них перешли Дунай, разграбили всю Грецию до Афин, захватили в Византии торговые суда и перекинулись в Малую Азию; иные добрались даже на своих ладьях до устьев Нила.

Линия укреплений вдоль границы нигде не могла сдержать напиравших варваров. Пришлось укреплять чуть не каждый город внутри страны. Земля точно ощетинилась от грозных крепостных валов и башен. Укрепленный город становится втрое–впятеро меньше прежнего, открытого и мирного, который мог свободно раскинуться. Люди сжимались для защиты на небольшом клочке земли. Мрачные стены в 3–4 сажени ширины, иногда выстроенные из мрамора разрушенных памятников, закрывали отовсюду горизонт и висели тенями над узкими улицами. Улицы упирались прямо в крепостные ворота; эти ворота, низкие и темные, были похожи скорее на подземные выходы. Если город был на большой реке, ее всюду отгораживали вдоль берега стеной; горожане не видели своей реки: суда, чтобы пройти на городскую пристань, проезжали под стеной.

У казны не было средств строить и содержать эти укрепления; все траты были положены на самих горожан. Оттого многие города совсем разорились. Исчезло все, что прежде делало город привлекательным: водопроводы были заброшены; не на что было воздвигать большие красивые постройки храмов, базилик, библиотек; не на что было поддерживать театр и игры; школы по большей части закрылись. Художественных вещей не спрашивали больше; вкус к ним пропал, и художников не стало; когда ставили статую императора или надгробный памятник, довольствовались дубоватой работой каменотеса и маляра.

Люди отвыкли от всех удобств, кругозор их становился беден и нравы грубее. Разорившиеся крестьяне и владельцы обращались в бродяг, составляли разбойничьи шайки; их было так много, что население откупалось от них данью, оставляло им похищенные вещи, чтобы сберечь остальное.

Прикрепление людей к службе. Все силы государства были напряжены для борьбы. С городов собирали большие подати для содержания войска, для военных сооружений; богатых людей, сидевших в городских думах, заставляли отвечать своим имуществом за исправный платеж всех остальных обывателей; а для того чтобы эти видные граждане не могли уклониться от своей повинности, правительство держало их в городе как крепостных. За попытку побега им грозило суровое наказание. Так же прикрепили к месту купцов и ремесленников. Они не смели менять занятий и места жительства: сын обязан был продолжать занятие отца. Помимо заказов, которые давали им заработок, они еще должны были работать даром на войско и казну: готовить обувь, одежду, оружие, подвозить хлеб.

Войско пришлось увеличить: так как в римских областях людей не хватало для военной службы, в легионы стали брать все больше и больше варваров, особенно германцев. Иногда римляне мирились с нападавшими германцами на условии, что те будут поставлять из своей среды солдат. Или же германцам уступали у границы землю, с тем чтобы каждая семья, получившая участок, ставила солдат. Так как работа солдат была тяжелая, а жалованья не хватало, решили вообще наделять солдат землею. По всей границе водворили солдат-поселенцев: в свободное время они пахали землю; ремесло их сделалось наследственным, сыновья их обязаны были идти на службу. Значит, и солдаты стали как будто крепостными людьми. Если приходилось держать солдат внутри страны, то их помещали на постой к землевладельцам. Каждый владелец должен был уступать им треть своей земли или содержать их на треть своих доходов.

Прикрепление крестьян. Тяжелое время наступило для всех. На владельцев земли ложились большие подати. Помещикам трудно было теперь доставать рабов. Рынки рабов, наполнявшиеся прежде, во время господства римлян, военнопленными и награбленными людьми, опустели. Для того чтобы иметь всегда готовых рабочих, помещики стали всячески тянуть к себе на барщину соседних крестьян: то какой-нибудь льготой, уступкой земли или позволением брать у себя лес, то силой, принуждением. Крестьяне (колоны) обязывались приходить на несколько дней в самое горячее время на барский двор; обыкновенно они приходили три раза: пахать и копать землю, полоть в огородах и садах и собирать жатву. Когда было нужно помещику, они ставили свои телеги и лошадей для перевозки хозяйских товаров на рынок.

Своих рабов помещик тоже рассаживал по участкам: давал им землю, избу, позволял обзавестись семьей, огородом, скотом. Раб отдавал господину часть собранных с участка плодов и хлеба, а кроме того, приходил на барский двор работать в известные дни.

Помещик зорко смотрел, чтобы все эти люди, обязанные ему работой, не ускользнули от него. Он писал для них устав и вырезывал его на каменном алтаре, который водружался в середине вотчины. Помещик становился их "господином". Колону уже нельзя было уйти на другое место: он считался за помещиком как должник, обязанный отработать по условию; он обратился в такого же крепостного человека, каким был и раб, посаженный на землю. Дети крепостного тоже принадлежали вотчине и вырастали крепостными. За попытку ухода крепостного наказывали как преступника.

Помещик стал входить во все его дела: он разбирал споры между крепостными, точно его поставили над ними судьей; запрещал крепостному брать жену из другого звания и даже из другого места, чтобы крепостные не отвыкали от обязанной работы; назначал для вотчины жреца и требовал, чтобы все люди в округе были одной веры. В вотчине открывали два раза в неделю рынок, чтобы крепостным не надо было ездить в город.

Императоры не мешали этому: у них были громадные поместья во всех провинциях и множество своих крепостных. Они требовали только, чтобы помещики отвечали за своих крепостных; помещики должны были смотреть, чтобы с крепостных исправно шла подать и чтобы из них набиралось нужное число рекрутов.

Господа. Крупные помещики стали точно государями, каждый в своей округе. Их большие дворы были часто обведены рвом и стеной и превращены в настоящие замки. Они могли отбиваться от нападений варваров собственными силами. Многие люди отдавались под их покровительство, сами записывались в их крепостные; так поступали, например, городские торговцы, чтобы уйти от тяжелых городских повинностей. Такой "могучий" владетель, "господин", окруженный множеством крепостных слуг и зависимых людей, не пускал к себе чиновников, нередко подолгу не платил подати, захватывал кругом своего владения все, что ему нравилось.

Чужие обычаи в империи. До Траяна не только оружие римлян, но также и речь, вера, обычаи всюду подвигались вперед. 100-–200 лет спустя, обратно, все римское стало отступать назад. По краям империи село множество варваров; латинская речь местами исчезла, местами огрубела и исказилась. Особенно войско потеряло прежний римский характер. Римские боги большею частью были забыты в войске.

К солдатам переходила вера врагов империи: так, например, среди них многие стали чтить персидского бога Митру. Алтари Митры, небольшие храмы его, представлявшие подобие пещеры, занесены были солдатами далеко на север, к Рейну и Дунаю. Митра – бог солнца, "непобедимый", побивающий своей палицей бога смерти и духов мрака. Он провожает души в подземный мир и дает им избавление от загробных мучений. Но чтобы стать под покровительство Митры, надо пройти через тяжелые испытания, "казни": выдержать долгое лишение пищи, бичевание, пролежать несколько дней на снегу, потом на гвоздях, пройти разные ужасы, бег среди обнаженных мечей, сидение в темном затворе и т.д.; если посвящаемый выказывал твердость, его принимали в общину, объявляли воином Митры и награждали мечом и венцом.

Иноплеменники, потомки варваров, добирались до важных должностей, получали начальство над легионами, становились императорами по выбору солдат. Так появились в Риме императоры из африканцев, сирийцев, галлов*.

* Этот период получил название – правление "солдатских" императоров. Одним из них был Максимин, горный пастух, уроженец Фракии, начавший службу рядовым солдатом.

Диоклетиан, около 300 года. Несколько энергичных императоров, большею частью родом из Иллирии, поправили военные дела империи. Они опять загородили границу от варваров на севере; на востоке они остановили персов. Самым замечательным из этих императоров был Диоклетиан.

Диоклетиан видел, что одному невозможно всюду поспеть: лучше было поделиться властью и нескольким императорам действовать сообща, но в разных местах. Диоклетиан сам назначил себе трех товарищей: они получили все титулы, почет и власть (285 г.). Все четыре императора выбрали себе столицы далеко от Рима, поближе к границе, где было теперь так много дела: главный сотоварищ Диоклетиана – в городе Милане, близ альпийских проходов, а сам Диоклетиан – близ пролива Босфорского, ведущего в Черное море, в Никомедии; остальные два – у Рейна и на Нижнем Дунае.

Все больше и больше исчезали старинные римские обычаи и порядки. В провинциях давно чтили императора как бога. Теперь он стал держать себя как земное божество.

При Диоклетиане вошли в обычай пышные выходы и приемы императора, земные поклоны перед ним; он появлялся в длинной одежде первосвященника, на голове была жреческая белая повязка, усеянная жемчугами. Когда рисовали его изображение, кругом головы делали сияние или венец расходящихся лучей. В грамотах, на памятниках государя прозывали святейшим, непобедимейшим; говорили, что он – видимый, воплощенный бог, что он – живой закон на земле. Все, что его окружало, получало священный характер. Его министрам было поручено управление "священным дворцом" и "священной спальней", раздача "священных милостей".

Император уже более не делился властью с сенатом, как при Августе. Он не считался уполномоченным от народа; он был правитель по божественному закону. К этой власти более всего подходило греческое слово монархия, что значит правление государя, ничем не ограниченного в своей воле.

Множество чиновников было поставлено по областям, чтобы поддерживать порядок, собирать подати, принимать поставки хлеба и других предметов на войско и на двор. Другие чиновники были назначены, чтобы смотреть за первыми и раскрывать злоупотребления; а еще новый состав чиновников находился в столице, вблизи императора; эти принимали счета, донесения и известия и составляли доклады государю. Для содержания всего этого огромного количества чиновников нужно было собирать новые большие налоги с населения, а оно и без того было разорено нашествиями варваров, тратами на укрепление городов и постоем солдат.

В эти тяжелые времена многие падали духом и искали спасения или в старых, отчасти забытых обрядах, или в новых верованиях, привлекавших нередко своею таинственностью и необычайностью. Диоклетиан был ревностный почитатель старых богов. Это столкнуло его с христианами.

Христиане. Учение Христово распространилось сначала на востоке, среди евреев "рассеяния" и греков, в странах греческой речи. Евангелия написаны были на греческом языке. В первые полтораста лет в Риме и в западной части империи было мало последователей христианства. Греки принимали христианство скорее, потому что они были мягче нравами и образованнее (стр. 143). Христианское учение не делало различия между людьми по их происхождению. Апостол говорит, что нет ни эллина, ни иудея, ни свободного, ни раба, а все – одно во Христе.

Христиане составляли сначала небольшие дружеские общества. Члены этих обществ сходились на молитву и общую беседу, обыкновенно вечером, в память Тайной вечери Христовой. Происходила братская трапеза, во время которой причащались. Потом стали переносить причащение на следующее за трапезой утро.

Трапезы составлялись на общие взносы; к своему взносу многие прибавляли дары в пользу бедных: милостыней и благотворительным делом они хотели очистить душу свою. Бедных называли "драгоценными сокровищами церкви". Святым делом считалось у христиан и освобождение раба. "Раба выкупить – значит душу спасти". Христианский архиепископ Киприан учил: "В плененных братьях вы должны видеть Христа и выкупать Того, Кто нас выкупил от смерти, вы должны вырывать из рук варваров Того, Кто нас вырвал у диавола". Христиане праздновали три дня в неделе: среду, пятницу и воскресенье, в память о пленении Христа, мученичестве Его и воскресении. В праздники они не украшали дверей и улиц цветами, не водили хороводов, и это бросалось в глаза окружающим.

Общины христиан. В христианской общине можно было заметить различие между особыми ревнителями веры, "совершенными" христианами, и множеством непосвященных. От "совершенных" христиан требовалось много стойкости; они не должны были впадать в тяжкий грех; поэтому их называли святыми и священниками; они назывались также пресвитерами, т.е. старейшими. Они были окрещены, и им открыты были главные тайны веры. Крещение считалось равным большому покаянию, душевному просветлению и давалось лишь после долгой подготовки.

Большинство состояло из оглашенных, т.е. готовящихся к крещению. Если посвященный впадал в грех, его "отлучали" от общины и принимали вновь лишь после долгого покаяния. Когда общины стали велики и христиане начали собираться в больших церквах, различие между "совершенными" и всеми остальными было ясно видно в богослужении. Для оглашенных и кающихся отводили особое большое место в передней части церкви. Они слушали только часть службы: считалось, что пастве нельзя с ними молиться, чтобы не осквернить себя. Кающиеся стояли в дурной одежде среди нищих, у церковной двери.

Защита христианства и преследование христиан. 100–300 гг. по Р. X. Для чужих, совершенно незнакомых с учением, христианские писатели составляли воззвания и книги. Все кругом людей, говорили они, свидетельствует в пользу христианства. Везде виден крест: в расположении дома и лагеря, в остове корабля, в форме знамени и меча, в фигуре человека, простершего руки в молитве. Тертуллиан (живший в Африке около 200 года) доказывал, что душа каждого человека, как бы ни была она обманута ложным учением, жаждет истинного Бога. "Душа наша от природы – христианка. Когда душе тяжко, она зовет не богов, а Бога и выговаривает только это великое имя; она обращается тогда не к Капитолию, а к небу; она знает, где престол живого Бога; от Него и оттуда она и пришла".

Между христианами были люди строгого обычая, которые считали невозможным входить в какое-либо общение с поклонниками богов. Они говорили, что надо избегать театра и игр, потому что это – дело дьявола, пышность идолослужения. Христианин не должен быть скульптором, потому что ему придется изображать богов; не должен держать школы, потому что придется объяснять мифы о богах. Ему нельзя быть солдатом, потому что знамена освящены нечестивыми обрядами. Нельзя ему занять какую-нибудь должность, потому что иначе пришлось бы совершать перед народом жертву, присягать перед статуей императора и т.д.

Когда христиане-ревнители громко отказывались от жертв, от поклона перед изображением императора, их брали под стражу, осуждали на казнь. Иногда народная толпа под впечатлением какой-нибудь беды, например землетрясения, обрушивалась на христиан, избивала их; народ готов был видеть причину несчастья в "безбожии" христиан, в том, что христиане, отрицая богов, навлекли их гнев на всех.

Погребальные общества. Катакомбы. Положение христиан было трудно, потому что римские правители во времена империи очень подозрительно относились ко всяким союзам и обществам, даже самым невинным. Они боялись, что там может завестись заговор и измена. Траян не позволил устроить в городе Никомедии вольную пожарную команду из 150 плотников, опасаясь, что у них начнутся еще какие-нибудь тайные дела. Легко разрешали только общества погребальные.

Такие общества составлялись издавна, большею частью в среде людей бедных, низкого звания, рабов. Богатый человек выстраивал себе большой могильный склеп, оставлял по завещанию крупную сумму на пышное погребение и на поминание. Бедные люди старались устроить помин души из общих товарищеских взносов. Несколько человек, например люди одного ремесла, рабы одного господина, складывались как бы в одну семью: товарищи называли себя братьями и сестрами; они обязывались приходить все на погребение умершего сочлена; они выстраивали большую общую могилу, схолу. Это было круглое двухэтажное здание: нижний этаж находился в земле; там хоронили умерших; в верхнем был устроен зал, где собирались для трапезы, для молитвы в поминальные дни.

Но большинство бедных братских союзов не могли столько собрать, чтобы устроить схолу; они отыскивали себе просто подземелье, часто далеко от середины города; например, в Риме рыли глубже те ямы и ходы, которые были раньше проделаны для добывания глины. Умерших клали в углубления, пробитые в стенах вдоль проходов. Так получались длинные и извилистые улицы и переулки под землею, катакомбы; некоторые так узки, что в них едва могут разойтись двое. Долго хоронили в этих подземных кладбищах и собирались в них на поминание умерших. Во многих местах они образуют несколько этажей, один над другим. Если растянуть могильные галереи Рима в одну линию, то они составят более 1000 верст в длину.

Чтобы не вызывать преследований, христианские общины принимали вид таких же союзов. Христианские братья также рыли катакомбы, которые примыкали к другим, более старинным. Христиане собирались у особенно дорогих могил, где погребены были лучшие люди, замечательные святою жизнью, подвигом мученичества или горячею проповедью. Нередко над такой могилой есть небольшая комната с выходом в галерею; в ней ставился стол для Евхаристии*, и она постепенно расширялась в часовню для богослужения. Первые церкви были воооще похожи на схолы: в нижней половине церкви под полом У молящихся было кладбище. Стены христианских катакомб украшались живописью: особенно часто изображался Христос в виде доброго пастыря, несущего заблудшую овцу.

* Евхаристия – причащение.

Изображение Христа в катакомбах святого Каллиста времен Адриана

Епископы. 200–300 гг. по Р. X. Через двести лет после начала христианской проповеди христиан было много и на западе: они появились при дворе и в войске, среди богатых людей. Из разных вкладов в общинах христиан составились большие средства. В городах христиане выстроили крупные церкви; они большею частью имели вид базилик. Общины пересылались между собою письмами, помогали друг другу. Для руководства всеми этими делами они выбирали из своей среды епископов. Епископ скоро стал самым уважаемым и сильным лицом в общине. Он распоряжался большим церковным имуществом. К нему обращались для разрешения споров и тяжб вместо того, чтобы идти к судье. В базилике епископ садился в особое кресло на возвышении подобно тому, как раньше помещался римский сановник. Христианин, отправлявшийся в чужую страну со свидетельством от епископа, встречал у собратьев по вере горячий прием; ему давали приют: омывали ноги, сажали на первое место за столом.

Некоторые епископы в больших или старых городах, Антиохии, Александрии, Иерусалиме, пользовались особым почетом; к мнению этих патриархов, или пап, особенно прислушивались. Всего более значения имел римский епископ, потому что Рим считали вечным городом, главою мира.

Христианские общины распространились к 300 году по всем областям Римской империи. Епископы стремились утвердить во всех общинах порядки, одно учение, одни обряды. Когда поднимался между общинами спор о том, как понимать учение, епископы съезжались вместе с пресвитерами на собрания; на этих синодах старались установить согласие. Кто отступал в чем-нибудь от утвержденного порядка или учения, считался еретиком, т. е. "раскольником", "отрезающим" себя от общей церкви. Еретиков отлучали от церкви, т. е. объявляли лишенными спасения.

Ко времени Диоклетиана христиане были большой силой в империи. Местами старые боги и их алтари были покинуты. Императоры и их наместники видели, как велика была власть епископов. Им казалось, что церковь отвлекает и людей, и богатства от службы империи. Еще за 50 лет до Диоклетиана были изданы строгие указы против христиан; собрания их были запрещены, и им грозили отобранием имущества. При императоре Валериане (стр. 214) сильно преследовали пресвитеров и епископов, около которых теснились верующие: их ждала ссылка или казнь. С тех пор прошло много лет, в течение которых христиане могли жить спокойно.

К концу правления Диоклетиана эти указы были возобновлены, и к ним прибавились еще суровые меры. Сначала погрозили выключить из среды войска и из числа чиновников всех, кто откажется принести жертву гению императора. Затем Диоклетиан предписал сжечь книги христиан и сломать церкви и молитвенные дома.

Константин. Преследование христиан не имело успеха. Хотя некоторые поколебались и выдали книги, но большинство осталось твердыми; выступали исповедники, которые громко объявляли свою веру. Христиане еще крепче держались за пострадавших епископов, еще более слушались их слова. Диоклетиан во время преследований отказался от власти императора.

Сын его товарища по власти, Константин (311–337 гг.), также иллириец по происхождению, правивший крайней западной четвертью империи, сначала примирился с христианами, потом перешел на их сторону. Десять лет спустя после гонений Диоклетиана Константин указом в Милане позволил христианам свободно исповедовать веру. Потерпевшие получили назад свое имущество.

Константин стал потом давать перевес христианам. В своем войске Константин ввел новое крестообразное знамя: наверху его были изображены начальные буквы имени Христова; на нем стояла надпись: "Сим победишь". Было позволено изображать крест на императорских монетах. Константин стал особенно приближать к себе епископов. Он позволил им участвовать в суде, решать тяжбы; позволил отпускать рабов на волю в церквах. Константин освободил духовенство от податей и от тяжелой повинности доставлять хлеб в казну. Он приглашал епископов к своему столу и щедро одарял церкви. Епископы стали главной опорой его управления. Своих детей Константин воспитал в христианстве.

Константинополь. Везде христиане примыкали к Константину: он завладел сначала всей западной половиной империи, а потом и восточной и стал опять единственным императором. Константин выбрал столицей город, близко стоявший к границам, Византию. У того же пролива к Черному морю, как и его предшественник, Диоклетиан. Город этот, когда-то принадлежавший Афинам, занимал несравненное положение. Мимо шел важный морской путь, который как бы перерезывал сухопутную дорогу от Дуная к Евфрату: здесь была лучшая переправа из Европы в Азию. Город стоял на углу закрытого Мраморного моря и пролива; он имел еще на север глубокую длинную гавань, Золотой Рог.

В Византии, получившей с этих пор имя Константинополя, т. е. Константинова города, был устроен сенат, как в Риме, были возведены цирк и храм богини счастливой судьбы, Тихи, которая должна была охранять город. Отовсюду в новую столицу свозили старинные святыни и драгоценности: из Дельф привезли змеевидный столб, на котором стоял треножник, дар греков, за 800 лет перед тем победивших Ксеркса. В Константинополе продолжалось то же увлечение играми цирка, как в Риме: партии разделялись по тем же цветам; у них были свои собрания, свои старосты, свои кассы. Императоры в цирке раздавали награды, давали народу благословение, обращались к нему с речами, возбужденное время цирк становился местом мятежа.

Никейский собор. 325 г. Константин очень заботился, чтобы христианской церкви не было разногласий. Осужденных епископами еретиков он наказывал и ссылал. В это время в церкви поднялся большой спор о вероучении: александрийский пресвитер Арий учил, что Сын Божий не равен, а подобен Богу-Отцу*. Сторонников Ария было очень много, около половины всех христиан. Дело не ограничилось спором в книгах и на словах; доходило до схваток на улицах. Часто целый город был разделен на две партии, ненавидевшие друг друга. Константин очень желал прекращения спора. Он созвал епископов и многих пресвитеров на первый общий вселенский собор в малоазийском городе Никее, против Константинополя. Здесь был записан Символ веры, и учение Ария было осуждено. Константин несколько раз председательствовал в собрании. Он называл себя общим епископом, других епископов – своими братьями и сотрудниками.

* Арий учил, что Христос не существовал извечно и  является не Богом, а посредником между Богом и людьми.

Нехристиан в это время было гораздо больше, чем христиан. Нехристиане, однако, не составляли одной веры, среди них были поклонники старых римских и греческих богов, почитатели солнца, великой матери богов и др. Они не могли соединиться против христианства. Но их опасно было раздражать. Они продолжали строить свои храмы, обращаться к своим гадателям. Еженедельный праздник по всей империи еще назывался солнечным днем (до сих пор это имя осталось за воскресеньем на немецком и английском языке).

Юлиан Отступник. После смерти Константина его племянник Юлиан, учившийся в Афинах, большой поклонник Платона и греческого искусства, задумал возродить прежнюю религию греков*. Император видел, что для этого надо найти соперников епископам и отнять у христиан проповедь и преподавание. Он старался назначать образованных людей на места жрецов при старых храмах, запретил христианам обучение в школах и сам составлял против них книги и речи.

* После смерти Константина (337 г.) вспыхнула ожесточенная борьба за власть между его сыновьями и другими родственниками. В 361 г. единственным правителем всей Империи стал Юлиан.

Юлиан скоро погиб в войне с персами (363 г.), и все его замыслы расстроились. Христиане стали опять брать верх. В городах епископы распоряжались полновластно. В деревнях, куда трудно было проникнуть проповеднику, где не знали грамоты и не могли читать книг, держалась крепче старая вера. Но и там много зависело от крупных помещиков; если они сами принимали христианство, они принуждали к тому же и всех своих крепостных и подчиненных людей.

Феодосии, около 390 г. Через 50 лет после смерти Константина приступили к уничтожению всех нехристианских исповеданий. Властный епископ миланский, Амвросий, потребовал, чтобы император сложил с себя титул великого римского жреца, понтифика. Из здания сената вынесли статую богини Победы, как бы в знак того, что надо порвать с римской стариной, служившей ложным богам. Древней римской вере нанесли этим большой удар: старинные семьи сенаторов держались за нее, потому что с нею были связаны все славные и гордые их воспоминания о предках. Император Феодосии ревностно исполнял указания миланского епископа. Он запретил жертвы, не только всенародные, но и в частных домах; жрецы потеряли все свои права; земли и драгоценности, принадлежавшие храмам, были отобраны в казну. На храмах поднимали крест и обращали их в христианские церкви. Так Парфенон в Афинах, старинный храм Афины, покровительницы города, был обращен в церковь Богоматери.

Феодосии преследовал также всех, кто отступал от учения Никейского собора. Все еретики выключались из вселенской или католической (по греческому произношению кафолической) церкви. У ариан, последователей Ария, были отобраны церкви; их богослужение было объявлено святотатством. Амвросий требовал, чтобы власть императора служила орудием епископских решений. В делах совести, учил он, духовенство судит самого императора. Он сам дал пример такого суда.

В большом греческом городе Фессалонике* народ убил императорского сановника. Феодосии, страшно разгневанный, велел загнать народ в цирк, где и перебили виноватых и невинных. Когда Феодосии после этого явился в Милан, Амвросий отлучил его за кровавое дело от церкви. Феодосии должен был перед всеми принести покаяние.

* Ныне Салоники.

Язычество. В заброшенных или отдаленных углах и на границе сохранялись долго старинные обряды. Здесь люди молились еще по-своему, на своем старинном языке, между тем как христианская проповедь и христианское богослужение происходили на языках двух образованных народов: латинском – в западной половине и греческом – в восточной.

Но среди множества людей, считавшихся теперь христианами, много было таких, которые почти не понимали нового учения. Простой народ сходился часто к прежнему зданию храма в прежний день праздника и ярмарки и едва вникал в перемену, которая тут произошла. Старые гадания, обряды изгнания злых духов были еще в полном ходу; простой человек часто готов был за ними обратиться к священнику. Христианской проповеди открывалось много дела, чтобы смягчить эти нравы. Но время было очень тяжелое и тревожное. Надвигались все большими массами варвары. Одичание не уменьшалось, а росло.