13

Относительная слабость репрессии присяжных стала главным поводом для недовольства новым судом и ограничения его компетенции. Было достаточно примеров и пристрастия присяжных-крестьян по некоторым категориям уголовных дел: беспощадность к конокрадам и святотатцам, снисходительность к злоупотреблениям должностных лиц и к преступлениям против женской чести. Наблюдалось и увеличение числа оправдательных вердиктов во время поста и перед большими христианскими праздниками. Недовольство вызывали и «громкие» судебные процессы. Вот некоторые из них.

В марте 1867 г. в Петербурге состоялся процесс по делу чиновника Протопопова, ударившего своего начальника. Присяжные оправдали Протопопова ввиду его невменяемости в момент совершения преступления. Это вызвало бурю негодования в высших сферах, считавших вердикт опасным прецедентом.

В 1874 г. присяжные осудили за подлог игуменью Митрофанию — в миру баронессу Розен, дочь наместника Кавказа и любимицу императрицы.

В 1885 г. во владимирском окружном суде присяжные заседатели 101 раз сказали: «…нет, не виновен» — в адрес бастовавших рабочих Морозовской фабрики. В прессе отмечалось, что это был салют в 101 залп в честь возникшего в России рабочего вопроса. В результате этого процесса в законодательном порядке был установлен надзор за взаимоотношениями между фабрикантами и рабочими.

Высшим проявлением гражданского мужества присяжных заседателей было оправдание В.И. Засулич, которая выстрелом из пистолета ранила петербургского градоначальника генерала Ф.Ф. Трепова (по слухам, внебрачного сына Николая I), приказавшего высечь одного из заключенных. Присяжные заседатели (жюри состояло на 3/4 из дворян и чиновников) своим вердиктом не столько оправдали Засулич, сколько обвинили Трепова, отстояв таким образом свое личное право и право каждого гражданина не быть высеченным по произволу какого бы то ни было начальника.

Вердикт по делу Засулич произвел эффект разорвавшейся бомбы. По воспоминаниям современника, «торжественное оправдание Веры Засулич происходило как будто в каком-то ужасном, кошмарическом сне... Никто не мог понять, как могло состояться в зале суда самодержавной империи такое страшное глумление над Государевыми высшими слугами, столь наглое торжество крамолы».