В. Государственный строй древневосточных государств Восточная деспотия

     1. Во все периоды истории Древнего Египта был царь, которого мы вслед за древними греками называем фараоном. Египтяне предпочитали не называть ни имени фараона, ни даже его титула. Они говорили: "во дворце решили", "во дворце сказали" и т. д.

     Религия, которая была в Древнем Египте государственной, то есть общеобязательной, причисляла его к богам. Как глава культа, как "сын бога" фараон считался посредником между землей и небесами: жрецы отправляли свои обязанности по его поручению.

     "Божественное происхождение" давало фараону право на особый ритуал - и здесь, вероятно, начало всех прочих исторических церемоний.

     Наследование престола осуществлялось в пределах одной и той же царствовавшей фамилии (от отца к старшему сыну). Вполне законным (легитимным) считался только тот фараон, который родился от брака между принцем и принцессой царствующего дома.

     Брак с единоутробной сестрой был в Древнем Египте обыкновенным делом. Царицы были почти всегда родными сестрами своих мужей.

     Власть фараона была в принципе неограниченной. Осуществлялась она через чиновников.

     Центральное управление возглавлялось сановником, которого принято называть (по-арабски) "визирем" (древнеегипетское наименование - "джати"). Один из визирей Древнего царства так перечисляет свои обязанности: издавать законы, повышать в чинах, устанавливать пограничные знаки (размежевывать владения), творить суд и осуществлять высшие полицейские функции. Особо упоминается о том, что визирь являлся также председателем шести судебных палат.

     Инструкция визирю, составленная в период Нового царства, рисует нам бюрократический ритуал: визирь сидит на седалище со спинкой, в своей особой зале, по бокам его сановники, направо начальник его приемной, слева стоит докладчик, рядом - секретарь и т. д.

     Степень централизации власти огромна. Визирю докладывают все начальники, он должен знать обо всем, что "имеет доступ во дворец", об открытии и закрытии в урочное время запоров, о состоянии крепостей; он отводит земельные участки: он посылает окружных чиновников "проводить обнесенные плотинами каналы по всей стране"; у него хранятся завещания, он рассматривает жалобы на беззакония; он должен знать о каждом аресте; он ведает внесением быков в податные списки и т. д.

     Помимо визиря источники называют в качестве одного из самых важных сановников государства главного казначея ("заведующего всем, что дает небо, земля и воздух"). Затем идет "начальник работ", обязанностью которого было наблюдение за оросительной системой. В одном ряду с ними стоит сановник, управляющий "домом оружия" (комплектование и снабжение армии).

     Египетская история знакомит нас с целым рядом исконных форм всякой бюрократии: иерархия чиновников и порядок прохождения службы, внеочередные прохождения ступеней, присвоение званий и титулов, связанное с награждениями землей и крестьянами, приемы и доклады, специальные одеяния (форма), цепи на шее (знак отличия) и т. д. с трудом верится, что все это имело место много тысяч лет тому назад.

     В практику управления рано вошли всякого рода советы и совещания (вроде военного совета), объезды областей (в том числе царские объезды), переписи населения, податные списки. Особые инструкции предписывали правила обращения с секретными документами, правила приложения печатей, устанавливали ответственность за разглашение государственной тайны, определяли сроки прохождения жалоб.

     Инструкция визирю, относящаяся ко времени Среднего царства, является своего рода образцом бюрократической мудрости и опытности: наиболее безопасно действовать по инструкции; просителю приятнее внимание к его словам, чем исполнение того, за чем он пришел; царь любит скорее опасливого, чем дерзкого; окружи себя страхом, чтобы тебя боялись, но не приходи в ярость попусту, а только ради того, что действительно заслуживает гнева... и т. д.

     Аппарат подавления состоял из армии и полиции. Основное ядро армии составляли со времени Древнего царства профессиональные части. Для военных экспедиции за пределами страны продолжают набирать ополченцев. В период Нового царства почти вся армия становится профессиональной, ее отборные войска комплектуются из иностранцев.

     Древний Египет был страной развитого полицейского аппарата. Египетские правители заметили всю недостаточность одной полиции. Были созданы полиции явная и тайная, пограничная стража, специальные охранные отряды, поставленные наблюдать за безопасностью каналов и других важных сооружений, наконец, служба охраны фараона и высших сановников (телохранители).

     Мы мало знаем о классовой борьбе в Древнем Египте. Но один документ, каким бы ни было его происхождение, - "Речение Ипусера" (по иному чтению, Ипувера) - свидетельствует о том, что картины всесокрушительной народной революции не были чужды египетской литературе, а значит, и действительной истории. Есть основания думать, что восстание, о котором говорится в указанном документе, произошло около 1700 года до н. э. Восставшие захватывали города и имения, землю и скот, уничтожали податные списки, сжигали судебные дела, разрушали присутственные места, расправлялись с ненавистными чиновниками.

     "Воистину чиновники убиты. Взяты их документы... писцы по учету урожая, списки их уничтожены... свитки законов судебной палаты выброшены, по ним ходят на перекрестках... Бедные люди выходят и входят в великие дворцы... Царь захвачен бедными людьми... приступлено к лишению царя царской власти немногими людьми, не знающими закона..."

     Судебное устройство в Древнем Египте не совсем ясно. В период Древнего царства суд не был еще отделен от администрации. Чиновник, ведавший тем или иным делом, осуществлял и суд в отношении подчиненных ему людей. Высший суд находился в ведении специального учреждения - шести палат, главой которых был визирь. Все судебные дела решались здесь коллегиально.

     Местное управление было сосредоточено в руках номарха и его чиновников. Положение номов было в разное время различным. В иные периоды, например в период Среднего царства, каждый из них был государством в миниатюре во главе с номархом, сосредоточившим в своих руках административную и судебную власти, а также высшее руководство делами местного культа. Каждый ном имел своего особого бога-покровителя, свое провинциальное чиновничество, свои публичные работы, подати, войско.

     2. Установление монархического строя в Древнем Шумере произошло не ранее середины III тысячелетия до н. э. До этого времени шумерийские города представляли собой, по-видимому, своеобразные республики с выборным и подотчетным собранию граждан вождем.

     Тогда семиты начали свое проникновение на юг Двуречья и знаменитый царь Саргон (3000 г. до н. э.) - основатель аккадской династии - во главе отборной дружины (5400 воинов) отправился на завоевание богатого Шумера, наступил новый период в многовековой истории этого района - период гегемонии семитов. Шумерийские города, ослабленные распрями аристократических клик и междоусобными войнами, сделались легкой добычей завоевателя, впервые в истории человечества провозгласившего идею всемирной монархии и сумевшего осуществить ее на огромном пространстве земель - от Средиземного моря до Персидского залива.

     Особенного расцвета государство семитов (амореев достигает при знаменитом Хаммурапи (1792-1750 гг. до н. э.). Из своей великой столицы Вавилона он управлял колоссальной по тем временам империей - от Персидского залива на юге до далекой Ниневии."

     Царствование Хаммурапи было ознаменовано успешными войнами, великолепными сооружениями, кодексом законов. Власть Хаммурапи в принципе была неограниченной. Он называет себя, по обычаю, "царем четырех стран света". Чиновники и судьи действуют по его поручению и от его имени. Старший из них носит шумерийское название "нубанды", что значит "меньший человек".

     Управителями городов и районов страны царь Вавилона назначает своих сановников, наделяя их административными и судебными функциями.

     По крайней мере, три города - Вавилон, Ниппур и Сиппар имели во времена Хаммурапи автономию и привилегии. Царь и его чиновники не имели права ареста, постоя и принудительных работ в этих городах. Одна из жалоб, написанных жителями Вавилона, настаивает на праве "двадцаток", каких-то обществ, свободно собираться и передвигаться; в ней говорится о неприкосновенности собственности граждан и о том, что никакая женщина не может быть здесь обращена в рабство.

     Собрания именитых людей в городах во главе с избранным ими градоначальником рассматривали дела по управлению и судебные споры.

     Особой заботой правительства окружена армия. Старой дружины уже давно нет. Профессиональные воины наделяются землей, которая является для них платой за службу. Купля-продажа земельного участка воина - илку - была строго запрещена. Взрослый сын воина, если он желал стать солдатом, сохранял за собой участок отца.

     3. Управляемый ваном-царем и огромной массой иерархически организованного чиновничества, Древний Китай являет собой типичный пример восточной деспотии. Со времени известного императора Циньской династии Цинь Ши-хуанди (Ш в. до н. э.) Китай был разделен на области и уезды, во главе которых были поставлены два чиновника - гражданский и военный губернаторы. Вмешательство центрального правительства в дела управления стало повсеместным; его инспекторы, наезжая из центра, контролировали деятельность властей. Казначейство выпускало единую монету (впервые металлическую). Налоговое обложение и налоговая политика отличаются необыкновенной разработанностью.

     В следующий период, при правителях Ханьской династии (II в. до н.э.-II в. н.э.) в государственную практику вводится продажа должностей (задолго до того, как до этого додумались европейские феодальные монархи) и продержавшаяся в течение многих веков система замещения должностей после сдачи экзамена. Обе эти меры облегчали купцам, ростовщикам, разбогатевшим ремесленникам возможность проникновения в государственный аппарат в ущерб старой знати (в которой сильная центральная власть видела в некотором роде оппозицию) и навсегда закрывали доступ к управлению людям из народа.

     4. Войдя в пределы северо-западной Индии, воины Александра Македонского (IV в. до н. э.) были немало удивлены, увидев здесь ожившие предания своей родины: общинную собственность за землю и равенство в пользовании ею, обособленность городов-полисов, свойственный им дух независимости. Северо-запад Индии предстал перед завоевателями страной племен, управлявшихся вождями-раджами. Племена эти объединялись в союзы, которые греки называли царствами.

     Завоевания Александра Македонского ускорили объединение индийских княжеств. В конце IV века до н. э. из них создается государство Маурья, глава которого, известный Чадрагулта, стал основателем династии.

     Империю Маурьев рассматривают обычно как государство, обладающее типичными чертами восточной деспотии. В последнее время эта точка зрения встречает возражения. Некоторые исследователи склонны считать государство Маурьев ранней рабовладельческой монархией с еще значительными элементами первобытнообщинной демократии.

     Известная нам Артхашастра указывает не столько на права, сколько на обязанности царя: следить за отчетами о доходах и расходах, наблюдать за делами населения, давать письменные указания собранию своих советников, устраивать смотры армии, получать секретную информацию от шпионов и т. д.

     В законодательстве и суде помимо светских чиновников большую роль играли брахманы. Получившие широкую известность древнеиндийские Законы Ману (принадлежащие уже другой эпохе) были составлены одной из брахманских школ.

     Замещение всех высших должностей было привилегией небольшой группы аристократических семей, что, конечно, немало ограничивало царскую власть.

     Многочисленные чиновники страны были разбиты на две главные категории - столичных и провинциальных чиновников, все они строго специализированы (одни надзирают за промышленностью, другие - за иностранцами и т. д.).

     Местное управление строится на основе десятичной системы, в основе которой лежит объединение семей (селений) в десятки, двадцатки, сотни, тысячи.

     Армия была профессиональной и в, мирное Время распределялась по гарнизонам.

     5. Когда говорят о "восточной деспотии", имеют в виду обыкновенно такую форму государственной власти и одновременно такой политический режим, когда: а) полномочия главы государства не ограничены; б) светская и церковная власти объединены в одном лице; в) осуществление власти является делом многочисленного бюрократического аппарата; г) подавление личности, отсутствие свобод, самое унизительное раболепие делают всякого человека, в том числе формально свободного, рабом "порядка", традиции, веры. Все это, однако, не является чем-то специфическим для восточной деспотии. В том или ином виде указанные черты вместе или порознь можно обнаружить в истории императорского Рима, феодально-абсолютистской Европы и даже в более позднее время.

     Своеобразие восточной деспотии создается, прежде всего, ее социальной базой - сельской общиной, тесно связанной со своей ирригационной системой и от нее зависящей. Своим консерватизмом, своей отчужденностью от внешнего мира, своим нежеланием вмешиваться в "заоблачные сферы политики" сельская община, несомненно, способствовала превращению центральной власти в деспотию. Подавление человека, его инициативы, его личности, его воли начиналось и осуществлялось уже в пределах того коллектива, к которому он принадлежал по рождению.

     В то же самое время сельские общины не могли обходиться без организующей, дающей им единство центральной власти; хороший или плохой урожай зависел здесь от того, каким было правительство, от того, заботилось ли оно об орошении или нет.

     В дополнение к таким вездесущим ведомствам, какими являлись финансовое и военное, на Древнем Востоке неизменно фигурирует ведомство публичных работ, как раз и занятое строительством и поддержанием оросительных систем, дорог и пр. Финансовое и военное ведомства служат в известном смысле его дополнениями: военное ведомство поставляет рабов-иностранцев, финансовое изыскивает средства, необходимые на содержание весьма развитого управленческого аппарата, для пропитания массы людей, занятых в строительстве, и т.п.

     В своей совокупности все три ведомства - военное, финансовое и публичных работ - составляют государственный бюрократически организованный аппарат власти, в свою очередь нуждающийся в связующем звене, каковым и являются для него фараон, патеси и т. д.

     Г. Основные кодификации стран Древнего Востока

     1. Законник Хаммурапи

     В 1901 году французская археологическая экспедиция, раскапывая г. Сузы в Эламе (к востоку от Вавилона), обнаружила базальтовый столб, со всех сторон покрытый клинописью. Эта уникальная находка была открытием древнейшего на земле свода законов. Он был составлен в царствование Хаммурапи, царя Вавилона, в XVIII столетии до н. э.

     На самом верху столба изображен сам Хаммурапи. Он стоит перед троном, на котором восседает верховный бог Вавилона - Мардук. В руках Хаммурапи жезл -символ судебной власти, врученный царю самим богом.

     Стремление представить законы исходящими от бога было в обычае у всех древних законодателей. Таким образом пытались придать им большую силу. У древних евреев бог Ягве самолично является на гору Синай, чтобы вручить Моисею скрижали законов. В другом случае еврейские законодатели пытались представить составленные ими законы наожиданно найденными в храме. Древние египтяне верили в то, что их легендарный царь - законодатель Сесострис получил законы из рук самого бога.

     Законник Хаммурапи состоит из 282,.статей. Из них полностью сохранилось 247. Остальные оказались стертыми. Некоторые из них удалось, впрочем, восстановить по документам знаменитой библиотеки ассирийского царя Ашурбанипала.

     Законник оказался в Эламе скорее всего в виде трофея. Захваченный и вывезенный из Вавилона каким-то победоносным эламским царьком, он должен был напоминать о поражении Вавилона. Для этого на очищенном от старых надписей месте предполагалось начертать что-нибудь хвалебное. Но дни славы Элама были, очевидно, слишком короткими.

     В отличие от римлян и славян, писавших свои законы на деревянных досках, древневосточные народы использовали камень. Дерева здесь мало, камня много. Выставленный на городской площади "столб законов" должен был служить правосудию, совершавшемуся здесь же, и одновременно напоминать: никто не может отговариваться.

     Хаммурапи испытывал, по-видимому, особую страсть к правосудию. Дошли документы о нем как о судье. В одном из своих писем он дает инструкцию насчет допроса взяточников, в другом - требует явки очевидцев.

     Статьи Законника Хаммурапи составлены совсем в другой манере, чем это принято сейчас. Мы стремимся изложить норму закона так, чтобы, оставаясь достаточно конкретной, она в то же время охватывала не один какой-нибудь случай, а всю совокупность аналогичных явлений. Древний законодатель мыслил себе закон иначе. Выросшая из судебного решения по конкретному делу, норма права формулировалась так же, как формулируют решение суда: как решение частного случая, казуса. Например: "Если человек выбьет зуб равного" себе по общественному положению), то должно выбить его зуб". Такую форму изложения называют "казуальной". Авторы Законника стремились группировать статьи по их содержанию, но строгого различия, между правом уголовным,. гражданским или процессуальным они не проводили. Это различие, обыкновенное для современного права, в то время, да и много столетий позже, не осознавалось.

     В некоторой своей части Законник восходит к более древним - шумерийским законам. Много общего имеется между ним и недавно найденным Законником царя Билаламы из города Эшнуны, который составлен на 200 лет раньше. Можно предположить, что, объединив в единое государство разные народы, Хаммурапи стремился дать им всем общее законодательство.

     Законник не может считаться всеохватывающим. В нем не упоминаются многие государственные и религиозные преступления, основные виды убийства и др. Наказания за них были, по-видимому, столь обычными в практике, что Хаммурапи счел ', излишним говорить о них в своем кодексе.

     Главными источниками кодекса были судебные решения самого Хаммурапи и судов вообще.

     '"Право шумерийских городов-государств заслуживает особого внимания. "Закон и правосудие, - пишет известный шумеролог С. Крамер, - были основополагающими понятиями для древних шумеров как в теории, так и на практике... археологи обнаружили тысячи глиняных табличек со всевозможными юридическими текстами: договоры, соглашения, завещания, векселя, расписки, судебные постановления.

      В Древнем Шумере ученики старших классов посвящали немало времени изучению законов и усердно осваивали трудные и специфические юридические формулы, а также переписывали своды законов и судебные решения". В недавнее время С. Крамер расшифровал текст шумерийской таблички III тысячелетия до н.э. В нем говорится о денежном возмещении за телесное повреждение и др. Одно это доказывает, как должно было отличаться шумерийское право от позднейшего семитического с его принципом "око за око". К сожалению, шумерийские законы дошли до нас в отрывках.

     Некоторые статьи Законника наводят на мысль, .что немаловажной причиной кодификационной деятельности Хаммурапи было желание смягчить социальные противоречия вавилонского общества, вызванные крайними формами эксплуатации деревни богатыми землевладельцами-арендодателями и ростовщиками. Кодекс в некоторой степени ограничивает возможности этого круга стяжателей, заботясь главным образом о податных и военных интересах государства: плательщиком налогов и солдатом был крестьянин, и потому следовало предотвратить его разорение.

     Вместе с многочисленными деловыми документами своей эпохи, дошедшими до нас благодаря тому материалу, на котором они были написаны, то есть глине (купчие, долговые расписки и пр.), Законник, Хаммурапи свидетельствует о значительной хозяйственной активности вавилонского общества. Продажа земли и строений, аренда пахотного поля и сада, наём быков для работы в поле, заклад имущества при сделках займа - денежного и натурального - все это подробным образом регламентируется в кодексе.

     Для  наиболее  распространенных  сделок,  например купли-продажи, Законник предусматривает три условия действительности: чтобы имущество не было изъято из оборота (например, илку, земли воинов); чтобы продавец был действительным- собственником вещи и мог гарантировать нового приобретателя от эвикции, то есть истребования проданной вещи ее настоящим собственником; чтобы оформление сделки происходило в присутствии свидетелей.

     Если оказывалось лицо, заявлявшее, что оно является действительным собственником проданной вещи, покупатель обязывался привести продавца и свидетелей сделки. Если он не мог этого сделать, то наказывался смертной казнью "как вор". Если он мог это сделать, продавец должен был назвать прежнего собственника вещи или доказать свое право на вещь иным образом, иначе ему грозила смерть. Если, наконец, заявитель не мог привести свидетелей, знающих его "пропавшую вещь", наказывался смертью он сам, ибо он "лжец, который возводит клевету".

     Малоземелье, явившееся результатом роста населения, разграбления общинной земли и тесных пределов орошения, вызвало необычайное распространение арендных отношений. Условия. аренды вследствие большого спроса были тяжелыми. Арендатор платил хозяину определенную долю, не зависящую от урожая: весь риск падал на арендатора. Доля эта была значительной и колебалась в среднем между 1/3 и 1/2 того, что может принести поле.

     Не лучшими были условия договора займа. Проценты составляли 20 годовых по займам и 30 для займа зерном. Заботясь об обеспечении долга, кредитор имел право требовать в залог обработанное и засеянное должником поле.

     Исполнение обязательств было непременным для обеих сторон. Только при их обоюдном согласии разрешалось "смочить договор", то есть размягчить глину, на которой он был написан, стереть ненужное, вписать новое.

     В древневавилонской семье господствует муж. Он ведет общее хозяйство семьи. Он представляет ее в деловых отношениях. Ему принадлежит право распоряжения женой и детьми. В случаях крайней нужды отец вправе продать своих детей всякому, кто их захочет купить, продать безвозвратно, в "пасть собаки", как тогда говорили.

     Жену, которая "позорит" своего мужа или "расточает его имущество", разрешается "отвергнуть" и выгнать из дома. Во власти мужа оставить ее в доме на положении рабыни и жениться вторично.

     Бездетная жена может дать мужу наложницу, оставаясь хозяйкой в доме. Но муж и в этом случае имеет право на развод. Для него не существует юридических препятствий к разводу. Они существуют для жены. Одновременно действуют два принципа: свобода развода для мужа и ограничение права на развод для жены. Для нее установлены три законных основания к разводу: прелюбодеяние мужа; оставление им дома и местности проживания; неосновательное обвинение в супружеской неверности.

     В то же время, как это ни странно, жена вправе распоряжаться своим собственным имуществом, нажитым ею в браке: полученным по наследству, дарению и пр'.; заключать сделки купли-продажи и займа, наживать деньги, приобретать землю, рабов. Мужу запрещалось расточать имущество жены или распоряжаться им без согласия последней.

     Закон стремится примирить между собой два требования: а) сохранить за детьми имущество их матери и б) не изымать его при этом из оборота.

     Весьма вероятно, что для замужней женщины практические возможности независимой хозяйственной деятельности были невелики. Но незамужняя женщина могла при известных условиях (если она пользующаяся привилегиями жрица, если она не состоит под опекой и пр.) действовать вполне самостоятельно и с широким размахом. Во всяком классовом обществе огромную роль играет институт  наследования. С его помощью богатства, накопленные поколениями родственников, остаются в руках одного и того же класса.

     Различаются два вида наследования - по закону и по завещанию, ли6о они существуют одновременно: когда умерший (наследодатель) не оставляет завещания, в котором выражена его воля, имущество (наследственная масса) переходит к тем, кто на него имеет право по закону. Первым возникло наследование по закону. Имущество оставалось в роде, затем, с распадом рода, оно сосредоточивается в семье и является ее общей собственностью. Наследование по завещанию появляется на более высоком этапе развития частной собственности: право распоряжаться своим имуществом вопреки традиции, по своей воле, передавать его не родичу не было известно в глубокой древности.

     Законник Хаммурапи говорит главным образом .о, законном наследовании. Завещательная свобода находится еще в зародыше. Отец вправе отказать сыну в наследстве, но не по произволу, а в наказание за "тяжелый грех", да и то по разрешению судей, которые исследуют дело.

     Первоначально право завещания было не столько выражением свободы усмотрения наследодателя, сколько ограничением этой свободы. Законодатель раньше всего хочет обеспечить детей. В Законнике Хаммурапи дети наследуют в равной доле: сестры получают столько же, сколько и братья. Это - важная особенность семитических законодательств. "Ничего подобного нет ни в старом афинском, ни в старом китайском праве".

     Долю умершего сына получают его дети. Усыновленные наследуют на равных основаниях с "законными" детьми. Дети, прижитые от наложницы, наследуют, если отец признает их своими (и только движимое имущество).

     Уголовное право Законника отличается, подобно всем другим древневосточным кодексам, значительной суровостью.

     В основе уголовно-правовых представлений авторов Законника находится идея талиона: наказание есть возмездие за вину, и потому оно должно быть "равным" преступлению. Эта доктрина выражается обычно афоризмом: "око за око, зуб за  зуб".

     В древнееврейском Второзаконии идея талиона выражена так: "И да не сжалится глаз твой: жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб, рука за руку".

     Так называют в правоведении некоторую совокупность норм, близких по характеру осуществляемого ими регулирования. Мы часто усматриваем в талионе одну жестокость. Между тем для древних это был наиболее логический способ ограничения наказания: не больше того, что сделано тебе. Выросшее на основе первобытных представлений о справедливости, оно питалось понятным стремлением ослабить врага настолько, насколько он ослабил тебя, твой род, твое племя. Первоначальный счет был очень простым. Одно из племен Новой Гвинеи вело свои войны до тех пор, пока число убитых не сравняется с обеих сторон. Каждая новая жертва включалась в счет, который противник должен был оплатить. То же наблюдается у некоторых североамериканских индейцев: пока число убитых не сравняется, мира нет.

     Прямолинейное применение принципа "равным за равное" исключает установление субъективной стороны действия - умысла, неосторожности, случайности.

     "Если, - говорится в Законнике, - строитель построит человеку дом и сделает свою работу непрочно и дом обвалится и причинит смерть домохозяину, должно строителя убить". Статья предполагает установление халатности строителя и осуждение на основе талиона. Но вот ее окончание: "Если же он причинит смерть сыну домохозяина - должно убить сына строителя". Как видно, закон допускает применение смертной казни к лицу, которое никакого отношения к совершенному преступлению могло и не иметь. В современном праве такого рода ответственность без вины называется объективным вменением.

     Широкое распространение объективное вменение получает в древнем китайском праве. Одним из указов Ханьских императоров (III в. до н.э.) предписывалось истребление трех поколений родственников виновного. При этом они, гласил указ, должны быть сначала татуированы клеймом, затем должны быть отрезаны их носы и ноги; после этого они будут забиты до смерти палками. Их головы будут сняты, их кости и мясо будут разрублены на части на базарной площади и т. д. Наказание распространялось на отца, мать, детей, братьев, сестер виновного, причем независимо от возраста. Мучительной казни предавались малые дети и дряхлые старики. В иных случаях понятие трех поколений толковалось расширительно, и тогда наказанию подвергались также родственники по линии жены виновного.

     Не следует думать, что объективное вменение похоронено вместе с режимами, которые его породили. Непревзойденные в своем роде образцы объективного вменения показали гитлеровские полицейские и генералы (уничтожение г. Орадура, расстрелы заложников, уничтожение тысяч людей в отместку за действия партизан и т. д.).

     Своеобразным выражением талиона в Законнике Хаммурапи служило правило, согласно которому всякий ложный обвинитель (клеветник) должен был нести ответственность в той мере, которая грозила обвиненному: кто неосновательно обвинил другого в убийстве, должен умереть сам.

     Когда по характеру преступления применение принципа "равным за равное" в точном значении было невозможно, прибегали к фикции: непослушному рабу отрезали ухо; сыну, оскорбившему отца, отрезали язык; врачу, сделавшему неудачную операцию, отрезали пальцы и т. д. Это называют обыкновенно талионом символическим.

     Талион так же древен, как кровная месть. Но сохраняется он долго. В Законнике Хаммурапи кровной мести уже нет.

     Безраздельное господство кровной мести - этого поистине всемирно-исторического института, возникшего вместе с самим человеком, - продолжалось до той поры, пока единственной платой за жизнь человека могла служить жизнь другого человека. Появление избыточного продукта меняло дело. На смену мести приходит выкуп, сначала натуральный, потом денежный штраф.

     На самой ранней ступени развития классового общества выбор между местью и выкупом был делом пострадавшего или его семьи (рода). Об этом можно судить по хеттскому законнику, разрешавшему "хозяину крови" определить, должен ли виновный умереть или заплатить. "Царю же до этого дела нет". То же самое можно сказать и о размере выкупа. О нем договаривались в каждом отдельном случае, пока обычай или закон не установили общие нормы (и даже после этого).

     Законник Хаммурапи знает только денежный штраф в строго определенных размерах: Величина штрафа может быть большей или меньшей. Она зависит как от тяжести преступления, так и социального положения сторон.

     ' Вот соответствующий пример: "Если человек ударит лицо, занимающее более высокое положение, чем он сам, должно ударить его... 60 раз плетью из воловьей кожи. Если авилум ударит по щеке равного себе... он должен отвесить одну мину серебра (500 граммов); если мушкенум ударит по щеке мушкенума - он должен отвесить 10 сиклей серебра" (в б раз меньше).

     Старый обычай искупительного штрафа вплетается здесь в общую ткань правовой системы Вавилона (но в каком виде!). Другой пример дают ст.ст. 23-24 Законника. Первая из них обязывает сельскую общину возместить убыток, нанесенный человеку грабителем, если преступление совершено на территории общины, а виновный не найден; вторая устанавливает дополнительный штраф, "если при этом загублена жизнь". Обычай этот, напоминающий "дикую виру" Русской правды, гораздо древнее Законника Хаммурапи, но сохранен в целях установления круговой ответственности членов общины.

     Классовое содержание Законника не вызывает сомнения. Достаточно ознакомления с теми его статьями, которые угрожают смертной казнью за оказание помощи бежавшему рабу, за покушение на священный принцип собственности и т. д.

     Кража скота или лодки каралась огромным штрафом (в 10-30 раз больше стоимости украденного). "Если же вору нечем отдать - его должно убить". Если управитель станет расточать имущество хозяина, "должно разорвать его на этом поле с помощью скота" и т. д.

     Законник Хаммурапи почти не говорит о государственных  преступлениях Главный девиз вавилонских литературных памятников {"Диалоги между простолюдином и рабом") мы читаем: "Не поднимай восстания. Человека, поднявшего восстание, или убивают, или ослепляют, или схватывают и кидают в темницу".

     Другой литературный памятник Вавилона, так называемая Исповедь-заклинание, указывает и на другие преступления: на оскорбление богов, согрешение против предка и др. Автор вопрошает: "Не обвешивал ли, не обсчитывал ли фальшивыми деньгами, не лишал ли законного сына наследства и отдавал незаконному, не проводил ли неверной межи...?" и т. д.

     Смертная казнь упоминается в Законнике в 30 случаях, и это при умолчаний о государственных преступлениях и многих других. Была она, как правило, мучительной: это сожжение, утопление, посажение на кол и т.п.

     В Древнем Египте способы смертной казни были, по-видимому, не менее мучительными: сожжение, посажение на кол. Очень широко применялись палочные удары, отрезание носа и ушей, нанесение рваных ран и пр.

     Различия между исполнителем преступления и его соучастниками (укрывателями, подстрекателями) законник Хаммурапи не знает. Не различают стадии развития умышленного преступления то есть приготовление, покушение. Вместе с тем Законнику не чуждо представление о смягчении наказания. Штрафом, а не смертью наказывается, например, убийство в драке, если будет доказано, что убийца не имел намерения убить. Здесь зародыш столь существенного для современного уголовного права различения умышленного и неумышленного преступления.

     Следует, впрочем, оговориться, что шумерийские законы уже различают выкидыш от нечаянного удара и выкидыш от злостного избиения, назначая за эти преступления разные наказания.

     -О судебном процессе Законник Хаммурапи говорит мало. Судебные функции осуществлялись, как правило, специальным чиновником, побыли и какие-то судебные коллегии, составленные из "старейших и именитых людей города". Жрецы участвовали в процессе только тогда, когда они принимали клятву свидетелей.

     Дело возбуждалось по частной инициативе потерпевшего, поэтому его речью начиналось обыкновенно и само судоговорение. В качестве доказательств выступают главным образом свидетельские показания. За лжесвидетельство полагалась смертная казнь (если она грозила обвиняемому).

     В затруднительных случаях судьи прибегали - как и в других странах - к клятве перед статуями богов (Шамаша и Мардука).

     Судья не мог .изменить уже вынесенное решение. Изобличенный в этом, он платил штраф и свергался с судейского кресла (скорее в буквальном смысле слова). После этого ему навсегда запрещалось занимать должность судьи. Высшей судебной инстанцией был сам царь. Картина вавилонского общества, государства и права будет неполной, если мы не приведем нижеследующий древний текст:

     2. Законы Ману

     По своему значению и известности Законы Ману не уступают Законнику Хаммурапи. Их составление относят к 1 столетию до н. э.

     Авторами Законов Ману были, по-видимому, мудрецы одной из древнеиндийских брахманских школ. Они же дали этой кодификации имя Ману, одного из мифических прародителей человека"

     Написаны Законы Ману в форме двустиший (шлок), ритмической прозой, что должно было облегчить их запоминание. Всего в Законах 2685 статей.

     Язык, на котором написаны Законы Ману, называется санскритским, язык древних индусов.

     По своему словарному фонду и грамматическому строю санскрит находится в тесном родстве со всеми основными европейскими языками - греческим и латынью, германскими и славянскими языками. Общность так называемых индоевропейских языков давно уже привела исследователей к выводу о праисторической территориальной близости всех тех народов, потомками которых являются древние греки и римляне, германцы и славяне, кельты и литовцы. Районом их первоначального совместного проживания называют обыкновенно Южную Европу, включая Украину, Кубань, Поволжье. Естественно предположить, что языковая общность была для них не случайной, как не случайной была и их территориальная связь. 06 этом же свидетельствуют обычаи, многие из которых объединяют указанные народы удивительным совпадением некоторых подробностей, обрядов и т.п. и которые не могли быть просто-напросто заимствованы или возникнуть независимо друг от друга.

     Содержание Законов Ману выходит за пределы права. Они трактуют и о политике, морали, религиозных предписаниях благочестивому человеку.

     Правовая санкция дополняется часто угрозой неблагоприятного последствия плохого поступка в потустороннем мире. И не только для самого правонарушителя.

     Лжесвидетель предупреждается, например, что когда он говорит неправду "относительно мелкого скота", то "убивает пять своих родственников", относительно коров - десять, относительно лошадей - сто и тысячу - относительно людей. Законы Ману были написаны в период, когда основная масса арийского населения Индии жила в условиях патриархального быта. Типичной была большая семья, объединявшая под одной кровлей всех нисходящих родственников ее главы: сыновей с их женами, детьми, женами их детей и их детьми. Имущество этой семьи было ее общим достоянием, но управлялось главой. Сельская община выделяла ей участок земли. Отчуждать его было возможно не иначе как по единодушному согласию всей общины.

     Английский исследователь М. Эльфингстон следующим образом характеризует земельные отношения в индийской сельской общине в том виде, как они сохранились еще в XIX веке: "По общепринятым понятиям, сельские землевладельцы все происходят от одного или нескольких лиц, основавших селение, и единственным исключением являются лица, получившие свои права покупкой или каким-нибудь другим способом от членов коренного братства... Все землевладельцы пользуются коллективным правом собственности, и, хотя они всегда получают более или менее определенные участки, между ними никогда не бывает совершено раздела. Землевладелец может, например, продать или заложить свои права, но он должен предварительно получить на это согласие селения. Если семья вымирает, ее доля опять становится общим достоянием".

     Распоряжение же всей прочей собственностью семьи, в особенности собственностью благоприобретенной (не наследственной), было делом самой этой семьи.

     Всякое фактическое обладание спорной вещью следовало при необходимости обосновать указанием на его происхождение: куплю-продажу, переход по наследству, распределение по жребию (когда речь идет о земельном наделе) и т. д. Ссылка на одно только длительное добросовестное владение была недостаточной. Однако, если собственник "молча наблюдает", как другой пользуется его вещью, и это продолжается 10 лет, "он не имеет права получить ее обратно" (гл. УШ, ст. 147).

     Как только право признало существование владения, оно должно было изобрести приобретательную давность. Так и случилось. Нельзя было допустить, чтобы находящиеся во владении вещи были навеки изъятыми из оборота или чтобы владелец, опасаясь изъятия, относился к этим вещам как к второсортным и потому воздерживался от их поддержания (если это было, например, строение и т.п.).

     Регламентируя институт договора, Законы Ману устанавливают важное правило, сохранившееся в принципе до настоящего дня: не может считаться действительной сделка, которая заключена с безумным, малолетним, одряхлевшим, пьяным. Недействительна и такая сделка, которая заключена с применением насилия или обмана.

     Непременным условием всякого договора была его публичность. Только свидетели могли спасти от наказания в случаях, когда требовалось представить продавца, а он не был известен или отсутствовал.

     Считалось, что всякая тайная сделка заключает в себе какую-то противоправность: иначе зачем секретничать? В одном из философско-политических и юридических трактатов Древней Индии Артхашастре говорится: "Сделки, заключенные тайно, келейно на дому, ночью, в лесу, сопряженные с вероломством и заключенные по тайному сговору, запрещаются".

     Много внимания уделяют Законы Ману договору займа. Устанавливается максимальный размер процентов (2% в месяц для брахмана, 3% - для кшатрия, 4% - для вайшьи и 5% - для шудры). Указываются средства обеспечения и среди них поручительство другого лица, а также залог. Если должник оказывается несостоятельным, долг переходит на поручителя. Если долг уплачен, залог подлежит возврату.

     В случае смерти должника обязанность уплаты переходит на сына и даже на других родственников. Невозможность уплаты приводила к долговому рабству.

     В одной старой брахманской книге в числе законных способов побудить к уплате долга называется задержание жены должника, его сына, его животных, а также постоянное ожидание у дверей дома должника ("осада").

     Помимо того, Законы Ману разрешали кредитору действовать силой. Захватив должника и приведя его в свой дом, кредитор имел право морить его голодом и даже избивать, пока тот не уплатит долг.

     В семейном праве вполне утвердилось господство мужчины (мужа, отца), однако пережитков старого группового брака еще много. Браки заключаются по воле родителей, но когда умирает муж, вдова, по обычаю, становится женой деверя; муж, потерявший жену, женится на ее сестре.

     Артхашастра различает несколько форм брака (почти в точности совпадающих с соответствующими римскими обычаями): правильный или торжественный брак (при этом приданое жены переходит в собственность мужа); брак с выкупом (покупкой жены): брак, основанный на свободном соглашении супругов, и, наконец, похищение жены - умыкание, возникшее из обычая брать женщин в бою, как берут трофей.

     В принципе признавалось, что женщина должна всегда находиться под опекой мужчины: отец охраняет женщину в детстве, муж - в молодости, сыновья - в старости: "женщина никогда не пригодна для самостоятельности".

     По Артхашастре, "муж обязан учить жену поведению и может ударить ее 3 раза по спине: расщепленной тростью, веревкой или рукой".

     Развод для жены невозможен: "ни продажей, ни разводной платой жена не освобождается от мужа". Муж может оставить жену, "если она его ненавидит"; "жена, не рожающая детей, может быть переменена на 8-м году, рожающая мертвых - на 10-м, только девочек - на 11-м, но сварливая - немедленно".

     Супружеская верность поддерживается суровыми карами. В то же время допускается самая широкая добрачная половая свобода девушек. Сын, которого девушка родит в доме своего отца, будет считаться "сыном замужней девушки". После он станет сыном того, кто на ней женится. Такие дети не были препятствием к браку.

     Наследство делится между всеми сыновьями поровну, и ни один из них не может быть обойден. Наследники могут и не разделяться. В таком случае они живут все вместе на старом отцовском хозяйстве, управляясь старшим братом как своим главой.

     Известная доля наследства выделялась дочерям, но только в виде приданого.

     Отец, не имевший сына, побуждал дочь выйти замуж, с тем чтобы рожденный в этом браке мальчик вошел в состав семьи деда, стал его собственным усыновленным ребенком. Объяснение этому следует искать в обычаях заупокойного культа древних индусов. Существенным его элементом были разного рода заупокойные дары и обряды, без которых умерший, как верили, был обречен на страдания в загробной жизни. Наследуя имущество усыновителя, соответствующее лицо было обязано совершать обряды заупокойного культа. Не исключено также, что между наследованием по закону и наследованием по завещанию - в качестве промежуточной формы - находится усыновление. Оно было не чем иным, как искусственно созданным кровным родством (особенно когда дело касалось постороннего человека).

     В уголовном праве, как оно представлено в Законах Ману, различаются умысел и неосторожность, первое правонарушение и рецидив, тяжкое преступление и легкое.

     Самым же важным для определения наказания было то, к какой варне принадлежит потерпевший и правонарушитель. Здесь безраздельно господствует несправедливейший из принципов: снисходительность к тому, кто попирает низшего, беспощадная расправа над посягающим на высших.

     Брахман или кшатрий, оклеветавший низшего, отделывался штрафом. Шудре, выбранившему кого-нибудь из членов высшей варны, вырезали язык. А если он пытался "учить брахманов их долгу", в рот и уши ему вливали кипящее масло.

     Суровы наказания за воровство. Вор, застигнутый на месте преступления, мог быть убит немедленно. Ночная кража каралась посажением на кол. В других случаях предписывалось членовредительство, 11-кратный штраф от стоимости украденного и пр. Наказание возрастало при рецидиве.

     Разрешение убивать вора, застигнутого в момент кражи, и всякого ночного вора мы находим и в законах Рима, Русской Правде, германских судебниках. Англосаксонские кодексы разрешают такое убийство, но угрожают тому, кто убьет вора ускользнувшего.

     В особый состав преступления выделяется грабеж, довольно точно определяемый с чисто юридической стороны: открытое похищение имущества, совершенное в присутствии потерпевшего (в отличие от воровства как тайного хищения).

     Наказанием за умышленное убийство была смертная казнь. Искалечение наказывалось искалечением, но не вполне так, как это предписывается талионом.

     "Человеку, который искалечил Другого человека, не только отрезают ту же часть тела, но также отрезают руку. Если его преступление привело к потере работником руки или глаза, то его осуждают на смерть" (Артхашастра).

     Вообще говоря, талион не свойствен старому индийскому праву так же, как он не свойствен старому афинскому, римскому, германскому и славянскому праву.

     Среди других преступлений Законы Ману указывают на изнасилование, караемое телесным наказанием, мошенничество, вымогательство, продажу недоброкачественных товаров и др.

     Всякое посягательство на государственный и общественный строй каралось смертью. Посажение на кол, утопление и отрубание головы - таковы главные виды смертной казни. Членовредительные наказания распространялись на "половые органы, чрево, язык, две руки, две ноги, глаз, нос, два уха, все тело".

     За одно преступление могло быть назначено несколько наказаний. Дополнительным наказанием было клеймение: на лбу пьяницы выжигали знак продавца спиртного, лоб вора украшали изображением собачьей ноги и пр.

     Переходя к суду и судебному процессу, следует раньше всего отметить то несомненное предпочтение, которое .отдается коллегиальному решению дел.

     "Царь, желая рассмотреть судебные дела, пусть является подготовленным в суд с брахманами и опытными советниками... Но если царь не делает разбора дела лично, тогда следует назначить ученого брахмана для их разбора... Тот, придя в высокий суд, окруженный тремя судьями, пусть разбирает дела царя, сидя или стоя" (гл.УШ, ст.ст. 1,9,10).

     Не менее трех свидетелей требуется и для изобличения ответчика, отрицающего свою вину (гл. VIII, ст. 60).

     Главными средствами установления судебной истины по Законам Ману были свидетельские показания и разного рода испытания. Какие-то предварительные действия, особенно в делах о государственных преступлениях, имели место, но, как правило, расследование начиналось и заканчивалось в самом судебном заседании (судебное следствие).

     В оценке показаний свидетеля господствует критерий качества свидетеля. Это неизбежно для общества, разделенного на резко отграниченные касты. Свидетеля себе никто не готовит: им становятся по воле случая. Но чтобы шудра был свидетелем по делу "высшего", считалось недопустимым. Отсюда формальная оценка доказательств. Важно не столько то, что говорится, сколько то, кто говорит.

     Люди низших варн не могут свидетельствовать против людей высших вари. Показания "рабов, родственников и детей" "ненадежны", и потому лучше к ним не прибегать. При разногласии между отличным и хорошим свидетелем предпочтение должно быть отдано показаниям отличного и т. д.

     Существенной чертой Законов Ману является правовой формализм. Его нет или почти нет в семитических кодификациях, но он непременный элемент старого римского процесса. Независимо от имеющихся доказательств и даже без их рассмотрения судьи могли объявить истца проигравшим дело, если, например, оказывалось, что он привел свидетеля, не присутствовавшего при сделке, или если его свидетель запутывался в показаниях. Истец, безусловно, проигрывал дело и тогда, когда его свидетель в течение семи дней после показаний заболевал или с ним случалось несчастье от огня, или умирал его родственник: во всем этом видели кару богов.

     В тесной связи с указанным верованием находился обычай судебных испытаний, или ордалий. Когда отсутствовали достоверные свидетельства и судьи, исследовавшие дело, не знали, как его решить, прибегали к клятве.

     Брахман клялся "правдивостью", кшатрий-воин - "колесницами и оружием" (ср. римские, германские и славянские клятвы на оружии), вайшья - коровами, зерном и золотом, шудра - "всеми преступлениями".

     В некоторых случаях клятва могла быть признана недостаточной, и тогда обвиняемый должен был "взять огонь" или погрузиться в воду. "Тот, кого пылающий огонь не обжигает, кого вода не заставляет подняться вверх и с кем вскоре не случается несчастья, должен считаться чистым в клятве".

     Оправдание этого обычая Законы Ману видят в примере богов. Один из мифических святых мудрецов был обвинен младшим братом в том, что он находился в связи с шудрянкой.

     Обвиненный прошел через огонь, и "наблюдатель мира" не сжег на теле невинного ни единого волоса.

     В другом месте Законы Ману объясняют смысл ордалия - злодеи думают: "никто не видит нас", но их видят боги.

     Испытание огнем могло существовать в разных формах. Самой распространенной было, по-видимому, прохождение через костер. Испытание водой состояло в следующем: испытуемый, связанный определенным образом, погружался в реку; если он шел ко дну, то, как это на первый взгляд ни удивительно, считался оправданным. Вода, обожествляемая в качестве "чистой стихии", его не выталкивала, она его принимала и тем самым очищала (ft обвинения. Но плохо было тому, кто оставался на поверхности.

     Затрудняясь в выборе средств доказывания, судьи требовали вещественных доказательств - поличного. Справедливый царь, говорится в Законах Ману, не казнит вора, если у него не найдено краденого. Пойманного же с краденым или с воровским инструментом следует казнить не колеблясь. Деревня должна была спешить на помощь при каждом зове, особенно когда грабят на дороге: пойманного таким образом вора судить было уже несложно.

     Но поличное имеется не всегда. И тогда остается следить за тем, как показывает свидетель, как отвечает обвиняемый: голос, которым даются показания, цвет лица, движения, взгляд, жест и т.п. должны помочь найти виновного.

     Автор Артхашастры (Каутилья) поучает судью: вот основания, указывающие на недостоверность показания: опрашиваемый уклоняется от обсуждаемого предмета и переходит на другой: сказанное им ранее не вяжется с последующим: подтвержденное свидетелями не признает; беседует со свидетелями в неположенном месте.

     Конечно, впечатление, которое способен произвести обвиняемый или свидетель своим поведением на следствии, имеет значение и в настоящее время (особенно в суде присяжных). Но ни одна современная правовая доктрина не позволяет судье основывать приговор только на этом, часто весьма ошибочном, впечатлении.

     В древнем суде считалось особым достоинством вынудить ответчика (обвиняемого) к такому психологическому действию, которое бы его с очевидностью разоблачило. На этом построены известные легенды о судейской мудрости царя Соломона.

     Среди поучительных примеров, собранных в одном старом китайском судебном сборнике, фигурирует, например, такой "бродячий" сюжет. В одном доме правили два брата. У обоих одновременно родились мальчики. Но у жены старшего брата ребенок родился мертвым. Тогда она захватила сына, рожденного женой младшего брата, и объявила его своим. Судья, к которому поступило дело, взял мальчика в суд и предложил женщинам захватить его силой. Старшая тотчас кинулась за ребенком, но младшая, боясь причинить ребенку повреждения, отступила. Судья сказал старшей; ты заботилась об имуществе (наследстве), а она о самом ребенке. И отдал сына матери.

     Рассматривая древневосточные правовые кодификации, исследователь неоднократно сталкивается с декларациями, провозглашающими начала "справедливости", "правды", "нравственности" и т. д. Возникает воззрение, что законодательство покоится на собственных основах, на правилах "справедливости", "нравственности", "правды" или религии, что его источником является свободная воля законодателя.

     А когда к тому же появится наука права, когда юристы, сравнивая между собой различные кодексы или системы права, обнаружат общее между ними, представление о праве, содержание которого дано в нем самом, о некоем естественном праве, данном самой природой, о некоей вневременной справедливости получит теоретическое обоснование.

     Между тем, как мы видели, и Законник Хаммурапи, и Законы Ману считают рабство справедливым. Точно так же феодальное право будет исходить из справедливости крепостничества. А когда французская буржуазная революция отвергнет и рабство и крепостничество, основной аргумент будет тот же -справедливость!

     Мы ознакомились с государственностью и правом древневосточных народов. Конечно, мы увидели немало общих черт и черт особенных. Иначе и не могло быть. Но главное прослеживается повсюду: государство - восточнодеспотическое, право - при всех своих даже и существенных различиях - стоит на стороне богатства и знатности. Тем не менее именно здесь, на Востоке, возникли и развились земледелие, скотоводство, ремесла, архитектура и т.д., а вместе с тем государственность и право, юридическая литература и культура вообще, оказавшие, как мы теперь знаем, непреходящее влияние на культуры Древней Греции и Древнего Рима, а значит, и на их юридическую культуру - юридическое мировоззрение, кодификации права, суди процесс вообще.

     Вместе с тем нельзя не видеть, что все основное, что происходило в хозяйственной или правовой жизни стран Древнего Востока, не может быть понято вне рабства как главного фактора в жизнедеятельности древневосточных обществ.

     Вне рабства, вне того, что связано с рабством, нет никаких сколько-нибудь существенных правовых отношений вообще. Имеем ли мы дело с семьей, тотчас выступают наружу отношения, связанные с наложницей-рабыней и ее детьми; с правом продажи в рабство членов семьи; с рабыней, которая, обманув хозяина, отдает своего ребенка свободной женщине; с "дворцом", когда обнаруживается незаконно отданный на сторону ребенок дворцовой рабыни: с домашним рабством в его разных формах и т. п. Имеем ли мы дело с воином и его службой, тотчас возникают проблемы, связанные с его возможным выкупом из плена - рабства. Имеем ли мы депо с договорами купли-продажи, мены или найма, мы должны быть готовы к тому, что в качестве "предмета" договора появится раб или рабыня и их дети. Исследуем ли мы судоустройство и судопроизводство, особое отношение к рабу-ответчику станет непременной существенной частью вопроса. Грани между свободным состоянием и рабством и очень резки, и очень условны. На всяком свободном, исключая, может быть, самых привилегированных, лежит неотвратимая печать рабства.