Лекция № 10. Стадии совершения преступления (продолжение)

1.6. Во французском уголовном праве выделяют несколько видов неоконченного деяния: покушение на преступное деяние (infraction tente), несостоявшееся преступное деяние (infraction manquee) и невозможное преступное деяние (infraction impossible).

Простое намерение совершить преступное деяние и приготовительные действия, в принципе, по французскому уголовному праву не наказываются. По мнению французских юристов, законодатель учитывает, что на стадии приготовительных действий опасность последних для общества еще незначительна, и умный политик не должен вмешиваться: публичный порядок еще не нарушен так, как это бывает при оконченных преступных деяниях, и можно рассчитывать на то, что исполнитель откажется от своего преступного предприятия. Однако из этого правила существует ряд исключений, о которых уже говорилось выше.

Во французском уголовном праве существует институт, сходный с институтом сговора в англо-американском праве. Во Франции такой институт получил название «организации злоумышленников» (см. ст. 450-1 У К Франции). Даже терминология, используемая в данном случае законодателем, свидетельствует о том, что он устанавливает уголовную ответственность за злой умысел, конечно, при определенных условиях. Уголовная ответственность наступает за организацию такой группы или сговора, которые созданы для подготовки одного или нескольких преступлений, либо таких проступков, которые по УК наказываются десятью годами исправительного тюремного заключения. При этом подготовка должна найти выражение в одном или нескольких объективных действиях. Таким образом, французский законодатель ближе в этом вопросе к американскому, поскольку наказывает сговор, направленный на совершение преступления и наиболее серьезных проступков (а не правомерных действий неправомерными средствами, как в Англии) и требует совершения объективных действий по пути реализации намерения.

Во Франции существует понятие заговора как разновидности рассмотренной «организации злоумышленников». Специфика этого института состоит в том, что заговором признается такое соглашение нескольких лиц, нашедшее объективное выражение в конкретных действиях, которое направлено на совершение политического (государственного) преступления — посягательства на республиканские институты государственной власти или целостность национальной территории (см. ст. 412-2 У К Франции).

 Наказание и за «организацию злоумышленников», и за заговор одинаковое: десять лет исправительного тюремного заключения и штраф в размере 1 млн. франков.

Как за самостоятельное преступление во Франции установлена ответственность и за неудавшееся подстрекательство к совершению некоторых политических преступлений: измены, шпионажа, сдачи всей или части национальной территории, саботажа и некоторых других. Так, согласно ст. 411-11 УК Франции, прямое подстрекательство путем обещаний, предложений, давления, угроз или насильственных действий к совершению перечисленных преступлений в случае, если это подстрекательство не повлекло последствий по не зависящим от воли исполнителя обстоятельствам, карается семью годами тюремного заключения и штрафом в размере 700 тыс. франков. Таким образом, речь идет, как и в англо-американском праве в подобном случае, именно о неудавшемся подстрекательстве. Подстрекательство, которое привело к своему результату, рассматривается согласно ч. 2 ст. 121-7 УК Франции как вид соучастия.

Покушение на преступное деяние определяется в теории французского уголовного права как начало исполнения преступного деяния при отсутствии добровольного отказа. Любое покушение, таким образом, характеризуется двумя обязательными элементами: 1) началом исполнения преступного деяния (материальный признак) и 2) отсутствием добровольного отказа от завершения преступного деяния (психологический признак).

Переход от приготовительных действий к началу исполнения подчас трудно определим, и в теории французского уголовного права по этому вопросу существуют две противоположные точки зрения. Согласно так называемой объективной теории, учитывающей только объективно совершенные действия, началом исполнения признаются такие действия, которые представляют собой главные составляющие элементы преступного деяния в том их определении, какое дано в диспозиции уголовно-правовой нормы, и при обстоятельствах, служащих основанием для уголовного преследования. Все другие действия должны рассматриваться как приготовительные.

Согласно субъективной теории, учитывающей умысел исполнителя, начало исполнения существует при наличии внешне выраженных объективных действий, когда, хотя материальный признак преступного деяния и не может быть установлен, но это деяние с точки зрения психологического признака достаточно близко к преступному, и лицо желало достичь своей цели.

Практическая реализация объективной теории имеет, однако, ряд недостатков. Так, кража, состоящая в незаконном изъятии чужой вещи, может, согласно названной теории, преследоваться только, если похититель «наложил руку» на предмет, т.е. совершил действия,  непосредственно составляющие кражу, и не может, если этот человек проделал в стене отверстие, чтобы проникнуть в комнату, где находится банковский сейф. Судебная практика, учитывая реальность, достаточно широко использует субъективную теорию. Началом исполнения она признает такие действия, которые очевидно и тесно связаны с преступным деянием и прямо ведут к деликту, когда исполнитель уже находится в стадии, непосредственно ведущей к совершению преступного деяния, когда между совершенными действиями и преступным деянием не существует большого психологического «разрыва» и когда совершенные действия дают все основания полагать, что лицо будет стремиться к своей цели.

Однако судебная практика достаточно запутана. Так, она признала покушением на совершение кражи ожидание на лестнице инкассатора и на улице — машины, перевозящей денежные ценности, проникновение ночью без обуви в жилой дом, проникновение в дом необычным способом и даже невозможность человека объяснить свое присутствие в чужом жилом помещении. Покушение на кражу автомобиля она усмотрела в проникновении в автомобиль, оставленный открытым, и нахождении за рулем. Судебная практика признала покушением на незаконное прерывание беременности как случай, когда хирургические инструменты, лицо, производившее аборт, и женщина находились в положении вмешательства, так и случай, когда между этими людьми была достигнута договоренность о цене за производство аборта. Покушением на уголовно наказуемый побег практика признала перепиливание решеток камеры, покушением на кражу сокрытие какого-либо товара в упаковку другого в магазине самообслуживания, покушением на сутенерство изоляцию женщины, покушением на обман в отношении качества товара отправку потенциальным покупателям образцов с ложным указанием их происхождения, покушением на незаконное приобретение наркотиков простое их исспрашивание. Напротив, судебная практика отказалась признать покушением на мошенничество в области страхования умышленный поджог своего собственного автомобиля и покушением на умышленное убийство найм убийцы.

Помимо начала исполнения, наказуемое покушение требует отсутствия добровольного отказа. Этот признак, согласно французскому уголовному праву, характеризует субъективную сторону покушения. О добровольном отказе речь ниже.

По УК Франции наказывается покушение на любое преступление, однако покушение на проступок наказывается только в тех случаях, когда это прямо предусмотрено уголовным законом (см. ст. 121-4). К наказуемым относятся покушения на такие проступки, как сексуальные агрессии, не составляющие изнасилование (ст. 222-27), незаконный ввоз или вывоз наркотиков (абз. 1 ст. 222-36), шантаж (ст. 312-10), вымогательство (ст. 312-1) и др.

Всякое покушение, отвечающее вышеперечисленным условиям, рассматривается французским уголовным правом как само преступление. Это относится и к покушениям на проступки, указанные в уголовном законе. Следовательно, исполнитель покушения подлежит таким же наказаниям, что и исполнитель оконченного преступления или проступка. Тождество уголовного преследования покушения и оконченного преступного деяния касается не только основных наказаний, но и дополнительных.

Несостоявшееся преступное деяние имеет место тогда, когда исполнитель сделал все, что было необходимо для совершения преступного деяния, но не достиг своей цели по оплошности или в силу любой другой подобной причины, тогда как искомая цель была реальна. Французские юристы специально выделяют такой вид неоконченного деяния, поскольку считают, что это нечто большее, чем просто покушение, так как исполнитель совершил все действия, зависящие от него, и при этом не отказался добровольно от их совершения, не был остановлен какими-либо внешними силами (полицией, свидетелями и т.п.), следовательно, есть все основания для утверждения, что лицо имело намерение совершить преступное деяние и решимость довести его до конца. Однако, полагают французские юристы, это нечто меньшее, чем оконченный деликт, поскольку вредные последствия не наступили и уже не наступят.

Невозможное преступное деяние — это деликт, который был изначально неосуществим в силу ущербности предмета посягательства, используемых средств или способов совершения преступления, о чем исполнителю не было известно: «убийство» умершего человека, «аборт» небеременной женщине, «отравление» при помощи нетоксичных веществ, выстрел из незаряженного ружья. При этом искомые последствия были объективно невозможны.

В течение долгого времени теория и судебная практика не могли однозначно ответить на вопрос: следует ли наказывать такие деяния и каким должен быть объем наказания? Теория предлагала различать невозможность абсолютную, полностью исключающую уголовное преследование, и невозможность относительную, влекущую уголовную ответственность и приравненную к обычным покушениям. Такая позиция была отвергнута решением Кассационного Суда Франции от 9 ноября 1928 года, одобрившим обвинительный приговор, вынесенный за производство аборта при абсолютной невозможности (небеременная женщина). Тогда теория предложила ввести различие между юридической невозможностью, когда отсутствует какой-либо элемент, входящий в структуру преступного деяния, установленную законом (напр., «убийство» умершего, где отсутствует сам предмет преступления, а без этого элемента, по смыслу закона, убийство, вообще, не может состояться), и невозможностью фактической (стрельба

 из незаряженного ружья). Уголовная ответственность наступала бы только в случаях фактической невозможности. В случае юридической невозможности деяние не содержит тех необходимых признаков, которые указаны в уголовном законе, а, следовательно, отсутствует само преступное деяние.

В настоящее время судебная практика отождествляет невозможные преступные деяния с покушениями без какого бы то ни было различия между «невозможностями». Палата по уголовным делам Кассационного Суда в своем постановлении от 16 января 1986 года записала, что для характеристики покушения на умышленное убийство неважно, скончался ли потерпевший или нет, это обстоятельство не зависит от воли исполнителя и названные насильственные действия характеризуют начало исполнения. Однако такая позиция не является общепризнанной. Существуют многочисленные судебные решения, освобождающие лиц, привлеченных к ответственности за убийство по неосторожности или за неоказание помощи лицу, находящемуся в опасном состоянии, если потерпевший оказался мертвым.

1.7. В уголовном праве ФРГ выделяют три стадии совершения умышленного преступного деяния: приготовление, покушение и оконченное преступление. Наличие умысла и обнаружение умысла вовне не являются стадиями преступного деяния.

Приготовление по уголовному праву ФРГ, в принципе, ненаказуемо. Уголовная ответственность наступает за покушение на совершение преступления (в некоторых случаях — и проступка) и оконченное деяние. Лишь в некоторых случаях действия, представляющие собой по существу приготовление, наказываются в качестве самостоятельных преступных деяний, если это специально » предусмотрено нормой Особенной части УК ФРГ. В этом заключается отступление от принципа ненаказуемости приготовления, который вытекает из Общей части УК ФРГ и содержится в ней со времен реформы 1975 года. По мнению Н.Ф. Кузнецовой, «это ни в коем случае не означает либерализации германского законодательства, так как наказуемость приготовления осуществляется посредством объявления оконченными преступления создание обществ, подстрекательство к преступлениям. Таким путем осуществляется серьезное ужесточение уголовных репрессий. Во-первых, потому, что исключается применение института добровольного отказа, возможного при приготовлении, но недопустимого в оконченном преступлении. Во-вторых, оконченные преступления всегда наказываются строже, чем приготовления или покушения на преступления» (См.: Кузнецова Н.Ф., Вельцель Л. Уголовное право ФРГ. С. 95.).

Примерами норм Особенной части, которые устанавливают уголовную ответственность за приготовительные действия, могут стать приготовление к государственной измене (§ 83), приготовление к преступным действиям, которые заключаются в выведывании государственной тайны (абз. 1 § 96), подготовка подделки денег или знаков оплаты (§ 149).

По германской уголовно-правовой доктрине покушение имеет место тогда, когда лицо уже начало выполнение состава закона умышленного преступления или проступка, но еще не окончило.

В отличие от приготовления понятие покушения и его общие » признаки даны в УК. Так, § 22 дает следующее определение: «Покушается на уголовно наказуемое деяние тот, кто по своему представлению о деянии непосредственно начинает осуществлять состав преступления». Таким образом, данная норма основывается преимущественно на субъективных представлениях лица об осуществлении преступного деяния. При этом является несущественным, может ли данное действие вообще привести к желаемому результату.

При такой законодательной конструкции институтов неоконченного преступного деяния на практике возникают сложности по разграничению покушения и приготовительных действий. Представляется, что о переходе субъекта преступного деяния к стадии покушения можно говорить только в том случае, если осуществляется непосредственное воздействие на охраняемое правовое благо — объект преступного деяния. Поэтому приготовительные действия, как правило,

не являются уголовно наказуемыми, учитывая вышеизложенные замечания.

В уголовном праве ФРГ выделяют покушение на негодный объект и покушение с негодными средствами. Представители субъективных теорий в уголовном праве Германии полагают, что существенных различий между обычным и названными покушениями не существует, так как воля лица во всех случаях направлена на совершение преступного деяния. Поэтому покушение на негодный объект и покушение с негодными средствами должны наказываться так же, как и любое другое покушение. Сторонники объективных концепций, напротив, считают, что покушение с негодными средствами или на негодный объект не должны наказываться, поскольку объективно действия лица не причинили и не могут причинить реального вреда. Судебная практика придерживается субъективных теорий. При этом решающим является то, что лицо осознавало возможность осуществления состава закона и действовало соответствующим образом.

§ 23 ч. 3 УК ФРГ устанавливает правило, согласно которому «если лицо, в силу очевидного непонимания, не сознает, что покушение либо из-за вида объекта (покушение на негодный объект), на который покушение направлено, либо из-за средств, с помощью которых деяние должно было осуществиться (покушение с негодными средствами), вообще не могло привести к окончанию деяния, то суд может отказаться от наказания или смягчить наказание по своему усмотрению».

Уголовному праву ФРГ известны также понятия оконченного и

неоконченного покушения.

Как и во французском уголовном праве, не любое покушение наказуемо. Покушение на совершение проступка наказывается только в том случае, если об этом прямо указано в законе. Покушение на преступление наказывается всегда (§ 23).

В отличие от У К Франции 1992 года, устанавливающего равную ответственность и за покушение, и за оконченное деяние, УК ФРГ допускает возможность более мягкого наказания лиц, совершивших покушение (абз. 2 § 23). Вопрос о наказуемости покушения, по сравнению с оконченным деянием, до сих пор является дискуссионным в различных правовых системах. Для дискуссионности есть основания. В самом деле, преступление не было доведено до конца, вредные последствия не наступили, а значит общество не пострадало. Следовательно, мы не вправе карать лицо так же, как мы караем преступника, совершившее оконченное деяние.

Вместе с тем, покушение, согласно и французскому, и германскому законодательству, представляет собой начало исполнения преступного деяния при отсутствии добровольного отказа. Значит, есть все основания полагать, что лицо следовало бы в соответствии со своим преступным замыслом и стремилось бы достичь вредных последствий, однако возникли обстоятельства, не зависящие от его воли, которые и сделали деяние неосуществимым. Следовательно, нельзя ставить виновному в заслугу то, что от него никоим образом не зависело, и лицо подлежит ответственности наряду с преступниками, доведшими преступление до конца.

Вопрос о размере наказания за покушение по сравнению с оконченным деянием не получил в УК ФРГ достаточно четкого решения. Так, согласно абз. 2 § 23 покушение может наказываться мягче, чем оконченное деяние. Тем самым данный вопрос отдается на усмотрение судей.

В теории и на практике нередко возникает проблема разграничения ненаказуемого приготовления и наказуемого покушения. Сторонники объективных теорий (Э.Мецгер, Ю.Бауманн, Мидден-дорф и др.) критерием разграничения считают «начало исполнения преступления». По их мнению, приготовление охватывает умышленные действия, которые способствуют осуществлению преступления;

покушением же являются те действия, которыми это «исполнение преступления» начинается и продолжается. Однако понятие «начало исполнения» трактуется по-разному. В судебной практике нередко расширялись границы покушения путем переноса начала исполнения все дальше в стадию приготовительных действий.

 Сторонники субъективных теорий (Зауэр, Маурах и др.) критерием разграничения приготовления и покушения считают направленность умысла субъекта. К приготовлению они относят все те умышленные действия, которые способствуют осуществлению преступного деяния, но сами по себе не выражают ясно, в чем состоит умысел субъекта (на что направлена его воля или чем он опасен для общества). К покушению же относятся те умышленные действия, которые не только способствуют осуществлению преступного деяния, но и само по се- * бе определенно свидетельствуют о наличии и содержании того или иного преступного умысла. Такое понимание покушения, значительно расширяет его сферу за счет приготовления. Так, приобретение станка для изготовления фальшивых денег определенно свидетельствует о направленности и содержании умысла субъекта, однако эти действия являются приготовлением. По субъективной теории такие действия будут признаны покушением.

2. Добровольный отказ и деятельное раскаяние. В английском уголовном праве проблема добровольного отказа законодательно не решена. С одной стороны, по общему праву, где покушение считается самостоятельным преступлением, вопрос о добровольном отказе не должен возникать. Если действия, образующие покушение, совершены, то преступление имеет место независимо от последующего поведения исполнителя и, в частности, от того, добровольно или нет он отказался от завершения преступления. В уголов-но-правовой доктрине, с другой стороны, нередко отмечается, что лицо может избежать уголовной ответственности за подстрекательство или пособничество при добровольном отказе от совместного совершения преступления. При этом отказ должен состояться до того, как

исполнитель окончит преступление, либо до того, как наступят вредные последствия.

Иначе обстоит дело в американских штатах. В уголовном законодательстве штатов появились нормы о добровольном отказе. В случаях, когда при иных обстоятельствах поведение исполнителя составило бы покушение, добровольный отказ от продолжения начатого преступления считается достаточным основанием для прекращения уголовного преследования.

Но американские судьи, как следует из литературных источников, очень осторожно относятся к данному институту, считая его, в общем-то, «опасным и малопрактичным». Существует немало Судебных решений, в которых отвергались попытки обвиняемых ссылаться на добровольный отказ.

В Модельном УК США (п. 4 ст. 5.01) предусмотрена возможность ссылаться на добровольный отказ при защите. При этом отказ должен быть добровольным и окончательным.

Во Франции специальной нормы о добровольном отказе или деятельном раскаянии в УК нет. Согласно ст. 121-4, лицо, которое пытается совершить преступление или, в случаях, предусмотренных законом, проступок (т.е. начавший совершать преступление или проступок) , считается исполнителем преступного деяния. В теории уголовного права отсутствие добровольного отказа от совершения преступления (проступка) представляет собой субъективную сторону наказуемого покушения. Норма о покушении предполагает прерванность преступного деяния по не зависящим от лица обстоятельствам. Следовательно, покушением нельзя признать случай, когда лицо пыталось совершить преступное деяние, но затем добровольно отказалось от его завершения. Вместе с тем, французский законодатель в ряде норм Особенной части специально оговаривает освобождение от наказания в случае добровольного отказа лица. Так, согласно ст. 422-1, любое лицо, пытавшееся совершить террористический акт, освобождается от наказания, если, предупредив административные или судебные органы власти, оно позволило избежать совершения деяния и, в случае необходимости, установить других участников. Если же деяние уже совершено, наказание может быть сокращено наполовину в случае, когда виновный прекратил преступные действия, сообщил правоохранительным органам о преступлении и тем самым позволил избежать причинения смерти или тяжкого вреда здоровью людей и установить других виновных в совершении преступления. Во втором случае очевидно, что речь идет о деятельном раскаянии, поскольку преступление уже окончено. Специально оговаривается освобождение от наказания и в случае попытки совершить некоторые политические (государственные) преступления: саботаж, посягательство на республиканские институты государственной власти, сдачу национальной территории другому государству и др. Специальная оговорка сделана, на наш взгляд, потому, что для других государственных преступлений добровольный отказ невозможен, поскольку они считаются оконченными при совершении указанных в законе действий, создающих угрозу причинения вреда государственным интересам, независимо от дальнейшего поведения виновного.

Действующий УК ФРГ (§ 24) содержит норму о добровольном

отказе. Лицо не подлежит ответственности за покушение, если, начав исполнение состава, добровольно отказывается от его дальнейшего выполнения или препятствует доведению его до конца. Если же вредные последствия все равно наступают, лицо не наказывается только в случае, когда очевидны его добровольные и настойчивые усилия воспрепятствовать окончанию преступного деяния.

Таким образом, § 24 предусматривает несколько видов добровольного отказа: 1) исполнитель не наказывается тогда, когда он добровольно отказывается от дальнейшего выполнения деяния. Такая ситуация имеет место в том случае, когда лицо еще не сделало всего того, что могло бы привести, по его представлению, к наступлению преступного результата (неоконченное покушение); 2) оконченное покушение также не наказывается, если лицо препятствует наступлению преступного результата. Такая ситуация имеет место в том случае, когда лицо выполнило все действия, которые, по его представлению, должны привести к наступлению преступного результата, после чего он предпринимает активные действия по его предотвращению. При этом требуется добровольность действий виновного и то обстоятельство, что деяние еще не было обнаружено; 3) исполнитель не наказывается также и тогда, когда деяние без его содействия доводится до конца, но с его стороны имеются «добровольные и настойчивые усилия воспрепятствовать доведению этого деяния до конца».

В § 31 УК ФРГ содержатся условия добровольного отказа соучастников преступления. Подстрекатель не наказывается только в том случае, если он добровольно отказывается от попытки склонить к преступлению другого и предотвращает существующую опасность совершения этого деяния другим лицом. Для пособничества достаточно отказа помогать в совершении преступления. Если же, несмотря на усилия соучастников, преступное деяние, все же, было совершено, для ненаказуемости этих лиц достаточно их добровольных и настойчивых усилий предотвратить деяние.