9.4. Россия

Все прогрессы реакционны

Если рушится Человек.

А. Вознесенский

Есть страна, разросшаяся до весьма приличных размеров за счет активной колониальной политики. Справедливости ради надо сказать, что все страны разрастаются именно благодаря такой политике. Кроме того, такую политику тогда проводили все, кто мог себе это позволить. Да и сейчас случаются ее рецидивы. Например, захват Ираком Кувейта. Остальные просто старались и стараются не стать жертвами такой политики. Страна прирастала в основном за счет приобретений на востоке: народы здесь сравнительно малочисленные и менее цивилизованные. С западными соседями повезло меньше: они более оснащены технически и более поворотливы. Приходится считаться. Стадия развития соответствует феодализму. Этот феодализм мешает развитию капиталистических отношений, но от него Россия не может избавиться уже несколько веков.

Система отношений, существовавшая в стране, делала ее неспособной дать адекватный ответ вызову Запада. Неспособность власти решить стоящие перед страной проблемы приводила к активизации эстремистских сил. Вопрос состоял только в том, кто материализует это веками копившееся социальное напряжение в революцию. Ленин разработал технологию захвата и удержания власти вооруженным путем и успешно применил ее на практике. Суть книг по тактике революционной борьбы можно выразить в двух словах: всемерно, всеми доступными средствами расшатывать старую систему и решительно, без колебаний уничтожать врагов новой власти. А причем здесь марксизм? Ни при чем. Идеи существуют для масс, а не для вождей. Главное, что есть технология власти, а она приведет к власти в любом случае, какой бы идеей кандидат в императоры ни прикрывался. "Доктрина используется для господства над массой, сама же господствующая элита стоит над своей доктриной и ею не связана" [2]. Вспомните знаменитый ленинский список: "почты, банки, телефон, телеграф, вокзалы". Сегодня нужно лишь добавить к этому списку радио, телевидение и аэропорты.

Нужны люди, которые бы реализовали эту технологию. В этой связи весьма интересен ленинский лозунг "Грабь награбленное". По сути своей это прямое обращение к худшим качествам худших людей. То есть, революция опиралась не на пролетариат, как об этом говорят, а на уголовные элементы. Следовательно, бандитский характер Советской власти объясняется тем, что она построена бандитами.

Спору нет, было немало людей, которые приняли идеи марксизма сердцем, пожертвовали ради них жизнями. Пока шла борьба с внешними врагами, эти люди были нужны. Когда же внешний враг был побежден, настало время внутренних разборок, и совершенно естественно, что к высшей власти в системе управления, наполовину состоявшей из бандитов, пришел бандит самый отъявленный, потому что у человека без совести огромное преимущество перед совестливым, а именно – он волен избирать для своих целей любые средства. Естественно, что лидер приближает к себе таких же людей. Но он боится своего окружения, потому что знает, чего от них можно ожидать. Поэтому состояние перманентного внутреннего конфликта для такой системы естественно. Вообще-то, оно естественно для любой из существовавших прежде и существующих ныне СС. В сталинской системе оно просто предельно выражено, поскольку участники конфликта лишены каких бы то ни было внутренних ограничителей, а ограничители внешние (законы, правоохранительные органы) создаются ими самими и служат их тактическим и стратегическим интересам. Бандитские разборки становятся частью государственной внутренней политики, причем частью главной, которой подчинены все остальные.

Ни один бандит не любит признаваться, что он бандит. В средние века бандиты выдавали себя за дворян, наследников престола. В России ХХ века они стали выдавать себя за пролетариат. Естественно, что они не могут быть представителями "плохого" класса. Пролетариат – прогрессивная часть человечества, самые честные и достойные люди, воплощение совершенства во всех его проявлениях. Естественно, что пролетарская наука – самая научная и прогрессивная, пролетарское искусство – самое передовое и пр. Возникает порочная по своей сути система критериев оценки любых людей и общественных явлений по их социальному происхождению. Лысенковщина – это хорошо, потому что эта "научная теория" возникла пролетарской среде, остальное по боку. Соцреализм – хорошо, потому что возник в стране победившего пролетариата. Интеллигенция – плохо, потому что это не пролетариат, а потому она гнилая.

Василий Семи-Булатов (А. П. Чехов, "Письмо ученому соседу") смешон, пока его возможности ограничены писанием писем ученому соседу. Глеб Капустин (В. Шукшин, "Срезал") смешон, пока от него зависит только престиж заезжего ученого в глазах односельчан. Но они становятся страшными, когда от них зависит что-то большее, когда они имеют достаточную власть, чтобы навязывать свои воззрения другим. А они ее получат. Благодаря "пролетарскому происхождению". Надо быть только достаточно бессовестным. Система никого не любит, но совестливых преследует целенаправленно. Так возникает лысенковщина.

При всей ненависти к интеллигенции система не могла избавиться от нее окончательно, поскольку от нее зависел технический и военный потенциал страны. Ей создавали максимум неудобств, но не уничтожали полностью. Создавали КБ в лагерях. Королев, Туполев и другие, всемирно известные конструкторы были репрессированы, но они были слишком талантливы, чтобы их можно было расстрелять.

В сфере экономической сталинизм есть полное торжество паразитов и криминальных элементов, которое проявляется в знаменитой формуле "отнять и разделить". Желающих "отнять и разделить" оказалось не так уж мало. "Отнять" – это "экспроприация экспроприаторов", национализация, коллективизация, продразверстка, раскулачивание, конфискация имущества "врагов народа". "Разделить" – присвоение этого имущества государством.

За труд надо платить. Но платить не хочется, поэтому платят как можно меньше. Но это не все. Есть лагеря, где используется фактически рабский труд заключенных. Их лишили жилья, имущества, семьи, им не платят и не тратятся на охрану их труда. Система распределения доходов подрывает стремление к производительному труду, поэтому приходится заставлять людей трудиться.

Постепенно садистский энтузиазм власти начинает угасать. Некоторые из тех качеств, которые привели бандитов к власти, становятся ненужными и даже мешают, потому что из бандитов они стали бюрократами. На смену жестокости-энтузиазму приходит жестокость-служебная-обязанность. А служебные обязанности редко выполняются с энтузиазмом. "... Не было садистской романтики 37-го года, когда мы слышали сквозь стены крики и стоны людей, когда шептались о побоях и истязаниях, а следователи проводили бессонные ночи, вытягивая из измученных людей фантастические заговоры. Следователи изменились: в 47-м мне встретились не маньяки, не садисты и виртуозы, а чиновники, выполнявшие допросы по разработанным сценариям..." [1]

Смерть Сталина и последующее разоблачение культа личности привели к изменению целей, ради которых существовала СС и изменению средств их достижения, но не изменило качеств людей, из которых СС состоит. Сталинизм сделал все, чтобы сделать каждого винтиком, лишенным совести и разума. В значительной степени ему это удалось. А СС, построенная из таких людей, совершенной быть не может. Система из диктаторско-бандитской выродилась сначала в диктаторско-бюрократическую, а затем в административно-бюрократическую.

Богатство ресурсов сыграло с Россией злую шутку. Оно способствовало формированию паразитического мышления. Это относится не только к природным ресурсам, но и к трудовым ("стройки века", "незавершенка", субботники) и человеческим (террор тридцатых-пятидесятых, геноцид народов СССР, победа в Отечественной войне, достигнутая не столько за счет превосходства в военной технике, стратегии и тактике, сколько за счет безрассудного расходования пушечного мяса). Все они транжирились и транжирятся самым расточительным образом.

Ослаб конфликт внутренний, но не изменился внешний. Эффективность экономики увеличилась, потому что стало меньше заключенных и больше полноправных граждан. Но экономического чуда не произошло, так как стимулы к труду как были неэкономическими, так таковыми и остались.

Попытка реформировать СС привела к ее развалу. СС была несовершенна и нуждалась в реформировании. Но рухнула она не потому, что была нереформируема в принципе, как это пытаются доказать. Уровень свободы граждан, до того чрезмерно ограниченный, стал чрезмерно большим и пришел в несоответствие с существовавшей тогда системой власти. Последняя управлять людьми была уже не в состоянии и ситуация вышла из-под контроля.

Есть другой пример реформирования такой же СС – Китай. Он тоже реформируется, но гораздо медленнее. Рост свободы граждан не является неожиданностью для властей, а потому государство успевает привести существующие ограничители в соответствие с изменившейся ситуацией и СС сохраняет свою устойчивость.