ЛЕКЦИЯ 5. Право и ценности

   Право как ценность культуры. Виды ценностей. Иерархия ценностей. Правовые ценности: эйдетические (формальные) и социо-культурные (содержательные). Право и свобода. Право и справедливость. Право и равенство. Право и мораль.

     Право как ценность культуры.  Наряду с нравами, право является одним из древнейших феноменов, сопровождающих жизнь человеческого общества. Можно утверждать, что исторически право появляется даже раньше, чем мораль, если под последней понимать систему самооценки индивидуумом своих как внешних, так и внутренних действий с точки зрения их соответствия представлениям о должном (совести). Мораль в этом смысле является более тонким механизмом, возникающим на основе более сложной рефлексии, чем право. На протяжении всей истории человеческого общества право выступает в качестве универсального средства межличностного общения, обеспечивающего необходимые условия для социального бытия.

   Право является социальной предпосылкой существования личности, лица. В социальном смысле лицом (субъектом) может быть только такой деятель, который имеет права и обязанности.

  Но если право может существовать при определенных обстоятельствах вне государства, то государство существовать вне права не может. При этом следует иметь в виду, что право в разных государствах не только проявляется в разных формах, но и имеет разное содержание. Как правило, оно соответствует уровню развития общества, отражает глубинные процессы, происходящие в нем, является частью его культуры. Но в праве могут быть и элементы случайные, неорганические, которые хотя и являются также элементами культуры, но скорее говорят о ее определенной слабости и пробелах.

Право является культурной ценностью, но в разных обществах иерархическое место право в системе социальных ценностей разное. В одних обществах право представляет собой высшую социальную ценность, подчиняя себе все остальные ценности, в том числе моральные и религиозные. В других – оттесняется на второй план и играет роль вспомогательную. Каковы же реальные возможности права в социальной жизни? Является право целью общества или средством? В современных правовых концепциях существуют разные традиции ответа на этот вопрос.

В правовых учениях западной ориентации (индивидуалистической правовой культуры) господствует точка зрения, что право является и главным средством и целью общественного развития. С этих позиций утверждается, что для того, чтобы достичь социального совершенства, необходимо иметь совершенные, правовые законы. Имея совершенные законы, можно достичь идеала правового государства, а, следовательно, создать совершенное общество. Отношения, построенные на естественно-правовых и договорно-правовых началах, рассматриваются как приоритетные в жизни любого социума.

В правовых учениях коллективистской (традиционной) правовой культуры право  часто рассматривается лишь как один из способов, при помощи которого можно решать ограниченные социальные задачи. Выше права находятся мораль и религия, которые сплачивают народ в единый духовный организм. Право, в этом контексте, понимается как узаконенный эгоизм, как то, что по своей сути разграничивает, разделяет интересы субъектов, поэтому делается вывод о необходимости стремиться не к праву, а к тому, что людей объединяет – к социальному служению во имя общего блага, то есть к жизни по совести, а не по закону только. Поэтому не правовой, а религиозно-нравственный образ жизни является в этом случае социальным идеалом. Подобный социальный идеал зачастую оказывается сопряженным с пренебрежением к правам отдельной человеческой личности, к ее духовной самобытности и в своей односторонности столь же ложен, как и вариант индивидуалистический.

   Традиционалистское восприятие ценности права исторически более соответствует российскому общественному правосознанию. Но присущий ему определенный правовой пессимизм должен быть преодолен. Право является такой же законной сферой духа, как религия и мораль. И хотя возможности права, действительно, ограничены, без нормального, здорового правосознания не может сложиться и здоровое общество, здоровое государство. Русская дореволюционная правовая мысль в лице В.С. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, С.Л. Франка, И.А. Ильина, П.И. Новгородцева и др. пришла к важному выводу о том, что хотя право и может служить разным целям, в том числе чисто эгоистическим (индивидуальным или классовым), его подлинное, нравственное предназначение заключается в том, чтобы быть одной из важнейших социальных предпосылок  на  пути к духовно зрелому обществу.

   Виды ценностей. Существуют различные классификации ценностей. Все они зависят от критериев, положенных в основу.

    Наиболее общее деление ценностей – на положительные и отрицательные. Возможность выделения отрицательных ценностей основывается на том, что ценностью признается все, что имеет значение для человека. Но это значение может быть как положительным (любовь, верность, достаток), так и отрицательным (ненависть, измена, нужда).

   Ценности можно подразделить также на ценности духовные (честь, вера) и ценности материальные (деньги, жилье, одежда).

   Существует и деление ценностей на личные и сверхличные. Данная классификация зависит от того, кто является носителем ценности – отдельный человек или же некая сверхличная целостность: народ, нация, государство, Бог и т.д.

   Иерархия ценностей. Итак, не существует единой для всех цивилизаций иерархии ценностей. Но можно попытаться сформулировать некие общие принципы ее определения. Такой вариант был предложен немецким философом М. Шелером. Он выделял пять критериев, по которым определяется ранг ценности. Во-первых, их долговечностью. Поэтому духовные ценности выше материальных. Во-вторых, степенью их распространенности: чем выше ценности, тем меньше они распространяются вширь и убывают путем дробления. В-третьих, низшие ценности основываются на высших. В-четвертых, уровень ценности определяется глубиной получаемого от нее удовлетворения. В-пятых, ранг ценности определяется отношением данной ценности  к конкретному опыту, следовательно, моральные ценности являются более универсальными, чем чувственные.

   Правовые ценности: эйдетические и социо-культурные. Право и свобода. Право и равенство. Право и справедливость. По своему эйдетическому смыслу правовыми ценностями могут быть только положительные ценности. При этом следует различать правовые ценности эйдетические и социо-культурные.

   Эйдетические правовые ценности – это ценности самого права, неразрывно с ним связанные, вытекающие из его идеи и непосредственно в нем усматриваемые, независимо от его конкретно-исторического воплощения, от целей самого законодателя. Если право как таковое представляет собой ценностное явление, то необходимо определить, что именно предстает в этом качестве.

   Имманентная цель любого права – установление определенного порядка. Право невозможно себе представить как беспорядок, как произвольные и случайные отношения между людьми хотя бы потому, что оно предполагает взаимодействие между субъектами права, т.е. определенную упорядоченность их отношений. Правовой порядок всегда представляет собой положительную ценность, в противоположность отрицательной ценности хаоса и беспорядка.

   Но правовой порядок ценен не сам по себе, а как условие возможности координированных действий субъектов права и как результат таких действия. Независимо от содержания этих действий сама свобода их совершения в рамках права, т.е. возможность самостоятельно выбирать тот или иной вариант внешнего (социального) поведения и тем самым определять поведение других, проявляя свою власть, самостоятельность и самодеятельность, является правовой ценностью. Право в этом ценностном контексте можно предварительно определить как упорядоченную свободу.

   Правовой порядок, в свою очередь, есть социально признанный порядок, т.е. такой порядок, который основывается на социально признанных нормах. В силу этого такой правопорядок является и порядком справедливым. Справедливость является одним из модусов должного. Соответствие должному и есть справедливость. Недолжное справедливым быть не может. Правовой порядок, основанный на социально признанных нормах должного поведения, есть в силу этого порядок справедливый.

   При этом следует отличать справедливость права как единого развивающегося организма и справедливость каких-либо правовых актов, например, законов. Право как таковое несправедливым быть не может, если сами критерии справедливости черпать из одноименной социокультурной системы (самоидентификацией которой оно и является). В противном случае оно не было правом, т.е. выражением должного (справедливого).   Иначе  обстоит дело с какими-либо элементами правовой реальности, в частности, с правовыми актами государства. Такие акты могут получить, а могут при определенных обстоятельствах и не получить значение правовых актов, т.е. могут не стать правом. Критерий отнесения такого акта к правовым или, наоборот, неправовым, на наш взгляд, может быть только один: возникновение или невозникновение на основе этого акта у каких-либо субъектов социально признаваемых прав и обязанностей.

   Но даже если права и обязанности возникают, и акт объективно является правовым, он может в определенных случаях рассматриваться как акт несправедливый. Речь, конечно, не идет о каких-либо индивидуальных оценках такого акта, а о его социальном восприятии.

   Дело в том, что действенность акта и, следовательно, его правовой характер, определяется, в первую очередь, его социальной легитимностью, т.е. признанием в качестве акта, наделяющего субъектов правами и обязанностями. Ценностное основание такой легитимации является сложным и не может сводиться лишь к оценке акта как справедливого или несправедливого на основании одного единственного критерия. Так акт, расцениваемый как несправедливый, может сохранять значение правового потому, что, по мнению общества, «отсутствуют политические условия для его отмены», «лучше плохой закон, чем никакой», «необходимо подчиняться закону до тех пор, пока он не будет отменен в установленном для этого порядке» и т.д. Иными словами, про один и тот же акт можно утверждать, что он одновременно является несправедливым в одном контексте и справедливым – в другом, т.е. сохраняет в итоге свою социальную ценность.

   Следует только иметь в виду, что право представляет собой открытую систему и в обществе идет постоянная «борьба» за право. Поэтому социальное признание какого либо закона несправедливым является серьезнейшим основанием для его законодательной или правоприменительной трансформации в соответствии с вектором общественного мнения, в противном случае необходимо ждать неизбежной  потери им в своих правовых свойств.

   Сказанное позволяет определить право в его ценностном аспекте как справедливо упорядоченную свободу. Данная формулировка определяет эйдетические ценности формально, не раскрывая их конкретное содержание. Между тем, очевидно, что содержание правопорядка может быть разным, что свобода может пониматься и как индивидуальная, и как групповая или, например, как соборная; как свобода частного лица, и как свобода лица публичного (государства). То же самое относится и к понятию справедливости, так как должное может пониматься по-разному в разных обществах с разными традициями. Поэтому помимо эйдетических, формальных ценностей, в праве огромную роль играют ценности социо-культурные (содержательные).

   Социокультурные правовые ценности. Право есть явление культуры и всегда отражает в себе существующие культурные ценности, которые, преломляясь сквозь правовую реальность, становятся правовыми ценностями. Социокультурные правовые ценности – это те ценности, которые не вытекают непосредственно из идеи права, но отражаются в его содержании благодаря особенностям социокультурного развития конкретного общества.

  Объективное содержание права (и системы социокультурных правовых ценностей) задается всей системой общественных отношений, а его субъективный аспект выражается в правовой идеологии и правовой политике государства и может существенно меняться в зависимости от расклада политических сил, от формулируемых целей и задач. Как уже неоднократно отмечалось, культурные ценности не являются универсальными и всегда отражают особенности бытия того или иного этноса, что не исключает наличия исторически общих базовых ценностей для родственных социальных систем. Чаще всего, социо-культурные ценности лежат в основе какой-либо правовой идеологии. (См. лекцию «Правосознание»).

   Так, например, правовая ценность свободы, рассмотренная не формально, а содержательно, сквозь призму различных правовых идеологий, приводит к  давнишнему противостоянию персонализма (индивидуализма) и имперсонализма (универсализма). В первом случае приоритетной признается свобода человеческой личности, во втором – ценность общества (общего блага).

    С точки зрения этих же критериев может рассматриваться и справедливость и цель правопорядка (справедливо то, что обеспечивает внешнюю свободу человеческой личности; справедливо то, что обеспечивает единство общества и т.д.). Сочетания такого рода ценностных представлений и дают различного рода ценностно-идеологические определения права.

   Например, знаменитая индивидуалистическая  теория общественного договора, этого краеугольного камня западноевропейского либерализма, помимо естественных прав и свобод человека, принадлежащих ему от рождения, признает и право, установленное в результате договора всех членов общества между собой, но только как средство защиты этих естественных прав и, в результате такой идеологической (не феноменологической!) редукции, все право сводится, по сути, к правам человека.

   Обратный пример можно увидеть в теории немецкого правоведа Х1Х в. Ф.А.Тренделенбурга. Последний определял право как  совокупность таких общих правил поведения, при помощи которых достигается сохранение и развитие нравственного целого. Только в целом, полагал этот автор, может существовать право, и только целое имеет силу наделять свои постановления обязательностью. Право есть функция целого, определяемая внутренними его целями.

   Целостный, синтетический вариант, весьма характерный для русской философии права, предложил в свое время В.С. Соловьев. У В.С. Соловьева (см. лекцию «Формирование теории права в России») имеется несколько определений права: одно из них представляет собой вариант, близкий к феноменологическому описанию (право, понятое как логический  prius; у Соловьева - это «свобода, ограниченная равенством»). Но есть и другое – чисто ценностное определение права как «принудительного равновесия  двух нравственных интересов: личной свободы и общего блага». В этом втором варианте, фактически, у Соловьева речь идет не о праве как оно есть, а о праве, каким оно должно быть с точки зрения исповедуемой им религиозно-нравственной философии.

   Точно также обстоит дело и с идеей равенства применительно к праву. Эйдетически равенство в праве может иметь значение только как формальное равенство. Субъекты равны постольку, поскольку они есть правовые субъекты, участники определенного правопорядка, носители взаимных прав и обязанностей. Формальное равенство имеет место также там, где одни и те же субъекты подпадают под действие одних и тех же правовых норм. Но в этом своем значении формальное равенство едва ли может выступать как ценность, поскольку является всего лишь логическим условием действия права (логическим prius’ом по терминологии В.С. Соловьева). В этом своем аспекте равенство присутствует в любой правовой системе, даже в такой, которая основана на социальном неравенстве, т.е оно имеет место и в рабовладельческом праве, и в сословно-кастовом праве. Просто субъектами такого равенства являлись только члены одного класса, сословия или касты.

     Иное значение идея правового равенства получает в случае ее идеологической интерпретации как необходимости наделения всех людей равной правосубъектностью, т.е. равными правами и обязанностями. Такое требование основывается на ценностном мировоззрении, в соответствии с которым все люди равны между собой, потому что все они, например, как твари Божьи, равноценны. Эта идея лежит в основе всей западноевропейской культуры, формировавшейся не без влияния христианства, но она может быть чуждой иным системам культуры. Например, если обратиться к другому источнику той же западноевропейской цивилизации – древним Греции и Риму – то легко убедиться, что там доминировала идея естественного неравенства людей, в силу которого только греки (римляне) могли обладать правами, но отнюдь не варвары, незнакомые с полисной жизнью.

   Необходимо еще раз отметить, что приведенные примеры ценностного правопонимания не являются просто случайной игрой ума каких-либо выдающихся личностей, а отражают определенную иерархию ценностей,  реально существующих в том или ином обществе и формирующих конкретную политико-правовую систему. Огромную роль в этом процессе играет существующий социально-экономический строй общества. Ведь далеко не случайно то обстоятельство, что идея правого равенства, понятая как требование равной правосубъектности для всех, смогла утвердиться в жизни общества лишь при установлении экономической свободы хозяйствования, т.е при утверждении рыночной экономики, субъекты которой изначально выступают как равные стороны обменных отношений.

    Еще более неопределенное значение имеет такая социокультурная правовая ценность как справедливость. То, что право, так или иначе, отражает в себе идею справедливости, уже было отмечено выше. Но также было отмечено и то, что содержательная справедливость в праве носит относительный, а не абсолютный характер. Это связано, по крайней мере, с двумя обстоятельствами: 1) отсутствием общих для всех представлений о справедливости и 2) отсутствием у самого права возможности выступать носителем абсолютной справедливости.

   Это хорошо понимали многие серьезные русские ученые-правоведы. Право они рассматривали как такую объективную социальную реальность, которая никогда не может быть полностью отождествлена со справедливостью, нравственным добром, моральным совершенством и т.д.

    «Право, - отмечал, например, П.И. Новгородцев, - есть результат борьбы различных общественных сил – сложный продукт их взаимодействия. Отражая на себе следы этой борьбы и этого взаимодействия, оно никогда не может быть ни строго логическим, ни вполне совершенным». Для П.И. Новгородцева является аксиомой то, что право, стремясь примирить различные социальные элементы, достигает примирения «насколько возможно, но никогда вполне». Именно это обстоятельство ученый считает исходным основанием для поиска той инстанции, на которую могло бы равняться позитивное право в постепенной корректировке своего содержания. Такой инстанцией может быть только то, что в условиях существующей культурной среды сегодня идентифицируется со справедливостью, добром, правдой и т.д. Если право никогда не станет правдой, то и поиски ее никогда не прекратятся, как не могут исчезнуть общественные различия и разногласия. Данная точка зрения, по мнению проф. Новгородцева, столь прочно опирается на факты действительности, что ее нельзя оспаривать. «Столь же мало можно отрицать естественный вывод из этой точки зрения, согласно с которым право никогда не может стать вполне совершенным и справедливым».

   В подтверждение своей мысли П.И. Новгородцев приводит следующую цитату и сочинения немецкого правоведа рубежа прошлых веков А. Меркеля: «Человеческие интересы не гармонируют между собой. Немыслимо поэтому, чтобы право когда-либо одновременно воздало должное всем законным интересам. Столь же мало оно способно урезать одинаково все притязания, ибо для этого не существует никакого масштаба. Оно неизменно будет содержать в себе элементы партийности и несправедливости».

   Примерно такой же точки зрения придерживался и другой известный дореволюционный российский правовед Ю.С. Гамбаров. Он признавал, что целесообразность и справедливость не играют в праве  первенствующей роли. Необходимо, по-видимому, признать, что установить априорно справедливое содержание правовой нормы невозможно. Еще Паскаль давным-давно верно подметил, что «мода управляет как удовольствиями, так и справедливостью. Нет почти ничего справедливого и несправедливого, что не изменяло бы своих свойств с изменением климата… Истина по одну сторону Пиренеев – заблуждение по другую».

   Действительно, сравнительное правоведение может предоставить достаточно примеров правовых норм, подтверждающих сказанное. Достаточно сравнить, например, мусульманскую и романо-германскую правовую системы. Еще более разительные примеры трансформации ценностного значения правовых норм открывает история права. Например, в Древнем Вавилоне каждая женщина, рожденная в этой стране, должна была один раз в жизни отправиться в храм, посвященный богине любви,  и отдаться там иностранцу. В некоторых греческих городах до принятия законов Салона отец имел право продавать своих дочерей с аукциона. В государстве инков незамужние женщины должны были становиться служанками или наложницами аристократов. Широко известно средневековое право феодала на первую брачную ночь. Во Франции при старом режиме католикам не разрешалось работать слугами у протестантов или нанимать слуг-протестантов и т.д. и т.д. То, что когда-то считалось нормальным и необходимым, сегодня воспринимается как полная несправедливость.

    Поэтому все содержательные ценности в праве и являются ценностями социокультурными, т.е. само содержание их обусловлено не природой права, а конкретными духовными и материальными условиями жизни общества. (Сказанное отнюдь не исключает возможности того, что в метафизическом плане этот ценностный плюрализм является мнимым, но утверждение этого тезиса выходит за рамки научной теории).

    Среди правовых социокультурных ценностей особое значение имеет мораль.

   Право и мораль.

  Выяснение соотношения этих  явлений социальной жизни и их теоретическое различение представляет собой важнейшую задачу, без разрешения которой невозможно построить непротиворечивую концепцию права. Невнимание к этой проблеме ведет к смешению права и морали, их отождествлению или, по крайней мере, невозможности разграничить. (Характерно для естественно-правовой школы). С другой стороны, для многих попыток установить такое разграничение характерно поверхностное их противопоставление по критериям типа "внешнее - внутреннее" или "свободное - принудительное". (Социологический подход и различные варианты юридического позитивизма). Оба варианта теоретически несостоятельны, т.к. базируются на второстепенных признаках сходства или различия, не затрагивая сущности рассматриваемых явлений. Проблема осложняется еще и тем, что, по-видимому, есть основания для различения не только права и морали, но также права и нравственности. Ближе всего к разрешению этой проблемы подошел, на наш взгляд, Л.И. Петражицкий.

   Право и мораль, безусловно, родственные явления. Мораль, как и право, имеет не государственную, а социальную природу. Как и право, она представляет собой социальную ценность. Как и право, система морали включает в себя нормативный элемент и разнообразную систему отношений между индивидами.

   Мораль представляет собой систему принципов интимного отношения человека к миру с точки зрения должного. Свое основание она имеет в совести человека. Этим объясняется глубина эмоциональных переживания моральных ценностей в отличие от преимущественно интеллектуального их усмотрения в праве. Но  природа морали лишена элемента притязательности, т.е. тех правомочий, которые выражают свободу действий в отношении других субъектов. Моральное отношение в этом смысле носит односторонний характер: реализующий моральную норму субъект исполняет свою моральную обязанность перед другим субъектом. При этом смысл как самой нормы морали, так и основанного на ней взаимоотношений субъектов, не предполагает возможности принудительно требовать соответствующих действий от другого субъекта.

   Представляется, что пример, приводимый в свое время Л.И. Петражицким для демонстрации различия между правом и моралью, несмотря на все критические замечания, сделанные в прошлом и настоящем, вполне корректен. Действительно, человек, который оказывает материальную помощь  нуждающемуся Ивану, очевидно, руководствуется моральной заповедью человеколюбия и в этом смысле исполняет свой нравственный долг. При этом означенная норма не наделяет Ивана правом требовать передачи ему этих десяти рублей: у него нет на это права. Данная норма имеет односторонний характер и целиком подпадает под определение моральной нормы, относится к области морали. В том же случае, если имел место  договор с извозчиком о поездке на другой конец города за десять рублей, то и норма и отношения, возникающие в этом случае, имеют принципиально иной смысл. Исходя из заключенного договора, не только заказчик обязан по окончании перевозки заплатить десять рублей, но и у перевозчика возникает право требовать уплаты ему оговоренной суммы. Соответственно  эти двусторонние отношения являются отношениями правовыми, находятся в сфере права.

   Такой подход к понятию морали был в свое время подвергнут критике рядом ученых, в том числе В.С. Соловьевым и Б.Н. Чичериным. Однако, их аргументы, как представляется, не достигают цели.  Действительно, В.С. Соловьев полагал, что, если человек по внутреннему голосу совести обязан любить ближнего, то, значит, ближний имеет право на любовь; если существует обязанность помогать ближнему, то ближний имеет право на помощь. Между тем, очевидно, что "право", о котором  говорит Соловьев, не обладает и не может обладать притязательным характером, т.е. не может представлять собой требований совершения (или несовершения) определенных действий в интересах управомоченного, а поэтому и не является правом в его эйдетическом значении. "Право на любовь" есть чисто пассивное "право", указывающее на соответствие субъекта и прилагаемой к нему обязанности. Как явление несамостоятельное и производное от обязанности, оно означает лишь оправданность чьих-либо действий. В этом смысле часто говорят о праве на исполнение обязанности. Социальное значение рассматриваемой нормы не выходит за эти границы. Поэтому обязанность материально помочь незнакомому человеку остается его моральной обязанностью, но ее исполнение целиком лежит на совести человека, он не может быть к этому принужден. Это не означает, что нарушение моральных норм не вызывает никаких негативных последствий для нарушителя и что их функционирование целиком зависит от доброй воли обязанного. Но эти последствия имеют особый  характер и представляют собой психологическое "давление" на совесть нарушителя, побуждая, а не принуждая его к совершению требуемых действий. В отличие от права, в морали ценна не нормосообразность действий (не их легальность в кантовском смысле), а соответствие действий моральным мотивам. Поэтому демонстративная раздача милостыни преуспевающим бизнесменом отнюдь не свидетельствует о моральности его действий, если они, например, обусловлены стремлением набрать дополнительные очки в предвыборной политической борьбе. Подобную ситуацию можно проиллюстрировать цитатой из пушкинского "Евгения Онегина". Знаменитое произведение начинается следующими строками:

       "Мой дядя самых честных правил,

       Когда не в шутку занемог,

       Он уважать себя заставил

       И лучше выдумать не мог.

       Его пример другим наука;

       Но, Боже мой, какая скука

       С больным сидеть и день и ночь,

       Не отходя ни шагу прочь!

       Какое низкое коварство

       Полуживого забавлять,

       Ему подушки поправлять,

       Печально подносить лекарство,

       Вздыхать и думать про себя:

       Когда же черт возьмет тебя?"

Какие правила существуют для подобных ситуаций, когда умирающий призывает своих родственников для последнего прощания? Во-первых, это норма, обязывающая относиться к ближним с любовью, а, во-вторых, это норма, обязывающая "уважать" родственников и их последнюю волю. Первая норма является нормой морали, и Онегин ее нарушает, хотя совершаемые им действия внешне отвечают ее требованиям: "Евгений тотчас на свиданье Стремглав по почте поскакал И уж заранее зевал, Приготовляясь, денег ради, На вздохи, скуку и обман..." Отношение Онегина к своему дяде, нельзя назвать моральным, поскольку не любовь, не стремление помочь ближнему, а расчет и желание получить наследство, движут поступками Евгения.  Реализация второй нормы предполагает не столько моральный настрой, сколько совершение определенных действий. Именно поэтому "уважать" себя и можно "заставить", а относиться с любовью - нет. В этом смысле норма, обязывающая исполнить волю умирающего и приехать с ним проститься, носит правовой характер. Притязания дяди на "уважение" со стороны родственника являются нормативными и социально оправданными. Нарушение этой нормы, в данном случае, связано и с определенными возможными санкциями, включая осуждение и лишение наследства. Следует еще раз отметить, что успешная реализация правовой нормы не зависит от внутренних мотивов, в соответствии с которыми удовлетворяется право уполномоченного, а ее принудительный характер вытекает из объективно существующей обязанности, выполнение которой является не результатом самоопределения субъекта, а необходимостью удовлетворения права контрагента.

   Несмотря на существующие между ними различия, нормы права и морали тесно взаимодействуют. Как было отмечено выше, мораль представляет собой систему наиболее общих принципов, определяющих интимное отношение человека к окружающему миру с точки зрения должного. В силу этого нормы морали носят универсальный характер и приложимы почти к любой деятельности человека, позволяя оценивать ее как нравственную или безнравственную. Такая моральная оценка уместна и по отношению к праву, как к сфере социально значимого.

   В русской философии права вопрос соотношения права и морали (нравственности) являлся одним из главных. Уже неоднократно отмечалось, что общественное сознание русского общества на протяжении многих веков формировалось как этикоцентрическое, т.е. такое, в котором вопросы морали, нравственности, веры занимали центральное место. Поэтому в русской правовой мысли усилиями В.С. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, Б.А. Кистяковского, А.С. Ященко, И.В. Михайловского, И.А. Ильина и многих других доказывалась неразрывная связь права и морали. Действительно, феномен права как ценностной структуры является одной из форм добра и тем самым включается в сферу морали. Только через признание ценностного аспекта бытия права и можно показать тесные отношения между правом и моралью (нравственностью).

     Но отсюда вовсе не следует, как в свое время, например, полагал Е.Н. Трубецкой, будто правовые нормы могут быть одновременно и нормами морали. Норма, запрещающая убийство, есть, несомненно, норма правовая, а не моральная. Мораль определяет, прежде всего, позитивные обязанности человека, его долг, поэтому запреты в морали возникают как применение моральной нормы к оценке какой-либо ситуации. В подавляющем большинстве случаев мораль осуждает убийство как действие, противоречащее моральным принципам уважения к личности другого человека и даже любви и, соответственно, признает моральную оправданность существования такой правовой нормы, которая устанавливает жесткие санкции в отношении правонарушителя. Однако невозможно при помощи правовых норм оценивать моральную ситуацию, т.к. право оперирует не категориями "хорошо - плохо", а тем, есть право или его нет, что неприложимо к морали.

  Говоря о соотношении права и морали необходимо затронуть соотношение правового и морального сознания. Моральное сознание применительно к праву исполняет функцию признания соответствия или несоответствия существующего права нормам морали. Правовое сознание определяет, каким должно быть право для того, чтобы соответствовать моральным стандартам. Во многих случаях моральное и правовое сознание настолько переплетены, что разделить их, практически, невозможно.

   Следует иметь в виду, что моралью и правом не исчерпываются нормативные модели взаимоотношений между людьми. Существуют социальные феномены, имеющие сходство как с правом, так и с моралью, и все же иные по своей природе. Среди них необходимо выделить нравы и обыкновения (нравственность в широком смысле).

   Нравы представляют собой императивные правила поведения, сложившиеся в конкретном обществе, соблюдение которых поддерживается силой общественного мнения. Они налагают на субъектов определенные обязанности, но не предоставляют никому права требовать их безусловного выполнения. Таковы нормы этикета (правила вежливости в общении, правила взаимоотношений между старшими и младшими, между мужчинами и женщинами, правила поведения за столом и т.д.), таковы некоторые обычаи (обычаи гостеприимства и т.д.).

   Например, корпоративная норма, запрещающая посещение элитного вечернего заведения в джинсах и без галстука, с точки зрения рассматриваемой в данном курсе концепции права, является нормой правовой и обладает всеми соответствующими признаками: двусторонней предоставительно-обязывающей структурой (запрещает вход в джинсах и без галстука и уполномочивает обслуживающий персонал требовать соблюдения этого правила); является социально оправданной и значимой (ценностный аспект); имеет принудительный характер, который может не сводиться к психическому принуждению и предполагает возможность принуждения физического (насильственное выдворение правонарушителя из заведения). А норма, обязывающая следить за чистотой ногтей, является нормой этикета, и обязанность выглядеть опрятным коррелятивно не связана с чьим-либо правом требовать этого от субъекта.

    От права нравственность отличается односторонней (императивной) структурой, а от морали - нетребовательностью к мотивам совершения тех или иных действий. С точки зрения нравственности неважно, почему, например, младший по возрасту первым приветствует старшего: делает ли он это из чувства искреннего уважения или из-за желания получить какое-либо поощрение за свое поведение от родителей.

   Обыкновения представляют собой повседневные конвенциональные правила и стереотипы поведения, существующие в обществе. Конвенциональные правила имеют широкое распространение в обществе, но получают императивный характер только в случае самообязывания субъекта. Таково, например, обыкновение делать по утрам зарядку. Стереотипы поведения, наоборот, не имеют конвенционального значения, а соблюдаются исключительно в силу привычки, потому, что так принято. В то же время, это нечто большее, чем индивидуальные и даже семейные привычки. Это обыкновения, разделяемые большинством нации. "Под последними имеют в виду принятый стиль одежды (охватывающий возможные вариации моды), способы приветствия, принятый эпистолярный стиль, время еды (французы, как отметил еще кардинал Ретц, особенно нетерпимы здесь к каким-либо нарушениям), чередование блюд (на Западе соленое едят раньше сладкого) и т.д.

    Наряду с моралью нравственность одним из важнейших факторов воздействия на формирующееся право и от того, в каком состоянии они находятся, зависит  «здоровье» всей правовой системы.

    Социо-культурные ценности, которые находят отражение в праве, не исчерпываются вышеперечисленными. Все, что так или иначе связано с правовой структурой, может выступать правовой ценностью, формируя, например, содержание правовых норм. 

                         Дополнительная литература к теме:

       Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М., 1985.

Демидов А.И. Мир политических ценностей // Правоведение. 1997. №4.

Зеньковский В.В. История русской философии. Сост., послесловие и коммент. А.В. Полякова. В 2-х тт., 4-х кн. Л., 1991.

Ивин А.А. Основания логики оценок. М., 1970.

Леонтьев Д.А. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Вопросы философии. 1996. №4.

Мамут Л.С. Государство в ценностном измерении. М., 1998.

Наука и ценности. Новосибирск, 1987.

Неновски Н. Право и ценности. М., 1987.

Новгородцев П.И. Право и нравственность // Правоведение. 1995. №6.

Платонов О.А. Русская цивилизация. М., 1992.

Проблемы ценностного подхода в праве: традиции и обновление. М., 1996.

Савельев В.А. Некоторые вопросы соотношения права и нравственности (исторический аспект) // Правоведение. 1984. №12.

Соловьев Э.Ю. И. Кант: взаимодополнительность морали и права. М., 1992.

Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000.

__________