§ 3. Установление отцовства и материнства при применении искусственных методов репродукции человека

Определенные проблемы с записью о родителях ребенка могут возникнуть и при применении современных технологий искусственного репродуцирования человека. Так, лица, давшие письменное согласие на искусственное оплодотворение или на имплантацию эмбриона, записываются в качестве родителей ребенка.

В данном случае могут возникнуть две ситуации. Во-первых, искусственное оплодотворение может быть произведено спермой мужа матери ребенка или при имплантации может быть использован эмбрион, генетически происходящий от данной супружеской пары. В этом случае налицо биологическое родство между ребенком и обоими родителями. Во-вторых, возможно искусственное оплодотворение донорской спермой или имплантация эмбриона, генетически связанного только с одним из родителей или вообще не имеющих с ними генетической связи (донорского эмбриона). В такой ситуации биологическое родство с одним из родителей или даже с обоими из них отсутствует.

Однако законодательство предписывает записывать лиц, выразивших согласие на применение указанных технологий, в качестве родителей, а ст. 52 СК запрещает им при оспаривании отцовства или материнства ссылаться на факт применения этих технологий.

Еще больше проблем возникает при применении так называемого суррогатного материнства. В данном случае российское законодательство предусматривает возможность исключения из древнего правила mater est quam gestatio demonstrat1. Конститутивным признаком сурро-

М<пь – та, что произвела ребенка на свсг.

182

Раздел VI Правоотношения родителей и детей

Глава 20 Установление происхождения детей

183

гатного материнства является заключение до момента зачатия ребенка договора о вынашивании ребенка суррогатной матерью с целью последующего установления родительских правоотношений с этим ребенком, лицами, заключившими такой договор с суррогатной матерью.

Заключение договора до момента зачатия ребенка позволяет отличить договор о суррогатном материнстве от договора об уступке уже зачатого или рожденного ребенка. Последний договор следует признать ничтожным вследствие его противоречия основам нравственности (ст. 169 ГК РФ).

Технически возможны различные формы суррогатного материнства: путем искусственного оплодотворении суррогатной матери спермой лица, желающего установить родительские провоотношения с ребенком (так называемой низкотехнологичное суррогатное материнство), и путем пересадки эмбриона суррогатной матери (высокотехнологичное суррогатное материнство). В первом случае суррогатная мать является одновременно и генетической матерью ребенка. Во втором случае генетическая связь между суррогатной матерью отсутствует.

Российское законодательство регулирует только высоко-технологичное суррогатное материнство. Это позволяет избежать ситуации, когда суррогатная мать обязуется передать по договору свои права на рожденного ею, генетически происходящего от нее ребенка.

Однако отсутствие генетической связи между ребенком и суррогатной матерью само по себе недостаточно для утраты ею права быть записанной в качестве матери ребенка. Закон отдает в данном случае предпочтение не факту рождения и не факту наличия генетической связи, а намерению суррогатной матери передать ребенка. При этом юридически значимое намерение должно быть выражено дважды: в момент заключения договора о суррогатном материнстве до зачатия ребенка и еще раз после рождения ребенка.

Если она отказывается от подтверждения согласия, она может сама записаться в качестве матери рожденного ею ребенка. Однако если она подтвердила свое согласие, отозвать его в дальнейшем и оспорить запись в качестве родителей лиц, заключивших с ней договор, она уже не вправе. Лица, давшие согласие на вынашивание, связаны своим согласием и не вправе отозвать его. Если суррогатная мать не возражает против этого, они обязаны записать себя в качестве родителей ребенка и не вправе при оспаривании отцовства или материнства ссылаться на применение суррогатного материнства.

Данная норма должна быть признана одним из достижений Семейного кодекса. В ней сформулировано весьма удачное решение сложной

с моральной точки зрения проблемы. При использовании суррогатного материнства возникает противоречие между интересами лиц, заключивших договор на вынашивание ребенка и являющихся его генетическими родителями, и женщиной, осуществляющей вынашивание. Поскольку лица, заключившие договор на вынашивание, являются генетическими родителями ребенка, они могут связывать свои надежды и родительские чувства с его появлением на свет. Отказ суррогатной матери от подтверждения согласия на запись их в качестве родителей может причинить им серьезную травму.

Суррогатная мать, в свою очередь, не являясь генетической матерью, тем не менее имеет с ребенком биологическую связь. В процессе беременности и родов проявляются материнские чувства, которые могут полностью изменить ее отношение к ребенку и заключенному ею соглашению. Если бы она была по закону обязана передать ребенка лицам, заключившим с ней договор, это могло бы оказаться для нее столь же тяжелой утратой, как потеря собственного ребенка. Поэтому при разрешении данной коллизии интересов предпочтение было отдано интересам суррогатной матери. Факт вынашивания или рождения был признан более социально и эмоционально значимым, чем генетическое происхождение.

Однако суррогатная мать вправе отказаться от подтверждения своего согласия только до момента записи других лиц в качестве родителей ребенка. В дальнейшем она уже не вправе отозвать его. Такая мера необходима для защиты интересов ребенка и супружеской пары, записанных в качестве его родителей и заинтересованных в стабильности родительских правоотношений. Совершенно недопустима ситуация, когда они жили бы в течение многих лет под угрозой оспаривания своих родительских прав.

На основании всего сказанного можно сделать вывод, что российское семейное законодательство развивается по пути придания большего значения социальным связям, основанным на намерении лиц установить родительские отношения с ребенком, по сравнению со связями генетическими.

Впервые эта тенденция наметилась после принятия Закона от 22 мая 1990 г.1 В нем впервые появилась норма, запрещающая лицу, добровольно признавшему отцовство, зная, что оно не является отцом данного ребенка, впоследствии оспаривать отцовство, ссылаясь на это обстоятельство. До указанного момента российское законодательство

1 Закон СССР от 22 мая 1990 г «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты СССР по вопросам, касающимся женщин, семьи и детства» // ВВС СССР 1990 № 23 Ст 422

184

Раздел VI Правоотношения родителей и детей

об установлении отцовства и материнства основывалось на принципе происхождения. При установлении правовой связи с отцом или матерью ребенка значение придавалось только биологическому происхождению ребенка от этих лиц.

После введения в 1990 г. указанной нормы, воспроизведенной в Семейном кодексе, принцип происхождения был частично вытеснен принципом признания. В соответствии с этим принципом значение придается уже не биологическому моменту, а социальному – намерению лица признать ребенка своим.

Практически во всех случаях применения методов искусственного репродуцирования человека предпочтение отдается принципу признания, причем признание ребенка происходит до его рождения, в момент дачи согласия на применение того или иного метода. Лицо, заведомо знающее, что рожденный ребенок не будет иметь с ним генетической связи, тем не менее выражает желание на установление родительских правоотношений с этим ребенком. Доноры, напротив, несмотря на наличие генетической связи с ребенком, не могут требовать установления правовой связи с ним. Одно только генетическое родство не признается законом достаточным для этого. Таким образом, законодательство связывает возникновение родительских правоотношений не столько с биологическим происхождением, сколько с волей лиц стать родителями ребенка.

В связи с применением различных способов искусственного репродуцирования человека возникает еще одна проблема. Вправе ли ребенок знать своих генетических родителей? В российском семейном законодательстве нет на этот счет никаких указаний. Медицинское право рассматривает сведения о генетическом происхождении ребенка в качестве врачебной тайны, разглашение которой карается законом.

Эта проблема вызвала острые дискуссии и в зарубежных странах. Их результатом было признание права ребенка знать своих генетических родителей. В Нидерландах, например, ребенок, достигнув совершеннолетия, вправе требовать раскрытия этой информации в судебном порядке. При положительном решении проблемы возникает вопрос, во-первых, с какого возраста ребенок имеет право знать свое генетическое происхождение, а во-вторых, вправе ли он требовать эти сведения против воли лиц, записанных в качестве его родителей.

С одной стороны, если ребенок с раннего возраста узнает о том, что лица, которые записаны в качестве его родителей, не имеют с ним генетической связи, это может серьезно повлиять на его отношения с ними. Его родители могут стремиться к тому, чтобы ни он сам, ни кто-либо из окружающих никогда не узнал их тайну. Донор также

Глава 20 Установление происхождения детей

185

может пожелать остаться анонимным С другой стороны, в ряде случаев знание своего действительного происхождения может оказаться необходимым, например если ребенок страдает наследственным заболеванием, для диагностики которого необходимо знать его действительное происхождение.

Оптимальным решением проблемы было бы запрещение раскрытия информации о генетическом происхождении ребенка до достижения им совершеннолетия без согласия лиц, записанных в качестве его родителей В исключительных случаях при наличии серьезных оснований следовало бы предоставить суду право вынести решение о раскрытии такой информации. После достижения совершеннолетия ребенок должен, по нашему мнению, получить право знать о своем генетическом происхождении, независимо от отношения к этому лиц, записанных в качестве его родителей.

Запись родителей в книге записей рождений служит доказательством происхождения детей от данных лиц. Интересы ребенка и его родителей требуют обеспечения стабильности родительских правоотношений. Поэтому, хотя такая запись и может быть оспорена, возможности ее оспаривания ограниченны Во-первых, запись может оспариваться только в судебном порядке; во-вторых, право на оспаривание записи предоставлено ограниченному кругу лиц, перечисленных в ст. 52 СК. Это прежде всего сами лица, записанные в качестве родителей ребенка; фактические отец и мать ребенка, а если они недееспособны – их опекуны. Право на оспаривание записи имеют также сам ребенок по достижении совершеннолетия, его опекун или попечитель.

При оспаривании записи об отцовстве или материнстве необходимо доказать, что лицо, записанное в качестве отца или матери ребенка, в действительности не является его биологическим отцом или матерью. Как уже было указано выше, это правило не применяется к лицам, давшим согласие на использование методов искусственного репродуцирования, а также к лицам, в момент внесения записи в книги записи рождений знавшим о том, что они в действительности не являются биологическими родителями ребенка. Указанные лица вправе предъявить иск об оспаривании записи, но не могут ссылаться на отсутствие генетической связи с ребенком как на основание своею иска В этом случае их требование не подлежит удовлетворению

Однако это не означает, что они не могут оспаривать запись своего отцовства по иным основаниям. Например, лицо дает согласие на искусственное оплодотворение своей жены донорской спермой, а в действительности беременность возникает не в результате искусственного оплодотворения, а в результате связи с посторонним лицом, и это

186

Раздел VI. Правоотношения родителей и детей

Глава 21. Права несовершеннолетних лете

187

может быть доказано, поскольку в момент зачатия ребенка медицинское учреждение, где производится искусственное оплодотворение, было закрыто. На практике возникали и еще более сложные ситуации.

Запрет оспаривать отцовство в случае искусственного оплодотворения не следует толковать ограничительно, в том смысле, что оплодотворение должно быть произведено на оговоренных условиях. При нарушении этих условий могут возникать весьма сложные моральные дилеммы.

В 1995 г. в Нидерландах имел место такой случай. В результате ошибки медицинского персонала вместо спермы ее мужа женщине была введена сперма постороннего лица. Ошибка стала очевидной потому, что ребенок родился с явными признаками негритянской крови. Представляется, что в подобной ситуации муж не должен получить право на оспаривание отцовства, хотя его права были существенно нарушены и обоим супругам был причинен моральный ущерб. Оспаривание отцовства поставило бы его жену в крайне неблагоприятное положение: она не менее мужа пострадала от ошибки. В описываемом случае все окружающие подозревали ее в супружеской измене, поскольку супруги скрывали факт применения метода искусственного оплодотворения. Однако оспаривать свое материнство она не вправе, так как ее генетическая связь с ребенком бесспорна.

Ранее действовавшее законодательство допускало оспаривание отцовства или материнства только в течение одного года с момента, когда лицо узнало о том, что в действительности оно не является родителем данного ребенка. Семейный кодекс не предусматривает применение исковой давности по данной категории дел. Оспаривание происхождения детей возможно в любое время. Однако Пленум Верховного Суда РФ в постановлении № 9 от 25 октября 1996 г. отметил, что в отношении детей, родившихся до 1 марта 1996 г., такое оспаривание возможно только в течение одного года, с момента, когда лицу, записанному в качестве родителя ребенка, стало известно о произведении такой записи в соответствии с ч. 4 ст. 49 КоБС РФ.