Эптон Синклер "Дельцы"
Глава 6
Злоключения Люси настолько поглотили все их внимание, что они позабыли о других делах. Наконец, Монтегю упомянул об акциях и Люси выразила свое возмущение тем, что ей предложили низкую цену.
- Я выиграю всего десять центов за доллар! Вряд ли вы посоветуете мне уступить акции по такой цене!
- Конечно, нет, - ответил Аллан. - Я бы отверг это предложение. Но, пожалуй, следовало назначить свою цену.
Они снова обсудили этот вопрос и сошлись на ста восьмидесяти тысячах долларов.
- По-моему, лучше всего дать им понять, что эта цифра окончательная, - сказал Монтегю. - Наверное, они захотят поторговаться, но я на это не большой мастер. Я предпочитаю, назвав цену, придерживаться ее.
- Прекрасно! - сказала Люси. - Делайте так, как считаете нужным.
Оба замолчали. Посмотрев на взволнованное лицо Люси, Монтегю поднялся.
- Лучше, если вы не будете придавать такого значения сегодняшнему неприятному происшествию, - сказал он - Начнем все сначала и больше не будем совершать ошибок. Сегодня я еду к друзьям, которые давно уже просили меня привести вас к ним. Поедем вместе.
- Кто они такие? - спросила Люси.
- Генерал Прентис и его жена. Вы слышали о них?
- Мистер Райдер упоминал о банкире Прентисе. Это он?
- Да, - сказал Монтегю, - президент Федерального банка. Он был давним другом моего отца, и Прентисы - первые, с кем я познакомился в Нью-Йорке. С тех пор мы подружились. Я пообещал им привезти вас как-нибудь на обед и позвоню им, если вы согласны. Не думаю, что вам следует оставаться в одиночестве и думать о Дане Уотермане.
- Я не прочь сейчас побыть одна, - сказала Люси. - Но если вам хочется, я поеду.
Они отправились к Прентисам. Тут были генерал собственной персоной, его жена и две дочери - одна из них училась в колледже, а вторая оказалась одаренной скрипачкой. Генералу Прентису уже перевалило за семьдесят, и его борода была бела, как снег, но он сохранил осанку и представительность военного. С миссис Прентис Монтегю впервые встретился в опере, получив приглашение в их ложу. Генеральша, сверкающая бриллиантами, произвела на него неприятное впечатление: она все время рассказывала разные сплетни, в то время как ему хотелось слушать музыку. Но, как потом сформулировала Люси, она была "матерью всем, кто оказывался у нее под каблуком". Она любила приглашать Монтегю к себе, знакомить его с людьми, которые, по ее мнению, могли быть ему полезны.
В тот вечер в гостях у Прентисов был также молодой Гарри Куртис, племянник генерала. Монтегю еще не был с ним знаком, но знал, что он младший партнер юридической конторы Уильяма Е. Давенанта - адвоката, выступавшего против него по тяжбе со Страховой компанией. Гарри Куртис оказался красивым парнем с открытым лицом и обворожительными манерами. Неделю назад он встречался с Алисой Монтегю по поводу какого-то дела и просил передать, что придет ее навестить.
После обеда они сидели, курили и беседовали о положении на рынке. В это время на Уолл-стрите царило большое волнение. Все цены на акции катастрофически падали, и, казалось, дела шли все хуже и хуже.
- Говорят, Уайман попался, - сказал Куртис. - Я вчера беседовал с одним из его маклеров.
- Уаймана не так легко поймать, - возразил генерал. - Маклерам зачастую меньше всего известно подлинное положение его дел. Есть основание полагать, что кто-то из крупных вкладчиков вышел из дела, так как, знаете ли, акционеры сейчас очень обеспокоены. Но при той обстановке, которая создалась на Уолл-стрите, это лишь предположение. Крупные заправилы так все прибрали к своим рукам, что стали практически всемогущими.
- Вы хотите сказать, что начавшийся деловой спад, возможно, результат чьих-то махинаций? - удивился Монтегю.
- А почему бы и нет? - в свою очередь, спросил генерал.
- Похоже, тут замешана целая группа лиц. Один человек не в состоянии произвести такой переворот.
- Нет, конечно, - ответил генерал. - Заметьте, я не утверждаю этого, я бы не взял на себя смелость утверждать это даже, если знал бы точно; но кое-что я видел, а кое-что подозреваю. И вы должны согласиться, что какие-то шесть человек в настоящее время заправляют в банках Нью-Йорка девяноста процентами всех дел.
- Но, пожалуй, раньше, чем дела улучшатся, станет еще хуже, - заметил Куртис.
- Надо что-то предпринимать, - продолжал генерал. - В данный момент положение с банками в нашей стране просто невыносимо. Биржевой делец практически вытеснил банкира. Ему приходится либо плясать под его дудку, либо вытеснят его самого. Чтобы основать сейчас банк, надо иметь средства и воздвигнуть здание с мраморными колоннами и бронзовыми воротами. Могу вам назвать имя джентльмена, владеющего сейчас восемью банками, а три года назад, когда он начинал, не думаю, чтобы у него был и миллион долларов.
- Но как он это сумел? - спросил Монтегю.
- Очень просто, - ответил генерал. - Вы покупаете участок с самой большой закладной, вкладываете в строительство здания миллион долларов и закладываете его. Затем создаете новый банк и выпускаете многообещающие проспекты, сулите большие проценты на капитал, и вкладчики потекли к вам. Тогда вы закладываете ваш капитал в банке под номером один, а директора вашего банка ссужают вас деньгами, и вы приобретаете второй банк. Они называют это "возводить пирамиду". Наверняка вы слышали такое выражение. Игра в банки - очень увлекательна, так как, чем больше вы их приобретете, тем больше вас расписывают газеты и тем больше доверия вам окажут вкладчики.
И генерал рассказал несколько известных ему подобных случаев. Например, некий Стюарт, молодой человек с Запада, пытался купить Федеральный банк. Дело было давнее, поэтому генерал знал Стюарта и его методы. Поначалу он надавил на один трест в Монтане и вынудил его к прекращению всех операций. Трест подкупил законодательную палату и все городское управление, но Стюарт воздействовал на широкую публику. Предприняв сенсационные разоблачения, он привлек ее на свою сторону, и в конце концов тресту пришлось от него откупиться. А теперь он явился в Нью-Йорк сыграть в эту новую, азартную игру в банки, которая дает прибыль скорее, нежели постройка домов. Или, некий Холт, пустой и пошлый человек, с его именем связывали все низкое и подлое в городе. Он тоже вложил свои миллионы в банки. Или же Каммингс, король холодильников, многие годы финансировавший городское управление и захвативший в свои руки все судоверфи, прижав к стене своих конкурентов. Он сумел сосредоточить в руках каботажное судоходство страны и стал скупать одно пароходство за другим по "пирамидальной" системе. А теперь он решил, что должен нажить еще больше денег и выкупить дела у своих конкурентов. Он уже приобрел и основал с дюжину трестов и банков.
- Каждый должен понимать, что так не может продолжаться до бесконечности, - сказал генерал. - Я знаю, крупные дельцы это понимают. Вчера я присутствовал на собрании директоров и слышал, как Уотерман сказал, что этому надо положить конец. Всякий, кто знает Уотермана, не станет ждать второго предупреждения.
- А что он может сделать? - спросил Монтегю.
- Уотерман! - воскликнул молодой Куртис.
- Уж он-то найдет способ, - просто сказал генерал. - Лично я вижу единственный выход из положения - власть такого консервативного человека, как он.
- Значит, вы ему доверяете? - спросил Монтегю.
- Да, - ответил генерал. - Я ему доверяю. Ведь надо же кому-нибудь доверять.
- Я слышал любопытную историю, - вставил свое слово Гарри Куртис. - Мой дядя вчера обедал в доме старика и спросил его, что он думает о положении на рынке. "Впервые в жизни я ни в чем не уверен", - последовал ответ.
Генерал удивленно воскликнул:
- Он так и сказал? Ну, теперь жди перемен!
- Тогда можно понять, почему положение на рынке оставляет желать лучшего, - добавил, смеясь, Куртис.
В этот момент в дверях появилась миссис Прентис.
- Неужели же вы, мужчины, собираетесь весь вечер говорить о делах? - спросила она. - Если так, то переходите в гостиную и говорите о них с дамами.
Мужчины поднялись и последовали за хозяйкой дома. Монтегю сел на диван рядом с миссис Прентис и молодым Куртисом.
- Что это вы говорили о Дане Уотермане? - спросила Куртиса миссис Прентис.
- О, это длинная история, - ответил тот, - ведь всех вас мало интересует Уотерман.
Монтегю искоса наблюдал за Люси и не смог скрыть улыбки.
- Что это за удивительный человек! - сказала миссис Прентис. - Я восхищаюсь им больше, чем кем-либо из многих знакомых на Уолл-стрите.
Тут она повернулась к Монтегю:
- Вы с ним знакомы?
- Да, - ответил он и прибавил с озорной усмешкой, - я видел его сегодня.
- А я - на прошлой неделе, в воскресенье вечером, - продолжала простодушная миссис Прентис. - В церкви Святой Богородицы, когда он обносил всех тарелкой, собирая пожертвования. Разве не восхитительно, что такой занятой человек, как мистер Уотерман, все же находит время для церковных дел?
Тут Монтегю снова взглянул на Люси и увидел, что она кусает губы.
Глава 7
Прошла неделя, прежде чем Монтегю снова увидел Люси. Она пришла на обед к Алисе в тот день, когда он случайно вернулся домой раньше обычного.
- Вчера я ужинала у миссис Фрэнк Лэндис, - сказала она ему. - И представьте, с кем там встретилась: с вашим другом, миссис Уинни Дюваль.
- Неужели?
- Мы с ней долго болтали. Она мне очень нравится
- Она всем нравится... О чем же вы говорили?
- Обо всем на свете, но, в сущности, об одном, - игриво ответила Люси.
- А именно?
- Какой же вы недогадливый. Миссис Уинни знает, что я ваш друг, и я почувствовала, что все ее слова, в сущности, адресованы вам.
- Ну, и что же она говорила мне? - улыбаясь, спросил он.
- Она хотела дать вам понять, что живет превесело и нисколько по вас не тоскует, - последовал ответ. - Она рассказала мне обо всем, чем сейчас интересуется.
- Не рассказывала ли она вам о бабубанане?
- О чем? - изумилась Люси.
- Видите ли, в последнее время, когда я ее видел, она все больше увлекалась индуизмом и только говорила, что о каких-то там свамис, гнанис и тому подобном.
- Нет, ни о чем таком она не упоминала.
- Значит, это увлечение у нее прошло, - сказал он. - Какое же следующее?
- Антививисекция.
- Антививисекция?
- Разве вы не читали в газетах, что ее избрали почетным вице-президентом какого-то общества, которому она пожертвовала несколько тысяч долларов?
- По газетам не так легко уследить за миссис Уинни! - ответил Монтегю.
- Она слышала ужасные истории о том, как хирурги мучают бедных кошек и собак, и непременно хотела обо всем мне рассказать. Более неподобающей темы для разговора за столом трудно себе вообразить. Она бесспорно великолепно выглядит. Я не удивляюсь, что мужчины без ума от нее. А волосы она поднимает со лба. По-моему, это делает ее похожей на египетскую принцессу.
- Она выступает во многих ролях, - заметил Монтегю.
- А правда, что она уплатила пятьдесят тысяч долларов за ванну?
- Так утверждает она и газеты тоже. Так что, наверное, правда. Дюваль сам говорил мне, что она обходится ему в миллион долларов в год, но, возможно, он сказал это в раздражении.
- Неужели он такой богатый? - спросила Люси.
- Не знаю точно; но он один из самых могущественных людей в Нью-Йорке. Его называют "банкир по системе".
- Я слышала, как мистер Райдер отзывался о нем.
- Полагаю, что не особенно благожелательно, - улыбаясь, сказал Аллан.
- Да, не особенно. Кажется, они поссорились. Не знаете из-за чего?
- Я об этом ничего не знаю, но Райдер - свободомыслящий человек, а Дюваль ведет дела с крупными дельцами, которые не любят подобных людей.
Люси замолчала, о чем-то задумавшись.
- А правда, что положение мистера Райдера так непрочно? Я думала, что Готтамский трест - один из крупнейших в стране. В его проспектах мелькают крупные цифры - семьдесят - восемьдесят миллионов.
- Что-то вроде этого.
- И эти цифры дутые?
- Я полагаю, что нет. Я не в курсе его дел, знаете ли. До меня только доходили слухи, например, о том, что он ведет слишком смелую игру. Примите совет и держите свои деньги в другом месте. Вам следует быть вдвойне осторожной, поскольку у вас есть враги.
- Враги? - в замешательстве переспросила Люси.
- Разве вы забыли, что говорил вам Уотерман?
- Вы хотите сказать, что Уотерман вступит в борьбу с Райдером из-за меня?
- Это звучит невероятно, но подобные вещи уже случались. Если бы кто-нибудь знал подоплеку битв, сотрясавших Уолл-стрит, он бы обнаружил, что многие из них имели аналогичное начало.
Монтегю сказал это между прочим, не имея в виду ничего конкретного. Он не следил за выражением лица Люси и не заметил, какое впечатление произвели на нее эти слова. Аллан перевел разговор на другую тему и на следующий день совершенно забыл о нем, как вдруг Люси позвонила ему по телефону.
Прошла неделя, как он написал адвокатам Смиту и Хансону по поводу продажи ее акций.
- Аллан! - спросила она. - Вы не получили еще ответа от этих людей?
- Нет.
- Я сегодня утром говорила с одним своим другом, и он подсказал мне шаг, который кажется важным. Не думаете ли вы, что было бы неплохо узнать, кого представляют эти адвокаты?
- Что это даст? - спросил Монтегю.
- Это помогло бы нам сориентироваться. Полагаю, им известно, кто хочет продать акции, а для нас важно знать, кто собирается их купить. А что если им написать, что вы не желаете вести переговоры через посредников?
- Но так же дела не делаются: я назначил цену, а они не ответили. Написав вторично, мы только испортим дело. Лучше уж постараться заинтересовать кого-нибудь другого.
- Но мне очень хотелось бы узнать, от кого исходит предложение. До меня дошли слухи по поводу этих акций. Право, я хотела бы узнать.
Люси повторила последнюю фразу несколько раз и, казалось, по-настоящему заинтересовалась всем этим. Монтегю недоумевал, кто мог с ней говорить и что она слышала по поводу акций. Но после предупреждений майора не стал расспрашивать ее по телефону.
- Я полагаю, что вы совершаете ошибку, но будь по-вашему.
Он сел и написал господам Смиту и Хансону, что желал бы поговорить с одним из владельцев их конторы, и отослал письмо с нарочным. Примерно через час явился к нему жилистый человечек с морщинистым лицом и острым взглядом и представился:
- Хансон.
- Я говорил с моей клиенткой относительно акций Северной миссисипской компании, - сказал Аллан. - Возможно, вам известно, что эта дорога строилась при довольно необычных обстоятельствах: большая часть акционеров были личными друзьями нашей семьи. Вот почему моя клиентка предпочла бы не иметь дела с посредниками, если только это возможно. Я хотел выяснить, не согласится ли ваш клиент договориться непосредственно с владелицей акций.
Монтегю заметил, что, пока он говорил, Хансон смотрел на него с явным удивлением. Не успел он закончить фразу, как это удивление сменилось презрительной усмешкой.
- Какую шутку вы собираетесь сыграть со мной? - спросил Хансон.
Монтегю был слишком поражен, чтобы рассердиться, и только пристально посмотрел на Хансона.
- Не понимаю вас, - сказал он.
- Не понимаете? - ответил его собеседник, смеясь ему прямо в лицо. - Похоже, я знаю больше, чем вы думаете.
- Что вы хотите этим сказать?
- А то, что у вашей клиентки уже нет акций, о которых вы говорите.
У Монтегю перехватило дыхание.
- Нет акций?
- Конечно, нет, - сказал Хансон. - Она продала их три дня назад.
И, будучи не в силах отказать себе в удовольствии, добавил:
- Она продала их Стенли Райдеру. И, если хотите знать об этом больше, продала за сто шестьдесят тысяч долларов. А он выдал ей вексель на сто сорок тысяч сроком на полгода.
Монтегю был крайне поражен и никак не мог прийти в себя.
Мистер Хансон понял, что волнение Аллана неподдельно, и саркастически улыбался.
- По-видимому, мистер Монтегю, - сказал он, - вы позволили своей клиентке вас обойти.
Овладев собой, Монтегю вежливо поклонился.
- Я должен перед вами извиниться, мистер Хансон, - сказал он тихо. - Могу вас только заверить, что я тут совершенно ни при чем.
Он встал, дав понять, что визит окончен.
Когда дверь его конторы закрылась за Хансоном, Аллан ухватился за спинку кресла, чтобы не упасть, и стоял, устремив взгляд прямо перед собой.
- Стенли Райдеру, - прошептал он.
Монтегю повернулся к телефону и набрал номер Люси.
- Люси, это правда, что вы продали свои акции?
Она не могла выговорить и слова от изумления.
- Отвечайте! - закричал он.
- Аллан, - начала она, - вы на меня рассердитесь...
- Пожалуйста, отвечайте, - снова закричал он. - Вы их продали?
- Да, Аллан, продала, но я не думала...
- Я не желаю обсуждать это по телефону, - сказал он. - Я заеду к вам сегодня по дороге домой. Пожалуйста, не уходите - это очень важно. - И он повесил трубку.
Монтегю явился в назначенное время. Люси ждала его. Она выглядела бледной и сильно расстроенной, даже не встала к нему навстречу и не сказала ни слова, только пристально смотрела Аллану в лицо.
Оно было мрачным.
- Эта история причинила мне много огорчений, - начал Монтегю, - и я не хочу затягивать ее без необходимости. Я все обдумал и пришел к решению, так что это обсуждению не подлежит. Я отказываюсь вести ваши дела в дальнейшем.
- О, Аллан! - едва смогла произнести Люси.
Монтегю в руках держал портфель со всеми ее бумагами.
- Я привел все в полный порядок, - сказал он. - Здесь счета и письма. Теперь разобраться в них сумеет кто угодно.
- Аллан, - сказала она, - право, это жестоко!
- Мне очень жаль, - возразил он, - но я больше ничего не могу для вас сделать.
- Но разве я не имела права продать эти акции Стенли Райдеру?
- Вы имели полное право продавать их кому пожелаете, - ответил Монтегю, - но вы не имели права поручать мне вести свои дела и при этом скрывать от меня свои действия.
- Но, Аллан, - запротестовала она, - я продала их всего три дня назад.
- Я это прекрасно знаю, - сказал он, - но в тот момент, когда вы решили их продать, вы должны были сообщить об этом мне. И дело даже не в том. Вы пытались моими руками таскать каштаны из огня для Стенли Райдера.
Он заметил, как при этих словах она вздрогнула.
- Разве это неправда? - спросил он. - Разве не он просил вас получить через меня эту информацию?
- Да, Аллан, это действительно он, - сказала Люси, - но войдите в мое положение: я не деловая женщина и не понимала...
- Вы прекрасно понимали, что подло поступаете со мной, нечестно. В этом вся беда, вот почему я и не желаю впредь заниматься вашими делами. Стенли Райдер купил ваши акции, пусть Стенли Райдер отныне будет и вашим советчиком.
Он не намерен был пререкаться с ней дальше, но увидел, что эти слова сильно ее задели; узы старой дружбы все еще удерживали его.
- Понимаете ли вы, Люси, какой удар мне нанесен? - воскликнул он. - Представьте себе мое положение, когда я разговаривал с мистером Хансоном, ничего не зная, тогда как он знал все. Он знал, сколько вы заплатили, и даже то, что вы приняли вексель.
Люси смотрела на Монтегю широко раскрытыми глазами:
- Аллан! - воскликнула она.
- Теперь вы поняли, что это значит. Я говорил вам, что вы не сможете сохранять свои действия в тайне. Вопрос лишь о том, как скоро все, кому это станет известно, начнут шептаться, что вы убедили Стенли Райдера сделать это для вас.
Последовала долгая пауза. Люси сидела, устремив глаза в одну точку. Вдруг она повернулась к Монтегю:
- Аллан! Но вы же должны понять! Я имела право продать эти акции! Райдер нуждался в них. Он намерен организовать синдикат. Это была чисто деловая сделка.
- Я в этом и не сомневаюсь, Люси, - тихим голосом ответил Монтегю, - но как вы сумеете убедить в этом всех? Я уже говорил вам, что произойдет, если вы сблизитесь с таким человеком, как Стенли Райдер. Вы узнаете это, когда будет слишком поздно. Случай с Уотерманом должен был открыть вам глаза на то, что говорят люди.
Люси вскочила и посмотрела на него с ужасом.
- Аллан! - вскричала она.
- Что? - спросил он.
- Вы хотите сказать, что Уотерман позволил себе так поступить со мной, потому что Стенли Райдер мой друг?
- Именно это я и хочу сказать. Уотерман услышал сплетни на ваш счет и подумал, что если Райдер богат, то он в десять раз богаче.
Краска залила ее шею и лицо. Она стояла, нервно ломая руки:
- О, Аллан! Это чудовищно!
- Я тут ни при чем. Так устроен мир. Я это понял и старался, чтобы это поняли и вы.
- Но это ужасно! - сказала она. - Я не хочу этому верить, не хочу и допускать подобной мысли! Но я не могу из-за этого подло предать друга!
- Мне знакомо это чувство, - сказал Монтегю. - И я бы не оставил вас, если бы это был другой человек, а не Стенли Райдер. Но я его знаю лучше вас, поверьте.
- Вы не знаете его, Аллан, вы не можете его знать! - возразила она. - Поверьте мне, он хороший человек! Это человек, которого никто не понимает...
Монтегю пожал плечами.
- Возможно, - сказал он. - Я и раньше слышал нечто подобное. Многие люди не так плохи, как их дела, по крайней мере они очень стараются себя уверить в этом. Но вы не имеете права портить себе жизнь из жалости к Райдеру. Он сам создал себе репутацию и если бы действительно относился к вам хорошо, то не потребовал бы, чтобы вы жертвовали собой ради него.
- Он и не требовал, - ответила Люси. - То, что я сделала, я сделала по доброй воле. Я верю ему и не хочу верить рассказам о нем.
- Хорошо, - сказал Монтегю. - Тогда вам остается одно - идти своей дорогой.
Аллан говорил спокойно, хотя на сердце у него было тяжело. Он точно знал, какого рода речи Стенли Райдера склонили Люси к ее решению. Он смог бы развеять то ложное представление, которое Райдер сумел внушить Люси о себе, но что-то удерживало его. Возможно, инстинкт подсказывал Аллану, что Люси любит этого человека и никакие факты ее не образумят.
- Вы убедитесь во всем сами, - вот единственное, что он мог ей сказать.
И, не глядя на расстроенное лицо Люси, повернулся и вышел, даже не прикоснувшись к ее руке.
Глава 8
Наступил май, и большая часть знакомых Монтегю разъехалась по виллам, а те, кто с утра был прикован к своим письменным столам, имели автомобили, яхты или экипажи и ежедневно после обеда уезжали в город. Монтегю был приглашен провести пару недель у Элдриджа Девона, где Алиса гостила уже целую неделю, но он никак не мог выбрать время. Наконец, в субботу после обеда Монтегю отправился по заливу Гудзона на "Тритоне" - новой яхте Девона.
Один недоброжелательный человек сказал как-то про Девона, что он - олицетворение человеческой скуки. Но сегодня Аллан убедился, что Элдридж живо интересуется жизнью. Девон вдруг вообразил, что только что созданная новая модель еще не разрекламированного автомобиля намного лучше любой из семнадцати машин, имеющихся у него, и купил три таких автомобиля. Поэтому Монтегю, сидя на верхней палубе "Тритона" и любуясь живописными берегами реки, вынужден был слушать монотонный голос Девона, рассуждавшего на тему о клапанах и цилиндрах.
Один из новых автомобилей ожидал их у собственной пристани Девона и быстро помчал по холмам к особняку. Ни разу еще место, где находился особняк Девона, не казалось Аллану таким чудесным, как теперь, когда фруктовые деревья стояли в цвету и весна придавала очарование всему вокруг. На много миль склоны холмов представляли собой одну сплошную великолепную лужайку. Но - увы! - для Элдриджа Девона эти холмы были интересны только с точки зрения игры в гольф. Никогда в жизни Монтегю так остро не ощущал убогость людей, среди которых вращался. Стоя под портиком, таким огромным, что он мог составлять принадлежность какого-нибудь сказочного замка, и любуясь видом, открывавшимся на Гудзон, от которого у него замирало сердце, он даже не обратил внимания на миссис Билли Олден и еще нескольких ее друзей, играющих в бридж внизу на лужайке.
После завтрака Монтегю отправился на прогулку с Алисой, и она рассказала ему, как проводила время.
- Сюда приезжал на несколько дней молодой Куртис, - сообщила она.
- Племянник генерала Прентиса?
- Да. Он говорил, что познакомился с тобой. Что ты о нем думаешь?
- Он показался мне смышленым малым.
- Куртис мне очень нравится, - сказала Алиса. - Мне кажется, мы подружимся. Он интересный собеседник; знаешь, Гарри участвовал в войне, был ковбоем и вообще пережил много волнующих приключений. Мы с ним гуляли утром, и он мне рассказывал о них. Говорят, он преуспевающий юрист.
- По крайней мере входит в коллегию юристов, пользующихся успехом, - сказал Монтегю, - и ему едва ли удалось туда попасть, если бы он не был таким способным.
- Куртис приятель Лауры Хиган, - сказала Алиса. - Она приезжала сюда на один день. Лаура очень придирчива, и дружба с ней говорит в его пользу.
Монтегю рассказал о том, как он посетил Лауру в одной из соседних вилл.
- Я разговаривала с ней тоже, - сказала Алиса. - Она пригласила меня на завтрак и уговорила покататься. Лаура понравилась мне больше, чем я ожидала. А тебе она нравится, Аллан?
- Я мало с ней знаком. Наверное, она понравилась бы мне. Но, увы, я-то ей не нравлюсь.
- Как это может быть? - спросила девушка.
Монтегю улыбнулся.
- Вкусы бывают разные, - сказал он.
- Нет, верно, есть какая-нибудь причина, - возразила Алиса.
- Она на многое смотрит так же, как ты. Мне кажется, ей было бы интересно с тобой поговорить, и я сказала ей об этом.
- И что она ответила?
- Ничего, - произнесла Алиса и, неожиданно повернувшись к нему, добавила: - Я уверена, ты знаешь причину. Мне бы хотелось услышать от тебя, в чем здесь дело.
- Не знаю ничего определенного, - сказал Монтегю, - но мне кажется, это имеет какое-то отношение к миссис Уинни.
- К миссис Уинни! - удивленно воскликнула Алиса.
- Вероятно, она слышала какие-нибудь сплетни и поверила им, - прибавил он.
- Но это бессмысленно! Почему ты не сказал ей правду?
- Что бы я сказал ей? - засмеялся Монтегю. - Не вижу причины говорить ей об этом. Ее нисколько не интересует моя персона.
Он помолчал.
- Раз или два я подумывал, не открыть ли ей глаза, уж очень мне было сначала досадно. И я представлял себе, как подойду к ней и скажу: "То, что вы обо мне думаете, - ложь!" Затем мне приходило в голову написать ей. Но, конечно, это было бы просто глупо: она никогда не призналась бы, что поверила сплетням, и составила бы обо мне самое превратное мнение.
- А я думаю, ничего подобного не случилось бы, - возразила Алиса, - особенно, если она действительно думала то, что мне говорила. Она рассказывала о людях, которых встречает в обществе, о том, какие они скучные и кичливые. "Никто не говорит вам правду и не относится к вам искренне, - сказала она, - мужчины занимаются тем, что отпускают комплименты, воображая, что это нужно каждой женщине. Чем больше я их узнаю, тем менее они меня интересуют".
- Это верно, - сказал Монтегю. - Чувствуешь себя неловко с девушкой в ее положении. Отец Лауры - могущественный человек, и когда-нибудь она сама станет очень богата. Конечно, люди, окружающие Лауру, стараются ее использовать. Я серьезно заинтересовался ею, когда впервые встретил, но, узнав поближе среду, в которой она вращается, стал стесняться даже говорить с ней.
- Но это не очень справедливо по отношению к Лауре, - сказала Алиса. - Представь себе только, что будет, если так поступят все порядочные люди? А между тем душа у нее открытая. Она рассказала мне о некоторых благотворительных делах, которыми увлекается. Лаура ходит по трущобам Ист-Сайда и обучает детей бедноты. Мне представляется это настоящим подвигом. Но она рассмеялась, когда я так сказала. Лаура говорит, что это такие же люди, как и все мы, и, когда ближе их узнаешь и привыкнешь к ним, они уже не кажутся такими ужасными и далекими.
- Наверное, так оно и есть, - улыбнувшись, сказал Монтегю.
- Отец Лауры приезжал сюда за ней, - добавила Алиса. - Она мне сказала, что в первый раз за полгода он уехал из города. Не странно ли, что он так много работает при его деньгах! Что еще ему надо в жизни, как по-твоему?
- Во всяком случае, не денег, - ответил он. - Скорее власти. Когда имеешь такие огромные деньги, приходится много работать, чтобы другие их не отняли у тебя.
- Глядя на него, понимаешь, что он должен уметь постоять за себя, - сказала девушка. - У него такое мрачное и отталкивающее лицо. Трудно поверить, что он умеет улыбаться.
- Хиган очень приятный человек в обществе, разумеется, с близкими знакомыми.
- Кстати, он помнит тебя и расспрашивал о тебе. Не Хиган ли собирался купить акции Люси Дюпрэ?
- Я говорил с ним об этом деле, но ничего не вышло.
Они помолчали с минуту, а затем Алиса вдруг спросила:
- Аллан, что значат эти слухи о Люси?
- Какие слухи?
- О ней и о мистере Райдере. Я слышала, что вчера говорила миссис Лендис. Это возмутительно!
Монтегю не знал, что и сказать.
- Я ничем не могу здесь помочь? - спросил он.
- Не знаю, но мне кажется, что Виктория Лендис - ужасная женщина. Сама она позволяет себе все, что ей нравится, но о других рассказывает отвратительные вещи.
Монтегю промолчал.
- Скажи, - спросила Алиса, - поскольку ты отказался вести дела Люси, не следует ли нам прекратить с ней всякое общение?
- Не знаю, - ответил он. - Не думаю, чтобы она теперь захотела меня видеть. Я сказал ей об ошибке, которую она совершает, но Люси предпочла действовать по-своему. Что же я могу сделать еще?
Вечером того же дня Монтегю оказался рядом с миссис Билли Олден, и та спросила его:
- Что за слухи ходят о вашем друге - миссис Тэйлор?
- Не знаю, - сухо ответил он.
- Похоже, эта очаровательная вдова губит сама себя.
- Почему вы так думаете?
- Мне сказала это Вивьен Паттон, а она, знаете ли, старая симпатия Стенли Райдера. Так что, я полагаю, это исходит от него самого.
Монтегю лишился дара речи, он даже не нашел, что сказать.
- Все это весьма прискорбно, - продолжала миссис Билли. - Она и в самом деле прелестное создание. Эти слухи плохо скажутся на ней. Ведь миссис Тэйлор приезжая, и к тому же все это произошло слишком быстро. Неужели так поступают на Миссисипи?
Аллан заставил себя ответить:
- Миссис Тэйлор сама себе хозяйка.
Однако его нежелание вести этот разговор ничего не дало, так как миссис Билли отпарировала:
- Но Вивьен сказала, что Люси любовница Стенли Райдера.
Монтегю отвернулся от миссис Олден. Он больше не хотел ее слушать.
- Я понимаю ваши чувства, - упорно продолжала великосветская леди после паузы. - Теперь все будут об этом говорить. Ваш друг Реджи Манн слышал разговоры Вивьен, а уж он постарается, чтобы эти слухи пошли дальше.
- Реджи Манн не принадлежит к числу моих друзей, - сухо заметил Монтегю.
Они замолчали.
- И как только вы переносите этого человека? - спросил Аллан, чтобы переменить тему разговора.
- О, Реджи вполне на своем месте, - ответила миссис Билли и окинула взором зал. - Вы видите всех этих женщин? - продолжала она. - Возьмите-ка с полдюжины их утром и поместите в одной комнате; все они смертельно ненавидят друг друга, и, если вблизи нет мужчин и им абсолютно нечего делать, они переругаются между собой. Сумели бы вы удержать их от этого?
- Значит, в этом и заключается роль Реджи? - спросил Монтегю.
- Вот именно. Когда он заметит, что ссора назрела, он бросается вперед, чтобы выкинуть какой-нибудь номер. Неважно, какой именно (я слышала, как он кричал петухом и спотыкался о собственные ноги), лишь бы вызвать смех.
- А вы не боитесь, что наш разговор дойдет до вашей жертвы? - улыбаясь, спросил Монтегю.
- Для этого он и предназначен, - последовал ответ. - У вас, наверное, мало врагов, - продолжала миссис Билли.
- Не думаю, чтобы кто-либо меня всерьез ненавидел.
- Вот вам и следует их завести. Враги придают жизни остроту. Я это вполне серьезно, - добавила она, видя, как он улыбается.
- Мне никогда не приходила в голову такая мысль.
- Разве вы никогда не испытывали, какие ощущения приносит горячая схватка с врагом? Видите ли, вы человек приличий и не любите признаваться в этом, но что нас больше всего возбуждает, как не добрая сильная ненависть? Когда-нибудь вы в этом убедитесь. Лучшее наслаждение в жизни - это выследить того, кто ненавидит тебя, опрокинуть его и смотреть, как он будет барахтаться.
- А если он сам опрокинет вас?
- Ах! - сказала она. - Этого-то вы и не должны допускать! В этом и состоит борьба. Подстерегите врага и бросьтесь на него первым.
- Ну, это же просто варварство!
- Наоборот, - ответила великосветская дама, - это высшее достижение цивилизации. В настоящее время общество овладевает искусством ненависти. Это как бы отголосок борьбы за существование. Вы изучаете свою жертву, ее слабости и больные места и с точностью определяете, куда воткнуть свое жало. Вы узнаете ее желания и стремитесь воспрепятствовать их удовлетворению. Вы старательно подыскиваете себе союзников, окружаете свою жертву и поражаете ее насмерть, а покончив с одной, устремляетесь за другой.
И миссис Билли сверкнула глазами, оглядывая избранное общество в гостиной миссис Девон, обставленной в стиле Людовика XVI.
- Как вы полагаете, эти люди решили тут заночевать? - спросила она.
Глава 9
Прошла неделя или две, и Оливер позвонил брату по телефону:
- Свободны ли вы с Алисой сегодня вечером? Я хочу привести к обеду знакомого.
- Кого именно? - спросил Монтегю.
- Вы о нем никогда не слыхали, но мне хотелось бы вас с ним познакомить.
Правда, он покажется вам странным. Потом я все объясню. Передай Алисе мою просьбу.
Монтегю выполнил поручение, и в семь часов они сошли вниз. В холле их ждал Оливер со своим знакомым, и Монтегю едва удержался, чтобы не выдать своего удивления.
Оливер представил мистера Гембла. Это был человечек едва ли выше пяти футов ростом и такой полный, что было удивительно, как он может передвигаться без посторонней помощи; его подбородок и шея образовывали целый ряд жирных складок. Лицо круглое, как луна в полнолунье, и на нем едва различались маленькие свиные глазки. Только внимательно присмотревшись, можно было обнаружить, что эти глазки хитро щурились.
Мистер Гембл был человеком самой вульгарной внешности, какого когда-либо встречала Алиса Монтегю. Он протянул ей жирную маленькую руку, она осторожно к ней притронулась и беспомощно посмотрела на Оливера и Аллана.
- Добрый вечер, добрый вечер! - скороговоркой начал он. - Я в восторге от знакомства с вами, мистер Монтегю. Я много слышал о вас от вашего брата, и мне кажется, что мы уже старые друзья.
Последовала небольшая пауза.
- Не пройти ли нам в ресторан? - спросил Монтегю.
Ему была не очень приятна перспектива выдерживать изумленные взгляды, которые со всех сторон устремятся на них, стоит им появиться, но другого выхода он не видел. Они вошли в зал и уселись за столиком. Монтегю исподтишка наблюдал, достают ли до стола коротенькие руки мистера Гембла, сидевшего против него.
- Какой теплый вечер! - сказал тот, слегка отдуваясь. - Я весь день провел в поезде.
- Мистер Гембл приехал из Питтсбурга, - пояснил Оливер.
- В самом деле? - вставил Монтегю, стараясь поддержать разговор. - У вас там свое дело?
- Нет, я разделался с делами, - ответил мистер Гембл с усмешкой, - так сказать, сложил оружие и ушел. Хочу посмотреть свет до наступления старости. Официант подошел принять заказ. В это время Монтегю сердито посмотрел на брата, на лице которого расплывалась широкая улыбка. Затем Аллан перехватил взгляд Алисы и уловил ее шепот:
- Ради бога, ну о чем мне с ним говорить?
Но оказалось, что беседовать с джентльменом из Питтсбурга совсем не трудно. Он, по-видимому, был в курсе всех сплетен Нью-Йорка и охотно поставлял темы для разговора. Гембл побывал за зиму и в Пальм-Биче, и в Хот-Спрингсе и рассказал, что он там видел. Он собирался нынешним летом в Ньюпорт и распространялся о своих планах на будущее. Если Гембл и мог догадаться, что все это не особенно интересует Монтегю и его кузину, то он никак этого не обнаруживал.
Покончив с изысканным обедом, заказанным Оливером, мистер Гембл предложил отправиться в театр. У него была на этот вечер ложа, и Оливер принял предложение прежде, чем Монтегю успел вставить слово. Извинившись, он отказался, сославшись на важную работу.
Он поднялся наверх и, стряхнув с себя ощущение скуки, погрузился в работу. Закончив ее уже после полуночи, Аллан вышел подышать свежим воздухом и, по возвращении, застал Оливера с его знакомым в вестибюле отеля.
- Как поживаете, мистер Монтегю? Очень рад видеть вас снова, - сказал мистер Гембл.
- Алиса только что ушла наверх, - заметил Оливер. - А мы решили посидеть в кафе. Не пойдешь ли с нами?
- Очень прошу вас, - радушно пригласил его мистер Гембл.
Монтегю пошел с ними, потому что хотел поговорить с Оливером до того, как он ляжет спать.
- Знаете ли вы Дика Ингама? - спросил мистер Гембл, когда они уселись за столик.
- Из Стального треста? - спросил Монтегю. - Я слышал о нем, но никогда не встречал.
- Мы о нем только что говорили, - продолжал мистер Гембл. - Бедный малый! Ему не повезло, знаете. И это была не его вина. Слышали ли вы, что произошло с ним в действительности?
- Нет, - ответил Монтегю.
Он знал, на что намекает Гембл. Ингам состоял в "стальной шайке", как прозвали трест, и даже был его президентом прежде, чем был вынужден покинуть этот пост из-за разразившегося скандала.
- Он мой старый друг, - сказал Гембл, - и все мне рассказал. Это началось в Париже. Некая сотрудница газеты попыталась его шантажировать, и он засадил ее в тюрьму на три месяца. Но когда она вышла оттуда, американские газеты стали публиковать скандальные истории о бедном Ингаме. Публика возмутилась, и ему пришлось подать в отставку - представьте!
При этом он так сильно раскудахтался, что у него от хохота начался приступ кашля, и пришлось попросить официанта принести стакан воды.
- Теперь у них разразился новый скандал, - сказал Оливер.
- Они веселые ребята, эта "стальная шайка", - засмеялся Гембл, - они добиваются, чтобы Давидсон тоже ушел в отставку, но он с ними еще поборется. Он слишком много знает. Наверное, вы слышали и его историю?
- Кажется, это не очень симпатичная история, - ответил Монтегю, чтобы хоть что-нибудь сказать.
- Плохая история, очень плохая, - серьезно сказал Гембл. - Я его предостерегал, но это не помогло. Помню, как однажды ночью Давидсон сказал мне: "Джим, когда добудешь кучу денег и начнешь покупать все, что тебе захочется, в конце концов покупаешь женщину, и отсюда начало всех бед. Когда приобретаешь картины, то этой забаве когда-нибудь наступает конец: раньше или позже все твои стены будут увешаны ими. Но женщину никогда не удовлетворишь". - И мистер Гембл покачал головой:
- Плохая история, очень плохая, - повторил он.
- Вы тоже занимались сталью? - вежливо спросил Монтегю.
- Нет, нет, мой товар нефть. Я боролся с Трестом, но не выдержал конкуренции, в прошлом году они купили мое дело. И вот теперь я разъезжаю по белу свету. Мистер Гембл вновь погрузился в размышления.
- Но я не Давидсон, и со мной никогда ничего подобного не приключалось, - сказал он задумчиво, - я женатый человек, и с меня довольно одной женщины.
- Ваша семья в Нью-Йорке? - спросил Монтегю, стремясь переменить тему разговора.
- Нет, нет, она живет в Питтсбурге, - последовал ответ. - У меня четыре дочери - все учатся в колледже. Удивительные девицы, скажу я вам, мне хотелось бы, чтобы вы их увидели, мистер Монтегю.
- Был бы очень рад! - сказал Аллан, злясь на себя.
К его великому облегчению спустя несколько минут мистер Гембл встал и пожелал ему доброй ночи.
Монтегю посмотрел, как он с трудом влезает в свой автомобиль, и повернулся к брату.
- Оливер, - сказал он, - что это, черт возьми, значит?
- То есть? - невинным тоном спросил Оливер.
- Что это за тип? - воскликнул Аллан.
- Я думал, тебе приятно будет с ним познакомиться, - сказал Оливер. - Он интересный малый.
- Я не расположен к шуткам, - сердито ответил Аллан. - Ты просто скомпрометировал Алису, познакомив ее с таким господином!
- Не говори глупостей! - воскликнул Оливер. - Он принят в лучшем обществе.
- Где ты его нашел? - спросил Монтегю.
- Нас познакомила миссис Лэндис. А она, в свою очередь, познакомилась с ним через своего кузена, морского офицера. Мистер Гембл этой зимой жил в Бруклине и знает всех моряков.
- Но с какой же целью ты меня с ним познакомил? - нетерпеливо спросил Монтегю. - Тут кроется какое-нибудь дело, в котором ты заинтересован?
- Нет, нет, - ответил Оливер, весело улыбаясь, - знаешь, он хочет, чтобы его знакомили со всеми.
- Уж не собираешься ли ты ввести его в высшее общество? - саркастически улыбнулся Монтегю.
- Что ты кипятишься, как ребенок? - рассмеялся Оливер.
Аллан глядел на него во все глаза.
- Этого человека в высшее общество? Оливер, ты это серьезно?
- Конечно, раз он этого хочет. Почему бы и нет?
- Только не его жену и дочерей! - воскликнул Аллан.
- О, этого не будет. Его семья живет в Питтсбурге. Пока что только его самого. Тем не менее, - добавил Оливер, - готов биться об заклад, что если бы ты встретился с четырьмя прелестными дочерьми Джима Гембла, ты не был бы столь категоричен. Они учились в лучшем пансионе и получили такое образование, какое только можно было купить им за деньги. Но, боже, я устал слушать об их совершенствах!
- Ты хочешь мне внушить, - возразил Монтегю, - что твои друзья станут терпеть такого человека?
- Некоторые из них да. У него куча денег, знаешь, он прекрасно разбирается в ситуации и не станет совершать ошибки.
- Но какого черта ему это нужно?
- Вот уж это предоставь знать самому Гемблу.
- А ты, - спросил Монтегю, - ты на этом заработаешь что-либо?
Оливер как-то загадочно улыбнулся.
- Уж не воображаешь ли ты, что я в него влюблен? Я думал, знакомство с ним тебя позабавит.
- Даже если это так, - сказал Монтегю, - ты не имел права навязывать такого типа Алисе.
- Вот ты о чем! Но ведь она будет повсюду встречать его в Ньюпорте этим летом. Поэтому я прежде всего должен был познакомить его с вами тут. Гембл ничего плохого не сделал Алисе. Он ей доставил удовольствие сегодня вечером, и держу пари, что успеет понравиться до своего отъезда. Он по-настоящему очень славный малый. Беда только в том, что пускается в откровения.
Монтегю молчал, и Оливер переменил тему разговора.
- Похоже, у Люси дела обстоят неважно. Можем ли мы тут что-либо поделать?
- Ничего, - ответил Аллан.
- Она просто губит себя, - сказал Оливер, - я попробовал было склонить Реджи Манна, чтобы он ввел ее в круг знакомых миссис Девон, но тот ответил, что не решится пойти на такой риск.
- Да, конечно, - сказал Монтегю.
- Какой позор! Миссис Билли Олден собиралась пригласить ее в Ньюпорт этим летом, но теперь, мне кажется, она не захочет иметь с ней дела. Люси окажется в обществе одного Стенли Райдера и его приятелей. Она оттолкнула всех от себя.
Монтегю пожал плечами.
- Она сама себе хозяйка, - сказал он.
- Я полагаю, Люси будет хорошо проводить время, - прибавил Оливер, - ведь Райдер щедрый человек.
- Надеюсь, - сухо произнес Монтегю.
- Говорят, что он гребет деньги лопатой, - сказал Оливер и прибавил нетерпеливо. - Хотел бы и я возглавить трест.
- Почему именно трест?
- Это самая спокойная работа, - ответил Оливер. - Тресты умудряются обходить банковские законы, и деньги так и плывут к ним. Я полагаю, ты следишь за их объявлениями?
- Более или менее.
- Я слышал, будто трест Райдера получает иногда доход более миллиона в месяц.
- Это звучит привлекательно, - заметил Монтегю и сухо добавил: - наверное, Райдер считает трест своей полной собственностью.
- Похоже на то, что так оно и есть. Если бы я решил делать деньги на Уолл-стрите, то предпочел бы контролировать пятьдесят миллионов, нежели иметь десять своих собственных. - Помолчав, Оливер добавил: - Кстати, Прентисы пригласили Алису к ним в Ньюпорт. Алиса, кажется, увлечена этим молодым Куртисом.
- Он работяга, - сказал Монтегю, - и, по-видимому, приличный малый.
- Без сомнения, - ответил Оливер, - но у него недостаточно денег, чтобы позаботиться о такой девушке, как Алиса;
- Не знаю, этот вопрос должна решать сама Алиса.
Глава 10
Однажды, примерно месяц спустя, Монтегю к своему великому удивлению, получил письмо от Стенли Райдера. "Не будете ли вы столь любезны заглянуть ко мне в контору сегодня после обеда, - прочитал он, - мне надо обсудить с вами деловое предложение, которое, я уверен, вы сочтете очень выгодным для себя".
"Вероятно, он хочет купить мои акции Северной миссисипской железной дороги", - сказал сам себе Монтегю, позвонил Райдеру и условился с ним насчет встречи. Аллан впервые посетил Готтамский трест и был потрясен его великолепием: массивные бронзовые ворота и стены из отличного белого мрамора. Личный кабинет Райдера был изысканно и роскошно отделан, а сам он являл собой образец аристократического изящества.
Он сердечно приветствовал Монтегю. Несколько минут речь шла о состоянии рынка и положении дел. Райдер вертел в руке карандаш и в то же время внимательно наблюдал за гостем. Наконец, он приступил к делу.
- Мистер Монтегю, в течение некоторого времени я работаю над проектом, который, мне кажется, представляет для вас интерес.
- Буду очень рад послушать о нем.
- Вам, конечно, известно, - сказал Райдер, - что я купил у миссис Тэйлор ее акции Северной миссисипской железной дороги. Я купил их, считая, что это дело стоящее, и надеялся убедить кого-нибудь взяться за него. Я нашел, кажется, подходящих людей, и теперь план продолжения этой дороги можно будет провести в жизнь.
- В самом деле? - заметил Монтегю с интересом.
- Его суть состоит в том, мистер Монтегю, чтобы удлинить дорогу в соответствии с планом, который вам хорошо известен. Прежде чем приступить к его осуществлению, мы снеслись со всеми акционерами. С большинством из них, я полагаю, вы знакомы. Через наших агентов мы предложили им продать свои акции по цене, по нашему мнению, приемлемой, и уже приобрели дополнительно пять тысяч акций по цене, гораздо выше той, которую мы рассчитываем платить впредь, если учесть предполагаемые затраты на переоборудование. Теперь мы хотим сделать новое предложение этим пайщикам. В будущем месяце состоится ежегодное собрание акционеров. На нем будет представлен проект дополнительного выпуска двадцати тысяч акций с тем, чтобы те его акции, которые не возьмут нынешние пайщики, остались за нами. Не исключено, что лишь немногие из акционеров захотят сохранить свою часть акций. Это позволит нам взять контроль над дорогой в свои руки. Но вы понимаете, конечно, что наш синдикат не возьмется за это дело, пока не получит контрольного пакета акций.
Монтегю утвердительно кивнул.
- На этом собрании, - продолжал Райдер, - мы предложим свой список членов нового правления. Поскольку наше предложение в интересах каждого пайщика, мы надеемся, что оно пройдет. По нашему мнению, Северная миссисипская дорога нуждается в новых методах работы и обновлении административного аппарата. Если большинство акционеров примет нашу точку зрения, мы возьмем на себя контроль над дорогой и проведем нового президента.
Райдер умолк, как бы желая дать Аллану возможность осмыслить его сообщение, и, пристально глядя на него, продолжал:
- Я встретился с вами, мистер Монтегю, чтобы предложить оказать нам помощь в осуществлении этого проекта. Прежде всего предлагаем вам стать нашим представителем по связям с постоянными поверенными синдиката. Мы хотели бы также, чтобы вы неофициально встречались с акционерами дороги, разъясняли бы им наши намерения и поручились за нас. Если вы согласитесь осуществить нашу задачу, мы будем рады ввести вас в состав директоров правления, а когда дело будет полностью в наших руках, попросим вас занять пост президента.
Монтегю с трудом удержался от изумленного восклицания. Жизненный опыт научил его сдерживать бурное проявление чувств.
- Мистер Райдер, - подумав, сказал он, - признаться, меня удивляет ваше предложение, поскольку вы меня недостаточно знаете.
- Я знаю вас лучше, чем вы думаете, мистер Монтегю, - улыбаясь, сказал Райдер. - Можете быть уверены, я не стал бы вам предлагать такое дело, не наведя о вас справок и не убедившись, что вы тот человек, который нам подходит.
- Мне очень приятно это слышать, - сказал Монтегю, - но я должен вам напомнить, что я не специалист по железным дорогам и не имею за плечами подобного опыта.
- Здесь этого и не требуется. Специалиста мы можем нанять по дешевке. Нам же нужен человек старательный и уравновешенный, а главное, безукоризненно честный, способный завоевать доверие акционеров и укрепиться в нем. И нам кажется, что вы обладаете этими качествами. К тому же за вами еще одно преимущество - вы отлично знаете местные условия и здешних людей.
Монтегю снова задумался.
- Предложение очень лестное, - заметил он, - и скажу, не кривя душой, оно меня интересует. Но раньше, чем принять решение, я должен знать, кто входит в ваш синдикат.
- А зачем вам это?
- Если моя репутация служит порукой его добрых намерений, то мне нужно знать, с какими людьми я буду иметь дело.
Монтегю смотрел собеседнику прямо в глаза.
- Вы, конечно, понимаете, что в подобном деле необходимо действовать осторожно, - возразил Райдер. - Мы не можем позволить себе заранее рассказывать о своих намерениях. У нас есть враги, которые готовы ставить нам палки в колеса на каждом шагу.
- То, что вы мне сообщите, разумеется, останется между нами, - сказал Монтегю.
- Я это прекрасно понимаю. Но сначала мне хотелось бы узнать, как вы относитесь к проекту, согласитесь ли взяться за эту работу и посвятить ей себя?
- Почему бы и нет.
- Мне кажется, - сказал Райдер, - предложение может быть рассмотрено только по существу. Оно имеет в виду осуществить важное общественное мероприятие: дорога, пришедшая в упадок и, более того, практически обанкротившаяся, будет поставлена на ноги и полностью реорганизована. Она нуждается в энергичном и честном административном аппарате, новом современном оборудовании и новых грузах. Миссисипская стальная компания, как вы, несомненно, знаете, расширяется. Все это, на мой взгляд, говорит за целесообразность нашего предприятия.
- Согласен, - сказал Монтегю. - Я встречусь с заинтересованными лицами, изложу дело и, если их намерения совпадут с моими, буду очень рад сделать все, что смогу для успеха предприятия. Как вам несомненно известно, у меня самого есть пятьсот акций, и я буду рад стать членом синдиката.
- Я и сам собирался это вам предложить, - сказал Райдер. - Я не вижу ничего, что не устраивало бы вас в нашем проекте - во многом он принадлежит мне, и моя репутация его подкрепляет, а Готтамский трест предоставит на его осуществление неограниченный кредит.
Райдер сказал это несколько высокомерно. Монтегю сначала чувствовал себя не очень уверенно. Но никто не мог бы в кабинете Райдера не оказаться во власти всей этой роскоши. В конце концов то, что он сидит здесь, в помещении Готтамского треста, чьи вклады насчитывают семьдесят или восемьдесят миллионов, - реальность. И этот джентльмен с невозмутимым аристократическим лицом по существу их хозяин. Какое же основание имел Монтегю для колебаний, кроме сплетен, распространяемых в кругах циничного светского общества?
Каковы бы ни были его личные сомнения, но минуты размышления хватило, чтобы осознать - его миссисипским друзьям не понять его, если бы он отказался. С именем Стенли Райдера, которого поддерживал Готтамский трест, успех в родных местах ему обеспечен, и все старые друзья их семьи поспешат следовать его рекомендациям.
Райдер переждал немного, возможно, чтобы дать Аллану время привести в порядок мысли, а затем продолжил:
- Я полагаю, мистер Монтегю, что вы кое-что знаете о Миссисипской стальной компании. Сталь занимает на рынке исключительное положение. Цены, искусственно вздутые, держатся на постоянном уровне, и конкуренты также имеют возможность получать большие прибыли. Однако те, кто подключается к делу, как правило, сталкиваются с неожиданными препятствиями. Они не могут получить желаемого кредита, тонут в заказах, а Уолл-стрит и не думает им помогать. В результате о них начинают ходить таинственные слухи. Иногда пропадают важные бумаги, задерживается необходимая информация из Европы и тому подобное. Случается, что переманивают лучших бухгалтеров, подкупают конторских мальчиков, и все деловые тайны становятся достоянием конкурентов. Железнодорожные компании поступают с ними нечестно: доставка запаздывает, происходят всякого рода мелкие неприятности, подрывающие доверие к ним. Вы знаете, как сказываются на предпринимателях такие дела. Подобными и тысячью другими способами осложняется жизнь независимого производителя стали. И вот, мистер Монтегю, существует проект продлить железную дорогу, которая могла бы успешно обслуживать главного конкурента Стального треста. Я полагаю, вы достаточно твердо стоите на земле, чтобы понять, что данный проект был бы осуществлен давным-давно, если бы Стальной трест не мешал этому. Теперь настало время провести его в жизнь, несмотря на возможное противодействие Треста, и я обратился к вам, так как считаю вас человеком, на которого можно рассчитывать в такого рода борьбе.
- Я понимаю вас, - спокойно ответил Монтегю, - вы правы в своем предположении.
- Очень хорошо, - сказал Райдер. - Теперь я скажу вам, что синдикат, о котором идет речь, состоит из меня и Джона С. Прайса, который с недавнего времени осуществляет контроль над Миссисипской стальной компанией. Вы без труда узнаете, какова репутация Прайса. Он единственный человек в стране, кто выступил против Стального треста. Капитал Миссисипской стальной компании удвоился за последний год, и его рост ничем не ограничен, не считая объемов производства и пропускной способности железных дорог, транспортирующих его продукцию. Новый проект должна была бы осуществить сама компания, если бы ее капитал и кредит не были вовлечены в расширение производства. Прайс вложил в это часть своих собственных денег, а я пополнил эту сумму. Теперь мы ищем честного человека, которому могли бы доверить этот важнейший проект, человека, который взял бы дело в свои руки, поставил его на реальную почву, чтобы эта железная дорога послужила людям. Вы - тот человек, которого мы избрали, и если наше предложение вам подходит, мы готовы безотлагательно передать его в ваши руки.
Минуту-две Монтегю молчал, потом сказал:
- Я ценю ваше доверие, мистер Райдер, и то, что вы предложили, привлекает меня. Но мне далеко не просто принять решение, как вы, конечно, понимаете, и я прошу вас предоставить мне отсрочку для ответа до завтрашнего дня.
- Хорошо, - сказал Райдер.
Первая мысль Монтегю была о генерале Прентисе. "Приходите ко мне всегда, когда вам понадобится совет", - сказал ему генерал. И Монтегю отправился к нему в контору.
- Знаете ли вы что-нибудь о Джоне С. Прайсе? - спросил он.
- Только понаслышке. С ним лично не знаком. Он уолл-стритовский воротила и, как я слышал, удачливый. Начал ковбоем, затем занялся рудниками. Десять - пятнадцать лет назад стало известно, что его заинтересовало серебро, а несколько лет назад он вошел в Миссисипскую стальную компанию. Это была сенсационная новость. Все считали, что Прайс взялся за бесперспективное дело, так как Стальной трест вел борьбу с Миссисипской стальной компанией. Похоже он одержал в ней верх.
- Это интересно, - сказал Монтегю.
- Но Прайс прошел суровую школу. Он остер на язык. Помнится, однажды я присутствовал на собрании кредиторов "Американской компании по производству отопительных приборов", оказавшейся в затруднительном положении. Прайс начал так: "Господин председатель, когда я прихожу в контору промышленной корпорации и вижу аппарат, отстукивающий на ленте последние курсы акций на бирже, за креслом у его президента, которое стоит на истертом коврике, мне уже не надо спрашивать, как у него идут дела". Но для чего вам знать о Прайсе? - спросил генерал, посмеявшись над этим воспоминанием.
- Ради дела, которое касается меня, - отвечал Аллан.
- Я скажу вам, кто хорошо его знает. Гарри Куртис. Юридические дела Прайса ведет Уильям Е. Давенант.
- В самом деле? Тогда, пожалуй, я повидаюсь с Гарри.
- Я могу назвать вам человека и посолиднее Гарри, - подумав, сказал Прентис.
- Спросите вашу приятельницу миссис Олден; по-моему, она близкая знакомая Прайса.
Монтегю послал записку миссис Билли и получил ответ: "Приходите обедать, я сегодня дома". И вот в тот же вечер Аллан утопал в большом кожаном кресле гостиной миссис Билли и слушал ее рассказы о владельце Миссисипской стальной компании.
- Джон Прайс? - спросила великосветская леди. - Да, я знаю его. Все зависит от того, кем он для вас будет: другом или врагом. Его мать была ирландка, и он весь в нее. Если вы понравитесь ему, то он готов будет за вас умереть, а если возненавидит, то вы услышите от него такие эпитеты, о существовании которых и не подозревали. Впервые я встретила его в Вашингтоне, лет пятнадцать назад, когда мой брат был членом конгресса. Кажется, я вам уже рассказывала, как Дэви заплатил сорок тысяч за место в конгрессе. Это был год, когда демократы одержали верх, и они выбрали бы и Реджи Манна, если бы это им было надо. Я приехала в Вашингтон провести зиму. Прайс в то время был там с целой армией завсегдатаев лобби Законодательного собрания. Он боролся за свободное обращение серебра. Все это происходило до кризиса, когда, как вам известно, серебро еще было в цене и Прайса считали Серебряным королем. Той зимой я видела своими глазами все, что творилось за кулисами американского правительства, могу вас заверить.
- Расскажите, пожалуйста, - попросил Монтегю.
- Демократическая партия одержала победу на выборах, пообещав снизить тарифы, и действительно предоставила монополиям всякие льготы. Деньги лились рекой, и мой брат смог утроить свои сорок тысяч. Компанию возглавляли боссы Стального треста. Уильям Робертс приезжал из Питтсбурга каждые два или три дня, а в остальные дни связывался с Нью-Йорком по личному телефону. Я всегда утверждала, что Стальной трест инициатор всех мошенничеств с тарифами. И это продолжается до сих пор.
- А что сделал Прайс со своими серебряными копями? - спросил Монтегю.
- Он их продал, - сказала она, - и как раз вовремя. Он участвовал в предвыборной кампании девяносто шестого года, и я помню, как однажды вечером у меня на обеде рассказал, что республиканская партия ассигновала десять или пятнадцать миллионов долларов на предвыборную кампанию. "Серебру пришел конец", - сказал он и продал свое дело в том же месяце. С тех пор он свободен. А вы с ним знакомы?
- Пока еще нет, - ответил Монтегю.
- Это интересный человек. Я слышала от Дэви, как он, будучи еще владельцем копий, поражал Нью-Йорк своими карманами, раздувшимися от зеленых бумажек. За все он расплачивался стодолларовыми купюрами, как "угольно-нефтяной" Джо, даже за чистку обуви. И предавался дикому разгулу - вы даже не можете себе вообразить, что он выделывал!
- Так вот он какой! - воскликнул Монтегю.
- Был таким, но однажды с ним что-то произошло. Прайс обратился к врачу; тот ему что-то сказал, не знаю, что именно, и он перестроился. Не пьет, ест раз в день и ограничивается одной чашкой кофе. Но он все еще общается со своей прежней компанией: едва ли в городе есть политик или спортсмен, которого не знал бы Джон Прайс. Он сидит с ними чуть ли не до утра и беседует, но я никак не могу заполучить его к себе на обед. "Мое общество - люди, - говорит он, - а ваши гости - мелюзга". Если вы когда-нибудь захотите по-настоящему узнать Нью-Йорк, попросите Джона Прайса быть вашим гидом и познакомить вас с маклерами и грабителями!
Монтегю поразмыслил над портретом, который нарисовала его приятельница, и сказал:
- Так или иначе, но он не очень похож на главу корпорации с капиталом сто миллионов.
- Одно другому не мешает, - сказала миссис Билли. - При этом Прайс с раннего утра в своей конторе, как и все его служащие. И если вы думаете, что это не светлая голова, то попробуйте его на чем-нибудь провести, и вы увидите, что из этого получится. Позвольте мне рассказать вам кое-что о его борьбе со Стальным трестом.
И она начала рассказывать.
Выслушав миссис Билли, Монтегю воспользовался ее письменным столом и написал записку Стенли Райдеру: "Из сведений, собранных- мной о Джоне С. Прайсе, я понял, что его дело - изготовлять сталь. Если наша железная дорога будет перевозить его сталь, я согласен на ваше предложение".