5rik.ru

Название этих лекций [Они были первоначально прочитаны под названием "Новые выводы экономической теории и их применение в экономической политике".] предоставляет мне возможность подробно остановиться на тех идеях экономической теории и экономической политики, которые занимали меня последнее время. В лекциях подобного рода такая постановка вопроса правильна, ибо здесь от меня ждут не повторения общих мест, а попытки определить пути будущего развития предмета нашего исследования.

Я намерен начать обсуждение с предмета, которому мною раньше уже было посвящено несколько работ, к сожалению, слишком сжатых и суммарных и поэтому, может быть, не оказавших никакого влияния на современную литературу по данному вопросу. Речь идет о правильном определении понятий статики и динамики в экономической науке.

Я убежден в том, что правильное понимание содержания этих двух частей, на которые разделяется предмет нашего исследования, и правильное разграничение между ними должно оказать благотворное влияние на прогресс экономической теории. Отсутствие ясного представления о существующей между ними границе и даже одно только отсутствие понимания необходимости установления этой границы породило много путаницы и заблуждений в новейших работах по этому вопросу, в частности по вопросу об экономическом цикле.

Эти понятия теперь употребляются чаще, но чувствуется недостаточная методологическая разработка вопроса об их правильном применении. А без этого употребление указанных понятий ведет только к усилению путаницы. Неудачное употребление понятий постепенно приводит к их преждевременной кристаллизации, которой не предшествует необходимый предварительный анализ, и я опасаюсь, что такой путь развития теории не послужит ей на пользу. Я нахожу много отрицательного в тенденции сужать область статики, навязывая ей все более многочисленные и строгие ограничения и тем самым ограничивая ее значимость и сферу применения. Это порождает опасность, что все истинные и ценные элементы традиционной теории статики, имеющие практическое значение, могут пройти мимо нашего внимания и выпасть из поля зрения. Еще хуже обстоит дело с использованием термина "динамика". Я имею в виду не только вульгарное злоупотребление словом — его использование исключительно для описательных целей, в эмпирическом значении, для кратковременных экономических явлений, наконец, для обозначения того, что лежит вообще вне традиционных рамок предмета. Я включаю сюда и способ употребления этого понятия нашими наиболее выдающимися авторитетами, такими, как Калецкий и эконометристы, а также Хикс. Когда какое-нибудь словоупотребление возникает и развивается естественно и стихийно, то неразумно этому сопротивляться. В некоторых отношениях слова являются нашими хозяевами. Они могут содержать в себе больше полуосознанной мудрости, выработавшейся в процессе стихийного развития, чем в состоянии выделить из них обдуманная научная классификация теоретика. Слово действительно представляет собой в полном смысле один из "стихийных продуктов общественного развития", столь превозносимых проф. Хайеком, и я впал бы в самую вульгарную ошибку сторонников планового централизма, если бы захотел навязывать свою волю естественному ходу развития языка и ставить под угрозу важнейшее из прав человека — свободу слова. Экономисты, во всяком случае, откажутся быть в этом отношении "крепостными".

Кто старается определить смысл употребления некоторых понятий, противопоставляя его утвердившемуся направлению, должен, конечно, представить соответствующие серьезные основания. На мне, следовательно, лежит обязанность показать, к каким полезным результатам может привести разграничение двух частей экономической теории предлагаемым мною образом. Если мы придаем словам известное значение, а разграничение предмета закрепляется по различным произвольным линиям, то это обстоятельство может на деле предотвратить или по крайней мере задержать всеобщее признание той дихотомии, которая, с моей точки зрения, представляется важной. Я мог бы вести дальнейшее изложение, исходя из моих личных взглядов, но такой способ рассмотрения никоим образом не может приобрести обязательную силу, какую могло бы иметь признанное разграничение статики и динамики в области экономических явлений, аналогичное их разграничению в физике.

Там статика связывается с состоянием покоя. Поскольку это слово получило теперь всеобщее применение в экономике, мы вправе спросить, в каком смысле "статическая" экономика может рассматриваться по аналогии с состоянием покоя в физическом мире. Нельзя же понимать под этим состояние, когда никто ничего не делает! Таково, пожалуй, действительно мрачное представление тех, кто утверждал, что понятие статической экономики может найти себе приложение только тогда, когда мы все будем покойниками. Это неверно; в условиях статического равновесия некоторые величины принимаются за постоянные, если отсутствуют какие-либо новые возмущающие факторы. К этим величинам относятся размеры различных факторов производства, участвующих в выпуске различных видов продукции, ежегодный объем выпуска последних и цены на все факторы производства и на все виды продукции. Таким образом, статическое равновесие означает вовсе не состояние праздности, а, наоборот, состояние, где производство совершается непрерывно, изо дня в день и из года в год, но не увеличиваясь и не уменьшаясь. "Покой" означает, что величина различных показателей остается постоянной и производство в целом продолжает свое движение по кругу. В известном смысле поэтому здесь происходит движение, что делает аналогию [с состоянием покоя в физическом мире. — Ред.] не вполне правильной, — и это обстоятельство, возможно, явилось причиной возникших недоразумений. Когда мы, однако, читаем совершенные, классические произведения Маршалла и его американских и европейских современников, то становится совершенно ясно, что выражение "статическая экономическая теория" должно употребляться только в отношении такого активного, хотя и неизменного процесса. Если мы условимся принимать его в таком приблизительно значении — а я настаиваю на этом, — то понятие динамики надо тогда отнести к экономике, в которой уровни выпуска продукции меняются; наподобие физическому понятию скорости мы будем тогда иметь в экономике постоянную степень изменения (прироста или уменьшения) ежегодного выпуска продукции, ускорение (или замедление) будет здесь означать изменение самой степени изменений.

В экономической статике мы принимаем определенные основные условия — величину и способности населения, количество земли, склонности, вкусы и т.д. — в качестве данных и известных величин, и эти последние должны определять собою некоторые неизвестные величины — годовой выпуск каждого из товаров или услуг, цены факторов их производства и цены самих товаров и услуг. В динамике же, наоборот, сами основные условия подвергаются изменениям, и в подлежащих решению уравнениях неизвестными будут не годовые нормы выпуска продукции, а увеличение или уменьшение этих норм.

Указав в общих чертах, по каким линиям следует попытаться провести разграничение, я теперь намерен показать, что область экономической статики, по моему мнению, за последнее время слишком сузили. Я считаю, что это проистекает из определенного стремления очернить работу прежних экономистов. Выдвигаемые в современных дискуссиях статические предпосылки стали настолько искусственны и произвольны, что основанные на них законы представляются непригодными для какого-либо применения к реальной действительности. И делают вывод, что кропотливые исследования и открытия старой школы имеют очень мало практического значения и в большей части могут быть фактически отброшены. Если мы попытаемся найти точное определение области экономической динамики вместо смутного представления, согласно которому динамика включает все новое (и потому положительное), то это может не только показать нам ограниченность динамики — хотя вся моя аргументация направлена на доказательство большой важности внимания к ней, — но и в какой-то мере восстановит в правах теорию статики.

Я убежден, что статика останется важной частью теории. Общая теория свободной торговли в ее наиболее широком понимании должна и в дальнейшем опираться на статический анализ. На нем же основывается положение о том, что использование производственных ресурсов регулируется не средними, а предельными издержками производства. В наше время, когда сфера национализированного производства или планирования становится шире, мы должны особенно бдительно охранять этот принцип. Мы вовсе не так богаты, как нам хотелось бы, и едва ли можем позволить себе роскошь нести те потери, к которым ведет пренебрежение принципом предельности.

Я должен здесь процитировать несколько слов, сказанных лордом Стэмпом еще в 1923 г. относительно контраста между руководством коммерческими и государственными делами: "...третий экономический принцип — это принцип предельного дохода. Коммерсант, как это известно каждому изучающему экономику, делает затраты в определенном направлении до тех пор, пока эти затраты приносят прибыль... но это не есть принцип государственного управления, и он никогда не может им стать". Нашим друзьям из экономической секции секретариата кабинета министров такое огульное отрицание покажется, вероятно, неприемлемым. Однако потребуется ряд лет, а может быть, и десятилетие энергичной пропаганды, чтобы добиться такого глубокого и основательного изменения принципа деятельности управляемого государством предприятия, какое связано с применением критерия предельности во всех детализированных сферах этой деятельности.

Теория экономической статики дает академическое выражение тому, что обыкновенные люди имеют в виду, когда говорят об "экономичности", т.е. использовании чьих-либо ресурсов в максимально возможной степени. Проф. Роббинс дал классическое определение политической экономии как "науки, которая изучает человеческое поведение с точки зрения соотношения между целями и редкостью средств, допускающих различное использование". Хотя я не утверждаю, что это определение нельзя применить к предмету динамики, я вместе с тем полагаю, что центральное ядро экономической науки и ее основ, охватываемое этим определением, будет и дальше оставаться в сфере статики.

В качестве примера того процесса вытравливания, который стремится свести на нет область экономической статики, лишая ее жизненных черт и принимая за исходные пункты исследования произвольные установки самих авторов, можно указать на взгляды, согласно которым теория статики должна подразумевать совершенную мобильность, совершенную осведомленность, совершенное предвидение и т.д. В целях более глубокого исследования некоторых специальных частных проблем, лежащих в области статики, можно время от времени допустить для удобства все эти предположения, чтобы изолировать предмет исследования. Но из того факта, что в определенных работах из области статики часто делаются — вполне правильно — такие предположения, вовсе не следует, что они внутренне присущи теории статики вообще и вытекающим из нее практическим выводам.

Безусловно, ошибочно, например, брать за общую предпосылку статики принцип совершенной мобильности. Наоборот, все учение о международной торговле, этой ключевой отрасли экономической статики, базируется на предположении об иммобильности. Ведь часто указывалось, что принципы, провозглашаемые в разделе теории, именуемом "международная торговля", приложимы и к внутрихозяйственным отношениям, но лишь в той мере, в какой обнаруживаемый недостаток мобильности внутри этого хозяйства оправдывает такое применение. Всесторонне разработанная теория статики, в основу которой будет положено предположение