5rik.ru

в которой Киссур рассказывает инвестиционным банкирам о способах дрессировки разбойничьего коня, а Теренс Бемиш знакомится с очередными претендентами на акции Ассалаха

На следующий же день по приезде в столицу Бемиш оказался на приеме, который префект области устраивал в своей загородной вилле по случаю дня цветения слив или еще какой-то схожей божественности.

Прием был шикарный. Был весь свет.

Чиновники говорили об инфляции и необходимости сохранять устои. Люди со звезд говорили об инфляции и необходимости сохранять устои.

В уголке иностранные предприниматели делились более конкретными впечатлениями от местного делового климата.

— И вот этот настоятель приходит ко мне и предлагает освятить банк во избежание несчастья, и просит за обряд двести тысяч денаров. Я отказываюсь, и ночью в офисе начинается пожар. А на следующий день эта тварь опять приходит ко мне, соболезнует и снова просит двести тысяч. А когда я пожаловался полиции, мне посоветовали не рыпаться и заплатить, потому что настоятель связан с шайкой Рогача.

— Кстати, о банках: вы знаете, что единственные, кто получал в этом месяце бюджетные назначения, были те, кто имел расчетные счета в банках, контролируемых Шавашем? Говорят, что самому Шавашу был откат в десять процентов.

И так далее. И тому подобное.

Бемиш познакомился с послом Федерации Девятнадцати, пожилым пятидесятилетним малайцем, и посол немедленно, отведя Бемиша в угол, принялся рассказывать ему достоверные случаи из жизни местных чиновников.

Послов было около дюжины. Бемиш вдруг с удивлением подумал, что еще пятнадцать... какое пятнадцать, — десять лет назад послов было бы гораздо меньше. Одна за другой колонии Земли расставались с Федерацией Девятнадцати, иные мирно, иные с битьем посуды.

Бемиша также познакомили с послом Геры. Посол разговаривал с двумя людьми, лица которых показались Бемишу отдаленно знакомыми.

— Мистер Лоренс Эдвардс, — представил посол одного.

— Мистер Джонатан Расби, — второго.

Бемиш не моргнул глазом.

Мистера Лоренса Эдвардса разыскивала полиция половины Галактики. В течение двадцати лет мистер Эдвардс был одним из самых крупных и уважаемых бизнесменов. Сын аэродромного техника, он к тридцати годам сколотил состояние в пять миллиардов денаров и пользовался неограниченным доверием банков. дававших ссуды под приобретенные им с целью строительства земельные участки. К сожалению, в последние несколько лет дела г-на Эдвардса пошли все хуже и хуже, и он создал целую сеть компаний, приобретавших друг у друга вышеописанные участки, которые затем и использовались как обеспечение для банковских ссуд. В конце пятого акта Эдвардс сбежал. Когда разочарованные банки наложили арест на земельные участки и недостроенные небоскребы, выяснилось, что их истинная стоимость не совсем соответствует цене, за которую их покупали друг у друга родственные компании, и не покрывает и двадцатой части набранных Эдвардсом кредитов.

Что касается г-на Расби, то он тоже был финансовой легендой и менеджером преуспевающего оффшорного фонда, который вкладывал сбережения граждан в надежные государственные ценные бумаги. К сожалению, доходы, которые обещал Расби, на 3% превышали возможную прибыль от операций с государственным займом, и поэтому г-н Расби, суля на словах полную надежность, помещал средства своих вкладчиков в куда более доходные и куда менее надежные финансовые инструменты. Вкладчики, прельщенные верным и высоким доходом, стремились к нему толпами, и он имел в фонде деньги скромных пенсионерок и посудомоек, которые никогда бы не имел, если бы состав активов его фонда был известен широкой публике. Расби, с его фантастическим финансовым чутьем, не раз срывал гигантские куши, покупая за 5% от номинала облигации обанкротившейся компании, которые потом приносили почти 90% от номинала, и отлично жил на маржу между тем, что выплачивал вкладчикам и что получал сам.

Погубили его не финансовые, а политические неурядицы: новый налоговый закон на Агее, где находилась штаб-квартира его фонда, да пара пронырливых аудиторов. Имущество Расби было арестовано, жена его развелась с ним со скандалом, оставив себе десяток вилл, непредусмотрительно переведенных Расби на ее имя, фонд мгновенно обанкротился, а сам Расби сбежал на Геру, откуда не переставал доказывать, что всю жизнь честно исполнял обязательства перед своими инвесторами и платил им ровно столько, сколько обещал.

Кстати, федеральная комиссия этого не отрицала. Она просто утверждала, что если бы истинная степень рискованности инвестиций Расби была известна, то он должен был бы платить вкладчикам впятеро больше.

— А, господин Бемиш, — сказал Расби, дружески улыбаясь. — Я слыхал, что вы тоже участвуете в конкурсе на Ассалах?

«Тоже?» Бемиш поморщился. «Вот это да! Неужели Шаваш допустит к участию в конкурсе человека, объявленного в галактический розыск?»

У подсвеченного бассейна, где плавали золотые рыбки, стоял маленький человек в придворном платье — Шаваш.

— Благодарю вас за управляющего, — сказал Бемиш, — какое ему полагается жалование?

— Никакое, — он ваш раб.

Бемиш поперхнулся.

— Я думал, на Bee нет рабства.

— Называйте это как угодно. Этот человек задолжал мне двести тысяч ишевиков, дал расписку, что обязуется отработать эту сумму так, как мне это будет угодно, а расписку эту я переведу на вас и пришлю вам завтра с курьером.

Бемиш помолчал.

— Кстати говоря, — внезапно спросил Шаваш, — вам, говорят, перевели всю отчетность по Ассалаху. Какое ваше мнение?

— В каком смысле?

— В прямом. Вы ознакомились с подробнейшей документацией, вы — финансист. Что вы скажете?

Бемиш заколебался.

— Я скажу, что понял, как делают деньги на Bee. Их делают не на частных доходах, а на государственных расходах. С Ассалаха кормились двумя способами. Во-первых, через раздутые контракты, во-вторых, через списанное оборудование. Например, все работы по землеустройству выполняла фирма «Аларкон». Учредителем ее, физическим лицом, был директор Ассалаха. Ему принадлежали 20%. Есть геологическое заключение, которое гласит, что Ассалах расположен на прекрасном базальтовом основании, сверху — лес. И есть семь миллионов ишевиков, которые были заплачены «Аларкону» за работы по осушению болот, которых в Ассалахе в помине не было. Есть строительная техника, которую за бюджетные деньги купили втридорога. И эту же технику продали через две недели «Аларкону», написав,что она амортизирована на 97%! Да неужели за десять рабочих дней можно было выработать ресурс у шагающего экскаватора? Бьюсь об заклад, что он вообще на складе стоял и еще новенький был! Любая операция — это был финансовый насос, который перекачивал государственные деньги из компании, которой управлял менеджер, в компанию, где он был собственником.

Шаваш слушал землянина, прикрыв глаза.

— Вы сказали, что бывшему директору принадлежали 20% «Аларкона». А кому принадлежали остальные 80%?

— Полагаю, что вам, Шаваш.

Возле двух собеседников остановился почтительный официант, и Шаваш снял с серебряного подноса хрустальный бокал на тонкой ножке.

— Но я не все понял, — продолжал Бемиш. — Что такое «ишевиковые векселя»?

Шаваш развел руками.

— Вынужденная мера. Просто когда у министерства нет денег, ему приходится выпускать долговые расписки с погашением,через три месяца. Надо же чем-то платить подрядчикам.

— Иначе говоря, вы, господин Шаваш, выпускаете собственные деньги.

— Не совсем, — равнодушно уточнил замминистра. — Деньги стоят ровно столько, сколько они стоят. А когда вы получаете «ишевиковые векселя», то вы несете их в банк, чтобы обменять на деньги. И банк может заплатить вам тридцать процентов от номинала, а может — сто. В зависимости от степени дружбы между вами, мной, и банком.

— Полагаю, — справился Бемиш, — нет смысла спрашивать, являетесь ли вы сторонником сокращения неэффективных промышленных субсидий?

— Теоретически являюсь, — устало сказал Шаваш, — вы мало читаете местную прессу. Я горячий сторонник уменьшения бюджетного дефицита. Тот же Ассалах съел два миллиарда ишевиков, а работы там нет и на два миллиона...

В голосе чиновника не было ни издевки, ни цинизма. Бемиш молчал, не зная, какой колкостью возразить человеку, который выпускал псевдоденьги в качестве первого замминистра финансов, получал их на счет Ассалаха в качестве члена Совета Директоров и перегонял их, уже в виде настоящих денег, на свой собственный счет.

Именно в этот момент Бемиш понял очень простую вещь: Киссур может подарить ему виллу, Киссур может выбить для него Ассалах, но — только Шаваш властен над жизнью и смертью денег в этой стране.

— А что это за человек приехал с Ашиданом в усадьбу? — спросил вдруг Шаваш. — Вы его узнали?

— Нет, — очнулся Бемиш.

Шаваш молча раскрыл бывшую при нем папку и вынул из нее газетную вырезку. На вырезке был изображен давешний спутник Ашидана и подпись гласила: «Главный подозреваемый во взрыве в Менжельском торгово-биржевом центре бежал в неизвестном направлении».

Бемиш не слыхал о взрыве и пробежал глазами текст. Взрыв был действительно небольшой: треснули две-три двери да вышибло мозги компьютеру. Взрыв был небольшой потому, что сработало лишь одно из взрывных устройств, — безоболочный фугасный снаряд с десятью граммами тринекса* Рядом стоял чемодан взрывчатки общим весом в три килограмма тротилового эквивалента, но он чудом не сдетонировал. Если бы чемодан взорвался, взрыв бы повлек за собой десятки, а то и сотни жертв.

— Они уехали с виллы, — сообщил Бемиш, — в тот же день.

— У Ашидана скверные знакомые, — сказал Шаваш, — впрочем, это — знакомый Киссура.

— Простите за любопытство, господин Шаваш, — вы удивительно осведомлены обо всем Даже о том, что происходит на вилле в двухстах километрах от столицы. Вы заместитель министра финансов или заместитель министра полиции?

— Я просто богатый человек, — сказал маленький чиновник, — а богатый человек — это не тот, кто может позволить себе иметь собственную виллу и собственный космический корабль. Это тот, кто может позволить себе иметь собственную тюрьму.

— Собственную тюрьму? Вы, надеюсь, шутите?

Шаваш улыбнулся.

— Вам показать? Могу организовать экскурсию.

— В один конец?

— Никогда не шутите тюрьмой, господин Бемиш, — спокойно и холодно сказал чиновник империи.

Они помолчали, и вдруг Бемиш сказал:

— Сколько «Ай-Си» готова заплатить за акции? Я заплачу больше.

— Больше или меньше вы платите за акции, Теренс, — какое это имеет значение? — усмехнулся Шаваш. — Представьте себе, что вы платите за акции больше, а заявка ваша оформлена неправильно.

— Сколько стоит правильная заявка? — сказал Бемиш.

В неровном свете фонарей за окном было видно, как маленький чиновник удивленно выгнул брови.

— Помилуйте, — улыбнулся Шаваш.

— Слушайте, — тихо и внятно сказал Бемиш, — мне назвали фантастическую цифру, которую дала вам «Ай-Си». Я не хочу знать, правда это или нет. Я и не собираюсь предлагать подобных денег. Но если я куплю компанию, а вы купите ордера акций, то через три года ваши акции будут стоит в восемнадцать раз больше любых посулов «Ай-Си».

Шаваш только усмехнулся.

— Вы прекрасно знаете, что такое «Ай-Си», Шаваш. И вы знаете, что она разорит Ассалах, и знаете, почему она это сделает.

Шаваш очень хорошо владел собой, — но Бемиш увидел мгновенно мелькнувшее в его глазах удивление, если не ужас.

Тут в зал вошел посол Геры с еще одним человеком, и Бемиш, поклонившись, вышел на балкон.

На балконе у столика в углу сидел Джайлс. Перед ним стоял стакан пальмовой водки, разбавленной соком манго, и под стаканом имелся раскрытый журнал, который Джайлс, видимо, читал.

— Добрый день, господин Бемиш! Говорят, вам уже принадлежит половина Ассалаха, да еще с хорошенькой виллой?

Джайлс был пьян. Он, видимо, горевал, что половина Ассалаха принадлежит не ему.

— Я не просил этого подарка, — сказал Бемиш, — и вообще я оказался в идиотской ситуации.

— Тем более что вы совсем не собираетесь покупать компанию, а?

Бемишу захотелось выплеснуть в лицо Джайлсу стакан с водкой.

— Познакомьтесь с нашим исполнительным директором, — лениво сказал Джайлс. — Джеймс Макферсон.

Бемиш обернулся: за его спиной, улыбаясь и радушно протягивая руку, стоял толстенький, низенький человек с необычайно живыми глазками и бородавкой на вздернутом носу.

— Очень приятно, — тряся руку Бемиша, проговорил Макферсон. По виду его действительно казалось, что он счастлив познакомиться с Теренсом Бемишем, и, ежели бы такого не существовало на свете, тут же умер бы от огорчения.

Тут площадка в саду под балконом осветилась, раздались мелодичные звуки флейт и лютен-раковинок, и внизу началось какое-то представление — четыре не очень чопорно одетые красавицы танцевали сложный танец с мечами. Трибуну в саду окружило довольно много народа, и, когда представление окончилось, один из гостей, видимо пьяный, полез на подмостки целоваться к плясуньям.

— Это что за фрукт? — полюбопытствовал Бемиш.

— Посол Аданы, — ответил Макферсон. — Какова страна, таков и посол.

— Землянин? — удивился Бемиш.

— Они больше не земляне, — усмехнулся Макферсон, — эту Адану, к вашему сведению, осваивал «SD Warheim». И вот Ворхейм привез туда десятки тысяч безработных, оплатив им билет в один конец. Прошло совсем чуть-чуть, и безработные сообразили, что работы на Адане полно, а пособий по безработице, соответственно, у них больше нет. И вот они закричали, что все произошедшее является формой скрытого рабства, и потребовали, чтобы компания отвезла их обратно на Землю. А когда компания предложила им заработать на обратный путь самим, они обозвали это империализмом Земли и объявили себя независимыми. Хотя, как я слыхал, их нынешний Президент заставляет их работать куда больше, чем компания, причем не на свободе, а в концлагерях.

— Господин Бемиш это знает, — прервал своего коллегу Джайлс, — он в самом начале беспорядков купил акции «Юнайтед Ферроус» и продал их с троекратной прибылью после того, как новое правительство Аданы передало «Юнайтед» все концессии «Ворхейма».

Несколько человек из числа вейских чиновников неслышно приблизились к разговаривающим землянам. Краем глаза Бемиш заметил среди них Джонатана Расби с улыбающимся послом Геры.

— Господин Бемиш также оказал значительную помощь Анджею Герсту. Мне кажется, ваше решение создать фонд для портфельных инвестиций в экономику Геры заставило всех финансистов повернуть головы в ее сторону?

— И что же тут плохого?— раздраженно осведомился Бемиш.

— Герст — диктатор.

— И в чем это выражается?

— Пока это выражается в том, — сказал Джайлс,— что он переманивает к себе крупных ученых, выдает гигантские займы своим компаниям на разработку новейших технологий: суммы, которые наше правительство вынуждено тратить на социальное обеспечение, и банки Геры, как вы знаете, считаются самыми надежными в Галактике — впрочем, не благодаря системе правительственных страховок, а благодаря жестким законам, вплоть до неограниченной личной ответственности менеджеров.

— А кого там бьют по зубам?

— Никого.

— И в чем тут диктатура?

— А, — сказал Джайлс, — по-вашему, диктатура— это когда выбивают зубы и говорят глупости... Это только слабая диктатура выбивает зубы, она неопасна, она сгинет сама, она обречена, потому что когда человеку выбивают зубы, он начинает хуже работать, а чем хуже он работает, тем больше зубов приходится выбивать.

— Я правильно понял, — осведомился Бемиш, — что всякий режим, где не выбивают зубы, — это сильная диктатура? По-моему, вам просто завидно, что Гера живет лучше вашей собственной эээ...

— Австралии, — сказал Джайлс. — Я австралиец. Но вас я понимаю. Вы думаете о Гере лучше, чем о своей собственной стране, так как фондовый индекс Геры растет быстрее.

И поднялся.

— Это глупый спор, — сказал он, — я был на Гере, и я бы мог привести вам сотню доказательств, что ее хозяин в тысячу раз опаснее всех параноиков... А вот над чем вы подумайте: армия Геры по совокупным боевым характеристикам приближается к армии Земли и всех остальных членов Федерации Девятнадцати, вместе взятым, и каждый раз, когда в Совете Федерации заходит вопрос об увеличении ассигнований на оборону, люди со счетами в устойчивых банках Геры начинают вопить, что нельзя тратить деньги на войну, надо тратить деньги на помощь бедным.

Киссур появился уже за полночь, судя по его виду он провел вечер более интересно, в кабаке. Они столкнулись с Бемишем на садовой дорожке близ грота, в который Бемишу надобно было по известным причинам сходить в одиночестве.

Хлопнув Бемиша по плечу, Киссур заявил:

— Никак не ожидал встретить тебя в этой компании обезьян! Ну как, торговец, еще не раздумал покупать Ассалах?

— Я куплю Ассалах, — сказал Бемиш. — во что бы то ни стало. Хотя бы затем, чтобы его не купил Джайлс.

— А какая разница, купит ее Джайлс или ты?

Бемиш помолчал. Киссур был явно пьян, да и Бемиш уже не отличался трезвостью.

— Разница? Я, пожалуй, объясню тебе, Киссур, что делает Джайлс. Джайлс представляет интересы никому не известной компании. Он говорит, что за инициалами «Ай-Си» скрывается одинокий частный инвестор, который готов вложить в это дело десять миллиардов. Это чушь. Таких частных инвесторов просто не бывает.

— А зачем он это делает?

— Это надувательство. Тот, кто стоит за Джайлсом, получает Ассалах и выпускает новые акции. Вашей планете остро не хватает космической инфраструктуры, она, как правило, является собственностью государства, вложения в частный космодром должны быть фантастически выгодны. Акции взлетают в цене, «Ай-Си» зарабатывает миллиарды на разнице в курсе — и уходит из игры. Шаваш остается при миллионах, «Ай-Си» остается при миллиардах, подданные империи и вкладчики Федерации остаются при разбитом корыте. Я потратил эту неделю на то, чтобы навести справки об «Ай-Си». Это фантом. Это жульническая компания, которая занималась двумя-тремя проектами на планетах, о которых никто не слышал, — и все эти планеты исключены из ООН. А планета, не входящая в ООН, с финансовой точки зрения, Киссур,— это планета, на которой отчетность акционерных обществ не обязана соответствовать стандартам Федеральной финансовой комиссии. У них отработанная схема действий — они дают взятку чиновнику, выпускают акции, всячески рекламируют свои «связи с руководством», впаривают эти акции глупцам через сомнительную контору, акции растут, компания снимает навар, потом — бац! Понятно?

— Понятно, — сказал Киссур. — Понятно, что у наших компаний веселые перспективы: они могут выбирать между гринмейлером с подмоченной репутацией и компаниями вроде «Ай-си».

Киссур скоро уехал, нагрубив в промежутке послу Федерации и публично пообещав какому-то чиновнику спустить на него собак, «если ты, сволочь, выказывая пренебрежение государю, еще раз позволишь себе парковать свой нажитый взятками «роллс-ройс» близ Орехового Павильона».

Впрочем, он успел пригласить Бемиша на послезавтра на обед в харчевню «Рыжая Собака».

* * *

На следующий день Бемиш вернулся в город и первым делом отправился в «Джи-Эй секьюритиз». Клумба с летними гиацинтами, перед самым входом в контору, была продавлена шинами какого-то крупнотелого джипа, и люди сновали сквозь распахнутые двери офисов, как муравьи в разоренном муравейнике.

— Что тут у вас? — поинтересовался Бемиш у вышедшего ему навстречу Краснова.

— Нас навещала налоговая полиция, — сказал Краснов, — опечатали документацию.

— А чего вы нарушили?

— Вы лучше скажите, чего мы не нарушили! Чего можно не нарушить в стране, где инструкции пишутся не затем, чтобы платить налоги государству, а затем, чтобы платить отступное мытарям!

— А вы разве не приручили налоговиков?

— Мы? Да помилуйте, Бемиш, мы им каждый месяц... Они сами извинялись — мол, мы не хотим, но нам велели...

— А кто конкретно подписал ордер?

— Человек по имени Даниша. Между прочим, креатура Шаваша.

— Это из-за Ассалаха?

Брокер пожал плечами.

— Вы статью видели?

— Какую статью?

Краснов достал из ящика стола и показал Бемишу довольно потрепанную, желтого цвета газету. Газета была местная, и Бемиш опознал в ней только фотографию Шаваша, да еще кое-как определил название — «Красное солнце». Шаваш был снят по пояс, в потрясающем виде, с какой-то девицей, единственным одеянием которой был кокетливо завязанный на шее бантик.

— О чем тут?

— Об инвестиционном конкурсе по Ассалахской компании, на котором коррумпированный и развратный чиновник Шаваш сговорился с иностранной акулой Бемишем загнать ему Ассалах за столько, сколько стоит гнилая дыня.

Бемиш захватил с собой номер газеты и через полчаса въехал в ворота усадьбы Киссура. Дворецкий, ни слова не говоря, проводил его в гостиную, откуда слышались оживленные голоса. Бемиш вошел. Голоса замолкли. Навстречу ему поднялась очень красивая, лет тридцати, женщина, с черными, как ягоды ежевики, глазами и черной косой, уложенной поверх головы. На диване растерянно вжался в подушки Шаваш. Шаваш с досадой шваркнул на ковер бывшую у него в руках пачку бумаг и сказал:

— Познакомьтесь: Теренс Бемиш, — хозяйка дома.

Бемиш понял, что перед ним госпожа Идари, жена Киссура. и неловко поклонился. Женщина засмеялась. Смех ее был как серебряный колокольчик.

— А где Киссур? — глупо спросил Бемиш.

— Киссура нет, — ответил чиновник, — он прилетает завтра.

Бемиш вдруг почувствовал, что неудержимо краснеет.

— Я... я тогда пойду... я не знал...

— Ни в коем случае, — любезно сказала Идари, — уйду я. Женщине не подобает слишком долго оставаться с мужчиной, которого не представлял ей муж.

Поклонилась и ушла — только мелькнула в проеме двери черная коса, уложенная вокруг головы. Бемиш глядел ей вслед и жалобно моргал. Потом он повернулся к чиновнику.

— Садитесь, — махнул рукой Шаваш, — садитесь и ешьте. Каждый раз, когда этот нахал дворецкий видит меня со своей госпожой, он готов хоть разносчика в комнату привести...

Сравнение с разносчиком не особенно польстило Бемишу.

Шаваш взял его за руку и провел на веранду, где у самого края золоченых перил стоял круглый столик, накрытый на двух человек. Пухленькая служанка уже стояла рядом с серебряным кувшином-рукомойником. Бемиш вымыл руки и вытер их насухо вышитым полотенцем, и когда он обернулся, слуги уже водружали на стол плоское кожаное блюдо с ароматной горой мелко нарезанного и дымящегося мяса.

Шаваш, откинувшись на подушки, наблюдал за землянином.

— Это что у вас такое, — спросил Шаваш, — из кармана торчит?

— Статья в «Красном солнце».

— А-а... — протянул Шаваш, — эти сумасшедшие... Где вы, кстати, ее взяли?

— Мой брокер показал. На него наехала налоговая полиция. Некто по имени Даниша.

Бемиш достаточно привык к Шавашу, чтобы ожидать от него и сейчас какой-нибудь наглой гадости. Он просто живо себе представлял, как Шаваш улыбается и говорит: «Что делать, Теренс, что делать! Земляне на Вее так распускаются, просто страшно! Эти люди держали по три баланса и не платили налогов за год. Как бы они не лишились лицензии».

Но Бемиш не ожидал того, что произошло.

Брови Шаваша изумленно взлетели вверх.

— Что вы говорите, — сказал маленький чиновник, — поистине, пошли дурака по воду, он тебе к дому речку пророет!

И мигом отцепил от пояса Т-фон.

— Даниша, — через несколько мгновений заговорил Шаваш в трубку, — это что там за история с «Ди-джи секьюритиз»?

Трубка крякала.

— Я тебе покажу три баланса! — заорал Шаваш. — Я тебе покажу лишить лицензии! Ты мне лично принесешь тот штраф, который они заплатили. И то, что заплатил тебе Джайлс! Через час принесешь или через два часа уедешь в Иниссу сырным инспектором!

Шаваш бросил трубку.

— Не убедительно. — сказал Бемиш.

— Я тут ни при чем, — фыркнул Шаваш, — я свел Данишу с этим подонком Джайлсом.

— И статья в «Красном солнце» не ваша.

— Помилуйте! — протянул Шаваш. — Возмутительная пачкотня. Я бы подал на них в суд, да лень мараться.

— Ну почему же, эта статья для вас очень кстати. Теперь вы можете ссылаться на эту статью, чтобы сказать: «Если я продам компанию Бемишу, то я потеряю свою репутацию».

Шаваш пожал плечами.

— Мне вас даже лень слушать, Теренс. «Красное солнце» — газета сектантов Они дважды устраивали на меня покушения.

— Каких сектантов?

— Да вы их видели, когда гуляли с Киссуром, помните представление о железных людях?

Бемиш чуть вздрогнул. Мало того что Шаваш знал, кто и когда приезжал на виллу Киссура в Ассалахе! Да что же он — за каждым шагом следит, что ли?

— А откуда эта история о железных людях? — Да была такая старая книга,— улыбнулся замминистра финансов, — с историей про железного всезнайку. В конце книги содержалось пророчество, что перед самым концом мира будут наблюдаться мор, град, несправедливые чиновники, а также железные люди вылезут из-под земли. Надо сказать, что каждый раз, когда в империи начинались восстания или варвары, повстанцев как раз отождествляли с этими железными людьми. Но, как вы понимаете, стоило повстанцам захватить власть, как все тут же убеждались, что это вовсе не железные люди. Что же касается землян— то вы ведь власти не захватываете и противников не вешаете. Как тут не назвать вас железными людьми?

— Которые вылезли из-под земли?

— Вылезают из-под земли, едят мозг детей и уносят под землю, в свои зачарованные чертоги наивных крестьян и чиновников, где показывают им наваждения.

— И многие этому верят?

— О, очень многие. — сказал Шаваш, — крестьяне, чиновники, ремесленники; вон я своего секретаря Аххара уволил за это дело прямо после моего турне по Америке...

Тут только Бемиш понял, что Шаваш его разыгрывает.

— Ну. — сказал он, улыбаясь, — вряд ли ваш секретарь, слетав на Землю, продолжал считать, что мы вылезли из ада.

— Друг мой, — сказал Шаваш, — просто Аххар понимал это как иносказание, и как мудрость предков, владевших тайным знанием и предупредивших нас об опасности. Ведь когда речь идет о науке, либо ты понимаешь, как устроен ядерный реактор, либо нет. А когде речь идет о легенде, то она может соединить между собой самые разные слои и умы. Простой крестьянин воспринимает такое пророчество буквально, а человек образованный толкует его как метафору.

— А как, — спросил Бемиш. — понимают это пророчество сами проповедники?

— О, в беседах с властями они уверяют, что это метафора! Что они, дураки, что ли, признаваться, что им известна истинная подноготная железных людей?

— П-потрясающе, — пробормотал Бемиш, — вы что, не можете разъяснить своим сумасшедшим, как обстоят дела на самом деле?

— Разъяснить — нельзя. Повесить — можно. Но я думаю, что, если мы начнем вешать людей за то, что они считают землян бесами, вы, бесы, поднимаете жуткий хай.

Бемиш опустил голову.

— Но вы не огорчайтесь. Эти люди обладают особым даром ссориться не только с правительством, но и друг с другом. Возьмите, например, автомобиль. Одна секта будет считать, что никакого автомобиля вообще нет, что это дьявольское наваждение и что на самом деле вы вовсе не едете в автомобиле, а передвигаетесь бесовской силой. А другая считает, что автомобиль есть и что его послали на землю предки, а железные бесы перехватили по дороге посылку и незаконно ею пользуются.

Шаваш взял газету, помахал ею перед носом Бемиша и сказал:

— Я вам все это объясняю, Теренс, чтобы вы поняли, что мне очень сложно опубликовать заказную статью в «Красном солнце», да еще такую, где меня величают, — Шаваш, чуть прищурившись, стал переводить текст, — «поганым навозным жуком», «тараканом с золотым мешком вместо сердца» и «пеной нечестия»...

Шаваш помолчал и неожиданно докончил:

— И знаете, что я из этой статьи заключаю?

Бемиш не мог не скосить глаза. Паскудная статейка, как уже было сказано, была предварена фотографией Шаваша голышом, и Бемиш на мгновенье представил, что бы он чувствовал, если бы он сам появился на страницах газеты в столь скоромном виде.

— Что мне надо немного похудеть. Просто позорный снимок, вы не находите?

* * *

Бемиш уже покидал усадьбу, когда смуглый слуга, кланяясь, доложил ему:

— Госпожа ожидает вас в беседке Цветения Слив.

Бемиш прошел в сад. Женщина, которая покинула комнату перед обедом, прогуливалась по белой садовой дорожке, испещренной косыми лунными тенями, и кружева, которыми были отделаны рукава ее платья, походили на лунные лучи, свернувшиеся вокруг запястья.

Бемиш смущенно поклонился и сказал:

— Поверьте, мне очень неприятно, что вы не обедали вместе с нами.

— Мужчины и женщины не едят вместе, — возразила Идари. — Вы — тот самый землянин, который скупает Ассалах через «Ди-Джи секьюритиз»?

— Вы удивительно осведомлены, — несколько ошарашенно пробормотал Бемиш, понимая, что муж Идари вряд ли подозревает о существовании «Ди-Джи секьюритиз» вообще.

— О, если женщины едят отдельно от мужчин,— улыбнулась Идари, — это еще не значит, что они ни о чем не знают. Вы женаты?

— Я развелся.

— Ваша жена любила вас?

— Она любила мой банковский счет.

Идари гибким, кошачьим движением села на скамейку, и Бемиш услышал, как, поколебленный ее юбкой, зашелестел куст гортензий. Идари жестом показала Бемишу, чтоб он сел рядом.

— Я ценю все, что вы сделали для моего мужа, — сказала Идари.

— Я ничего не сделал для него, — возразил землянин, — а он много сделал для меня.

— Вы первый человек со звезд, с которым он подружился. И как странно, что таким человеком оказался человек из круга Рональда Тревиса.

И опять Бемиш решительно удивился осведомленности Идари.

— Я думал, у него есть друзья-земляне.