5rik.ru

Глава четырнадцатая,

или Премьер-министр в роли международного террориста

В 19.54 Бемиша впихнули в его собственный «мерседес», и неулыбчивый Ханадар довез его до последнего поста, располагавшегося напротив старой деревни. Деревня как вымерла. Над полем висела пыль, поднятая стайкой пролетевших военных скайеров.

Метров за двести от поста торчал спешно врытый шлагбаум, за ним — антенны, похожие на невиданно вымахавшие в длину лопухи, и целое стойбище военных джипов. А еще чуть подальше, в километре — собственная вилла Бемиша, подарок главы террористов и бывшего первого министра империи...

Двести метров. Двести метров от бывшего космодрома, захваченного террористами, до нормального мира, населенного продажными чиновниками и глупыми землянами. Двести метров для бывшего директора Ассалахской компании господина Бемиша, несущего на шее портфель с требованием национализации компании и ключ от наручников, которые по-прежнему стягивают сзади его руки. Двести метров — по лицу Бемиша бегали солнечные зайчики и красные пятнышки лазерных прицелов.

Бемиш ступил за шлагбаум. Красные пятнышки погасли, и к нему кинулись люди в военной форме. Впрочем, были и гражданские: в подбежавшем первом человеке Бемиш узнал посла Федерации, Майкла Северина. Бемишу бросилось в глаза отсутствие журналистов.

Бемиша втиснули в автомобиль, и тот помчался по направлению к вилле.

— Как туда попали боеголовки?— заорал на Бемиша человек в полковничьих погонах.

— Это надо спросить Шаваша, — огрызнулся Бемиш, — это его указание про его груз.

— Спросим, — процедил полковник.

— Мы знаем, как туда попали боеголовки, — сказал второй спутник, — они попали туда с базы Норд-вест. Это база на спутнике планеты Агая. На одном из космодромов Агаи работал старый приятель Киссура, анархист, он приезжал сюда шесть месяцев назад, а Киссур приезжал на Агаю в позапрошлом месяце. Через неделю после его приезда случилось следующее: этот анархист, Лоре, и пятеро его приятелей свалились в пропасть на крутом вираже. Несчастный случай. И в тот же день другой несчастный случай, за полтора световых года от Агаи: механик базы, Денни Хилл, улетевший за три дня до того в отпуск на Землю, утонул ни с того ни с сего на людном пляже. Так что тут все ясно, откуда Киссур взял боеголовки. А вот как он всучил их вам, господин Бемиш...

— Сами хороши, — огрызнулся Бемиш, — если у вас боеголовки воруют, как крупу из кладовой. Вы знаете их требования?

— Знаем. Они уже сообщили по СВ. По вашему мнению, он действительно способен убить заложников, если мы не пустим в эфир эти репортажи?

— Убить? — рассердился Бемиш. — Да он съесть их способен, маринованными или жареными! Вы знаете, что он девять лет назад повесил три тысячи горожан, поднявших в столице восстание? Он во время гражданской войны развесил триста человек на левом берегу Орха, а триста — на правом! А лагерь Ханалая забыли?

Тут машина остановилась во дворе виллы, и Бемиш первым спрыгнул на песок.

— А где, кстати, журналисты? — спросил он.

— Журналистов нам еще не хватало, — фыркнул полковник.

— И напрасно, — сказал Бемиш, — Киссур устроил для журналистов представление, а вы их метлой гоняете. У журналистов же своего ума нет, им что скажут, то они повторяют. Вот увидите — они Киссура похвалят, а вас обкакают.

— Киссура похвалят? — разъярился полковник. — Похвалят мерзавца, который захватил в заложники восемь тысяч человек?

* * *

Со ступеней виллы к Бемишу бросился Шаваш. Не поехал-таки встречать, перепугался! Маленький чиновник был бледен, как мел, и рукав его бархатной куртки был испачкан— необыкновенная для Шаваша небрежность.

— Что он?! — вскричал Шаваш. — Он что-нибудь требовал от меня, Теренс?

— В точности то же, — ответил Бемиш, — что он требовал, когда вы предложили ему поменяться женами.

Шаваш схватился за голову.

— Теренс Бемиш утверждает, — сказал полковник, — что груз фирмы «Дасса» был помещен в ангар 17-В по вашему указанию. Это так?

Шаваш поднял безумные глаза.

— Да какая разница! — закричал он с досадой.

— По вашему или нет?

— О Господи, ну, наверно, да, — закричал со злобой чиновник, — подумаешь, дело, дали мне двести тысяч за звонок, я позвонил, не мой это груз!

— Это понятно, что не ваш, — с нескрываемым презреньем промолвил полковник, глядя на маленького чиновника.

— А вы тоже хороши! — заорал Шаваш. — Если у вас боеголовки со складов воруют, как шоколадки из супермаркета, так нечего на меня кивать!

* * *

Через десять минут в главной гостиной виллы, прелестной гостиной, отделанной голубым и палевым шелком, началось заседание чрезвычайного комитета по разрешению ассалахского кризиса. В заседании принимали участие: человек шесть крупных вейских чиновников, Теренс Бемиш, как директор компании, на территории которой разразилось безобразие, посол Земли, три военных советника с Земли же и двое коллег покойника Джайлса из службы безопасности. Возглавлял антикризисный комитет господин Шаваш, что было весьма необычно: маленький чиновник обычно предпочитал быть в тени при любой грозе, а тут не вытерпел и сидел во главе стола — краше в гроб крадут.

— Вообще-то это удивительный союз, — сказал посол Северин, — между Киссуром и еретиками до крайности мало общего. Киссур не участовал в выборах; еретики в них победили. Киссур— бывший первый министр Вей, человек с убеждениями государственника, если не фашиста. Он ненавидит все, что силу государства ослабляет. Секты и еретические учения — естественный объект его ненависти. Сектанты, будем здесь говорить без оглядок на либеральную прессу, — даже те, что учились в Хевишеме, — тут посол бросил быстрый укоризненный взгляд на Бемиша, — считают землян бесами. Киссур так не считает. Требование о национализации иностранных компаний бесспорно принадлежит еретикам. Как ни экстравагантны взгляды Киссура, присутствующий здесь господин Бемиш — порукой тому, что Киссур способен очень хорошо относиться к иностранному хапуге... Мне кажется, что достаточно протянуть немного времени, и эта коалиция распадется сама собой — у сторон нет ничего общего...

— Да неужели вы не видите, что у них общего! — с отчаянием вскричал Шаваш. — Они хотят, чтобы моя голова была отдельно от моего тела!

Все несколько остолбенели от такой трусости. Полковник, наклонившись к Бемишу, прошептал на ухо: «Если это так, то еще немного, и я присоединюсь к коалиции ..»

— Вы хотите сказать, господин Шаваш, — ледяным гоном осведомился посол, — что единственной целью бойни, учиненной на космодроме, захвата восьми тысяч человек, дискредитации наших вооруженных сил и требования смены правительства империи является стремление вас повесить?

— Господа, хватит препираться, — сказал Бемиш. — Вам надо определить свое отношение к требованиям Киссура. И я позволю себе заметить, что, поскольку эти требования касаются внутреннего курса правительства Веи и его состава, меня как-то изумляет, что наш антикризисный комитет наполовину состоит из землян.

— А что земляне сидят в заложниках, вы забыли?— спросил полковник.

— И в заложниках земляне — меньшинство, — ответил Бемиш. — Как директор Ассалаха, должен вам сообщить, что около 80% наших пассажиров — вейцы, а персонал компании состоит из вейцев на 93% Вот и считайте, сколько землян сейчас на космодроме.

— Я могу вам сказать, почему здесь сидят земляне, Теренс, — вмешался Шаваш, — потому что правительство приняло решение просить Федерацию Девятнадцати оказать нам военную помощь для подавления мятежа и освобождения заложников.

— Стало быть, требований их вы не принимаете? — справился Бемиш,

— Об этом не может быть и речи, — заявил министр иностранных дел Хаша, — надеюсь, вы, господин Бемиш, с нами солидарны?

— Я бы с требованиями согласился, — сказал Бемиш

Все на мгновение замерли.

— Вот как, — криво улыбаясь, проговорил министр, — вы не забыли, что в числе требований — безвозмездная национализация принадлежащих иностранцам компаний? У вас есть в запасе еще один космодром с доходом в полтора миллиарда ишевиков в год, господин директор?

Бемиш помолчал.

— Я предпочитаю получить космодром через два года, — ответил Бемиш, — после полного краха политики Киссура, чем быть убийцей восьми тысяч человек.

— Вам хорошо, — сказал министр. — вы теряете космодром, землянин, а некоторые потеряют голову.

— Вы не понимаете, Теренс, — закричал Шаваш, — это же псих, маньяк! Этот человек разотрет вас в лепешку! Вы думаете, что случится со страной, когда они тут станут отделять хороших предпринимателей от плохих?! Мы должны его уничтожить! Ввести войска Федерации и размазать, как масло по сковородке!

— В качестве председателя совета директоров Ассалахской компании, — сказал Бемиш, — я решительно протестую против ввода войск на ее территорию. И хочу напомнить присутствующим чиновникам империи, что если они станут решать внутренние проблемы империи с помощью войск Федерации, то...

— Не учи нас жить. землянин, — заорал разьяренный Шаинна, зампред Центрального банка Веи и дружок Шаваша.

— Буду учить! — заорал не тише его Бемиш. — Вам плевать, что там Киссур требует про национализацию промышленности! Вы две тысячи лет жили при национализированной промышленности! Вам не плевать, что Киссур требует вас повесить за продажность, лично вас, Шаинна, да и Шаваша! А вот тут с Киссуром будут многие согласны...

Шаваш поднялся.

— В качестве официального инспектора по ассалахскому кризису, облеченного всей полнотой власти, я требую вмешательства войск Федерации Девятнадцати.

Бемиш встал.

— Я отказываюсь принимать участие в этой мерзости, господа.

И вышел.

Где-то вдалеке уже зачинался рассвет. Остро пахли кусты росовяника, и в деревне мычали во сне вернувшиеся с поздней пахоты быки.

Бемиш, кутаясь в плащ и вздрагивая от холода, прошел в старую беседку. Слуга, мягко ступая, тут же пронес в беседку корзинку со спиртным и спросил, что подавать на ужин гостям и что делать с полицейскими: уже орали полицейские, пришлось им выдать двадцать мешков из кладовых...

Бемиш цыкнул на раба так, что тот убрался, не помня ног. Однако корзинка оказалась весьма кстати. Бемиш извлек из нее деревянную, оплетенную лыком бутыль с пальмовой водкой, выдрал затычку и стал пить прямо из горлышка, запрокинув голову.

Остановился, лишь выпив половину.

Далеко-далеко, сквозь плетеную стену беседки, был виден космодром: он не блестел в ночи, как обычно. Тускло светились главные здания, и там, где еще вчера сверкали ориентировочные огни, над посадочными шахтами расползались мрак и туман. Одиноким, выскочившим из тьмы рогом блестел монорельс, да на шоссе через каждые сто метров копошились заставы и кучки вооруженных людей.

Где-то вдалеке, у первых постов на подступах к вилле, скандалила целая свора корреспондентов: эти идиоты, вейские чиновники, настаивали на том, чтобы их не пускать... Впрочем, Бемишу ничуть не хотелось к журналистам. Он представлял, какие вопросы ему зададут. И он не имеет права выложить журналистам десятой доли того, что он наговорил на заседании Антикризисного комитета.

Скрипнула дверца беседки. Бемиш повернул голову и увидел посла. Тот побродил безумными глазами вокруг себя и тут же уцепился за бутыль с водкой.

— Я уже из нее пил, — предупредил Бемиш.

Посол только махнул рукой.

— Вы правильно сделали, что ушли, — сказал Северин, выцедив остатки водки и тяжело рухнув на скамейку. — Все участники этой истории будут сидеть в дерьме по самые уши.

— Что, решили вызвать войска?

— Через два часа десант уже будет здесь. Одиннадцатая федеральная десантная дивизия. Асы. Как только Киссур отпустит заложников, — его возьмут голыми руками.

— Через два часа?! Так быстро?

— Их перебрасывали к месту новой службы.

— Поближе к Гере, да?

Посол, осклабившись, кивнул.

— Вы понимаете, что это — решение Шаваша, который боится только одного — что Киссур повесит его на самой высокой катальне? Он с ума сошел от страха за свою шкуру.

— Это уж точно, — сказал посол, — первый раз в жизни вижу, чтобы господин Шаваш публично высказался за то или иное решение, да еще и взял ответственность на себя. Представляете — он поставил под приглашением войск свою подпись! Все министры, какие были, любезно уступили ему эту честь...

Бемиш хмыкнул.

— Знаете, почему чиновники согласились на ввод войск? Они понимают, что этот шаг сделает Шаваша политическим покойником... Однако вы вели себя храбро. Неужели вам не жалко своей компании?

Бемиш помолчал. Потом с усмешкой сказал:

— Моя компания — банкрот. Мои акции стоят дешевле, чем брюква на базаре. Мне наплевать, сколько получат кредиторы: по центу за денар или по десять центов.

* * *

К тому времени, когда над Ассалахским космодромом занялся рассвет, а в столице Федерации, Мельбурне, как раз кончался рабочий день, весть о происшествии на Ассалахе уже облетела всю Галактику. Ассалах показали сверху, сбоку и снизу. Место, известное дотоле лишь узкому кругу финансистов как пример отличного вложения в развивающийся рынок, красовалось на первых полосах газет. Многие программы взялись передавать ежечасные сводки новостей из Ассалаха. Все ждали передачи, назначенной после кратких технических препирательств с Киссуром на пятнадцать тридцать. Даже если бы Киссур и не выставил своего жуткого условия — пять расстрелянных заложников за каждую минуту опоздания, и то бы мало кто упустил возможность поглазеть на историю.

* * *

Дивизия вышла на орбиту вокруг Веи к семи часам. В восемь они сели на космодром в Салгаре, и уже через четыре часа военные вертолеты высадили большую часть десантников близ виллы Бемиша. Развернулись в широкий полукруг тусклые, похожие на гигантских жуков танки, эфир заполонили непонятные писки кодированных сигналов, солдаты уже ставили прочные палатки защитного цвета, и с борта вертолета ротам принялись раздавать хлеб и сгущенку.

Тогда же наконец состоялась первая пресс-конференция. Вейские «желтые куртки», обыскав десяток журналистов, загнали их в автобус и привезли на виллу, где прессу уже ожидали чинно сидящие в ряд Шаваш. Бемиш и посол Северин.

Шаваш довел до сведения прессы ультиматум Киссура и довольно долго распинался о том, что правительство Веи не допустит национализации промышленности. Он также сказал, что в качестве главы Антикризисного комитета попросил военной помощи Федерации и что в настоящий момент близ Ассалаха высаживается 14-я космическая десантная дивизия.

— Означает ли это попытку штурма космодрома? — спросил один из журналистов.

— Ни в коем случае, — беззастенчиво солгал Шаваш, — мы не вправе рисковать жизнями заложников. Речь идет о том, чтобы блокировать космодром и вести с террористами переговоры на равных.

В пятнадцать тридцать Бемиш и прочие члены Антикризисного комитета собрались смотреть передачу, смонтированную журналистами-заложниками.

Надо сказать, что журналисты постарались на славу. Они не скрывали,'что ведут свой репортаж под дулами автоматов. Они не скрывали, что те. кто держат их под прицелом, готовы без колебания жертвовать жизнями других. Они не скрывали, что это происходит оттого, что террористы также без колебаний готовы жертвовать своей жизнью.

Разоблачения их были ужасающи. Телекамеры бесстрастно смотрели в глубь укрепленных стартовых шахт, в то время как Киссур, за экраном, монотонно комментировал, что подобного рода швартовые узлы строятся только для военных ракет. Боеголовки «кассиопея» посверкивали тусклыми боками. Подтверждались не только старые обвинения сектантов в двойном предназначении космодрома, — подтверждались самые фантастические, Герой распускаемые слухи о тайном нарушении Федерацией столь торжественно подписанных договоров об ограничении вооружений.

Записанные как помощь жертвам катастроф роскошные автомобили (на импорт) и оформленные как бронзовый лом старинные ламасские вазы (на экспорт) свидетельствовали о фантастическом масштабе злоупотреблений на космодроме. Сам захват космодрома представал жестокой и подлежащей всемерному осуждению, но несомненно отчаянием вызванной попыткой вскрыть масштабы воровства, коррупции и предательства в нынешней администрации. Среди землян нашлось несколько аудиторов и финансистов, которые скрепя сердце подтвердили некоторые финансовые выкладки Ашиника о махинациях на космодроме.

Вскоре по окончании передачи началась пресс-конференция партии народной свободы. На Bee она транслировалась непосредственно, а на остальную Галактику — с пятиминутной задержкой.

Киссур и его сообщники сидели в рабочем кабинете директора компании. Киссур сказал, что сразу после пресс-конференции заложников начнут освобождать.

— Вы не опасаетесь, — спросил один из журналистов, — что после освобождения заложников вас тут же уничтожат?

На это Киссур ответил, что поступок партии народной свободы — это акт отчаяния, вызванный необходимостью вскрыть тотальную продажность существующего правительства и сам нагло оспариваемый факт катастрофических для Веи секретных военных договоров. Что уничтожение нескольких тысяч безоружных вейских крестьян станет еще одним доказательством существования такого договора, и трудно представить, чтобы правительство решилось так себя скомпрометировать.

После этого слово взял Ашиник.

Он сказал, что отдельные продажные чиновники Веи пытались навязать императору свою политику. Когда император отказался следовать их указаниям, они вынудили его объявить выборы, надеясь добиться обманом народа того, что они не добились от императора. Когда же партия бюрократов постыдно проиграла на выборах, они отказались признавать их результаты.

Ашиник подчеркнул, что он является одним из руководителей победившей на выборах партии и что его требования — это требования народа. Он заявил, что его партия требует полной смены правительства и отдачи под суд наиболее скомпрометировавших себя чиновников. Он заявил, что народ желает видеть первым министром Киссура, и перечислил состав его кабинета. Сам Ашиник входил в кабинет министром финансов. Ашиник сказал, что правительство Веи вынуждено пойти на замораживание своего долга.

— Большая часть этого долга состоит из частных банковских кредитов, взятых министерством финансов под исключительно высокие проценты и за исключительно большие взятки, — заявил Ашиник. — Как ни тяжело мне говорить о подобных вещах, но это единственный выход для страны, в которой выплаты по долгу превышают налоговые поступления. Во всяком случае, и речи быть не может о том, чтобы под предлогом необходимости расплаты с долгами богатейшие компании были избавлены от уплаты налогов и практически превращены в независимые государства. Шаваш сначала получил миллионы, заводя страну в долговой тупик, а теперь хочет получить миллиарды, выводя ее из этого тупика.

Ашиник также заявил, что в исключительных случаях, связанных с национальной безопасностью и крайним злоупотреблением интересами страны, возможна национализация проданных иностранцам компаний. Пример: Ассалахский космодром.

— Директор Ассалахского космодрома утверждает, — сказал один из журналистов, — что вы хотите национализировать всю промышленность Веи, изгнать иностранцев и отменить частную собственность на средства производства. Это так?

— Это чудовищная ложь, — заявил Ашиник. — Не знаю, откуда Бемиш это выдумал.

* * *

Почти одновременно с пресс-конференцией Киссура в десяти километрах, на вилле Бемиша, состоялась пресс-конференция Антикризисного комитета. На вопросы отвечали Шаваш, Бемиш и посол Земли.

Бемиша спросили, что он может сказать о требованиях нового правительства, и Бемиш заявил:

— Речь идет не только об изгнании иностранных предпринимателей. Получив власть в свои руки, эти люди приступят к национализации промышленности.

— Откуда вы это знаете? — спросил один из журналистов.

— Мне было это официально заявлено одним из их лидеров, Ашиником, при последней встрече.

— Мы тоже получили эту информацию,