5rik.ru

1. Одной из самых привлекательных характеристик аналитического метода, который мы применяем в настоя­щей книге, является то, что он позволяет нам переходить (практически безо всяких промежуточных рассуждений) от маленьких проблем, возникающих в ходе детального исследования поведения отдельной фирмы или отдельного индивида, к большим вопросам процветания или упадка, и даже к жизни или смерти целой экономической систе­мы. Этот переход осуществляется благодаря использо­ванию простого принципа, уже знакомого нам по стати­ке и состоящего в том, что поведение группы индивидов или группы фирм подчиняется тем же законам, что и поведение отдельной единицы. Если можно показать, что данное изменение цены конкретного товара (при ус­ловии, что цены других товаров неизменны) приведет к увеличению спроса на него, то оно должно увеличивать спрос на данный товар со стороны всех индивидов, нахо­дящихся в аналогичной ситуации. (С помощью «эффектов дохода» мы научились видеть различие между положе­нием тех лиц, которые выступают на соответствующих рынках в качестве покупателей, и тех лиц, которые вы­ступают в качестве продавцов.) Законы рыночного поведения, которое мы старательно разрабатывали для этих эфемерных созданий - репрезентативного индивида и ре­презентативной фирмы, - тем самым проявляются «в свою натуральную величину, похожие на самих себя» как законы поведения больших групп экономических единиц, из которых мы уже можем вывести конкретные законы, регулирующие их взаимосвязи, законы поведения цен и законы функционирования системы в целом.

Общие условия равновесия (временного) всей систе­мы в течение определенной «недели» мы определили на более ранних этапах нашего исследования [См. гл. XII.]. Они представляют собой не что иное, как уравнение предложения и спроса на товары и услуги всех видов, на ценные бума­ги и на деньги. Поскольку оказалось возможным выпи­сать эти равновесные уравнения до какого бы то ни было анализа поведения репрезентативных экономических еди­ниц, мы сочли наилучшим попытаться сделать это (и од­новременно показать, что одно из уравнений может рас­сматриваться как излишнее) насколько можно быстро, чтобы иметь уравнения, на которые можно будет сослать­ся в случае необходимости. Но только сейчас мы можем действительно начать их применение. Равновесные урав­нения определяют цены, которые установятся при дан­ных условиях (иначе говоря, в сегодняшней ситуации, при данных вкусах потребителя, ресурсах и ожиданиях). Теперь мы должны обсудить, что происходит, когда ка­кие-то из этих параметров меняются.

При этом мы должны следовать схеме, в точности со­ответствующей той, которой мы следовали раньше, имея дело со статичной системой цен. В статике конечной це­лью всех наших тщательных разработок служило откры­тие законов, управляющих функционированием статисти­ческой системы цен; но в динамике аналогичные законы-законы функционирования системы временного равнове­сия - не могут претендовать на роль конечной цели. Сле­дует подчеркнуть, что изменения параметров, которые мы должны рассмотреть, носят сугубо теоретический характер. Мы стремимся сравнить систему цен, которая реально существует в определенную неделю, с той, которая существовала бы в ту же неделю, если бы параметры (вкусы потребителей, объемы ресурсов или ожидания) были совершенно иными. Это важная проблема, но она не важнейшая с точки зрения динамики. Даже после того, как мы разберемся в «работе» системы временного равновесия, мы будем не в состоянии оценить процесс изменения цен, либо исследовать будущие последствия изменений параметров. А именно это мы в конечном сче­те хотим знать, хотя можем и разочароваться, придя к выводу, что очень немногое можно сказать об этих про­цессах в целом. Тем не менее мы не можем подступиться к этим отдаленным проблемам до тех пор, пока не иссле­дуем функционирование экономики в течение определен­ной недели.

Теория временного равновесия не предполагает реше­ния конечных динамических проблем, но это не означает, что тем самым она не имеет прямого практического при­менения. Во многих случаях мы хотим знать именно то, о чем говорит теория временного равновесия, - какие не­медленные изменения в развитии событий наступят из-за конкретного изменения параметров. Далее, если мы вспомним, что продолжительность нашей «недели» доста­точно произвольна (ее можно сделать короче или длин­нее в соответствии с тем, стремимся мы к более или менее точным выводам), становится очевидным, что слово «не­медленные» может интерпретироваться более или менее строго в зависимости от наших предпочтений. Часто впол­не оправданно растянуть это понятие до чего-то вроде «короткого периода» Маршалла - отрезка времени, в те­чение которого существующее оборудование (в широком или узком смысле слова) может рассматриваться как за­данное. Основные проблемы, из-за которых необходимо рассматривать более одной «недели»,-это те, в рамках которых мы специально интересуемся последствиями накопления или денакопления капитала. Их рассмотре­ние следует отложить до более позднего времени, так как они относятся к той части динамики, которая выходит за рамки теории временного равновесия.

В соответствии со своим обычным подходом мы будем, как и прежде, предполагать, что можно пренебречь про­должительностью периода, необходимого предпринимате­лям (и прочим лицам), чтобы начать понимать, что про­исходит, и изменить свои планы в соответствии с движе­нием цен. Поскольку в действительности многие люди крайне медлительны в подобных реакциях, это предполо­жение по необходимости удлиняет продолжительность того периода, с которым наша «неделя» соотносится на практике; все воздействия, связанные с осознанием (под­час запоздалым) исходных изменений, рассматриваются так, как будто они происходят в течение «недели». Ко­нечно, на практике соответствующие воздействия, важные для накопления капитала, могут проявиться до того, как достаточно многие люди «поняли, что происходит». Мы должны отдавать себе отчет в данном недостатке наше­го подхода. Мы будем рассматривать как последователь­ные эффекты двух видов, хотя на самом деле они прояв­ляются одновременно. Пусть это недостаток, но он при­носит и некоторые преимущества - полезно иметь воз­можность различать, с одной стороны, те последствия первоначальных изменений, которые происходят просто в результате осознания их людьми (подобные последствия могут проявляться более или менее быстро в зави­симости от «проворства» людей), и, с другой стороны, те эффекты, которые зависят от накопления капитала и время проявления которых более или менее строго опре­деляется технически заданной продолжительностью про­цессов, необходимых, чтобы произвести изменения в про­изводственном оборудовании. Наш метод основан на: предположении, что эффекты первого рода реализуются максимально быстро (даже если в действительности они проявляются так же медленно, как и другие эффекты, их воздействие всегда можно заметно ускорить, и желатель­но бы считаться с этим). А то, что обыкновенно они про­являются сравнительно медленно, не будет приводить нас к каким-либо существенным затруднениям.

2. Конкретные проблемы, которые мы должны рас­смотреть в рамках анализа временного равновесия, опять-таки суть по большей части проблемы, представляющие животрепещущий интерес. Речь идет о таких весьма спорных вопросах, как воздействие сбережений и инве­стиций на норму процента и последствия общих измене­ний в уровне денежной заработной платы. Я надеюсь, что эти вопросы существенно прояснятся в результате ана­лиза, к которому мы должны теперь перейти. Поэтому я надеюсь не только показать, какими должны быть пра­вильные ответы на эти вопросы, но и выявить ту причи­ну, существование которой так затрудняет эти правиль­ные ответы. Если данную причину выразить одной фра­зой, это будет фраза, которую я вынес в заголовок дан­ной главы: система временного равновесия обязана быть несовершенно стабильной.

Чтобы понять значение сказанного, необходимо вер­нуться к нашему предыдущему обсуждению стабильности обмена [См. гл. V.]. Система множественного обмена совершенно стабильна (а система временного равновесия есть просто развернутая система множественного обмена), если вы­полняются следующие условия. Повышение цены какого-либо товара должно вести к превышению предложения этого товара над спросом на него, если: а) цены всех прочих товаров заданы; б) цены некоторых товаров меня­ются таким образом, что между спросом и предложением на соответствующих рынках поддерживается равновесие; в) цены всех прочих товаров меняются аналогичным об­разом. Если не выполняется последнее из этих условий, система вообще не является стабильной - она развалит­ся от малейшего возмущения. Если же не выполняется одно из первых двух условий стабильности, но выполняются остальные (включая последнее обязательное условие), то система будет несовершенно стабильной. В конечном же счете она стабильна и не развалится, но мы должны быть готовы к тому, что ее функционирование будет ха­рактеризоваться странными аномалиями.

Применяя эти критерии к системам, которые рассмат­ривались в статике (системе множественного обмена и системе производственного обмена), мы не обнаружили существенной причины для возникновения каких-либо особых затруднений. Поэтому мы начали с изрядной уверенностью считать эти статические системы совершен­но стабильными и именно из их совершенной стабильно­сти вывели экономические законы, которым они, по-види­мому, должны подчиняться. Что произойдет, если при­менить те же самые критерии к динамической системе - или, точнее, к системе временного равновесия?

Самый простой способ ответить на этот вопрос состоит в том, что следует сначала выяснить, можно ли построить конкретный вариант системы временного равновесия, об­ладающей такими же формальными характеристиками, как и статическая система, о которой мы знаем, что она стабильна. Если это сделать можно, то в данном кон­кретном случае система временного равновесия будет совершенно стабильной. Сравнивая этот конкретный вариант с общим случаем, мы можем выяснить, сущест­вует ли в общем случае нечто такое, что должно нару­шать стабильность системы, и, если это так, что пред­ставляет собой данный возмущающий элемент.

3. Самое очевидное различие между любой статиче­ской системой обмена и производства и любой динамиче­ской системой состоит в отсутствии заимствования и кре­дитования в одном случае, и их присутствии - в другом. В статике доходы и расходы индивида могут различаться лишь на величину изменений его денежной наличности; в динамике эта разница может погашаться за счет изме­нений в стоимости принадлежащих ему ценных бумаг. Мы достаточно хорошо видели, насколько важным для анализа может оказаться введение заимствования и кре­дитования; и все-таки оно не обязательно существенно с точки зрения данного случая. Ценные бумаги - это неч­то, что покупается и продается, поэтому они являются разновидностью товара. Введение их в рассмотрение ме­няет формальные свойства системы лишь постольку, по­скольку этот специфический вид товара не подчиняется статическим правилам поведения.

Как мы уже отмечали, эти правила статики действуют до тех пор, пока шкала предпочтений индивида незави­сима от устанавливаемых на рынке цен [См. гл. IV. ]. Данное условие будет сохраняться даже в динамической системе, пока эластичности ожиданий равны нулю, иначе говоря, пока заданы все ценовые ожидания и ожидания нормы про­цента. Когда эти ожидания заданы, спрос на ценные бу­маги может формально рассматриваться как равный спро­су на данное количество вещественных благ, которые должны поступить в будущем; при этом ценой данных товаров (единственной частью цены, которая может из­меняться) является норма процента [Точнее, норма дисконта, которая определенным образом и постоянно связана арифметически с нормой процента. ]. Тот факт, что дан­ные товары будут использованы только в будущем, не имеет отношения к определению цен в текущую неделю; индивид ведет себя точно так же, как если бы он покупал товары сейчас. Аналогичным образом, когда фирма берет в долг, она ведет себя точно так же, как если бы прода­вала товары, которые должны быть доставлены потреби­телю в будущем, по ценам, которые также определяются нормой процента. Поэтому с ценными бумагами все про­исходит точно так же, как с обычными товарами; заме­щение одного из товаров, рассматриваемых теорией ста­тики, товаром данного специфического вида ничего не меняет в фундаментальных характеристиках системы.

Точнее, суть вопроса может быть сформулирована сле­дующим образом. Предположим, что мы имеем дело с «Экономикой Настоящего», где осуществляется кратко­срочное кредитование [См. гл. XI.], и все займы выдаются на ми­нимальный период - неделю. Тогда единственная норма процента, существующая на рынке, - это недельная нор­ма процента (хотя, конечно, расходы и производственные планы людей зависят от тех норм процента, которые, как они ожидают, будут действовать в будущие недели). Если эти ожидаемые нормы процента заданы (и точно так же заданы ожидаемые во все будущие недели цены всех товаров), то заданы дисконтированные цены всех будущих товаров (если дисконтирование производится по отноше­нию не к текущей неделе, а к следующей, т. е. к той, в течение которой должны производиться выплаты по те­кущим займам). Чтобы привести эти цены к текущей неделе, мы должны только умножить каждую цену на текущую норму дисконта (которая не является заданной, поскольку зависит от текущей нормы процента). При этом соотношение цен останется неизменным. Но мы знаем, что, когда дано соотношение дисконтированных цен ряда товаров, эти товары можно рассматривать как один однородный товар. Все, что мы делаем, - это назы­ваем такой товар «ценными бумагами». Мы можем «встроить» его в статическую систему точно так же, как и любой обычный товар. Это всего лишь товар, ценой ко­торого является недельная норма дисконта.

Совершенно очевидно, что тот же принцип будет дей­ствовать за рамками специальных условий «Экономики На­стоящего» с краткосрочным кредитованием. Если одновременно практикуется и долгосрочное кредитова­ние, нормы процента на займы различной продолжи­тельности должны быть приведены в соответствие с изме­нениями нормы процента по однонедельным займам; кро­ме того, возникает новый «набор» эффектов дохода (ко­торые мы также должны учитывать), обусловленных прошлыми контрактами. Однако нет оснований считать, что действие этих эффектов будет носить дестабилизи­рующий характер.

Таким образом, мы можем обобщить первые выводы наших рассуждений. Пока эластичность ожиданий равна нулю, система временного равновесия функционирует так же, как и система статики, и является с голь же ста­бильной. Это заключение весьма уязвимо, что становится очевидным сразу, как только мы начинаем проверять его с иной точки зрения. Пока все изменения в текущих це­нах считаются временными, любые такие изменения бу­дут вызывать значительный эффект замещения на многих рынках. Повышение цен заставит потребителей отклады­вать расходы, а предпринимателей - откладывать вложе­ния и ускорять выпуск; падение же цен будет приводить к противоположным результатам. Такого рода замещение во времени будет оказывать на систему сильное стабили­зирующее влияние; небольшое повышение цен вызовет значительное превышение предложения над спросом. И действительно, стабилизирующие силы будут, ви­димо, настолько мощными, что движение параметров должно будет подвергнуться очень сильному возмущению, чтобы вообще оказать сколько-нибудь значительное воз­действие на систему цен.

4. После того как мы увидели, что в случае совершен­но стабильной системы стабильность обеспечивается глав­ным образом за счет замещения во времени, естественно возникает вопрос: останется ли система стабильной, если не окажется возможности замещения во времени? Воз­можности для замещения во времени сохраняются до тех пор, пока изменения в текущих ценах ска­зываются на ценовых ожиданиях в соответственно мень­шей пропорции, иначе говоря, до тех пор, пока эластичность ожиданий меньше единицы. Как только эластич­ность ожиданий становится равной единице, возможно­стей для замещения во времени не остается. Это и являет­ся критическим случаем.

Подходя к вопросу с принятой здесь точки зрения, мы не должны удивляться тому, что случай, когда эластич­ность ожиданий равна единице, будет-таки замысловатым. Безусловно, огорчительно, что таким он должен быть. Стандартное предположение, будто эластичность ожида­ний равна единице (т. е. ожидание, что любые изменения в текущих ценах окончательны), весьма привлекательно. Оно привлекательно настолько, что использовалось боль­шинством экономистов просто как заведомо справедли­вое, но при этом вводилось в неявном виде гораздо чаще, чем в явном [Без сомнения, этому способствовала привычка работать с «реальными» понятиями.]. Именно по этой причине оно вызывало ог­ромное количество затруднений. Самое естественное до­пущение, которое можно сделать при рассмотрении проб­лем динамики, является одним из самых опасных, поскольку заставляет признать, что система должна балан­сировать на самой границе между стабильностью и не­стабильностью. Тот факт, что первые исследования экономистов в области динамики проводились на такой неустойчивой основе, объясняет в значительной части наблю­даемую в нынешнем столетии путаницу в области «денежной теории».

На самом деле как раз перед началом века Викселль впервые указывал, что здесь что-то не так [Goldziws und Guterpreise, 1898. Перевод работы на англий­ский язык, сделанный г-ном Каном, озаглавлен "Interest and Pri­ces". ]. Приведенное Викселлем сопоставление денежной нормы процента с «естественной нормой», выраженной реальными понятия­ми (что бы мы ни думали о мистическом процессе предо­ставления в долг «реального капитала» in natura), вы­дает нам, что он думал о случае, когда эластичность ожи­даний равна единице. Главный довод Викселля сводится, нестрого говоря, к следующему. В состоянии равновесия определенной норме процента соответствует определен­ное соотношение текущих и ожидаемых цен в целом. С понижением нормы процента текущие цены повысятся; при неизменном уровне ожидаемых цен этот процесс приведет к восстановлению равновесия, когда текущие цены будут выше ожидаемых. Но если ожидаемые цепы pari passu растут, тенденция к восстановлению равновесия не реализуется-текущие цены всегда «запаздывают». Система оказывается втянутой в знаменитый «кумулятивный процесс».

Тем не менее взглянем на проблему более присталь­но. Главной характеристикой анализа, проведенного Вик­селлем. является предположение о существовании все­общей кредитной системы, а не денежной системы [ См. английское издание работы Викселля "Interest and Pri­ces", р. 62-75.]. Он исходит из того, что все сделки финансируются за счет кредита, иными словами, за счет счетов, приносящих про­центы; в этой системе нет места деньгам, которые не приносят процента, на них нет ни спроса, ни предложе­ния. Следовательно, в системе Викселля, по сравнению с нашей системой временного равновесия, на одно урав­нение меньше. Предполагая, что имеется n-1 видов то­варов (реальных товаров и услуг, исключая цепные бу­маги или деньги), мы должны определить каждое из n уравнений цен (денежные цены n-1 товаров и значе­ние одной нормы процента). В нашей системе временного равновесия надо определить n+ 1 уравнение (уравнения спроса и предложения для n- 1 товара, для ценных бумаг и для денег). Одно из этих уравнений выводилось из всех остальных, поэтому в итоге мы получили п уравнений и n неизвестных, как и должно быть.

Викселль же опустил уравнение денег. Его система не содержит каких-либо настоящих денег, поэтому в ней не может быть ни предложения, ни спроса на деньги. Он остается с n уравнениями, из которых одно вытекает из остальных, как и раньше' (поскольку счета должны все-таки уравновешиваться); в итоге получено n-1 уравне­ние. Но n-1 уравнения недостаточно, чтобы определить n неизвестных.

При условии, что эластичность ожиданий равна еди­нице, n-1 уравнение Викселля определяет не что иное, как относительные цены n-1 товар, получается n-2 то­вара, если они выражаются в одном из товаров, взятом временно в качестве стандартного) и одно значение нор­мы процента. Общий уровень денежных цен (покупа­тельная способность денег) остается неопределенным. Это можно увидеть, если мы вспомним, что общее повы­шение на 5% всех цен (всех, как следует здесь подчер­кнуть [ Здесь не должно быть каких-либо наперед заключенных кон­трактов, которые необходимо выполнять в новых условиях; не должно быть каких-либо сложившихся цен, таких, как установленная заранее фиксированная денежная заработная плата. Я вернусь к этому вопросу в следующей главе.]), влекущее за собой общее повышение на 5 % всех ожидаемых цен, оставит позицию каждого рыночного агента неизменной, пока не изменится норма процента. Цены предметов, которые приобретает индивид, повыша­ются на 5%, но и его доход повышается на 5%. Цены факторов, которые использует предприниматель, повы­шаются на 5%, но ожидаемые им цены реализации также повышаются на 5%. Нет каких-либо стимулов к возник­новению отношений замещения между настоящим и бу­дущим. Поэтому спрос и предложение каждого товара не изменятся; совпадая до этого, они и останутся равными. Система может прийти к равновесию при любом уровне цен в денежной форме.

Система цен Викселля содержит четко определенное ядро - относительные цены товаров и норму процента,- плавающее в совершенно неопределенном растворе денеж­ных стоимостей. Поскольку уровень денежных цен определается в высшей степени произвольно, любое неболь­шое и временное возмущение параметров может весьма сильно сдвинуть его. Норма процента, будучи частью ядра системы, определяется «реальными» факторами. Но по истечении слишком коротких для установления равно­весия периодов времени (согласно нашей терминологии, по истечении периодов, меньших недели) может возни­кать небольшое различие между этой определенной есте­ственной нормой процента и текущей денежной нормой. Этих небольших отклонений достаточно, чтобы наблюда­лись заметные изменения в уровне цен.

Весьма огорчительно, что Викселль (как и его ближай­шие последователи) так долго пребывал в заблуждении, будто возможность расхождения между денежной нормой а естественной нормой служит краеугольным камнем его теории. Если строго интерпретировать данную теорию, то возможное расхождение надо признать лишь виртуальным: как только расхождение становится действительным, сама теория рушится. По этой причине такая тео­рия практически бесполезна в качестве руководства в банковской политике, т. е. в той области, где, как счита­лось, она может непосредственно применяться. Далее, реальное значение построений Викселля плохо осознавалось из-за той озабоченности, которая была связана с проблемой упомянутого расхождения. Реальное значение данной теории станет намного яснее, если мы посмотрим на все дело другими глазами, что. между прочим, вынудит нас обойтись без викселлевской посылки о «Чисто Кредитной Экономике».

5. Вернемся поэтому к нашим исходным предпосыл­кам. Допустим, что в системе обращаются подлинные деньги, которые не приносят процента. Мы видели, что в этом случае вся система цен и процентных ставок детер­минировала, число уравнений равно числу неизвестных.

Предположим теперь, что эластичность ожиданий во всех случаях равна единице, и посмотрим, как будет ве­сти себя система при выполнении одного конкретного условия из того набора условий стабильности, которым она должна удовлетворять. Предположим, что норма про­цента (или, лучше, вся система процентных ставок) счи­тается заданной, в то время как цена одного из товаров (X) увеличивается на 5%. Если система стабильна, это повышение должно вызвать избыточное предложение товара X, как бы много (или как бы мало) воздействий на рынки других товаров мы ни допускали. Как теперь изме­нятся цены, чтобы восстановилось равенство спроса и предложения на рынках всех, кроме X, товаров? Если мы рассматриваем рынки лишь некоторых товаров, то полу­чаем результаты, не очень сильно отличающиеся от тех, к которым мы привыкли, - стабильность системы прохо­дит это испытание безо всяких трудностей. Но если мы рассматриваем воздействие повышения цены товара Х на рынки всех прочих товаров (кроме рынка ценных бумаг, поскольку норма процента считается неизменной, и кро­ме рынка денег, поскольку он зависит от остальных рын­ков), то, похоже, мы переходим в иной мир. Равновесие на рынках прочих, кроме X, товаров может быть восста­новлено только в том случае, если цены этих товаров также возрастут на 5%. Если не изменяется соотношение цен всех товаров, соотношение текущих и ожидаемых цен (ведь эластичность ожиданий равна единице) и ex hypothesis не меняются ставки процента, то возмож­ность для замещения отсутствует. Спрос и предложение каждого вида товаров и услуг не изменятся. Совпадая до этого, они останутся равными. Именно общее пропорцио­нальное повышение цен восстанавливает равновесие на рынках всех, кроме X, товаров, но оно не может вызвать превышения предложения над спросом на рынке това­ра X. Пока товарные рынки рассматриваются изолированно, наша система ведет себя как система Викселля. Она находится в «нейтральном равновесии», иначе гово­ря, равновесие может наблюдаться при любом уровне цен в денежной форме [Читатель должен заметить, что этот тезис зависит от предположения, согласно которому система относительных цен одно­значно детерминирована. У меня самого нет существенных сомнений по поводу этого предположения. Если оно не выполняется, то может произойти все, что угодно.].

Если эластичность ожиданий в целом выше единицы (так что изменение цен интерпретируется не просто как свидетельство того, что новые цены сохранятся, но как указание на то, что они будут продолжать изменяться в том же направлении), то повышение всех цен в одной и той же пропорции (при постоянной норме процента) при­ведет к превышению спроса над предложением, так что цены будут по-прежнему повышаться. Система, для которой эластичность ожиданий больше единицы, а норма процента постоянна, определенно нестабильна.

Тогда случай, когда эластичность ожиданий равна единице, представляет собой «разделительную линию» между стабильностью и нестабильностью системы. Но стабильность системы при этом условия весьма пробле­матична. Небольшого возмущения будет достаточно, что­бы эта стабильность превратилась в нестабильность. Пред­положим, что спрос на товар Х в денежном выражении возрастает, в то время как ставки процента остаются, как и прежде, постоянными; тогда цена товара Х будет ра­сти, как и цены всех остальных товаров, но это воспре­пятствует возникновению избыточного предложения то­вара X, необходимого для удовлетворения возросшего спроса [О методе, позволяющем выводить законы изменения из условий стабильности, см. гл. V. Можно возразить, что возросший спрос будет сам сдерживаться повышенной ценой, но это негодное возражение. Новые покупатели обнаружат, что их доходы пошли вверх, и поэтому по-прежнему будут стремиться купить такое же возросшее количество товара X, как и при более низких ценах.]. Поэтому цена товара Х снова увеличится; и цены всех других товаров снова увеличатся. И нет ничего, что могло бы остановить этот бесконечный процесс. Да­же когда эластичность ожиданий равна единице, система может развалиться от малейшего возмущения.

6. Заключение, которое мы только что вывели, явля­ется, возможно, в экономической динамике самым важ­ным. Это заключение важно, конечно, не потому, что разрушение системы, которое оно описывает, есть обычно наблюдаемое разрушение; предположения, необходимые для обоснования такого разрушения, ни в коей мере не являются реалистичными. Но они не настолько нереали­стичны, чтобы не иметь никакой связи с реальными усло­виями; они представляют собой вполне приемлемое упро­щение действительности, будучи, по сути дела, разновид­ностью упрощений, которые экономисты обычно исполь­зуют, когда хотят построить удобную для анализа модель. Наши выводы свидетельствуют о том, что данная модель в высшей степени неудобна: как только вы начинаете представлять свои предположения в таком виде, то при­ближаетесь к водовороту. Сказанное имеет существенное значение для определения того аналитического метода, который разумно использовать в теории динамики, и это имеет важное значение для всей нашей концепции экономической системы, которая рассматривается как процесс, развивающийся во времени.

Пока экономисты довольствовались рассмотрением эко­номики, в состоянии статики было разумно трактовать ее как саморегулирующийся механизм. Статичная эконо­мика по своему существу стабильна; незначительные воздействия производят здесь незначительные эффекты, поэтому система не подвержена сильным возмущениям (за исключением тех, которые возникают определенно за ее пределами). Но подобная видимость стабильности до­стигалась лишь за счет того, что проблема частично опу­скалась. Как только мы принимаем в расчет ожидания (или, скорее, эластичность ожиданий), стабильность си­стемы серьезно ослабляется. Особые факторы могут дей­ствительно придать этой системе стабильность, достаточ­ную, чтобы она могла функционировать (эти особые факторы мы рассмотрим в следующей главе), но она не становится по существу и обязательно стабильной. Следо­вательно, совсем неудивительно, что реальная экономи­ческая система должна быть подвержена значительным колебаниям и что эти колебания должны внушать силь­ные опасения.

Как стало очевидным благодаря выбранному нами под­ходу, наше заключение является продолжением знамени­того утверждения Викселля о «кумулятивном процессе». Однако столь же естественно связывать это заключение с именем г-на Кейнса, как и с именем Викселля. В «Об­щей теории...» соответствующие положения сформулиро­ваны верно, но доказательство г-на Кейнса уже нашего. Он предполагает, что равна единице эластичность ожида­ний только для цен, которые ожидаются в ближайшем будущем; относительно же цен, которые ожидаются в от­даленном будущем, он предполагает, что их движение будет соответствовать движению денежной заработной платы. (В терминологии Кейнса «предельная эффектив­ность капитала» задается в единицах заработной платы.) Соответственно нестабильность системы рассматривается как состояние, временно нереализующееся, пока денеж­ная заработная плата остается постоянной (ведь в этом случае цены отдаленного будущего характеризуются ну­левой эластичностью ожиданий, что тем самым служит стабилизации системы). Нестабильность (или несовер­шенная стабильность) проявляется только в случае изменения денежной заработной платы. Я думаю, что мое доказательство имеет более общий характер. Правда, его формальный вид зависит от предположения, что ожидае­мая цена товара Х зависит только от его текущей цены, по не от текущих цеп других товаров [ Определение «эластичности ожидании» см. в гл. XVI. ]. Если строго под­ходить к вопросу, то мое доказательство столь же огра­ниченно, как и доказательство г-на Кейнса. Но нет ника­кой нужды принимать его строго. Ожидаемые цены могут зависеть от текущих цен как угодно - до тех пор пока повышение всех текущих цен приводит к росту всех ожи­даемых цен в той же самой пропорции, мое доказательство остается верным.

Когда аргументация подается таким образом, как это делает г-н Кейнс, кажется справедливым, что нестабиль­ность (которая, согласно его утверждению, должна на­блюдаться при гибкой денежной заработной плате) обус­ловлена просто специфическим предположением г-на Кейнса о природе ожиданий. Мое доказательство пока­зывает, что это не так. Сама по себе нестабильность ни­как не связана с заработной платой; хотя, как мы уви­дим, есть основания для предположения о том, что поли­тике заработной платы надо придавать особое значение, если встанет вопрос об оценке практических последствий нестабильности. Нестабильность не обусловлена движе­нием заработной платы, она связана с движением денег и ценных бумаг - этих «неуклюжих предметов», которые требуются не сами по себе, а лишь как средства для при­обретения товаров в будущем [ Модель, с которой обычно работает г-н Робертсон (см., на­пример, его статью Saving and Hoarding.- Economic Journal, 1933), в некоторых отношениях сходна с моим случаем «неэластичных ожидании». Если доходы, из которых люди производят траты, яв­ляются доходами не данной недели, а доходами предшествующей недели, то индивиды оказываются в точно таком же положении, как будто все цены одновременно увеличиваются в одной и той же пропорции. Мы увидим в дальнейшем, что лаги, которые интере­суют г-на Робертсона, могут анализироваться, по крайней мере от­части, с помощью наших методов.].