5rik.ru

В организации люди работают по установленным правилам. Часы начала и прекращения работы строго определены. В течение рабочего дня необходимо выполнить обязательный минимум трудовых усилий. Это достигается с помощью надзора или установлением норм, которые рабочий обязан выполнить, или применением технических средств (известным примером является сборочный конвейер), чтобы задать темп работы для тех, кто обслуживает эти средства, либо путем применения сдельных норм и систем стимулирования для дифференциации оплаты в зависимости от конкретной количественной производительности.

Главной задачей современного профессионального союза является частичное распространение его полномочий на правила, которым подчиняется рабочий, с тем чтобы профсоюз имел хотя бы косвенное влияние на их формулирование и осуществление. Это означает, что для многих членов организации определен не только минимум, но и максимум трудовых усилий, т. е. он является объектом регулирования. В зависимости от точки зрения это регулирование либо высоко ценится за его гуманизирующее влияние на современную промышленность, либо решительно осуждается как произвольное ограничение производительности рабочего.

Можно отметить, что значение правил, устанавливающих или ограничивающих трудовые усилия, неуклонно падает, если подниматься вверх по ступеням организационной иерархии. В отношении служащих производительность широко достигается путем отождествления усердного добросовестного исполнения с достойным и заслуживающим одобрения поведением. Об организации, в которой такое поведение является общим правилом, говорят, что она обладает хорошим моральным состоянием. Все, что способствует такому моральному состоянию - бодрые, безропотные коллективные усилия - очень высоко ценится с точки зрения удобной социальной добродетели. На верхних уровнях организации правила исчезают и заменяются борьбой за конкретное личное продвижение или, что, возможно, имеет большее значение, за то, чтобы добиться страха, уважения и одобрения со стороны своих коллег. Все это в свою очередь достигается, по крайней мере частично, осязaeмым вкладом в ocyщecтвление интересов организации. Общим правилом становится освобождение человека от правил, требующих от него усилий; он тратит усилий не меньше, а больше. Он должен не щадить своего времени. Он восхищает самого себя и других интенсивностью своей мысли и работы во время рабочего дня. Он проводит, или считается, что он проводит, свой досуг в размышлениях о своих обязанностях или в занятиях, предписанных врачами, либо связанных с бизнесом. В крайних случаях служащий может уверять, что все проблемы он оставляет на работе. Но это редкость. Подчеркнутое внимание затратам трудовых усилий почти всегда считается надежной стратегией для карьеры. Человеку нужно, чтобы его знали как неутомимого администратора. [Напротив, в университете удобная социальная добродетель поощряет гораздо более сдержанное отношение к труду. Ценится задумчивый и даже немного ненадежный человек. Репутация ученого повышается, если он берет продолжительный отпуск для восстановления сил. Чрезмерно занятый профессор рискует приобрести репутацию недостаточно мыслящего, использующего занятость как ширму для скрытия какого-нибудь научного недостатка. или, как минимум, не понимающего необходимости беречь дефицитную умственную энергию. Профессор - неисправимый лентяй - часто приветствует своего нормально трудолюбивого коллегу предостережением: «Не переутомляете ли вы себя? Вам нужно быть осторожнее».]

В мелкой фирме рабочие правила как способ обеспечения определенного уровня затрат трудовых усилий теряют свое значение. Они уступают место системе стимулирования отдельного предпринимателя, которая всесторонне вознаграждает его за усилие и наказывает за лень и неспособность. А в отношении его немногих работников вместо формальных предписаний здесь имеет место персональный надзор. Такой способ обеспечения трудовых усилий особенно полезен, как уже отмечалось, для разбросанных и нестандартных задач, для которых трудно сформулировать рабочие правила. И он чрезвычайно полезен, например, в отношении многих услуг, где успех может больше зависеть от субъективной реакции потребителя, чем от энергии или технического умения, проявленных при выполнении задачи. Так, способность владельца бензозаправочной станции, мотеля или закусочной не позволять своему настроению находить выражение в открытой враждебности или даже выражать некоторую степень приветливой почтительности, обычно называемой «обязывающей услужливостью», может оказаться более важной, чем трудовые усилия и техническая умелость. Лучше всего это достигается, когда его личные выгоды и потери зависят от его поведения.

Отсутствие правил, устанавливающих минимальный уровень трудовых усилий, очевидно, означает и отсутствие правил, ограничивающих максимальные затраты труда. Это значит, что, кроме гибких запретов, налагаемых законом и обычаем, часы работы отдельного предпринимателя ничем не регулируются, и ничто вообще не регулирует интенсивности его усилии. Таким образом, он, возможно, способен компенсировать более высокую техническую производительность имеющего лучшее оборудование рабочего в организованном, но регулируемом секторе экономики более продолжительной, усердной и более тонкой работой, чем у его организованного коллеги. При этом он понижает свой доход на единицу эффективных и полезных затраченных усилий. Иными словами, он имеет почти полную свободу, тогда как организация ею не располагает, для эксплуатации своего труда, поскольку его рабочая сила состоит только из него самого. Нужно отметить, что термин «эксплуатация» применяется здесь в его точном значении для описания ситуации, в которой человек вынужден в силу своей относительно недостаточной конкурентоспособности на рынке работать за более низкое вознаграждение, чем то, которое вообще выплачивается в экономике за такие усилия.

Самоэксплуатация крайне важна для сохранения мелкой фирмы; она имеет первостепенное значение для сельского хозяйства. Величайшее значение она имеет для мелких и состоящих из одного человека предприятий в других областях - в розничной торговле, ресторанах, ремонтных предприятиях, домашних услугах и тому подобное.

С общепринятой точки зрения понятие эксплуатации всегда связано с наемным работником. Самоэксплуатация работодателя или работающего в своей фирме предпринимателя получила гораздо меньшее признание. Может показаться, что она имеет более важное экономическое и социальное значение, чем подобное обращение с наемным трудом. В действительности, однако, в современной экономике самоэксплуатация и эксплуатация наемного труда идут рука об руку.

Как отмечалось, мелкий работодатель добивается трудовых усилий от своих работников не введением правил, а личным надзором. И поскольку никакие правила не запрещают этому работодателю снижать свое собственное вознаграждение за эти усилия, он упорно сопротивляется любому регулированию, которое запрещает ему таким же образом понижать заработную плату своих рабочих. Он чувствует за собой естественное право требовать от других того, что он требует от самого себя.

Эти тенденции особенно заметны в сельском хозяйстве. Самоэксплуатация фермером себя и своей семьи давно считается .доведением, достойным подражания, ярким проявлением удобной социальной добродетели, к которой я еще вернусь. Наряду с постоянными ссылками на урожай, погоду и особенности сельскохозяйственного производства она лежит в основе претензий фермера на право точно так же эксплуатировать своих рабочих. Эта претензия признается почти всеми в Соединенных Штатах. На фермера обычно не распространяется законодательство о заработной плате и продолжительности рабочего времени, а профсоюзы, в сельском хозяйстве в особенности, лишены поддержки по национальному закону о трудовых отношениях. (Это освобождение от правового регулирования и защита от профсоюзов распространяются также на крупных фермеров, у которых самоэксплуатации не наблюдается.)

Наряду с фермером мелкий городской торговец, мелкий фабрикант или ремесленник и прочий мелкий работодатель являются центрами упорного сопротивления профсоюзам, законодательству о заработной плате и продолжительности рабочего времени, законам о социальном страховании и другим видам регулирования условий труда. Крупные фирмы, которые в построениях общественной мысли гораздо теснее ассоциируются с эксплуатацией, сопротивляются намного слабее. Это представляется загадкой для всех, кто останавливается на поверхности явлений. Почему «хороший маленький человек» должен стать таким плохим? Обычно делается вывод, что наименьшее восприятие социальных проблем естественно сочетается с наименьшим размером операций или что любая связь с землей содержит в себе что-то отсталое. Мы видим, что, как обычно, объяснение коренится в экономических условиях. Мелкий предприниматель, будучи сравнительно беспомощным на своем рынке, не может с уверенностью перекладывать более высокие расходы на зарплату или свои выгоды прямо на общество в виде цены. И он правильно чувствует, что может выжить благодаря способности сокращать заработную плату, которую он получает за потраченные усилия. Он старается сохранить такое же право и в отношении тех, кого нанимает. Отсюда его сопротивление профсоюзам, законам о минимальной заработной плате и всему, что может увеличить его расходы на заработную плату.

Крупная корпорация не избалована общественными почестями. Напротив, мелкий предприниматель вызывает восхищение почти у всех. Частично это объясняется социальной ностальгией; мелкий бизнесмен - это современный двойник мелкой фирмы в экономике классической конкуренции. В этом смысле он является напоминанием о более простом и более понятном мире. Но большую, часть похвал, несомненно, отражает удобную социальную добродeтeль. Восхваляется то, что служит комфорту и удобству общества.

Однако не все из того, что так восхваляется, подтверждается при пристальном изучении. Например, мелкий предприниматель прославляется как человек строгой независимости. То, что эта независимость часто ограничена как в принципе, так и на практике упорной борьбой за выживание, остается незамеченным. Его считают в отличие от человека, принадлежащего организации, исключительно свободным в своих политических и общественных взглядах. Как только что было отмечено, его взгляды в силу необходимости окажутся, скорее всего, выражением безжалостного своекорыстия. Живя вне организации, он, как считают, наслаждается независимостью от дисциплины организации. Никто не отдает ему приказаний; никто не присматривает, как он работает. Он может смотреть прямо в глаза любому человеку. Остается незамеченным, что часто это только осторожность, конформизм, угодливость, даже раболепие человека, чье благополучие находится во власти его покупателей. Часто его свобода.- это свобода человека, которого до смерти заклевали утки.

Никто не сомневается в том, что в крупной корпорации должны, быть установлены пределы продолжительности рабочего времени, усилий, которые могут быть потрачены, и ограничения на все прочие условия труда. Приветствуется роль профсоюзов в установлении и защите этих гуманных правил. То же самое относится и к государству. Но в рыночной системе человеком, заслуживающим восхищения, является мелкий предприниматель, который рано встает и работает до глубокой ночи, доступный для своих потребителей круглые сутки и не ослабляющий напряженности своего труда. Труд его не отмечен никакой скукой; он - благодетель общества и образец для подражания молодым. Особая стойкость отличает фермера, который, имея работу в городе, трудится по вечерам, субботам и праздникам на своей земле и заставляет так свою жену и детей. Уважения заслуживает не только он сам, но дополнительные похвалы за его трудолюбие достаются и фермерам шведского, датского, норвежского, германского, финского и японского происхождения. Незамеченным остается, что такой труд навязывается условиями рыночной системы. Остается вне внимания также тот факт, что это может наносить вред здоровью детей и что в сельском хозяйстве это связано с отрицанием роли профсоюзов, минимальной заработной платы и даже с отказом от компенсации для тех, кто больше других нуждается в их защите. Такова власть удобной социальной добродетели.

Такова рыночная система. Кроме факторов, препятствующих организации, которые были рассмотрены в предшествующих трех главах, имеются также области экономики, в которых существуют явные ограничения, направленные на поддержание мелких размеров фирмы. Адвокаты, врачи (и до недавнего времени маклерские конторы) в силу требований закона и профессиональной этики должны были действовать как индивидуальные собственники или как товарищества. В прошлом в некоторых штатах были запрещены корпорации в сельском хозяйстве. Нелегальные или полулегальные предприятия- публичные дома, те, кто торгует порнографией, наркотиками, содержатели подпольных игорных домов - на практике лишены возможностей для роста, предусмотренных уставом корпорации. Все это допускает существование только мелких фирм в этой области, хотя в силу характера работы или услуги они были бы такими в любом случае.

Полвека и более идут дебаты о том, суждено ли мелкой фирме исчезнуть - существует ли неотвратимая тенденция экономики к предприятиям крупного размера. Защитники неоклассического ортодоксального взгляда всегда были убеждены в важности мелкой фирмы для их системы. Она является самым недвусмысленным проявлением рыночной экономики. В зависимости от темперамента защитники разделились на тех, кто доказывал, что мелкая фирма находится под угрозой и поэтому нуждается в энергичной защите и поддержке государства, и тех, кто утверждает, что ее будущее (и, стало быть, будущее их системы) абсолютно прочно.

Мы видим, что имеются области - большая часть сельского хозяйства, пространственно разбросанные услуги, задачи, связанные с искусством, - которые не поддаются организации. А там, где организация могла бы существовать, предприниматель, снижая свое собственное вознаграждение, увеличивая свои усилия и в некоторых пределах делая то же самое со своими работниками, может выжить в конкуренции с организацией. Поэтому мелкий предприниматель остается. Нет также явных причин ожидать, что его доля в общей экономической деятельности - доля, которая не выполняется организацией, - сократится. Дальнейшее рассмотрение не оставит никаких сомнений в том, что развитие в рыночной системе будет идти хуже, чем в организованном секторе экономики. Но это может быть так в сравнении с потребностью в развитии рыночного сектора, которая намного выше, чем в планирующем секторе. В экономической теории немаловажное значение имеет умение мыслить относительными категориями.

То обстоятельство, что рыночная система сохраняется частично благодаря своей способности снижать вознаграждение для своих участников, ведет к очевидному и зловещему выводу. Он состоит в том, что имеется презумпция неравенства между разными частям в экономической системы. Удобная социальная добродетель дополняет эту презумпцию, помогая людям убедить себя в том, что они должны соглашаться на более низкие доходы, т. е. с тем, что их вознаграждение частично возмещается за счет их социальной добродетели. Не приходится и говорить, что презумпция неравенства становится гораздо сильнее, если одна часть системы обладает властью над своими ценами и издержками, и они в свою очередь служат издержками и ценами для другой части системы. Мы увидим, что существует такая эксплуатация, в отношениях между двумя частями экономики. В сочетании с только что указанным неравенством развития это одна из главных причин для рассмотрения экономики не как единой системы, а как системы, состоящей из двух частей. Но прежде, чем дальше углубляться в эти проблемы, необходимо взглянуть на другую половину экономики. Если при решении данной задачи организация оказывается невозможной, это полностью исключает перспективы для огромного числа фирм, с другой стороны, если решение задачи поддается организации, значит, существует возможность неограниченного роста для немногих. К областям такого роста мы теперь и обратимся.