5rik.ru

Р.М. Энтов

Джон Ричард Хикс принадлежит к числу наиболее известных и влиятельных представителей современной буржуазной политической экономии. Во многих работах западных авторов его характеризуют как одного из самых выдающихся экономистов-теоретиков нашего века [См., например: М. В1aug. Great Economists since Keynes. An Introduction to the Lives and Works of One Hundred Modern Economists. Sussex, 1985, p. 91.]. Перу Дж. Хикса принадлежит более 20 книг и несколько десятков статей, причем в центре исследования чаще всего оказывались важные проблемы политической экономии - теория стоимости, спроса и цены; заработной платы, капитала и прибыли, хозяйственного роста, промышленного цикла, инфляции и т. д. Наибольшую известность автору принесла неоднократно переиздававшаяся книга«Стоимость и капитал», снискавшая в западной литературе репутацию «классической работы».

Эволюция теории Дж. Хикса

Джон Р. Хикс родился в небольшом английском городке Лимингтон в 1904 г. Получил образование в Оксфордском университете; его «наставником» был известный деятель фабианского движения Дж. Коул (1889-1959), который незадолго до этого окончил тот же университет. С 1926 г. Хикс преподавал в Лондонской школе экономики. В 1928-1931 гг. он опубликовал в журнале Экономика ряд статей, посвященных условиям формирования заработной платы в строительстве (материалы подготовленной диссертации), теоретическим концепциям, в которых существование капиталистической прибыли выводится из неопределенности, характеризующей операции предпринимателя и др.

«Теория заработной платы». В 1932 г. была опубликована первая книга Хикса «Теория заработной платы». Уже в этой работе 28-летний английский экономист продемонстрировал свой интерес к самым общим теоретическим проблемам, и прежде всего к теории стоимости. Книга открывается фразой: «Теория определения заработной платы в условиях свободного рынка - это просто частный случай общей теории стоимости» [J. Hicks. The Theory of Wages. New York, 1963, p. 1. ]. Концепция, связывающая размеры заработной платы с величиной предельного продукта труда рабочего, к моменту выхода книги Хикса имела уже почти полувековую историю (автор прямо ссылается на «Распределение богатства» Дж. Б. Кларка и «Принципы политической экономии» А. Маршалла [Критический анализ теории предельной производительности содержится в кн.: В. Афанасьев. Этапы развития буржуазной политической экономии (очерк теории). М., 1985. ]). Однако к этому времени в центр обсуждения выдвинулся ряд вопросов, связанных с особенностями функционирования рынков при подрыве условий так называемой совершенной конкуренции.

В чем же проявляются нарушения конкурентного механизма на рынке труда? Как известно, к началу нашего столетия в ключевых отраслях экономики развитых капиталистических стран утвердилось господство монополий. Однако Хикс - в полном соответствии с традициями буржуазной политической экономии, - по существу, уклоняется от рассмотрения роли капиталистической монополии и, в частности, монополистических соглашений между предпринимателями, соглашений, обнаруживающихся на рынке рабочей силы [Пытаясь как-то оправдать явную односторонность своего анализа, Хикс ссылается, в частности, на то, что большая часть сведений об объединениях предпринимателей хранится в секрете, тогда как действия профсоюзов всегда «на виду» (см.: J. Hicks. The Theory of Wages, p. 166-167). Подобное соображение, разумеется, никак не может использоваться в качестве серьезного довода, позволяющего исключить из теоретического анализа объединенные действия предпринимателей, и сам автор в одном-двух случаях ссылается на получившие широкую известность случаи локаутов, Тем не менее в ходе последующих рассуждений неизменно предполагается, что капиталистические предприниматели своими действиями не могут оказывать какого-либо влияния на рыночный уровень заработной платы (выражаясь словами Хикса, при покупке факторов производства фирма всегда выступает как pricetaker- см.: J. H i с k s. The Theory of Wages, p. 332).

После второй мировой войны в статье «Экономические основы политики заработной платы» Хикс упоминает о необходимости учитывать монополистическую роль ассоциации предпринимателей на рынке рабочей силы; однако в теоретической модели монополии отсутствует устойчивое равновесие. И автор опять отвергает эту идею, ссылаясь на сей раз на ограниченные возможности теории монополии. «Чистая теория монополии, - утверждает он, - может лишь в очень ограниченных масштабах использоваться для того, чтобы объяснить поведение предпринимателей на тех рынках, на которых они продают свою продукцию; еще менее вероятно, что такая теория окажется сколько-нибудь уместной при анализе поведения участников, выступающих - с той или другой стороны- на рынке рабочей силы» (J. Hicks. Economic Foundations of Wage Policy. - Economic Journal, September 1955).]. Единственным фактором, нарушающим свободное взаимодействие рыночных сил, в книге «Теория заработной платы» оказывается деятельность профессиональных союзов рабочих и служащих. Объединение трудящихся и развитие профсоюзного движения вызвало к жизни, по утверждению Хикса, такие силы, которые эффективно противостоят попыткам предпринимателей снизить заработную плату; более того, эти силы могут обеспечивать повышение доходов рабочих сверх «равновесного» уровня.

Считая обычные маржиналистские схемы распределения доходов недостаточными, Хикс дополняет их «теорией промышленного конфликта». Единственной нерыночной силой, воздействующей в этих теоретических моделях на движение заработной платы, оказываются действия профсоюзов. Характерна сама постановка проблемы: «В какой мере давление профсоюзов может заставить предпринимателей платить более высокую заработную плату или предоставить своим рабочим и служащим другие, более благоприятные условия труда, чем те, которые имели бы место при отсутствии профсоюзов?» [ J. Hiсks. The Theory of Wages, p. 352.]

Основное орудие давления на предпринимателей, которое, по утверждению английского экономиста, используют профсоюзы, - это угроза забастовки. Рассматривая вопрос о возможности повышения заработной платы, предприниматель сравнивает дополнительные издержки, связанные с повышением зарплаты, и убытки, которые должна принести забастовка в том случае, если он откажется пойти навстречу требованиям рабочих. К числу параметров, играющих особенно важную роль в развитии «промышленного конфликта», относится вероятная продолжительность забастовки [Хиксианская модель определения заработной платы, в которой ставки оплаты определяются пересечением «кривой уступок» предпринимателей и «кривой сопротивления» профсоюзов, до настоящего времени широко используется в западных учебных пособиях (см., например: R. Byrns, G. Stone. Economics. 2-nd ed. Glenview (111.), 1984, p. 703-704).].

Содержание книги «Теория заработной платы» может свидетельствовать (иногда прямо, а чаще - косвенно) о том глубоком впечатлении, которое произвела на ее автора всеобщая забастовка английских рабочих 1926 г. Многие суждения о стачечной борьбе, которые высказаны в этой книге, продиктованы острым сознанием опасности, грозящей всей капиталистической системе хозяйственных отношений. В проектах смягчения классового конфликта наглядно проявляется связь сформировавшегося монополистического капитализма с оппортунизмом - связь, которая, как показал В. И. Ленин, «сказалась раньше всех и ярче всех в Англии благодаря тому, что некоторые империалистические черты развития наблюдались здесь гораздо раньше, чем в других странах» [В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 27, с. 423-424. ].

В соответствии с идеями «гильдейского социализма» Хикс полагает, что профсоюзы могут осуществлять важные социальные функции в тех случаях, когда им удается поддерживать «мир в промышленности», причем развиваемая им концепция промышленного конфликта может способствовать теоретическому осмыслению подобной «миротворческой» роли. Ведь если можно примерно оценить наперед убытки, которые должна принести предпринимателям и рабочим предстоящая забастовка, рассуждает автор, обе стороны могут окончить дело миром, сговорившись между собой. Решающую роль при этом, разумеется, должно играть подчинение реформистской линии профсоюзного руководства интересам капиталистов. «Чем тесней контакты между профсоюзными руководителями и предпринимателями, - пишет Хикс, - тем в большей степени профсоюзные руководители из агитаторов превращаются в коммерческого посредника» [J. Нiсks. The Theory of Wages, p. 147.]. Что же, яснее не скажешь!

Приемы заведомого преувеличения, всяческого выпячивания роли профсоюзов в апологетических целях не новы, они нередко встречались в буржуазной и реформистской литературе прошлого столетия. В своей работе «Брентано contra Маркс» Ф. Энгельс отмечал, что пропасть между наемными рабочими и капиталистами становится все глубже и шире по мере того, как современная крупная промышленность овладевает всеми отраслями производства. «Но так как г-н Брентано хочет сделать наемного раба довольным наемным рабом, ему приходится колоссально преувеличивать благоприятное влияние охраны труда, сопротивления профессиональных союзов, крохоборческого социального законодательства и т. д.; а так как мы имеем возможность противопоставить этим преувеличениям простые факты, то он гневается» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 22, с. 100. ].

К моменту выхода в свет издания «Теории заработной платы» «простые факты» реальной действительности самым наглядным образом входили в конфликт с апологетическими схемами. Достаточно вспомнить о том, что в результате развертывания самою глубокого в истории капитализма экономического кризиса безработица достигла невиданных масштабов; пользуясь этим, капиталистические предприниматели повсеместно прибегали к снижению ставок заработной платы и усилению эксплуатации тех трудящихся, которым удалось сохранить работу. В подобной обстановке автор, разумеется, не мог обойти вопрос о причинах существования безработицы и о том влиянии, которое она оказывает на движение заработной платы.

Впоследствии Хикс с удовлетворением отмечал, что анализ проблемы безработицы в первом издании его «Теории заработной платы» был намного содержательней, чем в вышедшей четырьмя годами позже «Общей теории занятости, процента и денег» Кейнса [См.: J. Н i с k s. The Theory of Wages, p. 318.]. Действительно, в первой из этих книг можно найти более обстоятельное описание причин существования различных групп безработных. Как по методологии, так и по общей направленности этот анализ мало отличается от теоретической характеристики безработицы, содержавшейся в работах экономистов кембриджской школы (Ф. Эджуорта, А. Пигу и др.) и Кейнса. Буржуазных экономистов этого направления объединял - и до настоящего времени продолжает объединять - тезис о том, что важнейшим фактором существования постоянной безработицы неизменно оказывается нежелание самих трудящихся работать (или их неумение, недостаточная энергичность и т. п.). В «Теории заработной платы» встречаются отдельные «зарисовки с натуры», свидетельствующие, например, о резких колебаниях занятости в ряде отраслей [Так, в третьей главе книги отмечается, что в капиталистической экономике существуют довольно обширные секторы, предъявляющие крайне нерегулярный спрос на рабочую силу; рабочие и служащие, занятые в таких отраслях, особенно часто оказываются за воротами предприятий. В тех случаях, когда удается найти более надежную работу в других секторах экономики, эти люди вынуждены соглашаться на самые невыгодные для них условия оплаты.] , и все же основная линия теоретического анализа, по существу, игнорирует тенденции развития капиталистического производства, законы капиталистического накопления.

Основную часть нерассасывающейся армии безработных составляют, по утверждению Хикса, те рабочие, результаты труда которых оказываются недостаточными для того, чтобы претендовать на получение «стандартной» заработной платы. Некоторым людям «исключительно трудно приспособиться к требованиям промышленной системы» [J. Hiсks. The Theory of Wages, p. 44.] , другие слишком инертны и не обнаруживают готовности к переезду, когда меняется размещение промышленности, и т. п. И хотя в «Теории заработной платы» можно найти краткие упоминания о возможных изменениях спроса на рабочую силу - прежде всего сезонных колебаниях (!),-его теоретическая конструкция оказывается совершенно непригодной для объяснения скачкообразного увеличения числа рабочих и служащих, лишившихся заработка, и существования массовой застойной безработицы на протяжении 30-х годов. Исходя из приводившейся выше аргументации, оставалось, по-видимому, только предположить внезапное распространение некой загадочной эпидемии, связанной с массовым нежеланием работать, исчезновением производственной квалификации, навыков к труду и т. п. Чудовищные лишения, которые испытывали в то время миллионы безработных в различных капиталистических странах, еще наглядней выявляли всю нелепость подобных субъективистских концепций, авторы которых пытались взвалить вину за безработицу на трудящихся [Во втором издании «Теории заработной платы» Хикс должен был признать обнаружившийся к концу кризиса 1929-1933 гг. разительный контраст между содержавшимися в книге построениями и реальной действительностью; впрочем, он связывал этот конфликт лишь с неудачным выбором времени издания. На протяжении всего двадцатого столетия, писал Хикс, невозможно было выбрать худший год для публикации, - «год, когда теория, которую я развивал в своей работе, оказалась бы более неуместной» (J. Hicks. The Theory of Wages, p. 305).].

В первом издании «Теории заработной платы» можно встретить ряд аналитических приемов, которые в последующий период, по существу, стали общепринятыми в западной экономической литературе. Так, рассматривая изменения в распределении доходов, Хикс связывает их с процессами замещения между трудом и капиталом и высказывает соображения относительно возможной эластичности такого замещения. Характеристики эластичности замещения между трудом и капиталом сегодня используются в теории производственных функций, они играют существенную роль в современных буржуазных теориях распределения доходов. Широкое распространение получило хиксианское определение «нейтральности» технических нововведений (характеристика таких нововведений, осуществление которых не меняет пропорций распределения продукта между факторами производства).

В действительности, однако, по мысли автора «Теории заработной платы», технический прогресс чаще всего не носит нейтрального характера. Факты капиталистической действительности могут свидетельствовать о том, что при выборе новой техники предприниматели во многих случаях предпочитают именно те виды оборудования, которые позволяют сильней всего уменьшить спрос на рабочую силу и тем самым не только сократить часть наемного персонала, но и оказать серьезное давление на зарплату тех рабочих, которым еще удалось сохранить свое место. С момента появления фабричной системы машина, как показал К. Маркс, преднамеренно используется капиталом как враждебная рабочему сила. Переход к более широкому использованию машин и превращение части рабочего населения в относительно избыточное - таков метод, каким капитал быстрее или медленнее реагирует на повышение заработной платы [См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 16, с. 152-153.].

Указанная тенденция получила отражение - в совершенно искаженном виде - в концепции «индуцированных нововведений». Повышение заработной платы (исходный пункт большинства теоретических рассуждений Хикса!) должно, по его словам, приводить в движение «индуцированные нововведения» - такие нововведения, которые обеспечивают более активное замещение труда капиталом. В последующем развитии буржуазной теории, однако, вопрос об экономических и социальных последствиях трудосберегающего технического прогресса, по существу, «потонул» в нескончаемых спорах о том, насколько правомерно рассматривать результаты таких нововведений как замещение в рамках той же агрегатной производственной функции (или же имеет место смещения кривой, переход к иным параметрам производственной функции) .

Теоретические построения Хикса оказали заметное влияние и на последующее развитие неоклассических концепций безработицы. В своих первых статьях и в книге «Теория заработной платы» он пытался выделить в общей массе безработных различные компоненты: ту ее часть, которая входит в активное предложение рабочей силы и оказывает непосредственное воздействие на движение рыночных ставок заработной платы, и ту часть, которая хотя и лишена работы, но, по его утверждению, играет на рынках труда «пассивную» роль. Рассуждения подобного рода впоследствии получили дальнейшее развитие в теории так называемой естественной нормы безработицы [Критический анализ современных буржуазных теорий безработицы содержится в книгах: «Социальная болезнь «номер один». Как с ней бороться?». М., 1985; «Критика буржуазных теорий ГМК. Проблемы "смешанной экономики"». М., 1984, гл. 12.].

После выхода в свет «Теории заработной платы» Хикс опубликовал ряд статей в ведущих теоретических журналах; две из них - «Еще раз о теории стоимости», вышедшая в журнале Экономика в феврале 1934 г., и «Кейнс и "классики''», вышедшая в журнале ''Эконометрика'' в апреле 1937 г., - будут упоминаться в последующем изложении. В 1939 г. была издана главная его работа, посвященная теории стоимости, - «Стоимость и капитал» (вышедшая за два года до этого в Париже книга Хикса «Математическая теория стоимости» в несколько переработанном виде была включена в математическое приложение к работе «Стоимость и капитал»).

Стоимость и капитал. 20-30-е годы нашего столетия в английской политической экономии обычно считаются «годами высокой теории» - периодом, который характеризуется «необычайной концентрацией интеллектуальных усилий и появлением множества новых теоретических концепций» [G. Shackle. The Years of High Theory. Invention and Tradition in Economic Thought. 1926-1939. Cambridge, 1967, p. 5. ]. Именно в это время вышли в свет «Трактат о деньгах» (1930) и «Общая теория занятости, процента и денег» (1936) Дж. М. Кейнса, «Экономическая теория несовершенной конкуренции» (1933) Дж. Робинсон, «Торговый цикл» (1936) В. Харрода, «Торговля и кредит» (1928) Р. Хоутри, «Деньги» (1922) и «Банковская политика и уровень цен» (1926) Д. Робертсона, получившие впоследствии широкую известность работы Дж. Мида, Л. Роббинса и Дж. Шэкла. Но и в ряду этих работ книга Хикса «Стоимость и капитал» выделялась широтой и последовательностью теоретического анализа. П. Самуэльсон в своей книге «Основания экономического анализа» писал, что работа Хикса «Стоимость и капитал» займет свое место в истории экономической мысли рядом с классическими работами Курно, Вальраса, Парето и Маршалла [См.: Р. Samuelson. Foundations of Economic Analysis. New York, 1976, p. 141. ].

В последующие годы за книгой «Стоимость и капитал» прочно утвердилась репутация «классического труда». Она переиздавалась в Англии, была переведена на другие языки. В 1972 г. Хиксу была присуждена (совместно с известным американским экономистом К. Эрроу) Нобелевская премия по экономике «за разработку теории общего равновесия и экономики благосостояния»; а такая характеристика, по мнению самого Хикса, относится к книге «Стоимость и капитал» (1939) и к работам, написанным между 1939 и 1946 годами, - работам, наметившим основные линии той концепции, которую впоследствии стали называть «новой экономикой благосостояния»[J. Hicks. Wealth and Welfare. Collected Essays on Economic Theory, vol. I. Southampton, 1981, p. 11. ]. Выделяя заслуги Хикса в этой области, А. Линдбек, возглавляющий в настоящее время комитет по Нобелевским премиям по экономике, отмечал в качестве важнейшей научной заслуги Хикса разработку микроэкономических основ теории общего равновесия [См.: A. Lindbeck. The Prize in Economic Science in Memory of Alfred Nobel. - Journal of Economic Literature, March 1985,].

Теоретические проблемы, излагаемые в книге «Стоимость и капитал», более подробно рассматриваются в последующих разделах. Здесь же ограничимся лишь некоторыми самыми общими характеристиками.

В книге «Стоимость и капитал» впервые после Маршалла предпринята попытка систематического анализа основ неоклассической теории. В книге содержатся многочисленные ссылки на «Принципы политической экономии» [Содержание книги «Стоимость и капитал» свидетельствует о том, что ее автор постоянно ориентировался не только на основные положения «Принципов политической экономии» Маршалла, но и на предлагаемую в этой работе логику исследования. И все же Хикс избирает иную последовательность анализа и изложения полученных результатов (в предисловии он объясняет это стремлением сосредоточить внимание на новых теоретических проблемах). ], и все же свою главную задачу Хикс видел не просто в упорядочении и систематизации положений, высказывавшихся самим Маршаллом и его последователями. Автор книги «Стоимость и капитал» стремится выйти за пределы традиционных схем [Один из комментаторов, Д. Хелм, отмечал парадоксальную на первый взгляд ситуацию, когда выясняется, что Кейнс, выступавший в роли «еретика», на самом деле в большей мере ориентировался на теорию Маршалла, чем Хикс, претендовавший на роль бесспорного продолжателя неоклассических традиций (см.: D Helm Introduction. - The Economics of John Hicks. Oxford, 1984, p. 4).], предлагая при этом несколько иную трактовку ряда исходных постулатов неоклассической теории. Постановка некоторых новых проблем в этой книге определялась и тем, что анализ Хикса в гораздо большей степени, чем у Маршалла и его последователей, нацелен на рассмотрение хозяйственных связей в системе общего равновесия.

Основное место в книге «Стоимость и капитал» занимают вопросы микроэкономической теории. Анализ носит подчеркнуто индивидуалистический характер. Хикс тщательно избегает всяких обобщений, не опирающихся на анализ операций отдельных участников хозяйственного процесса (вроде провозглашенного Кейнсом тезиса об убывающей предельной склонности к потреблению) [Характерно, что и в последние годы Хикс неоднократно отмечал глубокую пропасть между исследованиями разных уровней в современной академической теории, отсутствие сколько-нибудь прочных микроэкономических оснований, на которые мог бы опереться макроэкономический анализ (см., например: J. Hicks. Causality in Economics. Oxford, 1979).]. Во всех теоретических моделях предполагается, что 1) потребитель поступает таким образом, чтобы обеспечить наибольшие значения своей целевой функции (функции ординалистской полезности), 2) предприниматель максимизирует величину получаемой прибыли. «Стоимость и капитал» - одна из первых работ, в которых нашли последовательное воплощение максимизационные принципы, лежащие в основе современной неоклассической теории [Этим принципам и их «универсальной» роли посвятил свое выступление по случаю вручения Нобелевской премии по экономике П. Самуэльсон (см. Р. Samuelson. Maximum Principles in Analitical Economics.-P. Samuelson. Collected Scientific Papers, vol. III. Cambridge (Mass.), 1972).].

Вместе с тем было бы, по-видимому, неправильным и переоценивать новаторство Хикса, приписывать ему сколько-нибудь решительный пересмотр основополагающих суждений ортодоксальной неоклассической теории. Прежде всего заметим, что многие положения Хикса служат просто развитием и конкретизацией идей Парето, Эджуорта и Викселля. Во введении к первому изданию книги автор отмечал, что ряд высказываемых в ней идей был подготовлен дискуссиями в Лондонской школе экономики в первой половине 30-х гг.; в это время Хикс участвовал в работе семинара («кружка») Л. Роббинса, в который входили также Н. Калдор, Дж. Шэкл, Р. Аллен, А. Лернер и другие известные экономисты. Особенно важно подчеркнуть следующий момент: предпринятая Хиксом «чистка» в сфере теории субъективной полезности носила, как будет показано ниже, весьма ограниченный, во многих случаях чисто поверхностный и непоследовательный характер.

В годы второй мировой войны Дж. Хикс в соавторстве со своей женой Урсулой Хикс и английским экономистом Л. Ростэсом издал книгу «Обложение военного богатства» (1941), а затем - вновь в соавторстве с У. Хикс - работы «Критерии расходов местных органов власти» (1943) и «Бремя налогов, взимаемых в Великобритании местными органами власти» (1945). В них рассматривались наиболее острые вопросы функционирования местных бюджетов Англии в условиях военной экономики.

В 1942 г. Дж. Хикс опубликовал книгу «Общественный строй: введение в экономическую теорию». Эту работу вряд ли можно отнести к числу серьезных монографических исследований. Книга «Общественный строй...» представляла собой попытку систематического изложения в популярной форме, основных идей «ортодоксальной» экономической науки. Бросалось в глаза не столь привычное построение книги: автор выступал против традиционного разделения вводных курсов на сугубо теоретические и прикладные. Изложение самих общих понятий (разделение труда, теория стоимости, концепция «национального капитала» и др.) чередовалось с рассмотрением ряда конкретных экономических и статистических вопросов (характеристика важнейших демографических показателей, методы измерения основного капитала, элементы теории индексов и т. п.).

После выхода в свет книги «Стоимость и капитал» имя Хикса стало пользоваться широкой известностью, и новая работа английского экономиста вскоре стала одним из популярных учебных пособий в английских и американских университетах. К концу 60-х-началу 70-х годов (когда ее потеснили более современные элементарные курсы) книга «Общественный строй...» выдержала четыре издания. В 1945 г. А. Харт издал в США книгу Хикса, «адаптированную» применительно к характеристикам американской экономики.

«Вклад в теорию торгового цикла». Кризис 1948- 1949 гг. опроверг утверждения ряда буржуазных авторов о том, что капиталистическое хозяйство, ступившее в годы второй мировой войны на путь «управляемого развития», сможет избавиться от кризисов и в послевоенные годы [В краткой главе о торговом цикле, содержащейся в книге «Стоимость и капитал», Хикс также писал о том, что равномерное движение технических нововведений могло бы избавить капиталистическую экономику от заметных колебаний, однако он оговаривался, что подобное предположение носит самый общий характер и основывается на весьма зыбких допущениях.]. В опубликованной в 1950 г. монографии «Вклад в теорию торгового цикла» Хикс с самого начала исходит из положения о том, что развитие капиталистической экономики на протяжении последних полутора столетий характеризовалось - ив последующий период, по-видимому, будет характеризоваться - циклическими колебаниями.

Автор ссылается на разработку элементов теории цикла рядом западных экономистов (Дж. М. Кейнс, Р. Фриш и др.), но ни один из них, по мнению Хикса, не смог развить «синтезирующей», общей теоретической концепции. Важное достоинство концепции, развитой в книге «Вклад в теорию торгового цикла», ее автор видит прежде всего в том, что она опирается на четко сформулированные принципы экономической динамики: в книге используется теоретическая модель хозяйственного роста, предложенная Р. Харродом. Особенности циклического движения в этой концепции, по существу, сводятся к отклонениям от трендовой траектории расширения производства.

Рассматривая стандартную модель взаимодействия мультипликатора и акселератора, предложенную П. Самуэльсоном в 1939 г., Хикс отмечает необходимость ее существенной модификации. Некоторые его соображения носят, скорей, «технический» характер[Так, Хикс отмечает, что стандартная модель взаимодействия мультипликатора и акселератора не учитывала асимметричность отношений складывающихся между изменениями производства и капиталовложений: расширение производства способствует росту инвестиций, тогда как сокращение производства не означает дезинвестирования. Указанное обстоятельство может увеличить продолжительность (а при определенных условиях - и глубину) циклического падения производства-соображение, явно навеянное опытом кризиса 1929-1933 гг. ], однако принципиально важным ему представляется введение в теоретические схемы объективных ограничений, на которые неизбежно наталкивается процесс расширения производства. В условиях динамичной экономики, разумеется, и сами ограничения претерпевают существенные изменения (следуя терминологии автора, растет высота самого «потолка»), и все же спрос на соответствующие факторы производства в ходе циклического подъема расширяется значительно быстрей, чем их предложение. Нетрудно видеть, что подобная трактовка процессов хозяйственного роста в иррациональной форме отражает некоторые острые проблемы развития английской экономики в условиях второй мировой войны, а также в первые послевоенные годы [В книге «Стоимость и капитал» Хикс выделял два возможных «пути» завершения циклического подъема: переход к денежно-кредитным рестрикциям и исчерпание условий дальнейшего расширения производства (последний вариант не сводился просто к нехватке производственных ресурсов, а связывался прежде всего с завершением основной части ранее намеченных инвестиционных проектов). В новой работе кредитно-финансовые аспекты циклического развития как бы отодвигались на второй план; вся энергия подъема приписывалась «взрывному характеру» инвестиций, а последующее циклическое сокращение производства - физической ограниченности производственных ресурсов. Резкое сокращение кредита могло лишь способствовать циклическому падению хозяйственной активности.

В 70-х годах, однако, растущее влияние монетаристской концепции отражалось, в частности, в том, что некоторые экономисты занялись такой модификацией модели Хикса, которая учитывала бы воздействие денежно-кредитной политики (см., например: D. Lаidlеr. Simultaneous Fluctuations in Prices and Output: a Business Cycle Approach. - Economica, February 1973). Да и сам Хикс, вернувшись через два с половиной десятилетия к той же проблеме, отмечал необходимость более полного учета роли денежных факторов при изучении механизма экономического цикла (см.: J. Hicks. Real and Monetary Factors in Economic Fluctuations.- Scottish Journal of Political Economy, November, 1974).].

В рамках указанных предположении Хикс конструирует теоретическую схему цикла, выделяя следующие четыре фазы: 1) подъем, на протяжении которого производство расширяется от низшей равновесной точки (достигнутой в фазе депрессии) до столкновения с «потолком» ограничений; 2) предельный бум (Full Boom), когда производство движется вдоль ограничивающей траектории; 3) падение производства (автор тщательно избегает понятия «циклический кризис», используя термин «кризис» лишь для характеристики сильных потрясений в кредитно-денежной сфере); 4) после того как продолжительное падение производства достигло низшей точки, наступает фаза депрессии, когда наконец устанавливается равновесие экономических сил. Таким образом, уже в самой характеристике фаз цикла проявляются теоретическая узость концепции, трактовка цикла как некой совокупности отклонений от равновесной траектории: лишь пребывание в фазе депрессии могло бы обеспечить экономике достаточную устойчивость [«С того момента как начинается фаза депрессии, система приходит в равновесное состояние; такое равновесие устойчиво, и простые изменения психологической атмосферы не могут вызвать отклонение от этого равновесия. Для того чтобы сместить экономику вверх от равновесной точки, требуется что-либо более существенное; в противном случае оживление может дожидаться назначенного часа» (J. Hicks. A Contribution to the Theory of the Trade Cycle. Oxford, 1950, p. 120). ].

Распространение концепции Самуэльсона - Хикса знаменовало углублявшийся кризис психологической теории цикла, занимавшей важное место в работах представителей кембриджской школы (прежде всего в работе «Промышленные колебания» А. Пигу). Стремясь как-то ограничить полумистическую роль настроений, неуловимых оттенков предпринимательской психологии, эти авторы выдвинули в центр анализа некоторые вполне «осязаемые», лежащие на поверхности технические изменения (нововведения) и складывающиеся технико-экономические соотношения [В книге «Стоимость и капитал» еще можно было проследить известное влияние психологической теории цикла Пигу. Рассматривая границы циклического подъема, Хикс видел одну из возможных причин развертывания кризиса в том, что сама продолжительность периода, на протяжении которого производство расширялось, обусловливает смену оптимистических настроений предпринимателей пессимистическими. Особенно большую роль в смене ожиданий играет, по мнению автора, следующее обстоятельство: в ряде важных секторов экономики рыночный спрос обычно расширяется значительно медленней, чем предполагалось, что вызывает «разочарование» со стороны предпринимателей (см. гл. XXIV).

В книге, посвященной теории цикла, более четко сформулировано желание автора отмежеваться от подобных произвольных построений и чисто субъективных трактовок. «Мы показываем, - пишет Хикс через 11 лет после выхода в свет книги «Стоимость и капитал»,-что сам цикл, который представляет собой в нашей трактовке периодические колебания производства, может получить объяснение в простых реакциях предпринимателей и потребителей; эти реакции не носят чисто психологического характера в каком-то мистическом смысле, они основаны на необходимых с технической точки зрения соотношениях, которые складываются в экономике, использующей капитал» (J. Hicks. A Contribution of Trade Cycle, p. 117).].

Такой поворот в развитии теории цикла должен был, по замыслу сторонников новых концепций, свидетельствовать. о большей реалистичности их подхода. На практике, однако, с самого начала выявилась внутренняя ограниченность. подобного метода. И дело даже не столько в пресловутых ссылках Хикса на исчерпание ресурсов рабочей силы к концу подъема как на важнейший фактор, обусловливающий последующее циклическое падение производства, хотя при существовании не рассасывающейся ни при какой конъюнктуре армии безработных - армии, которая на протяжении последних десятилетий постепенно расширялась, - подобные ссылки выглядят не менее загадочно, чем апеллирование к некой искони присущей человеческой психологии смене волн оптимизма и пессимизма. Дело прежде всего в самой методологии анализа, отражающей фетишизацию капиталистических отношений. В свое время К. Маркс отмечал, что в условиях буржуазного строя капитал все больше и больше приобретает вещный облик, все больше из отношения превращается в вещь, - «в вещь, обладающую фиктивной жизнью и самостоятельностью, вступающую в отношение с самой собой... Это есть форма его действительности, или, точнее, форма его действительного существования. И в этой именно форме он живет в сознании его носителей, капиталистов, отражается в их представлениях» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 507. ]. В центре внимания современных буржуазных экономистов оказываются не те коренные черты капиталистической системы, с которыми органично связано само существование циклических колебаний хозяйственной активности [В некоторых случаях Хикс пытается обнаружить симптомы цикла в голландской экономике XVI века (см.: J. Hicks. Economic 'Perspectives. Further Essays on Money and Growth. Oxford, 1977. p. 56).], а некоторые - подчас произвольно вырванные из общего контекста - технико-экономические соотношения, например сильно упрощенная в своем аналитическом виде зависимость между размерами капитала в товарной и производительной формах (модель акселератора), - зависимость, в которой, выражаясь словами К. Маркса, капитал-вещь обладает фиктивной жизнью и вступает в отношение с самой собой. Анализ тех или иных конкретных пропорций может оказаться плодотворным лишь в том случае, когда он сопровождается выявлением роли этих соотношений во всей системе воспроизводства общественного капитала, в механизме обострения его внутренних противоречий.

Нельзя не заметить, конечно, и встречающуюся в книге оговорку, выражающую сомнения самого автора в плодотворности использования такого понятия, как «потолок, связанный с достижением полной занятости». Однако эта оговорка по существу ничего не меняет. «И все же, - пишет далее Хикс, - предположение относительно существования жесткого барьера представляет собой удобное упрощение, которое послужит нашим целям до тех пор, пока мы не будем готовы заменить его чем-нибудь лучшим» [J. Hicks. A Contribution to the Theory on of the Trade Cycle, p. 96. ], и в последующем изложении развивает весьма примитивную концепцию «жесткого барьера». Поскольку же такие ограничения задаются в натуральной форме и оказывают непосредственное влияние на физический объем производства, тогда как базовая модель взаимодействия сформулирована в денежной форме, это неизбежно порождает дополнительные проблемы, с особой рельефностью выявляя недостаточную определенность теоретической модели, отсутствие в ней каких-либо характеристик циклического движения цен [Более подробный критический анализ моделей экономического цикла, разработанный Хиксом, содержится в кн.: С. Аукуционек. Современные буржуазные теории и модели цикла: критический анализ. М., 1984, с. 59-66.].

Более того, сами уравнения, приводимые в книге, в лучшем случае характеризовали лишь отдельные - не всегда самые важные, даже с точки зрения автора, - элементы циклического механизма. Возвращаясь к этим схемам почти через три десятилетия, Хикс отмечал, что в результате модификации предпосылок Харрода и Самуэльсона модель «меняет свой характер. Она перестает быть такой математической моделью, которая может быть разумно использована для формулирования гипотез в эконометрической форме» [J. Hicks. Economic Perspectives. Further Essays on Money and Growth. Oxford, 1977, p. 180.] . Книга Хикса - равно как и вышедшие в 50-х годах публикации Э. Лундберга, Дж. Дьюзенберри, Р. А. Гордона - знаменовала завершение важного этапа эволюции буржуазной теории цикла. Указанные авторы признавали неизбежность циклических колебаний хозяйственной активности и связывали эти колебания с взаимодействием ряда процессов, протекающих в «реальном секторе экономики» (изменения автономных и индуцированных инвестиций, движение спроса и предложения на рынках факторов производства и т. п.). Начиная с 60-х годов «реанимируются» и возрождаются на новой теоретической базе концепции, выводящие экономический цикл из неравномерно расширяющегося предложения денег и всевозможных просчетов денежно-кредитной политики (монетаристская трактовка цикла М. Фридмена, теория «равновесного цикла» Р. Лукаса и др.). Концепция Хикса оказалась как бы отодвинутой на задний план, и в современной западной литературе, посвященной теории экономического цикла, гораздо реже, чем прежде, можно встретить упоминание о книге «Вклад в теорию торгового цикла». В 50-60-х годах Хикс вновь возвращается к центральным, по его мнению, вопросам экономической теории - вопросам теории стоимости и к характеристике природы капитала. В 1956 г. он опубликовал работу «Пересмотр теории спроса» (второе издание-1959 г.), а в 1965 г. издал книгу «Капитал и экономический рост».

«Очерки о мировой экономике». В вышедших в свет в 1959 г. «Очерках о мировой экономике» собран ряд опубликованных ранее в английских журналах статей (очерков). Рассматривая проблемы развития международных экономических отношений в 40-50-х годах, автор в качестве долгосрочной цели выдвигает постепенный отказ от нагромождения в торговле многочисленных протекционистских барьеров. Хикс стремится к тому, чтобы вновь придать академическую респектабельность некогда столь популярному среди английских экономистов лозунгу свободной торговли. В ходе теоретического анализа он должен признать, однако, что традиционной трактовке указанной проблемы (в системе свободной торговли каждый участник максимизирует производство тех товаров, выпуск которых сопряжен с наименьшими сравнительными издержками) недостает убедительности. Представители кембриджской школы (А. Маршалл, А. Пигу) отмечали уже возможность несовпадения «видимых» частных издержек с совокупными общественными издержками на производство какого-либо товара. Приводя пример из области сельскохозяйственного производства, когда уровень частных издержек не отражает процессы истощения плодородных почв, Хикс признает, что в таких условиях интенсивное расширение вывоза сельскохозяйственных товаров на деле должно повлечь за собой усиление разрушительных процессов. Особенно существенными представляются соображения автора относительно неизбежного увеличения различий между «видимыми» и подлинными издержками в условиях «несовершенной конкуренции» и развития монополистических отношений.

Свои надежды на сохранение отношений свободной конкуренции и ограничение монополии автор связывает с поддержанием режима свободной торговли и увеличением степени «открытости» национальной экономики по отношению к мировому рынку. Между тем уже к началу нашего столетия выявилась полная иллюзорность подобных упований. В. И. Ленин показал, что первые шаги на пути создания монополистических объединений были раньше пройдены странами с высоким охранительным тарифом (Германия, США), но и «Англия с ее системой свободной торговли показала лишь немногим позже тот же основной факт: рождение монополий из концентрации производства» [В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 27, с. 421.]. Волна новых протекционистских ограничений, выражавшая подрыв отношений свободной конкуренции, в свою очередь способствовала дальнейшему укреплению позиций монополий, утвердившихся в ключевых отраслях капиталистической экономики. Косвенные признания этого можно найти и в книге Хикса: он отмечает, в частности, что рост ограничений в сфере импорта «сам по себе порождает некоторые тенденции, способствующие распространению комбинирования и картелизации защищаемой отрасли, а тем самым сильней ограничивает конкурентные отношения» [J. Hicks. Essays in World Economics. Oxford, 1959, p. 47. ].

В пользу свободной торговли Хикс высказывался еще в своих ранних публикациях, относящихся ко временам Великой депрессии. Через два десятилетия, к началу 60-х годов, многие из прежних высказываний выглядели, по словам английского экономиста, «так, как если бы они принадлежали другому миру». Серьезные потрясения системы международных экономических отношений между капиталистическими странами вызвали к жизни, как указывается в книге, серию следовавших друг за другом кризисов платежного баланса. Резкие изменения в соотношении сил, вызванные второй мировой войной, и трудности первых послевоенных лет порождали ряд дополнительных проблем. В качестве одного из главных средств стимулирования экспорта и ограничения импорта многие капиталистические страны стремились использовать обесценение своей валюты. При всей сдержанности и академичности изложения Хикс не может не отметить, что важным средством проталкивания американских товаров на рынки западноевропейских стран в такой ситуации оказывались и мероприятия, предусмотренные «планом Маршалла» [Ibid., p. 55. ].

Важное место в книге отведено анализу проблем неуклонного роста цен в послевоенной капиталистической экономике. Именно в этой работе, пожалуй, с наибольшей полнотой изложена теоретическая концепция современной инфляции Хикса. В одном из очерков («Нестабильность заработной платы») автор сравнивает между собой различные подходы к определению хозяйственной устойчивости. В экономике, характеризующейся постоянным повышением производительности труда, стабильность может связываться либо с неизменностью денежных доходов и параллельным снижением цен на товары и услуги («старая стабильность», по характеристике Хикса), либо ростом доходов [Сразу же заметим, что такое увеличение денежных доходов Хикс неизменно сводит к повышению заработной платы.] и сохранением неизменного уровня цен («новая стабильность»). Сопоставляя характеристики экономического развития в обоих случаях, он показывает, что равновесный уровень ссудного процента в условиях «новой стабильности» оказывается выше, чем при неуклонно снижающихся ценах. В этом автор видит одну из причин неэффективности денежно-кредитной политики - неэффективности, особенно наглядно выявившейся в 30-40-х годах нашего столетия. Наиболее сложные проблемы, по мнению автора, «новая стабильность» порождает в сфере движения заработной платы и покупательной способности денег.

При «старой стабильности» как уровень заработной планы, так и ее структура сравнительно вяло реагируют на небольшие изменения, происходящие на рынке рабочей силы: «Сложившиеся отношения между рабочими, а также между рабочими и предпринимателями, воплощенные в структуре заработной платы, стали общепринятыми, что в большой мере может объясняться, вероятно, устоявшимися привычками» [J. Hiсks. Essays in World Economics, p. 112. ]. В обстановке «новой стабильности» такой институциональный механизм, удерживающий заработную плату от чрезмерного роста, перестает функционировать. Повышение заработной платы, перехлестывающее «через край», становится источником непрекращающегося роста цен.

До тех пор пока существовал золотой стандарт, устойчивость доходов («старую стабильность») обеспечивали сами законы обращения полноценных денег. В новых условиях на смену золотому стандарту, по словам Хикса, приходит так называемый «трудовой стандарт». Это неизбежно должно повлечь за собой изменение механизма международных расчетов и обострение конфликтов между капиталистическими странами, обнаруживающихся в этой сфере. «Если золотой стандарт носил международный характер, - читаем мы в этой книге, - то трудовой стандарт ограничен национальными рамками» [Ibid., p. 89.].

Характеристика «трудового стандарта» и тезис о пресловутой спирали «заработная плата - цены» (неоднократно выдвигавшийся и до выхода в свет публикаций Хикса, но сформулированный последним в особенно категоричной форме) впоследствии получили чрезвычайно широкое распространение в буржуазной экономической литературе.

Концепция инфляции Хикса содержала ряд реалистичных наблюдений. Существенную роль при анализе послевоенного роста дороговизны жизни, безусловно, должен играть учет особенностей современного денежного обращения, связанных с крушением золотого стандарта. В этой концепции, по-видимому, значительно преувеличена степень «неподатливости» денежного обращения, та «жесткость», которая обнаруживалась в прежних условиях. Однако не вызывает сомнений, что в сегодняшней капиталистической экономике как масса циркулирующих денег, так и скорость их обращения могут в большей степени приспосабливаться к движению капиталистических доходов и цен и тем самым как бы «закреплять» их на новом уровне. Привлекает внимание и приводимая в книге характеристика того пагубного влияния, которое оказывает на капиталистический механизм международных расчетов неравномерный рост цен в различных странах.

Ложным оказывается, однако, центральный тезис всей теоретической конструкции, - тезис, выдвигающий в качестве главной и, по существу, единственной причины современной инфляции «чрезмерный» рост заработной платы. В приводимых схемах дальнейшее развитие получают многие соображения, содержавшиеся в «Теории заработной платы» и в книге о торговом цикле. Неравномерный рост производительности труда в различных отраслях и другие изменения в реальном секторе экономики, по утверждению автора, неизменно влекут за собой слишком большое повышение заработной платы: при этом во всех рассуждениях такого рода просто игнорируется движение других доходов, прежде всего дохода предпринимателей [Игнорируются и те объективные хозяйственные процессы, которые в условиях капиталистической экономики ограничивают возможный рост реальной заработной платы. Между тем сам Хикс немало писал о том, что, скажем, волна капиталовложений может повлечь за собой резкое повышение пен. В такой ситуации увеличиваются как цены, так и заработная плата в денежном выражении, но при этом заработная плата отстает от роста цен» (J. Hicks. Economic Perspectives. Further Essays on Money and Growth, p. 27).].

В «Очерках о мировой экономике», как и в предшествующих, работах Хикса, вообще не рассматриваются формы экономической реализации капиталистической монополии. «Ключевой участок всей экономики» -это рынок рабочей силы [См.: J. Hicks. Essays in World Economics, p. 137.] . и единственной силой, вызывающей отклонение доходов от равновесного уровня, оказывается выдвигающееся здесь (как и в моделях экономического цикла) на первый план исчерпание наличных резервов рабочей силы [Так, рассматривая особенности развития английской экономики в 50-х годах, автор утверждает, что после 1953 г. она функционировала «в непосредственной близости от предела возможного использования рабочей силы» (J. Hicks. Essays in World Economics, p. 136). ] и «давление» организованных рабочих, борющихся за повышение своей заработной платы. В логике подобных рассуждений отчетливо проявляется подлинная социальная направленность современных буржуазных концепций инфляции, всячески выгораживающих капиталистические монополии и буржуазное государство и стремящихся взвалить всю вину за инфляцию на рабочий класс.

Буржуазные концепции, связывающие инфляцию с «избыточным» ростом заработной платы, подверглись обстоятельному критическому анализу в работах советских экономистов [См., например: Критика современных буржуазных теорий финансов, денег и кредита. М., 1978, гл. VII; Критика современной буржуазной политэкономии. М., 1977, гл. III, и др. ]. Ограничимся здесь лишь ссылкой на то, что теоретические построения такого рода противоречат многочисленным фактам; они не подтверждаются, кстати сказать, даже теми данными, которые приведены в рассматриваемой книге. Так, на протяжении 1947-1952 гг., в период, когда инфляция в Англии развивалась наиболее быстрыми темпами (к 1952 г. розничные цены повысились по сравнению с 1946 г. в среднем на 43%), базовые ставки заработной платы в реальном выражении неуклонно снижались. Иными словами, «чрезмерное», по характеристике буржуазных экономистов, повышение денежных ставок не могло обеспечить рабочим даже сохранения прежнего уровня заработной платы; выраженный в фунтах стерлингов с постоянной покупательной способностью, он снизился к 1952 г. (1946 г.= 100) примерно на 6% [См.: J. H i с k s. Essays in World Economics, p. 142.]. Таким образом, в ходе послевоенной инфляции имело место такое перераспределение национального дохода и общественного богатства, которое наносило дополнительный материальный ущерб рабочим и служащим, основной массе трудящихся.

«Теория экономической истории». К числу проблем, привлекавших внимание Хикса, всегда относились проблемы хозяйственного развития в докапиталистическую эпоху. В 1969 г. он опубликовал книгу, посвященную «теории экономической истории». Пытаясь уточнить само понятие «теория истории», Хикс весьма скептически отзывается о всех замыслах создания некой грандиозной философии истории в духе О. Шпенглера или А. Тойнби. Он предлагает более конкретный и прагматичный подход: скорее, речь должна идти, по мнению Хикса, о том, чтобы шире использовать в историческом исследовании некоторые общие закономерности, которые сформулированы экономической теорией. Такой анализ ставит своей целью, как подчеркивает автор, не полное объяснение (описание) того или иного конкретного исторического события, а отыскивание общей тенденции, обнаруживающей себя в некоторой «статистической однородности» (statistical uniformity) [В качестве примера он приводит высказывания ряда западных историков, согласно которым среди факторов, вызвавших к жизни Французскую революцию XVIII в., важную роль играли личные особенности Людовика XVI, в частности, его апатия и нежелание управлять страной. Такой подход, как утверждает Хикс, по существу исключает саму возможность существования теории исторического процесса. Отвергая подобный подход, автор предлагает видеть во Французской революции «выражение общественных изменений - изменений, которые произошли бы во Франции и при лучшем монархе и которые в не столь явной форме протекали и в других странах» (J. Нiсks. A Theory of Economic History. Oxford, 1969, p. 4).].

Автор стремится преодолеть примитивную антиисторичную трактовку категорий капиталистического хозяйства столь часто встречающуюся в работах современных буржуазных экономистов. С явной иронией он пишет, например о тех авторах, которые просто не представляют никаких иных форм организации хозяйственного процесса, кроме рыночных (причем на рынках, по предположению этих экономистов, неизменно должны господствовать отношения более или менее «совершенной» конкуренции). Со времени А. Смита разделение труда на предприятии и в рамках всего общества традиционная западная теория связывает, как отмечает Хикс, лишь с развитием рыночных отношений. Все подобные догмы просто противоречат историческим фактам; указывая на это, автор ссылается на примеры разделения труда, существовавшего и в натуральных хозяйствах раннего средневековья. Остается лишь напомнить, что за сто с лишним лет до выхода в свет «Теории экономической истории» Хикса К. Маркс дал глубокую, подлинно научную характеристику соотношения между общественным разделением труда и развитием товарного производства. Общественное разделение труда, как показал К. Маркс, «составляет условие существования товарного производства, хотя товарное производство, наоборот, не является условием существования общественного разделения труда. В древнеиндийской общине труд общественно разделен, но продукты его не становятся товарами» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 50-51. ].

Среди «нерыночных» хозяйств Хикс выделяет два основных типа: экономика, основанная на приказах, и экономика, основанная на обычае (хотя во многих исторических ситуациях можно было наблюдать одновременно элементы обоих указанных типов хозяйства). Довольно расплывчатую характеристику получает в книге феодальная экономика. Доминирующую роль при феодализме играет хозяйство, основанное на обычае, когда иерархия власти, в том числе экономической власти, опирается на сложившуюся, ставшую привычной структуру общественных отношений. По мнению автора, к феодальным относятся все те общественные системы, которые «не добились особого успеха в превращении армии в гражданское правительство» [J. Hiсks. A Theory of Economic History].

Если же такое превращение состоялось, тогда, по мнению автора, осуществляется переход к «бюрократическому обществу». В бюрократической экономике (например, в императорском Китае) особенно большую роль играли приказания, «команды», исходившие от верхних эшелонов власти, однако в ней складывались и хозяйственные отношения, основанные на обычае. Сосуществование обеих экономических систем - «командной» и основанной на обычае - характеризовалось текучестью, взаимными переходами: в условиях острого кризиса прежних форм хозяйственной жизни экономика чаще «смещалась» в направлении «командной» системы [В этом случае Хикс использует излюбленный прием А. Тойнби - ссылку на то, что общество столкнулось с очередным «вызовом», реагируя на него усилением бюрократической организаций. Критический анализ подобного подхода содержится в кн.: Ю. Семенов Социальная философия А. Тойнби: критический очерк. М., 1980.], тогда как в обычных («спокойных») условиях постепенно возрастала роль хозяйственных отношений, основанных на обычае.

Игнорирование во всех этих рассуждениях коренных характеристик того или иного способа производства (собственность на важнейшие условия производства, место различных классов в системе общественного производства и др.) неизбежно открывает дорогу недостаточно корректным с научной точки зрения классификациям и теоретическим конструкциям. Особенности развития феодального хозяйства, описанные в «Теории экономической истории», во многих случаях неправомерно распространяются, скажем, и на экономику Древней Греции: производство в рамках античного полиса в книге Хикса, по существу, отождествляется с производством, сосредоточенным в итальянских городах - Флоренции, Венеции, Генуе и др. на пороге «нового времени», и т. д.

Много места в книге отведено характеристике формировавшихся рыночных отношений, докапиталистического развития денег и кредита; однако подробный анализ этих вопросов вывел бы нас далеко за пределы основной темы. Отметим лишь, что центральную роль в генезисе капитализма, по мнению Хикса, играли процессы формирования такого человека, который во всех своих действиях руководствуется соображениями хозяйственной рациональности. В этих рассуждениях явно сказывается косвенное влияние идей М. Вебера и Р. Тони (идей, на которые Хикс прямо ссылается в других работах). Это сказалось, в частности, и на преувеличенной оценке масштабов и особенно значения торговых операций, осуществлявшихся в средневековом обществе. В рецензиях на книгу, написанных специалистами в области экономической истории, отмечались не только многочисленные «натяжки» и искажения исторической перспективы, но и связь этих искажений с общей концепцией Хикса, с гипертрофированной оценкой той роли, которую играла в докапиталистическую эпоху купеческая деятельность.

В заключении к книге «Теория экономической истории» Хикс отмечает всю серьезность хозяйственных проблем, с которыми сталкивается современный капитализм. Перечислив некоторые из этих проблем - инфляция, дефициты платежного баланса, расстройство внутреннего денежного обращения и кризис валютной системы, - он замечает: «Но это всего лишь симптомы, причина лежит глубже» [J. Hiсks. A Theory of Economic History, p. 166. ]. Всю вину за сложившуюся ситуацию автор вновь и вновь пытается возложить на трудящихся, на «непомерные притязания», которые они предъявляют частным предпринимателям и государству. А заодно в книге обличается «слабость» правительств в развитых капиталистических странах, поскольку они неспособны, по утверждению Хикса, эффективно противостоять требованиям об увеличении социальных ассигнований. Остается лишь заметить, что именно такие рассуждения и легли в основу развернувшегося в последующий период поворота к неоконсерватизму и наступлению на социальные программы в буржуазной экономической (равно как и политической) теории.

«Экономические перспективы...». В изданной в 1977 г. книге «Экономические перспективы. Новые очерки о деньгах и хозяйственном росте» собран ряд очерков, как бы примыкающих к предшествующим работам Хикса. Один из очерков - «Индустриализм» - перекликается с заключительными главами работы «Теория экономической истории». Перечисляя в этом очерке проявления «слоновьей болезни», которую приносит с собой крупная машинная индустрия, автор называет капиталистическую монополию и прямо пишет о монопольном сосредоточении хозяйственной мощи у небольшого числа крупнейших корпораций. Он скептически относится к попыткам ограничить частную монополию: в таких случаях обычно прибегают к огосударствлению корпораций или правительственному контролю над их деятельностью, «но горький опыт научил нас тому, что подобные меры представляют собой не более чем попытку поверхностного решения проблемы, они не затрагивают самой проблемы экономической мощи», - отмечает Хикс [J. Hicks. Economic Perspectives. Further Essays on Money and Growth, p. 37. Подлинный источник концентрации экономической мощи-концентрации, которая, как отмечалось в одной из работ Хикса, «представляет собой главную угрозу свободе в западных государствах», - он видел не в закономерностях экономического развития, а в особенностях современной производственной технологии (см.: J. Hicks, A. Manifesto. - Wealth and Welfare. Collected Essays on Economic Theory, vol. 1. Southampton, 1981, p. 139).].

Сразу же вслед за этим появляются пространные рассуждения о том, что развитие капиталистической промышленности сопровождалось ростом тред-юнионизма, все более широким распространением притязаний рабочих и «чрезмерным» ростом реальной заработной платы [Заслуживает внимания и следующий нюанс: в отличие от статьи о неустойчивости заработной платы, опубликованной в 1956 г., (см.: J. Hicks. Essays in World Economics, p. 105-120), в очерке об индустриализме автор стремится вывести инфляцию из замедления процессов экономического роста и протеста рабочих против недостаточного повышения реальных доходов (см.: J. Hicks. Economic Perspectives. Further Essays on Money and Growth, p. 34-35). В такой модификации схемы инфляции отчетливо обнаруживались как нарастание хозяйственных трудностей в рамках всей капиталистической экономики в 70-х годах, так и специфические симптомы упоминаемой Хиксом «английской болезни». ]. Что же касается капиталистической монополии, то она просто исчезает из рассматриваемого далее перечня экономических и политических сил, оказывающих влияние на движение реальных доходов.

На протяжении 70-х годов в капиталистических странах значительно ускорился рост цен. Инфляция, которая превратилась в «проблему № I», стала предметом активных теоретических дискуссий. Хикс отмечает и тенденцию к одновременному росту цен и безработицы. «Это новое явление», - читаем мы в книге [См.: J. Hicks. Economic Perspectives. Further Essays on Money and Growth, p. 46. ]. Излагая теорию денег, автор уделяет много внимания изменениям в механизме внутренних и международных денежных расчетов, происшедшим в 70-х годах, и особенно воздействию этих изменений на движение цен. Центральное место в книге «Экономические перспективы...» отведено очерку «Опыт развития денежной сферы и теория денег». В этом очерке отмечаются все более серьезные «перебои» в функционировании валютной системы. Систему денежных отношений, основанную на Бреттон-Вудском соглашении, было бы неправильно, по мнению Хикса, считать золотым стандартом. Связь денежного обращения с металлической базой была резко ослаблена уже в 30-х годах. «Долларовый стандарт», воплощенный в Бреттон-Вудской системе, «знаменовал важный шаг в продвижении к чисто кредитной экономике» [Ibid., p. 88.], причем американский доллар служил как бы осью всей кредитной системы.

В новых условиях предложение денег уже не регулировалось, как полагает автор, «естественными» хозяйственными силами. В обстановке длительного роста цен рыночные процентные ставки неизбежно оказывались ниже равновесного уровня [В книге используется теоретическая схема известного шведского экономиста К. Викселля, развитая им в книге «Ссудный процент и цены». В соответствии с этой схемой предполагается, что решающую роль в движении свободных денежных ресурсов играют колебания рыночного процента вокруг «естественного» уровня (см.: К. Wicksell. Interest and Prices. London, 1936). ]. Между тем в «кредитной экономике» движение процента оказывает влияние не только на спрос и предложение ссудного капитала, но и на масштабы денежного обращения. Если рыночный процент отклоняется вниз от равновесного уровня, это влечет за собой кумулятивное расширение кредитных операций, увеличение массы обращающихся платежных средств, что в свою очередь способствует дальнейшему развитию инфляции.

Другой причиной повышения цен в 50-60-х годах служила, по мнению Хикса, сама неравномерность в движении производительности труда в рамках мировой капиталистической экономики. В книге используется элементарная схема: предполагается, что те страны, в которых производительность труда быстро увеличивалась, - например, Япония, ФРГ и др. - получали возможность значительно расширить свой экспорт в остальные государства. В условиях поддержания фиксированных валютных паритетов и все большей неуравновешенности платежных балансов это неизбежно должно было, как показывает автор, повлечь за собой дополнительный рост цен в обеих группах капиталистических стран.

Привлекает внимание также следующее обстоятельство. Перечисляя основные факторы неуклонного роста цен, Хикс упоминает и свою излюбленную концепцию инфляционных ожиданий и стачечной борьбы рабочего класса (как факторов «независимого» роста заработной платы); однако в новых условиях автор должен был существенно модифицировать прежнюю концепцию инфляционного процесса. Впервые, пожалуй, он более или менее четко формулирует и некоторые возражения против концепции, выводившей рост дороговизны лишь из действия новых политических сил, прежде всего из борьбы организованного в профсоюзы рабочего класса за повышение своей зарплаты [Более подробно эти возражения изложены Хиксом в статье: J. Hicks. What is Wrong with Monetarism?- Lloyds Bank Review. October 1975.] (хотя, как будет отмечено ниже, и новая трактовка инфляции Хиксом несет явный отпечаток влияния этой концепции). Теперь он полагает, что в 50-60-х годах, в период господства Бреттон-Вудской системы, «независимое» повышение заработной платы не могло считаться важной причиной инфляции в рамках всей мировой капиталистической экономики, хотя оно могло, по словам Хикса, играть важную роль в росте дороговизны в отдельных странах (имеется в виду, разумеется, прежде всего Англия).

Девальвация фунта стерлингов в 1967 г. обозначила, как отмечается в книге, первую трещину в Бреттон-Вудской валютной системе, а последовавший затем массовый отход от политики поддержания фиксированных валютных паритетов и отказ центрального банка и правительства США от размена долларов на золото знаменовали собой «конец старой эпохи». Переход развитых капиталистических стран к режиму свободного плавания валют автор связывает с устранением последнего жесткого ограничения, которое денежное обращение могло воздвигать на пути расширения производства.

Освободившись от этого ограничения, экономика многих государств обнаружила тенденцию к безудержной хозяйственной экспансии. Развернувшийся в начале 70-х годов «всеобщий бум» продолжался, однако, немногим более года. Последовавший затем взрыв энергетического и сырьевого кризисов, а также резкое обострение продовольственной ситуации свидетельствовали о том, что капиталистическое хозяйство в своем развитии натолкнулось на «барьер», порождаемый ресурсными ограничениями.

Для того чтобы четче выделить причины ускорения инфляционных процессов после крушения Бреттон-Вудской системы, Хикс использует «двухступенчатую» модель ценообразования. Предполагается, что на рынках сырья («первичный» сектор) уровень цен регулируется спросом я предложением, тогда как в отраслях, выпускающих готовый продукт («вторичный» сектор), цены привязаны к издержкам производства. Инфляционный импульс постепенно передается с «нижних» ступеней хозяйственного процесса на «высшие»; при этом совокупный рост цен намного превосходит первоначальное вздорожание энергетических и сырьевых ресурсов. Сам механизм, связывающий издержки производства готовой продукции с затратами на изготовление используемых узлов, полуфабрикатов и т. п., определяет «мультиплицирование», усиление исходного импульса.

В схемах Хикса главную роль в этих процессах «мультиплицирования» играют, разумеется, требования рабочих, добивающихся поддержания прежних темпов роста своей реальной заработной платы. Именно в «независимом» росте заработной платы автор склонен видеть важнейший фактор одновременного существования в 70-х годах массовой безработицы и инфляции, причем такая ситуация не может быть устранена ни методами денежно-кредитной политики, ни фискальными рычагами [С явным недоверием Хикс относится, в частности, к рекомендациям М. Фридмена и других представителей монетаристской теории относительно заранее провозглашаемых и устойчивых темпов роста обращающейся денежной массы. Такие меры, по мнению автора, совершенно недостаточны для обеспечения подлинной хозяйственной стабильности. Можно, конечно, представить, что государство, банковская система, множество предпринимателей, профсоюзы и другие участники хозяйственного процесса во всех своих действиях будут исходить лишь из соображений относительно стабильных темпов расширения денежной массы в последующий период. «Не думаю,-иронически замечает Хикс, заключая это рассуждение, - что подобный мир похож на наш реальный мир» (J. Hicks. Economic Perspectives, Further Essays on Money and Growth, p. 112). ]. «Все, чего можно было бы добиться, прибегнув к указанным средствам, - это сделать несколько менее острой одну из проблем за счет дальнейшего обострения другой» [Ibid., p. 104.]. Иными словами, Хикс подводит читателя к мысли о неизбежности выбора в рамках «кривой Филипса» (хотя последняя ни разу прямо не упоминается в книге).

Сопоставляя между собой различные публикации английского экономиста, нетрудно заметить характерную черту в эволюции его «общей теории». В каждой следующей работе он вводит ряд дополнительных предпосылок (в некоторых случаях он к тому же модифицирует отдельные высказанные ранее суждения) и как бы «достраивает» сформулированную ранее концепцию, тем самым приспосабливая ее к объяснению новой ситуации. Бросается в глаза, например, что содержащееся в «Экономических перспективах...» утверждение относительно окончательного преодоления «денежных барьеров» (в связи с переходом к режиму плавающих валютных курсов) по существу представляет собой дальнейшее развитие тезиса об устранении «оков» золотого стандарта, высказанного еще в «Очерках о мировой экономике» [J.Hiсks. Essays in World Economics, p. 87-96. ].

В энергетическом и сырьевых кризисах 70-х годов Хикс видит дополнительное подтверждение гипотезы о решающей роли физического ограничения («потолка»), на которое неизбежно наталкивается интенсивное расширение капиталистического производства. Напомним, что эта гипотеза была подробно изложена автором еще в 1950 г. в книге о теории экономического цикла. Теперь это утверждение просто несколько видоизменяется: утверждается, что при господстве фиксированных валютных паритетов в качестве такого ограничения выступал «барьер полной занятости», а в условиях «плавающих» курсов на первый план может выдвигаться ограниченность энергетических и сырьевых ресурсов.

Критический анализ указанных предпосылок макроэкономической концепции Хикса был дан в предшествовавшем изложении. Поэтому, рассматривая его теорию инфляции, отметим лишь следующий момент. В большинстве теоретических публикаций буржуазных экономистов, посвященных проблемам инфляции, в том числе и в работах Хикса, предполагается, что на рынках полностью господствуют конкурентные силы, а инфляция представляет собой более или менее равномерный рост цен на различные группы товаров и услуг. Структура относительных цен на рынке, характеризующемся «совершенной конкуренцией», по существу, оказывается просто не затронутой инфляцией (если отвлечься от падения покупательной способности денежных остатков, хранимых участниками хозяйственного процесса).

Поскольку же в действительности конкуренция не является совершенной, главный ущерб, который наносит инфляция, связан, по утверждению Хикса, с тем, что рыночным агентам просто приходится все время пересматривать устанавливаемые цены. «Именно это - потеря времени и ухудшение настроения, связанные с непрерывным пересмотром институциональных и квазиинституциональных соглашений, - и является главным возражением, которое должно быть выдвинуто против инфляции» [J. Hicks. Economic Perspectives. Further Essays on Money and Growth, p. 116.]. Возражения подобного рода представляются, мягко говоря, не очень серьезными, и лишь глухое упоминание в последующем изложении о «волнениях в сфере трудовых отношений», которые порождает серьезная инфляция, может дать некоторое представление о подлинных заботах и опасениях автора.

В действительности развитие инфляционных процессов неизменно сопровождалось (и сопровождается) резким усилением неравномерности в движении цен на отдельные группы товаров и услуг и, следовательно, существенными изменениями в структуре относительных цен. При этом в кажущемся хаосе многообразных ценовых изменений чаще всего прослеживается отчетливая закономерность: при переходе к новому общему уровню цен капиталистические монополии, утвердившиеся в ключевых отраслях хозяйства, используют всю экономическую и политическую мощь для дальнейшего укрепления своих позиций. А рабочим и служащим в условиях быстро ускоряющейся инфляции чаще всего не удается добиться сколько-нибудь «синхронного» увеличения заработной платы. В этой связи можно сослаться, например, на последствия стремительного роста цен во время «гиперинфляции» в Германии и Австрии после первой мировой войны. В ходе инфляции снизился средний уровень заработной платы рабочих и служащих, вместе с тем выросли доходы предпринимателей, значительно увеличился удельный вес принадлежащего им капитала (в производительной и товарной форме) и имущества землевладельцев в национальном богатстве страны.

«Причинность в экономике». В 1979 г. Хикс опубликовал монографию, посвященную методологическим проблемам развития современной экономической теории. Для того чтобы точней оценить полемическую направленность этой весьма академичной по стилю изложения работы, напомним следующее обстоятельство. В 60-70-х годах в западной экономической литературе широкое распространение получил довольно примитивный прагматический подход, наиболее полно изложенный в работе М. Фридмена «Очерки позитивной экономической теории», вышедшей в свет в 1953 г. В соответствии с принципами «позитивной экономической теории» ценность - и в определенном смысле истинность - любой концепции не зависит от того, насколько реалистичны исходные предположения и сама логика содержательных построений; более того, чем значительнее теория, тем обычно менее реалистичны, по утверждению Фридмена, ее предпосылки и допущения [См.: М. Friedman. Essays in Positive Economics. Chicago, 1953, p. 14. ]. Значительность теории определяется исключительно качеством ее предсказаний, степенью соответствия между прогнозами, сделанными на основе ее предпосылок и моделей, с одной стороны, и реальными фактами - с другой.

Концепция, которую в книге о причинности развивает Хикс, делает главный акцент на «самоценности» самих по себе теоретических конструкций, и в частности на том, насколько велико значение анализа причинно-следственных связей. В экономической теории использование абстрактных понятий и схем для предсказания будущих событий сопряжено, как отмечает автор, с рядом серьезных трудностей. Дело в том, что наступление какого-либо события обычно предполагает наличие целого ряда условий. В книге разграничиваются «сильное» и «слабое» отношения причинности; «сильное» отношение между событиями А и В может иметь место лишь в том случае, если свершения А (причем одного лишь этого условия) достаточно для того, чтобы за ним последовало событие В. Ясно, что хозяйственной жизни присущи скорей «слабые» отношения причинности, когда появление события А в каждом случае предопределяется совмещением многих условий - B₁, B₂, В₃, ... В_n. При этом, отмечает автор, причины и следствия могут меняться местами, они могут «сосуществовать» рядом друг с другом. До настоящего времени экономическая теория чаще всего имела дело с так называемой статической причинностью, «когда период, на протяжении которого причина действует и вызывает определенный результат, характеризуется бесконечной продолжительностью» [J. Hicks. Causality in Economics. Oxford, 1979, p. 25.].

Отвергая примитивный эмпиризм, Хикс справедливо указывает на необходимость реалистичных предположений, на важность использования такой системы абстрактных категорий, которая более или менее адекватно отражала бы структуру реального процесса. Однако на протяжении всей книги ощущается стремление автора отделить рассматриваемые теоретические схемы от прямого «соприкосновения» с конкретной действительностью. Даже те «слабые» соотношения, которые экономической теории дается отыскать, вообще не могут быть, по его словам, подтверждены или опровергнуты путем сопоставления их с реальными фактами; в результате теоретические рассуждения оказываются как бы замкнутыми на себя.

Разумеется, абстрактные схемы экономической теории лишь в редких случаях поддаются такой проверке, которая предполагает непосредственное сопоставление этих схем с теми или иными эмпирическими фактами. Диалектическое соотношение, в котором практика выступает в качестве решающего критерия истинности той или иной теоретической концепции, неизбежно носит сложный, опосредованный характер. Однако отрицание связи между теорией и практикой, отрицание всякой возможности верификации в экономической науке в конечном счете неизбежно порождает множество произвольных теоретических суждений. В таком случае просто исчезают какие-либо объективные основания для выбора между альтернативными теоретическими концепциями.

Рассматривая различные формы причинности в хозяйственных операциях, автор высказывает ряд содержательных замечаний по поводу некоторых расхожих конструкций современной западной экономической теории. Многие из этих конструкций (в том числе некоторые схемы самого Хикса) основаны на отношениях статической причинности, поэтому они непригодны для исследования долгосрочных тенденций в движении изучаемых переменных (ведь такие тенденции не могут быть выявлены путем механического объединения точек, характеризующих отдельные случаи статического равновесия). Статичный подход совершенно неприменим, например, при анализе тенденции накопления капитала, поскольку в ходе самого накопления возникают такие дополнительные процессы (изменения), которые просто не могут быть учтены в каждой из статических моделей [J. Hiсks. Causality in Economics, p. 57.]. Но из этого следует, что характеристики равновесных соотношений между доходами, которые обычно выводят из агрегатных моделей производственной функции - моделей, которые со времени выхода в свет «Теории заработной платы» Хикса обычно используются в западной экономической теории, - не могут использоваться при исследовании проблем хозяйственного роста и долгосрочных тенденций в распределении национального дохода.

Отношение к кейнсианской концепции. О чрезвычайной чуткости Хикса к «новым веяниям» в западной экономической теории могут свидетельствовать и постепенно менявшиеся оценки теории Кейнса. Заметим, что до 1936 г., когда была опубликована книга Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег», оба английских экономиста, как свидетельствуют биографы, не были лично знакомы. Но уже в июньском номере "Экономик джорнэл" за 1936 г. вышла статья-рецензия Хикса, которая называлась «Теория занятости г-на Кейнса» [J. Hicks. Mr. Keynes' Theory of Employment. - Economic Journal, June 1936, p. 147-159. ]. В 1937 г. в апрельском номере журнала Эконометрика Хикс публикует статью о соотношении новой концепции Кейнса и «классической» экономической теории [ J. Hicks. Mr. Keynes and the "Classics". - Econometrica, April 1937, p. 147-159. ], которая впоследствии многократно перепечатывалась в различных сборниках и хрестоматиях.

В статье «Г-н Кейнс и "классики"» Хикс предложил совместно рассмотреть две кривые, одна из которых характеризует равновесные соотношения между физическим объемом совокупного продукта (дохода) и ссудным процентом, складывающиеся в денежной сфере (кривая Liquidity- Money), а другая-аналогичные соотношения, складывающиеся на рынке капитала (кривая Investment-Saving). Пересечение этих кривых определяет равновесные размеры доходаБолее подробно такой подход излагается, например, в кн.: Р. Аллен. Математическая экономия. М., 1963, гл. 2; элементарную характеристику соответствующих понятий можно найти в кн.: П. Самуэльсон. Экономика. М., 1964, гл. 29. . Указанная схема отличается от «классической», поскольку, во-первых, вводится в рассмотрение «предпочтение ликвидности» (спрос на деньги зависит от уровня процентных ставок) и, во-вторых, масштабы сбережений определяются лишь размерами дохода (в уравнении мультипликатора не фигурирует зависимость сбережений от уровня процента). Схема Хикса в некоторых случаях «достраивала» те логические связи, которые не были развиты у Кейнса в явной форме; благодаря этому удалось более наглядно представить одну из важнейших идей, содержавшихся в «Общей теории занятости, процента и денег». В письме Хиксу Кейнс сообщил, что нашел статью в журнале "Эконометрика" очень интересной и что у него «по существу нет каких-либо особых критических замечаний»[ J. M. Keynes. Collected Writings, vol. XIV. London, 1973, P. 79.]. До настоящего времени западные авторы продолжают превозносить схему Хикса как классический образец четкого выделения главной линии в сложном лабиринте теоретических рассуждений, содержащихся в «Общей теории занятости, процента и денег» [Один из экономистов следующего поколения так формулирует свои впечатления по поводу статьи Хикса: «Казалось невероятным, что сложные проблемы «Общей теории занятости, процента и денег» могут быть изложены в столь простой форме и столь быстро после того, как эта книга была опубликована» (М. Parkin. Modern Macroeconomics. Scarborough (Ontario), 1982, p. 274). ].

В последующий период указанная схема прочно вошла в стандартные учебники макроэкономической теории. Один из видных представителей современной буржуазной политической экономии, Дж. Тобин, охарактеризовал ее как средство для тренировки интуиции, использовавшееся многими профессиональными экономистами. С. Вайнтрауб связывал с выходом этой статьи формирование влиятельного направления «хиксианского кейнсианства», которое, по его словам, представляет собой более строгую версию теории Кейнса [См.: С. Вайнтрауб. Хиксианское кейнсианство: величие и упадок. - Современная экономическая мысль. М., 1981, с. 102. ].

В 40-50-х годах Хикс использовал в своих теоретических построениях многие положения кейнсианской концепции. Его «Теоретический вклад в исследование торгового цикла» начинался фразой о том, что кейнсианская теория много сделала для того, чтобы помочь нам понять характер хозяйственных колебаний, но остался невыясненным по крайней мере один вопрос - вопрос о самом экономическом цикле [См.: J. Hiсks. A Contribution to the Theory of the Trade Cycle, p. 1. ]. Таким образом, как бы подразумевалось, что хиксианская концепция цикла послужит дальнейшим развитием кейнсианского подхода к анализу неустойчивости, внутренне присущей капиталистической экономике. В этой связи можно вспомнить и о том, какую важную роль в схемах циклического развития Хикса играет «потолок, который Кейнс называет полной занятостью» [Ibid., p. 83.].

Однако по мере развития послевоенной инфляции, по мере того, как прежнее восторженное отношение к «Общей теории занятости, процента и денег» Кейнса в западной экономической литературе стало уступать место осторожным критическим замечаниям, постепенно стала меняться и позиция Хикса. По свидетельству самого Хикса, он осознал необходимость нового подхода к постулатам «Общей теории» во время подготовки к выпуску своей книги «Капитал и время» (1965). О существенном смещении акцентов в хиксовой оценке кейнсианской теории могло свидетельствовать и содержание «Критических очерков денежной теории», вышедших в свет в 1967 г.

Центральное место в книге занимает курс лекций по монетаристской теории, прочитанных в 1966 г. в Лондонской школе экономики. Особое внимание в них уделяется теории денег Кейнса [Анализ кейнсианской концепции содержится и в других очерках. В предисловии Хикс отметает, что имя Кейнса «можно встретить в каждом очерке, содержащемся в этой книге» (J. Hicks. Critical Essays on Monetary Theory. Oxford, 1967, p. IX). ]. Хикс солидаризируется со многими положениями, высказанными в «Общей теории занятости, процента и денег». Так, следуя за Кейнсом, Хикс выделяет два основных стимула к хранению наличных денег - соображения, определяемые размерами дохода, и «деловые» расчеты; однако в «Критических очерках денежной теории» определения Кейнса несколько корректируются.

Хикс обращается к теоретическому понятию «спрос на деньги», которое особенно часто употребляется представителями монетаристской концепции. Спрос на деньги, требующиеся для осуществления хозяйственных сделок, не может, по мнению Хикса, играть ту же роль, какую в неоклассической теории цены играет спрос на товары. В «Критических очерках». отмечается, что спрос на деньги, требующиеся для покупки товаров и услуг, зависит от объема совершаемых сделок, от их характера (покупка за наличные, возможность отсрочки платежа и т. д.). Такой спрос, по существу, не зависит от индивидуальных решений, и используемую сумму денег нельзя считать добровольно хранимой. Кроме этой наличности, владелец имущества считает необходимым держать некоторую его часть в ликвидной (денежной) форме; размеры этой части определяются самим участником хозяйственного процесса. В движениях указанного компонента обращения «проявляются денежные потрясения, и политика центрального банка оказывает влияние именно на эту сумму хранимых денег» [ J. Hiсks. Critical Essays on Monetary Theory, p. 15.].

В «Общей теории занятости, процента и денег» владельцы финансовых ресурсов осуществляют свой выбор, исходя, с одной стороны, из «предпочтения ликвидности», побуждающего хранить денежную наличность, и, с другой - из стремления к увеличению доходов, подталкивающего к покупке облигаций. Подобная характеристика представляется Хиксу упрощенной. В «Критических очерках» предлагается более общий подход, при котором рассматривается процедура формирования «оптимального портфеля» финансовых активов [Теоретическая концепция «оптимального портфеля» финансовых активов к этому времени получила широкую известность под влиянием работ ряда американских экономистов, прежде всего Дж. Тобина и Г. Марковитца (см.: J. Т о bin. Liquidity Preference as a Behavior Toward Risk. - Review of Economic Studies, February 1958; H. Markovitz, Portfolio Selection. New York, 1959). В «Критических очерках» Хикс предлагает несколько модифицированную версию этой концепции. ].

На протяжении всей книги Хикс стремится придать идеям Кейнса, высказанным в «Общей теории занятости, процента и денег», несколько более сбалансированный характер, представить их как некий частный случай более общей концепции. В «Критических очерках», например, предполагается, что одной из причин, определявших скептическое отношение Кейнса к возможностям кредитно-денежной политики, было игнорирование эффекта реальных кассовых остатков (Хикс обычно именует такую зависимость «давлением ликвидности»-liquidity pressure effect). Указанный эффект предполагает, что сокращение реальной величины хранимых ликвидных резервов вынуждает их владельцев дополнительно сократить свои текущие расходы» Полемизируя с рядом западных экономистов (Д. Патинкином и др.), Хикс высказывает соображение об асимметричном характере этого эффекта: при увеличении ликвидных резервов, по-видимому, не существует столь же явной необходимости в немедленной расширении текущих расходов.]. Дальнейшие рассуждения Хикса строятся следующим образом. Расширенное предложение денежных ресурсов в обстановке начинающегося хозяйственного спада, конечно, могло бы значительно смягчить остроту проблем, порождаемых сокращением совокупного спроса. Однако, если свертывание производства зашло уже достаточно далеко и хозяйственная активность оказывается в подавленном состоянии, попытки «накачивания» в экономику дополнительных ликвидных средств вряд ли могут повлечь за собой значительное расширение хозяйственных операций, и в этом случае оказывается оправданным скептицизм Кейнса.

Высказывая в осторожной форме поддержку некоторых положений «Общей теории занятости, процента и денег» и особенно «Трактата о деньгах» Кейнса, автор «Критических очерков» вместе с тем старательно отграничивает свои позиции от получившей широкое распространение «кейнсианской концепции», которая, по мнению Хикса, отражала реалии 30-х годов и характеризовалась узостью взглядов. «Исходя из книги Кейнса [имеется в виду «Общая теория занятости, процента и денег».-Р. Э.], очень легко представить, что экономика будет функционировать ниже своих возможностей, если ее не подталкивает вперед целенаправленная стимулирующая политика; однако именно такая картина мне представляется односторонней» [J. Hicks. Critical Essays on Monetary Theory, p. 169. ].

Опубликовав в 1974 г. цикл лекций, прочитанных в Хельсинки, Хикс дал своей новой книге красноречивое название «Кризис в развитии кейнсианской экономической теории». Здесь вновь ставится вопрос о том, что политика, направленная на стимулирование экономического роста, на определенном этапе неизбежно ведет к ускоренному развитию инфляции. В «Критических очерках денежной теории» Хикс еще именовал такую политику «псевдокейнсианской», а правительства, уступающие требованиям большинства населения об увеличении социальных выплат, называл «слабыми» и «нерешительными» [Ibid., p. 171.] . В 1974 г. Хикс уже называет такую политику «кейнсианской»; он отмечает, что с конца 60-х годов эта политика «вместо того, чтобы обеспечивать реальное продвижение вперед, или экономический рост, что она, как казалось, и делала столь долгое время, стала просто порождать инфляцию. Создалось впечатление, что что-то пошло в неправильном направлении» [J Hiсks The Crisis in Keynesian Economics. Oxford, 197;>, p.3. ].

Начавшийся пересмотр традиционных постулатов теории Кейнса побудил как сторонников, так и противников этой теории по-новому взглянуть на концепцию «хиксианского кейнсианства». Американский экономист П. Уэллс замечает, например, что статья Хикса «Г-н Кейнс и „классики"», «несомненно, содержала все, что отсутствовало в «Общей теории». Не было в ней только одного - самой общей теории» [«Современная экономическая мысль», с. 161.]. И сам Хикс в 70-х годах счел необходимым подчеркнуть, что в книге «Стоимость и капитал», вышедшей через два года после опубликования этой статьи, он предпочел уже совсем иные формулировки [См.: J. Hicks. The Crisis in Keynesian Economics, p. 6-7. ]. Здесь же Хикс отмечал путаницу и противоречивость утверждений, содержащихся в «Общей теории занятости, процента и денег».

В книге «Кризис в развитии кейнсианской экономической теории» критическое отношение Хикса к теории Кейнса получило, пожалуй, наиболее развернутые формы. И все же автора этой работы никак нельзя отнести к числу сколько-нибудь последовательных критиков Кейнса. Скорее, речь может идти о попытках сохранить сильно пошатнувшиеся теоретические конструкции, пожертвовав при этом некоторыми наиболее одиозными положениями «Общей теории...». С конца 60-х годов в западной литературе стали появляться работы, ставящие своей целью отделить скомпрометировавшую себя «кейнсианскую концепцию» от якобы сохраняющей свое научное значение теории Кейнса [Наибольшую известность получила изданная также в Оксфорде монография: A. Leijоnhufvud. On Keynesian Economics and the Economics of Keynes. Oxford, 1968. Критический анализ неокейнсианства содержится в кн.: И. Осадчая. Консерватизм против реформизма. М., 1984, гл. 3. ]. Книга «Кризис в развитии кейнсианской экономической теории», по существу, примыкает к этой группе работ. Хикс, которого английский экономист Дж. Шэкл однажды назвал «великим технологом» в области политической экономии [G Shackle The Years of Higs Theory. Invention and Tradition in Economic Thought. 1928-1939. Cambridge, 1967, p. 83. ], в новых условиях стремится употребить все свое «искусство», чтобы придать «Общей теории...» Кейнса большую общность, отказавшись от некоторых «чрезмерно пессимистических» оценок, навеянных опытом 30-х годов.

Анализ материала в «Кризисе...» организован по тому же принципу, что и «классическая» схема Хикса: сначала рассматривается движение сбережений и инвестиций, а затем предпочтение ликвидности и мотивы хранения денег. Описывая механизм мультипликационного процесса и его границы [Критический анализ предпосылок, на которых основана модель мультипликатора, содержится в кн.: И. Блюмин. Кризис современной буржуазной политической экономии. М., 1959, гл. V.], автор возвращается к идее физической ограниченности факторов производства. Ставя в заслугу Кейнсу выделение «барьера полной занятости», Хикс призывает взглянуть на проблему шире: «Впечатление, которое легко может сложиться у человека, прочитавшего «Общую теорию», сводится к тому, что единственным препятствием для хозяйственного роста, даже для стремительной экспансии оказывается нехватка трудовых ресурсов, - такое впечатление неверно. Существуют и другие проблемы» [J. Нiсks. The Crisis in Keynesian Economics, p. 29.]. Первой в числе таких проблем он называет наличие соответствующих запасов сырья и материалов. В условиях депрессивной экономики 30-х годов такие запасы достигали огромных размеров, что и обеспечивало возможности для стимулирования экономики с помощью бюджетной политики (для того, чтобы механизм мультипликатора мог действовать при постоянных ценах, требуются, как напоминает Хикс, «избыточные» запасы). В противном случае мультипликативное расширение спроса неизбежно должно повлечь за собой повышение цен.

Предположение о неизменно стабильном уровне цен, обычно фигурирующее в традиционном изложении кейнсианских моделей, Хикс отвергает как недопустимое упрощение. Вместе с тем он отказывается и от предположения о предельной гибкости цен, считая его еще менее реалистичным. В результате своих рассуждений он вновь приходит к двухсекторной модели, однако в отличие от схемы, представленной в книге «Экономические перспективы», Хикс не связывает здесь гибкие цены лишь с «первичным» сектором экономики. Поскольку базой «негибких» цен являются «нормальные» (стандартные) издержки, циклическое вздорожание первичных материалов влечет за собой, по словам автора, сравнительно небольшой рост цен на готовую продукцию. Дальнейшее расширение спроса может сопровождаться падением запасов ниже «нормального» уровня и быстрым нарастанием инфляционных процессов.

В трактовке Хиксом теории денег Кейнса явно ощущается влияние работы Лейонхувуда: как и последний, Хикс полагает, что Кейнса, вероятно, следует считать монетаристом «в некотором, вероятно весьма узком, смысле этого слова» [Ibid., p. 31-32.]. Однако последователи Кейнса были практически единодушны в своем отрицании роли денежно-кредитной политики. В такой ситуации единственным инструментом правительственного макроэкономического регулирования оставался лишь государственный бюджет, и «кейнсианство практически превратилось в фискализм».

Известно, что в «Общей теории занятости, процента и денег» Кейнс не включал ссудный процент в число важнейших переменных, влияющих на поведение частных инвестиций. Пытаясь как-то оправдать такой подход, Хикс прибегает к довольно искусственным построениям. Когда Кейнс утверждал, что уровень ссудного процента не влияет на размеры инвестиций, он, оказывается, имел в виду не рыночные ставки вообще, а лишь ставки, по которым наиболее надежный заемщик может получить средства взаймы на длительный срок, т. е. практически ориентировался на процент по правительственным долгосрочным обязательствам. А именно эти процентные ставки в Англии и в США во время депрессии 30-х годов, по утверждению Хикса, действительно не оказывали существенного влияния на инвестиционную стратегию предпринимателей.

При подобной интерпретации плодотворной могла бы оказаться лишь такая денежно-кредитная политика, которая действительно обеспечила бы переход к длительному поддержанию низких процентных ставок по всем кредитным операциям - краткосрочным и долгосрочным. Однако такому переходу мешают спекулятивные операции денежных капиталистов; именно поэтому, утверждает Хикс, Кейнс в своей теории денег отвел так много места спекулятивным операциям. В нынешних условиях, однако, подобный акцент представляется по меньшей мере устаревшим, современная теория денег, как пишет Хикс, уже не может выдвигать в центр своего анализа спекулятивные мотивы.

Хикс ссылается также на следующее обстоятельство. В 30-х годах, когда размеры частных инвестиций были невелики, большинство частных предпринимателей в своих хозяйственных операциях опирались главным образом на собственные средства (или, если следовать терминологии «Кризиса...», особенно велика была роль «автократичного сектора»). Однако в нынешних условиях резко возросла роль кредита в финансировании частных капиталовложений (возросло значение хозяйственного сектора, «опирающегося на операции овердрафта»). Это неизбежно влечет за собой расширение возможностей денежно-кредитного регулирования.

Особенно много бедствий капиталистической экономике несет, по утверждению Кейнса, чрезмерное «предпочтение ликвидности». Хикс не оспаривает этого, но резонно замечает, что и быстрое развитие инфляции, стремительно «пожирающее» ликвидные резервы, не сулит ничего хорошего. Поэтому программы хозяйственного стимулирования, по мнению критика Кейнса, должны быть достаточно осмотрительными.

Хикс всячески стремится отмежеваться от получивших скандальную известность высказываний Кейнса, - высказываний, согласно которым «сооружение пирамид, землетрясения, даже войны могут послужить стимулом к увеличению богатства...» [Дж. М. Кейнс. Общая теория занятости, процента и денег, с. 196.] . Хикс отмечает, что подобные рассуждения могут фигурировать лишь в такой макроэкономической теории, которая рассматривает самый короткий промежуток времени [См.: J. Hicks. The Crisis in Keynesian Economics, p. 57. ]. При этом Хикс умалчивает о широком использовании кейнсианской концепции в качестве теоретического оправдания гонки вооружений в США и других странах - членах Североатлантического блока. Между тем пронизывающий сегодня всё и вся в империалистических странах милитаризм выступает «как наиболее ходовое средство подстегивания экономики» [Материалы XXVII съезда КПСС. М., 1986, с. 13. ].

Подводя итоги своим рассуждениям, основоположник «хиксианского кейнсианства» пишет о том, что в свете опыта последнего времени кейнсианская экономическая теория «внушает значительно меньше бодрости, чем казалось поначалу, в те рассветные времена 1936 г., когда она подавала добрые надежды» [ J. Hicks. The Crisis in Keynesian Economics, p. 84.]. Книга Хикса помимо воли ее автора свидетельствовала о кризисе кейнсианской концепции - самом серьезном кризисе со времени ее возникновения. В этом кризисе проявились не только внутренние противоречия, заложенные в самой теоретической системе, и пороки методологии; провал кейнсианской хозяйственной политики наглядно отражал резкое обострение противоречий капиталистической экономики, в том числе стремительное нарастание инфляции, переплетение циклических и структурных кризисов и выявившуюся неэффективность традиционных методов государственного регулирования.

Теория стоимости. Центральное место в теории Хикса занимает исследование проблемы стоимости и цены товаров. Прежде чем перейти к рассмотрению его концепции, отметим лишь следующий момент: содержание категории «стоимость», используемой Хиксом и его последователями, сильно отличалось от того, что вкладывали в это понятие представители классической политической экономии.

Тенденция к отходу от теории трудовой стоимости и выхолащиванию объективного содержания этой категории обнаружилась уже в первой половине прошлого столетия в работе ряда вульгарных буржуазных экономистов (Сэй, Сениор, Рошер). В последней трети XIX в. широкое распространение получает чисто субъективистская трактовка стоимости. Достаточно сослаться в этой связи на работу «Теория стоимости» одного из представителей австрийской школы-К. Менгера; стоимость, по его словам «есть характеристика того, насколько важны для нас отдельные товары (или наборы товаров), когда мы осознали, что без владения этими товарами невозможно удовлетворить наши потребности» [С. Menger. The Theory of Value. Albuquerque (N. Мех.), 1985, p. 115.]. При подобном подходе дело не ограничивалось утверждением, согласно которому стоимость (здесь и далее при рассмотрении современных буржуазных теорий, может быть, несколько точнее было бы употреблять термин «ценность») блага определяется его полезностью, - нелегко было даже провести разграничение между понятиями стоимости и субъективной полезности. Субъективистская характеристика, окончательно порывавшая с научным определением стоимости, в конечном счете оказывалась замкнутой в самой себе, ее трудно было сомкнуть «напрямую» с какими-либо объективными характеристиками хозяйственного процесса. Поэтому в последующий период центр тяжести в «академической» теории стоимости все более переносился на анализ рыночных цен, причем в зависимости от исходных предпосылок автора уровень цены более или менее жестко связывался с полезностью и редкостью данного блага. В первые десятилетия XX в. особую популярность завоевала теория частичного равновесия А. Маршалла; в этой теории был достигнут некоторый компромисс между теорией полезности (гл. VI книги II «Принципов политической экономии» называется «Полезность и стоимость») и издержек производства (гл. VIII-XI книги V). При этом термин «стоимость» во многих случаях Маршалл употребляет как синоним цены, а «нормальная стоимость» - как обозначение равновесной цены. В гл. IX книги V, например, можно прочесть, что в конечном счете нормальная стоимость товара должна обеспечивать равновесие между спросом и предложением [См.: А. Маршалл. Принципы политической экономии, т. II, М., 1984, с. 109.] . В последующих работах западных экономистов термин «стоимость» («ценность») постепенно все тесней срастался с понятием равновесной цены [Вплоть до нашего времени понятие стоимости в теоретических работах буржуазных авторов трактуется просто как равновесная цена (или цена, устойчиво сохраняющаяся на рынке). Для того чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к весьма академичной монографии Ж. Дебре «Теория стоимости» (G. Debгеu. Theory of Value. New York, 195.9) или к популярным работам, посвященным проблемам стоимости (см., например: М. Allingham. Value. London, 1983). ].

Именно так, по существу, и трактуется понятие стоимости в статье Хикса и Аллена «Еще раз о теории стоимости», опубликованной в. журнале Экономика в 1934 г. [ J. Hicks, R. Alien. A Beconsideration of the Theory of Value. - Economica, February 1934; May 1934.] В первой части этой статьи, написанной Хиксом, предпринималась попытка пересмотреть прежние формулировки теории полезности и систематически изложить некоторые соотношения между доходом, спросом и ценами, рассматриваемые в микроэкономической теории.

Подробно те же идеи Хикс развивает в книге «Стоимость и капитал».

Отправным пунктом своего исследования - в полном соответствии с традициями кембриджской школы - Хикc провозглашает идеи Маршалла. Эти идеи, по мнению Хикса, послужили основой развития современного микроэкономического анализа. В начальных строках первой главы Хикс выразил свое отношение к концепции стоимости Маршалла следующим образом: «Книга III «Принципов» Маршалла до сих пор остается последним словом науки в этой области».

И все же Хикс отчетливо сознавал, что концепция Маршалла содержала и ряд уязвимых с теоретической точки зрения моментов. К их числу относится прежде всего понятие величины субъективной полезности, которым оперировал Маршалл. Поэтому справедливость основных положений маршалловской концепции Хикс стремится доказать с помощью менее жестких исходных посылок. В книге «Стоимость и капитал» сохраняются субъективистские акценты в характеристике факторов, воздействующих на формирование цены (достаточно показательно уже само название первой части книги - «Теория субъективной стоимости»), но при рассмотрении проблемы полезности Хикс использует более гибкую ординалистскую трактовку, предложенную еще в начале века известным итальянским экономистом В. Парето.

После выхода в свет статей Хикса и Аллена и книги «Стоимость и капитал» ординалистская концепция смогла быстро завоевать господствующие позиции в микроэкономической теории. Конечно, было бы явным упрощением полагать вслед за Хиксом, что к настоящему времени «кардинализм изжил себя» [J. Hicks. A Revision of Demand Theory. Oxford, 1956, p. 15.]. На протяжении последних десятилетий в математической экономике были разработаны различные классы теоретических моделей, использующих кардиналистскую трактовку полезности (функция полезности Неймана-Моргенштерна и др.). И все же при анализе ситуаций, исключающих факторы неопределенности и риска, чаще всего используется ординалистская концепция измерения полезности.

Перевод микроэкономического анализа на новые рельсы неизбежно повлек за собой определенную «чистку» в системе представлений субъективного маржинализма. В опубликованной еще в 1915 г. работе выдающегося математика и экономиста Е. Е. Слуцкого «К теории сбалансированного бюджета потребителя» гедонистическая концепция Джевонса и австрийской школы характеризовалась как «достаточно спорная» [См.: Е. Слуцкий. К теории сбалансированного бюджета потребителя.-Экономико-математические методы. Народнохозяйственные модели. Теоретические вопросы потребления. М., 1963, с. 267. ]. Ординалистский подход позволил, по словам Слуцкого, сформулировать полезность «в виде чисто эмпирического понятия» [Е. Slutsky. Kritik des Bohm-Bawerkschen Wertbegriffs und seiner Lehre von der MeBbarteit des Wertes. - Schmollers /ahr-bach fur Gesetzgebang. VerwaUung und Vokwirtschaft im Deatschen Reiche, 1927, H. 4, S. 38.], связав эту функцию с движением цен и денежных доходов.

Первой «жертвой» перехода к ординализму должна, отмечается в книге «Стоимость и капитал», стать сама предельная полезность. «Конец предельной полезности?» - такой вопрос был вынесен в заголовок статьи, помещенной за год до выхода в свет книги Хикса о журнале "Экономика". Автор статьи Г. Бернарделли пытался спасти категорию предельной полезности, придав ей несколько иное толкование. Вслед за этим в журнале появилась заметка П. Самуэльсона, содержавшая критический анализ этих попыток. Заметка кончалась так: «И я очень опасаюсь, что ответ на вопрос, поставленный господином Бернарделли, гласит: "Да"» [Р. Samuelson. The End of Marginal Utility: A Note on Dr. Bernardelli's Article. - Economica, February 1939, p. 87.].

В своих рассуждениях Хикс намеренно уклоняется от прямого использования функции полезности, демонстрируя возможность построения теории рыночного равновесия без этой категории. «Для теории совсем не безразличен вопрос о том, содержит ли она ненужные категории. Присутствие в теории элементов, не имеющих отношения к рассматриваемой проблеме, лишь затемняет суть дела», - читаем мы в книге.

Задачи, выдвигаемые Хиксом в книге «Стоимость и капитал», охватывают гораздо более узкую сферу теоретического анализа, чем «Принципы политической экономии» Маршалла. Главная цель исследования состоит, как пишет автор, в том, чтобы вывести «закон рыночного поведения», т. е. закон, определяющий реакцию потребителя на изменение рыночных условий. Анализируя характеристики кривых спроса, Хикс выявляет нереалистичность исходных постулатов Маршалла: нетрудно показать, например, что предположение о неизменной предельной полезности денег фактически равносильно утверждению о том, что изменение дохода потребителя не оказывает влияния на размеры спроса, предъявляемого этим потребителем, на любые товары (см. гл. II). Тщательно избегая скомпрометированных австрийской школой общетеоретических построений, автор «Стоимости и капитала» с самого начала выдвигает в центр своего исследования более определенные и четкие рыночные категории - количество покупаемого товара, его цена, доход покупателя и т. п.

Изучение поведения изолированного потребителя-это, как обещает автор, лишь первый шаг к изучению спроса, предъявляемого совокупностью покупателей. В ходе последующего изложения, однако, эта декларация не находит подтверждения: предполагается, по существу, что агрегирование сводится к механическому суммированию данных, относящихся к индивидуальным потребителям, а различные взаимодействия между ними (эффект демонстрации и т. п.) просто не рассматриваются. Да и сам способ, с помощью которого определяются склонности потребителей, представляется не слишком реалистичным: для каждого товара задается семейство кривых, которое может характеризовать предельные нормы замещения по отношению к любому другому товару.

Поэтому, несмотря на все усилия Хикса, пытающегося придать своему анализу большую конкретность, тесней связать его с возможными статистическими исследованиями, потребителей, как он и сам признавал впоследствии, никак нельзя считать реальными («хотя часто они могут выглядеть как реальные люди»). «Это,-по словам Хикса, - не живые люди, а идеальные образы» [J. Hicks. Wealth and Welfare. Collected Essays on Economic Theory. Vol. 1. Cambridge (Mass.), 1981, p. XIII. ]. В рамках статичных моделей склонности индивидуальных потребителей предполагаются заданными наперед и не меняющимися на протяжении рассматриваемого периода (если все же допускается, что предпочтения могут меняться, тогда такие изменения, по определению, должны носить «экзогенный» характер, чаще всего их связывают с действием неэкономических факторов).

Закон спроса. В качестве основного средства анализа Хикс использует так называемые кривые безразличия. Аппарат кривых безразличия был предложен еще в конце XIX в. английским экономистом и статистиком Ф. Эджуортом [F. Edgeworth. Mathematical Psychics. London, 1881, p. 30- 31.]. По его мнению, такие кривые должны представлять геометрическое место точек, характеризующихся одинаковым уровнем полезности. Однако в концепции Эджуорта аппарат кривых безразличия играл сравнительно небольшую роль. Кривые безразличия использовались также известным итальянским экономистом В. Парето, причем трактовка этих кривых (поверхностей) в его работах существенно изменилась: Парето предложил видеть в них просто отражение неких заранее заданных вкусов и предпочтений потребителя.

Предпринимая «чистку» теоретических понятий, накопленных к этому времени буржуазными теориями стоимости, Хикс предлагает полностью отказаться от использования одиозного принципа убывающей предельной полезности (ведь вопрос о том, насколько реалистична подобная гипотеза, как отмечается в книге, просто не поддается проверке с помощью научных методов). Для описания рыночного поведения потребителей достаточно использовать более слабую предпосылку - принцип убывающей предельной нормы замещения. Сам выбор этой предпосылки обосновывается, по существу, методом «подгонки задачи под ответ»: теоретическая модель должна дать описание рыночного равновесия, а устойчивое равновесие возможно лишь на том участке кривой безразличия, на котором предельная норма сбережения уменьшается.

С помощью аппарата кривых безразличия Хиксу удалось наглядно и четко разграничить эффект замещения и эффект дохода (аналитическое описание этих эффектов содержалось еще в опубликованной за двадцать лет до выхода статьи Хикса-Аллена работе Слуцкого о бюджете потребителя). Раздельный теоретический анализ эффекта замещения и эффекта дохода позволяет отграничить влияние, оказываемое на индивидуальный спрос колебаниями относительных цен от влияния, связанного с изменением реального дохода. Со времени публикации книги «Стоимость и капитал» такое разграничение широко используется в теоретических и прикладных экономических исследованиях [В ряде работ эти эффекты носят название «хиксианских» - см., например: М. Gisser. Intermediate Price Theory. New York, 1981, p. 73. ].

Алгебраические выражения, характеризующие изменение цен и эффект замещения, имеют противоположные знаки: повышение цен всегда связано с сокращением, а снижение цен - с расширением спроса [При определенных (дополнительных) предпосылках это эквивалентно так называемому основному закону спроса А. Маршалла, однако маршалловский анализ не позволял выделить эффект дохода, поскольку предельная полезность денег (для потребителя) предполагалась постоянной.].

Эффект дохода зависит от характера распределения доходов и от сложившегося общественного стереотипа потребления. Если, например, приобретаемый товар относится к числу дешевых и низкокачественных, то значительное повышение реального дохода может привести к сокращению спроса на этот товар (отрицательный эффект дохода); если же, напротив, потребление этого товара ранее ограничивалось лишь вследствие недостаточности доходов, то с ростом количества денег у потребителя покупки данного товара могут расширяться (положительный эффект дохода). Поскольку же расходы на товар, выделенный на «карте безразличия», составляют, по предположению Хикса, лишь небольшую часть общей суммы затрат, то и эффект дохода, в пределах данных рассуждений, должен быть сравнительно невелик.

В обычных условиях эффект замещения и эффект дохода действуют в одном и том же направлении. Но в отдельных случаях может складываться ситуация, когда, во-первых, отрицательный эффект дохода выражен достаточно резко и, во-вторых, на данный товар затрачивается значительная часть всего дохода. Тогда отрицательный эффект дохода может «одержать верх» над эффектом замещения и вызвать парадоксальную на первый взгляд ситуацию, когда, скажем. снижение цены на товар влечет за собой сокращение спроса на этот товар (видимое нарушение «общего закона спроса» А. Маршалла) [См.: А. Маршалл. Принципы политической экономии, т. I. М., 1983, с. 163-164.]. К числу таких ситуаций, в частности, относится упоминаемый еще А. Маршаллом «парадокс Гиффена».

На основе анализа «карт безразличия» Хикс выводит кривые, раздельно характеризующие зависимость потребления от цен (price-consumption curve) и от дохода (income-consumption curve). Конфигурация этих кривых задается условиями равновесия - точками, в которых каждый раз бюджетные линии касаются соответствующих кривых безразличия. Кривые зависимости потребления от цен и дохода должны, по замыслу автора, выполнять роль некоего моста, соединяющего «карты безразличия» с анализом конкретных свойств рыночного спроса. Выяснив зависимость потребления от цен, можно, например, составить впечатление об эластичности спроса по ценам, а зависимость потребления от дохода характеризует влияние эффекта дохода.

Однако уровень цены зависит не только от спроса, но и от предложения, а размеры производства на протяжении более или менее длительного периода в концепции Маршалла-Хикса непосредственно увязываются с издержками производства. Условия равновесия в этой области во многом схожи с соотношениями, формулируемыми в теории спроса: равенству между отношением цен и предельной нормой замещения соответствует здесь равенство между отношением цен (на соответствующий фактор производства и готовый продукт) и предельной нормой трансформации, а место принципа убывающей предельной нормы замещения занимает принцип убывающей производительности факторов производства. К этому еще добавляется предположение о том, что, начиная с некоторого момента, средние издержки должны обнаружить тенденцию к увеличению.

Взаимодействие между складывающимся рыночным спросом и предложением товаров неизбежно влечет за собой изменения в структуре цен (что означает, при прочих равных условиях, изменение угла наклона касательной к кривым безразличия), а это в свою очередь определяет переход к новым соотношениям как в сфере потребительского спроса, так и в сфере производства. Процесс этот будет продолжаться до тех пор, пока не установится равновесная структура цен.

Важную роль в работах «Стоимость и капитал» и «Еще раз о теории спроса» играет теоретический анализ принципов перехода от индивидуальных величин к агрегатным статистическим показателям. Хикс вывел, в частности, следующее соотношение: если цены на ряд разнородных товаров меняются в одинаковой пропорции (иначе говоря, если их относительные цены продолжают сохранять прежние значения), совокупный спрос на эти товары с формальной точки зрения обладает теми же свойствами, какие присущи спросу на любой из товаров, входящих в рассматриваемый набор. П. Самуэльсон в «Основаниях экономического анализа» считает этот вывод самым важным теоретическим результатом, содержащимся в книге «Стоимость и капитал» [Р. Samuе1sоn. Foundations of Economic Analysis, New York, 1976, p. 130.].

Микроэкономическая теория цены получила дальнейшее развитие в концепции так называемого потребительского излишка. Первые упоминания о существовании такого излишка можно найти в работах французского экономиста прошлого века Ж. Депюи; в них отмечалось, что полезность построенного моста, по-видимому, должна превышать полезность денег, уплачиваемых потребителем в качестве платы за пользование мостом. Подробная характеристика потребительского излишка содержалась в «Принципах политической экономии» А. Маршалла [См.: А. Маршалл. Принципы политической экономии, т. I, с. 191-200. ]. С 20-х годов нашего столетия проблема измерения потребительского излишка превратилась в одну из «классических» проблем микроэкономической теории. Современная трактовка этого вопроса, как принято считать в западной литературе [См., например: A. Bergson. A Note on Consumer's Surplus.- Journal of Economic Literature, March 1975, p. 39. ], восходит к работам Хикса, опубликованным в конце 30-х - первой половине 40-х годов.

В книге «Стоимость и капитал» автор показал, что предположение о неизменной предельной полезности денег (игнорирование эффекта дохода) не позволяет точно определить подлинные размеры потребительского излишка после изменения цен. Вводя в рассмотрение эффект дохода, Хикс предложил в качестве аналитического приема использовать, скажем, при повышении цен денежную компенсацию («компенсирующее изменение дохода»). Более детальную разработку этот принцип получил в трех статьях, опубликованных в 1941-1944 годах [ J. Hicks. Rehabilitation of Consumer's Surplus. -Review of Economic Studies, February 1941; J. Hicks. Consumer's Surplus and Index-Numbers. - Review of Economic Studies, October 1942; J. Hicks. Four Consumer's Surpluses. - Review of Economic Studies. Winter 1943.].

В статьях Хикса толкование потребительского излишка приобрело последовательно ординалистский характер. Определение абсолютной его величины должно базироваться на неуловимых субъективных оценках, поэтому английский экономист предлагает использовать лишь их сравнительные характеристики. Так, при переходе к новой ситуации потребительский излишек может уменьшиться или увеличиться; величина соответствующей потери (или дополнительной выгоды) измеряется с помощью денежной компенсации. Хиксианский подход к определению потребительского излишка широко используется в современных исследованиях, основанных на сопоставлении затрат и результатов (cost-benefit analysis).

Понятие потребительского излишка фигурирует также в теории государственных финансов, например при рассмотрении проблем налогового обложения: Хикс доказывал, что косвенные налоги (акцизы) при прочих равных условиях наносят больший ущерб их реальным плательщикам, чем эквивалентная сумма прямого подоходного налога, поскольку косвенные налоги к тому же поглощают часть потребительского излишка.

Хиксу удалось освободить категорию потребительского излишка от непосредственной связи с кардиналистским измерением полезности и предложить методы денежной оценки этой величины. Однако по сей день концепция измерения потребительского излишка продолжает оставаться довольно зыбкой в теоретическом отношении и недостаточно операбельной для того, чтобы ее можно было использовать в практических расчетах. Само исходное определение потребительского излишка чрезвычайно статично: при изменении цен и доходов неизбежно возникает, как отмечал Хикс, проблема разграничения различных измерений потребительского излишка [Хикс использует для измерения четыре величины (изменения дохода): суммы, компенсирующие изменение количества товара и его цены, «эквиваленты» этих изменений (см.: 1. Hicks. Four Consumer's Surpluses. -Review of Economic Studies, Winter 1943, p. 37).].

Для измерения их величин автор прибегает к принципу «компенсирующего изменения дохода» - приему, широко используемому в формальных построениях современной теории благосостояния. Подобный прием позволяет избавиться от некоторых произвольных построений теории субъективной стоимости, но и в этом случае характеристика потребительского излишка носит весьма условный характер. Напомним, что потребительский излишек, по определению, представляет собой разность между индивидуальной оценкой данной единицы товара (суммой, которую тот или иной потребитель, по предположению, готов был бы заплатить за нее при существующей структуре цен, неизменном уровне дохода и т. п.) и рыночной ценой товара. Потребительские излишки для каждого покупателя должны различаться между собой, а непрерывные функции индивидуального спроса (в которых учитывается, что спрос данного потребителя зависит не только от цены рассматриваемого товара, но и от цен остальных товаров и от дохода) существуют только в теории. Переход к «подбору» соответствующей денежной компенсации придает таким оценкам другую форму, но не может лишить их гипотетичного и субъективного характера. Между тем величина образующегося потребительского излишка в современной экономической теории благосостояния должна служить практическим критерием приемлемости тех или иных мероприятий правительственной политики.

Кривые безразличия потребителей, а также выводимые на их основе соотношения между потреблением и ценами (доходом) помогают описать процесс формирования рыночного спроса при заданных характеристиках потребительского выбора. Параметры, характеризующие эффект замещения и эффект дохода, связаны определенными, легко выводимыми соотношениями с рядом практически наблюдаемых величин, такими, например, как эластичность спроса по ценам и доходу.

Аппарат кривых безразличия обеспечивал простые средства для наглядного описания потребительского выбора с помощью ординалистской концепции полезности. При этом оказывались излишними многие субъективно-психологические пострения австрийской школы и ее последователей [Лишь ознакомившисьс работами предшественниковХикса, писавшими о предельной полезности, можно понять, замечает М. Блауг, «как много было унесено прочь потоком хиксианской революции» (М. Вlaug. Economic Theory in Retrospect. London, 1964, p. 350).]. «Развитие исследований на базе кривых безразличия в работах Слуцкого-Хикса-Аллена, по-видимому, подтвердило, что психология вообще не может помочь совершенствованию аппарата экономической теории или может содействовать этому лишь в весьма малой степени»,-констатирует американский экономист Э. Коутс [A. Coats. Economics and Psychology. - Method and Appraisal in Economics. Cambridge, 1976, p. 52. ]. Однако тенденция к ограничению роли произвольных субъективных психологических построений не сопровождалась содержательным анализом социально-экономических отношений, стоящих за регистрируемыми эмпирически (или априорно предполагаемыми в теоретических моделях) предпочтениями потребителей. В результате ординалистская теория полезности постепенно сужала сферу содержательного анализа [«Вклад, внесенный за последнее время в исследование проблемы, в большой мере связан с критикой того скудного круга истин, которые ранее еще сохранялись в теории полезности» (R. Stгоtz. The Empirical Implications of a Utility Tree. - Econometrica. April 1957, p. 269-270).], просто вынося закономерности, формирующие шкалу индивидуальных склонностей и предпочтений, за пределы экономической теории.

Представители австрийской школы обычно использовали категорию полезности применительно к одному хозяйственному благу, вырванному из потребительского набора. Между тем полезность данного товара может существенно зависеть от других благ - заменителей или дополняющих товаров, - которыми располагает потребитель. В своей книге Хикс предлагает такие критерии для выделения товаров-заменителей или дополняющих товаров, в которых вообще не используется величина полезности (на помощь вновь приходит предельная норма замещения) - на сей раз предельная норма замещения денег рассматриваемыми товарами. И все же аппарат кривых безразличия, как признает автор, плохо приспособлен к учету взаимосвязей внутри товарного мира.

Предположение о выпуклости кривых безразличия, конечно, обладает гораздо большей общностью, чем принцип убывающей полезности. Теперь даже сторонники гедонистской концепции, продолжающие трактовать кривые безразличия как кривые равной полезности, не могут не признать возможность равновесия и при возрастающей полезности одного или нескольких товаров (товарных наборов) . Однако сам принцип снижающейся нормы взаимозаменяемости теперь провозглашается столь же «универсальным», как раньше закон убывающей полезности [Такой анализ «не дает ответа на вопрос о том, какие товары удовлетворяют критерию выпуклости кривой; без всяких доказательств просто предполагается, что это относится ко всем товарам». (L. Phlips. Demand Curves and Product Differentiation. - Kyklos, 1964, Fasc. 3, p. 405).].

Схемы потребительского спроса, разработанные Хиксом, носят чрезвычайно статичный характер. Развитие производства вызывает к жизни новые товары и вместе с тем порождает новые потребности. Каждый новый товар требует не только построения «своей» новой кривой безразличия, но и перестройки «карт безразличия» для многих других товаров. Какие же кривые безразличия будут затронуты? И главное - как будут выглядеть новые «карты безразличия»? Микроэкономическая теория не содержит (в рамках описанных предпосылок - и не может содержать) ответа на эти вопросы. Ни система «карт безразличия», ни даже изменения в конфигурации отдельных кривых не могут быть выведены путем чисто теоретических рассуждений.

Одна из содержащихся в книге трактовок кривых безразличия предлагает (вслед за Парето) рассматривать их как информацию относительно склонности потребителя, полученную из эмпирических наблюдений. Остается рассмотреть вопрос о том, как можно было бы вывести опытным путем подобные «карты безразличия» индивидуального потребителя.

Размеры покупок при данной структуре цен могут определить лишь те точки, в которых бюджетная линия касается кривой безразличия. Но как отыскать остальные точки каждой из кривых? Эти точки характеризуют неосуществленные возможности оптимальных комбинаций, и реализовать их на следующий раз уже практически невозможно. В такой ситуации остается только один путь- прямой опрос потребителей. Однако, если даже полагать, что каждый из опрашиваемых покупателей полностью руководствуется мотивами и соображениями, предполагаемыми данной концепцией, трудно рассчитывать на успех такого опроса.

Ведь полученные ответы в лучшем случае могли бы иметь какой-то практический смысл лишь в небольшой окрестности точки касания (фактической покупки). Трудно рассчитывать на то, что потребитель сможет просто перебрать в уме различные сочетания товаров и сказать наперед, как изменятся все его покупки при иных относительных ценах товаров. А ведь составление схем кривых безразличия требует, чтобы потребитель заранее знал не только направление, но и точные количественные характеристики таких изменений (например: «Снижение платы за электроэнергию на столько-то процентов повлечет за собой такое-то изменение предельной нормы замещения между лекарствами и рубашками» и т. п.).

Дело еще более осложняется в связи с тем, что в реальной жизни индивидуальные предпочтения всегда формируются в неразрывной связи с получаемыми доходами и рыночными ценами, а при построении кривых безразличия потребитель должен был бы полностью отвлечься от всех привычных представлений о сравнительной дороговизне (дешевизне) тех или иных товаров. Между тем сами кривые безразличия и соответствующие им «автономные» склонности и предпочтения, как справедливо отмечается в книге (см. гл. IV), должны быть строго независимыми от уровня товарных цен.

Совсем мало смысла, наконец, в попытках определить таким же образом конфигурацию более высоких кривых безразличия (то есть кривых, соответствующих большим размерам реального дохода). Ведь значительное увеличение доходов неизбежно должно сопровождаться существенными изменениями во всем образе жизни [Указанное обстоятельство должен был признать и такой активный защитник аппарата кривых безразличия, как В. Парето: он писал, что абсурдно было бы пытаться выяснить у крестьянки, какие бриллианты она предпочла бы в том случае, если бы вдруг получила в свое распоряжение огромное богатство (см.: V. Рaretо. Manuel d'economie politique. Paris, 1927, p. 260). ].

Таким образом, теоретический анализ, базирующийся на ординалистской концепции полезности и кривых безразличия, замыкается в кругу дедуктивных рассуждений. Важнейшие изменения потребительских оценок под действием таких факторов, как развитие производства, изменения дохода и т. д., остаются, по существу, необъяснимыми в рамках данной теории. Причины этого коренятся прежде всего в трактовке этих потребительских оценок как некоего задаваемого извне «фона», общих условий формирования равновесной цены.

Между тем такие оценки могут играть роль «автономного» фактора в лучшем случае лишь для достаточно узкого класса микроэкономических моделей. Более общий взгляд на проблему приводит к выводу о том, что субъективные оценки покупателя носят лишь относительно автономный характер и зависят прежде всего от объективных условий - от принадлежности данной группы потребителей к тому или иному социальному классу, от исторических особенностей формирования этого общественного класса, от характера распределения доходов в обществе и т. д.; указанные факторы в свою очередь в решающей степени зависят от господствующей в стране системы общественных отношений. К. Маркс заметил по этому поводу: «Конечно, и рабочий, покупающий картофель, и содержанка, покупающая кружева, оба следуют своему собственному мнению. Но различие их мнений объясняется различием положения, занимаемого ими в обществе, а это различное положение в обществе является продуктом организации общества» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, с. 80.].

Использование кривых безразличия может оказаться действительно полезным лишь тогда, когда обеспечен учет важнейших социально-экономических отношений, воплощенных в изучаемом явлении. Так, повышение цен на один и тот же товар может не сопровождаться заметным сокращением покупок наиболее состоятельных потребителей; оно вызовет сокращение спроса со стороны других групп и одновременно может повлечь за собой расширение спроса (например, в силу «эффекта Гиффена»), предъявляемого беднейшим населением. Ординалистская теория Хикса может предложить лишь несовершенный формальный аппарат для описания каждого из этих процессов, но она не в состоянии дать содержательное социально-экономическое объяснение процессов ломки стереотипов потребления той или иной социальной группы (или причин их устойчивости в рассматриваемый период).

Особенно важным при оценке теории цен Хикса представляется следующий момент. Даже если на мгновение предположить, что предлагаемые методы микроэкономического анализа могут дать достаточно точное описание факторов, непосредственно обусловливающих изменения спроса и предложения на рынке того или иного товара, за пределами рассматриваемых поверхностных явлений и процессов неизбежно остаются глубинные силы, определяющие движение стоимости товаров, а вместе с тем устойчивые изменения цен. В схемах Хикса такие изменения не могут найти места - даже в моделях «динамической экономики», рассматриваемых в третьей и четвертой частях книги. Это обстоятельство никак нельзя признать случайностью: автор следует маржиналистской традиции (сам Хикс впоследствии предпочитал называть ее «каталлактической» традицией), в соответствии с которой «экономическая теория основывается не на производстве и распределении, а на обмене» [J. Hicks. "Revolutions" in Economics. - Method and Appraisal in Economics. Cambridge, 1976, p. 214.]. Для того чтобы выявить фундаментальные закономерности в движении цен, требуется не «теория субъективной стоимости», а подлинно научная теория трудовой стоимости, развитая в работах К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина. Цена отличается от стоимости не только как номинальное от реального, но, подчеркивал К. Маркс, благодаря тому, что стоимость выступает как закон тех движений, которые совершает цена [См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. I, с. 78. ]. «Каким бы образом ни устанавливались и ни регулировались первоначально цены различных товаров по отношению друг к другу, движение их подчиняется закону стоимости» [ Там же, т. 25, ч. I, с. 194. ].

Теория общего равновесия. К числу важнейших заслуг Хикса обычно относят разработку основ современной теории общего равновесия [См., например: К. Arrow, F. Hah n. General Competitive Analysis. San Francisco, 1971, p. 262, 322. Эта оценка, как отмечалось выше, отражена и в решении о присуждении Хиксу Нобелевской премии по экономике. ]. Вместе с тем внимательный читатель книги «Стоимость и капитал», безусловно, заметит и некоторые особенности трактовки общего равновесия, отличающие автора книги от его многочисленных последователей.

Отмечая недостаточность маршалловского анализа спроса, который опирался на схемы частичного равновесия, Хикс указывает на необходимость учета взаимосвязей между отдельными экономическими процессами. Проблемам общего равновесия автор посвящает весь второй раздел книги «Стоимость и капитал», к этим вопросам он неоднократно возвращается и в последующем изложении (например, в гл. XX-XXII).

Вместе с тем в достаточно сдержанной и академичной форме автор высказывает определенный скептицизм по отношению к становившимся уже в те годы популярными «интеллектуальным играм» с системой уравнений Вальраса [Критика теории Вальраса и современных буржуазных трактовок общего равновесия содержится в кн.: Б. Г. Серебряков. Теории экономического равновесия. М., 1973.]. Сомнения Хикса порождены крайне абстрактным характером таких рассуждений, их недостаточной реалистичностью. «Другие экономисты менее честолюбивы в теоретическом отношении, но они по крайней мере предлагают нам результаты, которые можно использовать при решении насущных проблем», - саркастически замечает Хикс. Кроме того, схемы Вальраса кажутся английскому экономисту чрезвычайно статичными, они не могут дать представления о том, что произойдет с хозяйственной системой в том случае, если изменятся условия производства или структура спроса.

Изучая систему общего равновесия, Хикс стремится выделить прежде всего проблемы устойчивости рассматриваемой экономической структуры. Изменения в системе цен, по его мнению, должны определяться условиями стабильного равновесия всей системы. В книге «Стоимость и капитал» сформулирован ряд условий, характеризующих стабильность равновесия (см. математическое приложение к главам V-VIII). Однако в книге отсутствуют четко сформулированные предположения относительно динамических процессов, которые могут иметь место в рассматриваемой системе.

Вскоре после выхода в свет первого издания работы «Стоимость и капитал» П. Самуэльсон подверг критике определение динамического процесса, данное в этой работе [Так, в начале раздела, посвященного основаниям «динамической экономики», Хикс относит к динамичным все состояния хозяйственной системы, в которых каждая величина относится к какому-либо определенному моменту времени. П. Самуэльсон показал недостаточность такого определения: например, набор ситуаций статичного равновесия не может приобрести динамичные свойства от того, что каждая из этих ситуаций относится к различным моментам времени. ]. Сформулировав в явном виде предположения, содержавшиеся в книге, П. Самуэльсон построил соответствующую динамическую модель и продемонстрировал, что условия Хикса не могут считаться ни необходимыми, ни достаточными для обеспечения устойчивого равновесия динамической системы [См.: Р. Samuelson. The Stability of Equilibrium: Comparative Statics and Dynamics. - Econometrtca, April 1941; P. Samuelson. The Stability of Equilibrium: Linear and Non-linear Systems.- Econometrics, January 1942; P. Samuelson. The Relation Between Hicksian Stability and True Dynamic Stability. - Econometrica, June 1944.].

Во втором издании книги «Стоимость и капитал» (и во многих последующих работах) Хикс признал справедливость критических замечаний Самуэльсона. Но различия в характеристике условий устойчивости английский экономист связывает прежде всего с различной характеристикой факторов, вызывающих изменения в хозяйственной системе. Так, зависимость цен от избыточного спроса, фигурирующая в динамичной модели Самуэльсона, носит, по словам Хикса, «механичный» характер; гораздо более существенной автору «Стоимости и капиталa» представляется роль ожиданий, прежде всего ожиданий цен, в развитии хозяйственных процессов.

Подход Хикса к анализу условий стабильности, по-видимому, обладал определенными достоинствами; впоследствии он стал широко использоваться при сравнительной характеристике различных равновесных ситуаций [См., например: К. Arrow, F. Hahn. General Competitive Analysis. San Francisco, 1971, Chapter 10. ]. Специалисты в области математической экономии предложили более строгую формулировку условий стабильности и для модели, непосредственно рассматриваемой в книге «Стоимость и капитал». Дискуссия об условиях стабильности постепенно приобретала все более техничный характер, расширяя сферу абстрактно-логических «интеллектуальных игр». Так, анализируя условия равновесия в строго хиксианской системе, американский экономист Д. Макфадден отмечал, что предполагаемая схема движения от одного временного равновесия к другому «не может всерьез рассматриваться как эмпирическая модель поведения цен» [D. McFadden. On Hicksian Stability. - Value, Capital and Growth. Papers in Honor of Sir John Hicks. Edinburgh, 1968, p. 348. ].

По мере развертывания этой дискуссии позиция Хикса становилась все более отчужденной. Он все чаще возвращался к вопросу о том, что характеристики стабильности в рассматриваемых моделях общего равновесия, как правило, оказываются недостаточно реалистичными. Известно, например, что ни существование равновесия, ни движение системы по направлению к нему не могут гарантировать того, что система придет в точку равновесия. В самом благоприятном случае, когда система неуклонно приближается к точке равновесия и лишь скорость такого движения невелика, можно, конечно, предположить, что при сохранении всех остальных параметров неизменными (количество имеющихся ресурсов, предпочтения потребителей и т. д.) система в конце концов должна была бы прийти к равновесию, но подобные модели, исключающие какие-либо существенные изменения на протяжении длительного времени, как впоследствии заметил сам Хикс, вряд ли могут представлять существенный интерес [J. Hicks. Methods of Dynamic Economics. Oxford, 1985, p. 14-15.].

В книге «Стоимость и капитал» рассматриваются раздельно условия общего равновесия в сфере обмена и в cфере производства. Функционирование рыночного механизма существенно зависит от характера связей, сложившихся между отдельными товарами (товарными группами). Так, отношения взаимодополняемости придают хозяйственной системе известную жесткость: реакция спроса, скажем, па дополнительное расширение рыночного предложения предполагает сравнительно большее падение цен (меньшую эластичность спроса по ценам).

Переходя к рассмотрению общего равновесия в сфере производства, Хикс выделяет четыре группы рынков: 1) рынок готовых товаров, 2) рынок факторов производства, 3) рынок услуг, которые частные лица оказывают друг другу, и 4) рынок промежуточных продуктов. Основная угроза стабильности хозяйственной системы исходит, как утверждается в книге «Стоимость и капитал», от эффекта дохода на рынке факторов производства. Далее (главным образом в IV части книги) Хикс воспроизводит в слегка модифицированном виде концепцию, изложенную в предшествующей работе («Теория заработной платы»): недостаточная гибкость заработной платы влечет за собой дополнительное увеличение безработицы. Однако в рамках рассуждений о временном равновесии такая жесткость может ограничивать размах кумулятивного падения хозяйственной активности (см. гл. XXI).

В то время когда Хикс готовил к выходу свою книгу, капиталистическая экономика, еще не оправившаяся от ударов «Великой депрессии», оказывалась на пороге нового циклического кризиса. В подобных условиях все рассуждения об устойчивости хозяйственного равновесия особенно плохо увязывались с реальными проблемами развития капиталистической экономики [Примечательно, что Дж. М. Кейнс в письме к Хиксу излагал свою точку зрения на общее равновесие следующим образом: «Буду надеяться, что когда-нибудь сумею убедить Вас: вальрасовская теория и подобные схемы граничат с полной бессмыслицей» (пит. по: R. Glower. Reflection on the Keynesian Perplex. - Zeitschrift far Nationalokonomie, 1975, N 1, S. 4-5).]. Отсюда и черта, отличавшая Хикса от теоретиков, развивавших впоследствии модели общего равновесия на базе неоклассической теории, - проходящее через всю книгу «Стоимость и капитал» ощущение опасности несбалансированного развития и возможных хозяйственных потрясений. Такую угрозу порождают, по мнению Хикса, прежде всего индивидуальные ожидания участников хозяйственного процесса, их ненадежность и несогласованность между собой.

Здесь мы сталкиваемся с одним из моментов, в которых наиболее наглядно выявляется «родство» теории Хикса с предшествующими построениями субъективной школы. И дело не только в том, что в обоих случаях усиленно акцентируется роль индивидуальных ожиданий в функционировании хозяйственного процесса; эти ожидания оказываются как бы «привнесенными извне», они могут вытекать из особенностей индивидуальной психологии и темперамента участников хозяйственного процесса [В последующий период эта линия рассуждений получила дальнейшее интенсивное развитие в буржуазной политической экономии; достаточно напомнить в этой связи о теориях адаптивных и рациональных ожиданий - критический анализ этих концепций содержится в кн.: «Критика буржуазных теорий ГМК. Проблемы "смешанной экономики"» . М., 1984, гл. 11.].

В качестве характеристики индивидуальных прогнозов автор предлагает использовать коэффициент эластичности ценовых ожиданий. Этот коэффициент исчисляется как соотношение между известными к настоящему моменту (фактическими) изменениями цен и ожидаемым изменением цен в последующий период. Иными словами, если предприниматель полагает, что в предстоящий период цены будут меняться в том же направлении и точно такими же темпами, что и в прошлом, эластичность ожиданий равна единице. Если же, скажем, предполагается, что цены будут повышаться более высокими темпами, чем в истекший период, коэффициент эластичности, по определению, превышает единицу. В последующий период характеристики эластичности ожиданий широко использовались в работах, посвященных проблемам общего равновесия [См., например: F. Hahn. Equilibrium and Macroeconomics. Oxford, 1984, p. 94.].

На протяжении всей книги «Стоимость и капитал» автор напряженно стремится преодолеть статичность элементарных схем хозяйственного равновесия, господствовавших в ортодоксальной неоклассической теории. Третью и четвертую части работы Хикс специально посвятил проблемам экономической динамики. Впоследствии он характеризовал книгу «Стоимость и капитал» как попытку перебросить мост от статичной неоклассической системы к динамическим моделям [См.: The Economics of John Hicks. Oxford, 1984, p. 286.]. Роль главного «динамизирующего» элемента при этом отводилась индивидуальным ожиданиям участников хозяйственного процесса, что неизбежно порождало ряд серьезных проблем. Ограничимся лишь одним примером.

Для того, чтобы как-то «замкнуть» конструируемую теоретическую систему, автор должен допустить влияние текущих операций на ожидания: результаты такого воздействия, по мнению Хикса, не могут быть отделены слишком большим промежутком времени от импульса, побудившего к пересмотру ожиданий. В результате возникает схема, которую в лучшем случае следует признать недостаточно определенной. Когда на протяжении единичного периода («недели») система приходит в равновесие, изменения цен должны повлечь за собой новые ожидания, а последние будут оказывать обратное влияние на процессы формирования цен. «Именно этот прием, эта уловка, которую невозможно обосновать, обрушили динамическую теорию в книге «Стоимость и капитал». Именно это возвращало анализ вспять к статике и, следовательно, в направлении неоклассической теории», - впоследствии писал Хикс [J. Hiсks. Economic Perspectives, p. VII.] .

Устойчивость, по мнению Хикса, присуща лишь статическим моделям экономики - моделям, которые не принимают в расчет ожиданий участников хозяйственного процесса (именно учет ожиданий, по мнению автора книги «Стоимость и капитал», придает динамический характер модели общего равновесия). Несовпадение индивидуальных ожиданий с реальными итогами хозяйственного развития неизбежно должно порождать «возмущения», выводящие систему из равновесного состояния или порождающие препятствия на пути к равновесию.

При анализе динамических свойств капиталистической хозяйственной системы особенно четко проступает двойственность позиции Хикса. Основное содержание книги Хикса содержит более или менее последовательное развитие основных постулатов ортодоксальной неоклассической теории [Джоан Робинсон полагала, что работа «Стоимость и капитал» противостояла кейнсианскому влиянию и в значительной степени способствовала возрождению «неоклассической ортодоксии» (см.: J. Rовinsоn. Economic Heresies. Some Old-Fashioned Questions in Economic Theory. New York, 1971, p. 98).]. И все же через всю книгу проходит тезис о неустойчивости, внутренне присущей капиталистической экономике по самой ее природе, что до известной степени сближало «Стоимость и капитал» с вышедшей тремя годами раньше «Общей теорией занятости, процента и денег» Кейнса [Впоследствии Хикс писал о том, что монография «Стоимость и капитал» готовилась к публикации в тот период (1937-1938 гг.), когда он много писал о новой книге Кейнса; и структура моделей равновесия в работе «Стоимость и капитал» несет определенный отпечаток рассуждений, содержавшихся в «Общей теории» (3. Hicks. Methods of Dynamic Economics, p. 68-69). ]. Сходной оказывалась и трактовка причин нестабильности капиталистической экономики.

По мнению Хикса, источник этой нестабильности кроется в сфере обращения, прежде всего в функционировании денежного рынка. Неустойчивость - «просто свойство денег и ценных бумаг - этих «неуклюжих» (awkward) предметов, которые требуются нам не сами по себе, а лишь как средство покупки товаров в последующий период». В другом месте, перечисляя возможные причины нарушения хозяйственного равновесия, он упоминает, правда, несогласованность планов предпринимателей и потребителей, однако основное внимание в книге «Стоимость и капитал» уделено той роли, которую должны играть эластичности ценовых ожиданий и ожиданий перехода к иным процентным ставкам. При этом модели, отражающие это влияние, носят довольно искусственный характер: действия участников хозяйственного процесса всецело зависят от прошлых (а не от текущих) ожиданий.

Вместе с тем во всех рассуждениях Хикса по поводу хозяйственного механизма, обеспечивающего установление общего равновесия, решающую роль играет предпосылка «совершенной конкуренции». В последующий период особую известность получил его тезис, согласно которому отказ от условия совершенной конкуренции должен нанести ущерб большей части экономической теории. В те годы Хикс еще не допускал возможности использования концепции несовершенной конкуренции [J. Hicks. Economic Perspectives, p. VI. Так, автор книги «Стоимость и капитал» неоднократно ссылается на работу Дж. Робинсон «Экономическая теория несовершенной конкуренции», но ни разу не высказывает согласия с «еретичной» в те времена идеей распространенности несовершенной конкуренции.].

Однако факты, свидетельствующие о подрыве отношений свободной конкуренции во всех промышленно развитых капиталистических странах, становились все более многочисленными и очевидными; теоретические модели, рассматривающие лишь отношения совершенной конкуренции, постепенно стали подвергаться сомнению и в буржуазной экономической литературе. Это не могло не отразиться и на позициях Хикса. Через четыре десятилетия он должен был прямо заявить о том, что в книге «Стоимость и капитал» он «столь нелепо преувеличивал роль постулата совершенной конкуренции», между тем как для нефинансового сектора экономики типичны, скорее, рынки, характеризующиеся господством несовершенной конкуренции. И предположение о совершенной эластичности цен, столь широко использующееся в книге «Стоимость и капитал», автор книги признал впоследствии совершенно нереалистичным.

Пересмотр этих постулатов побудил Хикса по-новому взглянуть и на проблемы общего равновесия. В 1976 г. он отмечал, что точка зрения, высказанная в книге «Стоимость и капитал», может быть названа «неовальрасианской». Между тем предположения о рыночных структурах, которые в свое время использовал Вальрас, теперь представляются Хиксу не слишком реалистичными. «И если нет каких-либо свидетельств того, что действительно существовали рынки, функционировавшие таким образом, и Вальрас вполне мог знать о них, то остается предположить, что он просто изобрел такую рыночную структуру специально, для того чтобы обеспечить тем самым "правильный" ответ» [The Economics of John Hicks, p. 277.].

В работе «Капитал и экономический рост» (и особенно в «Методах динамической экономики») Хикс высказывает критические замечания по поводу моделей общего равновесия, считая их «слишком материалистичными», поскольку все действия участников хозяйственного процесса жестко детерминированы внешними рыночными силами. Больший интерес, по его мнению, должен представлять анализ неравновесных ситуаций, когда некоторые переменные могут продолжительное время отклоняться от «желательного» уровня; такую ситуацию Хикс чаще всего связывает с недостаточной подвижностью цен.

В работе «Капитал и экономический рост» Хикс впервые предложил двухсекторную модель, в которой предусматривается взаимодействие между рынками различного типа. На некоторых рынках цены обладают достаточной гибкостью (flexprice markets), тогда как на других рынках цены в гораздо меньшей степени реагируют на текущие изменения спроса (fixprice markets). В последнем случае изменения цен отражают прежде всего влияние внешних («экзогенных») импульсов [См.: J. Hicks. Capital and Growth. Oxford, 1985, Ch. 1.] . На рынках, характеризующихся негибкими ценами, товарные запасы могут превышать уровень конкурентного равновесия. Двухсекторная модель получила, как отмечалось выше, дальнейшее развитие в книгах «Кризис в развитии кейнсианской экономической теории» и «Экономические перспективы». В работе «Причинность в экономике» Хикс указывал, что в схемах общего равновесия нужно учитывать не просто, казалось бы, «технические обстоятельства», связанные с недостаточной гибкостью цен, но возможность сосредоточения экономической мощи в результате объединения некоторых участников хозяйственного процесса и извлечение монопольных прибылей [J. Hiсks. Causality in Economics, p. 79.].

Аналитический аппарат теории общего равновесия не содержит - и не может содержать - информацию о движении каких-либо доходов, не совпадающих с ценами конкурентного равновесия. Более того, в схемах общего равновесия производство вообще утрачивает специфически капиталистические черты: в соответствии с традиционными принципами маржиналистской концепции в равновесной ситуации просто исключается существование предпринимательского дохода, присваиваемого промышленным капиталом.

Наиболее важным заключением экономической динамики, как пишет Хикс в гл. XX книги «Стоимость и капитал», является следующий вывод: если эластичность. ценовых ожиданий превышает единицу (или даже равна единице), и при этом уровень процентных ставок остается неизменным, то хозяйственная система не обладает стабильностью. Нетрудно видеть, что характеристика такого рода близки к тавтологии, если при этом предполагать вслед за автором, что существуют условия, при которых эти ценовые ожидания действительно могут реализоваться в неуклонном ускорении инфляционных процессов.

В действительности, однако, это зависит также от множества других факторов - от условий воспроизводства и движения удельных издержек, циклического изменения спроса, размеров денежного обращения и т. д. Да и в рамках принципа общего равновесия нетрудно сконструировать класс моделей, в которых равновесие будет стабильным даже тогда, когда коэффициенты ценовых ожиданий для многих товаров будут превышать единицу [См., например: К, Arrow, F. H a h n. General Competitive Analysis, p. 312-313. ]. Ясно, что условия стабильности в динамической модели никак не могут сводиться лишь к характеристике ценовых (или каких-либо других) ожиданий.

Вне сферы исследования при таком подходе оказывается наиболее существенный вопрос - вопрос о внутренних закономерностях развития капиталистического производства. Между тем именно объективные закономерности циклического движения производства обусловливали повышение цен в фазах оживления и подъема и тем самым способствовали распространению повышательных ценовых ожиданий, предшествовавших кризисным потрясениям (особенно четко эти тенденции выявились в обстановке так называемой стагфляции 70-х-начала 80-х годов). Поверхность буржуазной политической экономии обнаруживается, как заметил К. Маркс, между прочим в том, что простые симптомы сменяющихся периодов промышленного цикла она признает их причинами[См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 647. ].

Классический образец подлинно целостного подхода, позволяющего охватить многообразные хозяйственные процессы и исследовать сложную совокупность связей между ними, демонстрирует теоретический анализ общественного воспроизводства в работах К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина. Советские экономисты, использовавшие в своих исследованиях математический аппарат общего равновесия, смогли получить содержательные результаты, характеризующие условия сбалансированного экономического роста, критерии наилучшего выбора инвестиционных проектов и др.[См., например: В. Макаров, А. Рубинов. «Математическая теория экономической динамики и равновесия». М.. 1973; В. Волконский. «Модель оптимального планирования взаимосвязи экономических показателей». М., 1967; В. Полтерович. «Эффективный равновесный рост при переменном дисконте».-Математическая экономика и экстремальные задачи. М.. 1984; В. Данилов. «Невальрасово равновесие и обобщенная лемма Гейла».- Там же.]

«Еще раз о теории спроса». Подход, развитый Хиксом в работе «Стоимость и капитал», сохранял в качестве важнейшей предпосылки тезис о максимизации каждым потребителем функции полезности. Но оставался открытым вопрос о том, в какой мере реальные действия участников хозяйственного процесса соответствуют этим предположениям [«В успехе, который, казалось, содержал анализ на основе кривых безразличия, было, однако, нечто иллюзорное... Главная трудность заключалась как раз в том, как интерпретировать аксиому «человек максимизирует полезность». (I. Little. A Critique of Welfare Economics. Oxford, 1957, p. 21). ]. К тому же аппарат кривых безразличия оказывался в основном иллюстративной конструкцией. Все попытки построения этих кривых на базе конкретного эмпирического материала, как отмечалось выше, на практике неизбежно должны были натолкнуться на неисчислимые трудности.

В 1956 г. Хикс опубликовал новую работу, носившую заголовок «Еще раз о теории спроса». Автор стремился развить более общую теорию спроса, которая была бы избавлена от ограничений, связанных с использованием кривых безразличия. Так, часть прежних ограничений отпадает в связи с тем, что теперь предполагается лишь существование отдельных точек, характеризующих безразличие покупателя при выборе между определенными количествами каких-то двух товаров или двумя товарными наборами (indifferent positions).

Одним из факторов, побудивших Хикса к пересмотру прежних взглядов, явилось, по-видимому, распространение в первое послевоенное десятилетие теории выявленных предпочтений [См., например: Р. Samuelson. Consumption Theory in Terms of Revealed Preference.-Economica, July 1943; H. Houthakker. Revealed Preference and Utility Function. - Economica, May, 1950. Критический анализ теории выявленных предпочтений содержится в кн.: К. Козлова, Р. Энтов. Теория цены. М., 1972, гл. 3.]. Влияние этой теории сказалось, в частности, в том, что в книге «Пересмотр теории спроса» автор делает значительно меньший упор на отношение безразличия и уделяет основное внимание выявлению индивидуальной школы предпочтений и анализу условий непротиворечивости предпочтений.

Однако Хикса не увлекал логико-математический анализ возможности упорядочения предпочтений, которому в те годы отводилось так много места на страницах западных экономических журналов и книг. Центральное место в новой книге о спросе занимал следующий вопрос: как могут быть выражены индивидуальные оценки, проявляющиеся в наблюдаемых фактах рыночного предпочтения?

В книге «Пересмотр теории спроса» уже не используются непрерывные кривые безразличия. Тщательно подбирая формулировки, Хикс уклоняется от прямого использования категории индивидуальной полезности, прибегая к понятиям «предельные оценки» (оценки предельного приращения покупаемого товара) и «средние оценки» (приемлемая для покупателя средняя цена данного количества товаров). Кривые предельных оценок (marginal valuation curve) и средних оценок (average valuation curve) становятся важным средством, характеризующим рыночное поведение потребителя. Так, при сохранении дохода покупателей на неизменном уровне в условиях совершенной конкуренции кривая предельной оценки, по утверждению автора, ведет себя примерно так же, как обычная кривая. рыночного спроса.

В еще более резкой форме, чем прежде, Хикс отвергает закон убывающей полезности (в соответствии с его новой терминологией-«принцип снижающейся ценности»). «Существует,-пишет он,-много вещей, которые представят меньшую ценность для потребителя, если он сможет располагать лишь небольшим количеством таких благ, но их ценность будет возрастать (вплоть до определенного предела) вместе с увеличением их количества» [J. Hiсks. A Revision of Demand Theory, p. 88-89.]

Однако при построении кривых предельных оценок, как и кривых безразличия, требуется знать закономерности формирования индивидуальных оценок. Установить же конфигурацию кривых предельных оценок эмпирическим путем вряд ли возможно; во всяком случае, никаких соображений относительно практического решения проблемы Хикс не приводит. А поскольку законы формирования предельных оценок неизвестны, не удается прийти к сколько-нибудь содержательным обобщениям.

Допустим, например, что рыночная цена товара снизилась. Предположим вслед за Хиксом, что кривая предельных оценок на первом этапе возрастает; в таком случае мы придем к выводу о расширении спроса на данный товар. Тем самым еще раз иллюстрируется действие «общего закона спроса» (в книге «Еще раз о теории спроса» Хикс отмечает, что в новой трактовке теория спроса по своему содержанию приблизилась к концепции Маршалла).

Но насколько велики окажутся в этом случае эффект замещения и эффект дохода? До каких размеров расширится рыночный спрос? Исходя лишь из теоретических соображений, здесь невозможно дать более точную количественную характеристику процесса, разве что ограничиться следующим соображением: расширение спроса раньше или позже натолкнется на определенные экономические границы. Но подобные тривиальные суждения явно не нуждаются в обосновании с помощью столь рафинированного аналитического аппарата. По-видимому, сознавая это, Хикс должен отметить, что с практической точки зрения мы решительно ничего не потеряем, если прибегнем к самым общим соображениям относительно эластичности спроса [J. Нiсks. A Revision of Demand Theory, p. 94.].

В работе «Пересмотр теории спроса» особенно отчетливо ощущается влияние неопозитивистской методологии. На передний план выдвигается «гипотеза предпочтения», поскольку именно отношение предпочтения поддается непосредственному наблюдению и проверке. Во многих рассуждениях автор - вольно или невольно - стремится свести все многообразие явлений и процессов товарно-капиталистического обращения к элементарному отношению единичного потребительского выбора. Результатом этого явилось предельное обеднение экономического содержания теории, сугубо формальный характер полученных результатов. Постепенно выяснилось, что на столь узком фундаменте вообще невозможно воздвигнуть сколько-нибудь содержательную теорию спроса.

Работа «Еще раз о теории спроса» демонстрирует некоторые тонкие приемы формально-логического анализа, однако такие приемы, как правило, лишены сколько-нибудь существенного практического значения. «Многие из соотношении, которые "открывает" или развивает в этой книге Хикс, пленяют преподавателя, читающего специальный курс абстрактной "экономической теории... Но если подходить к вопросу с прагматической точки зрения, следует отметить, что открытия Хикса вряд ли обладают какой-либо практической ценностью. Они никоим образом не повлияют ни на рекомендации в области хозяйственной политики, ни на прогнозы будущих событий или объяснение прошлых», - писал в рецензии на эту книгу известный американский экономист Ф. Махлуп [The American Economic Review, March, 1957, p. 133. ].

Эволюция теории спроса от статьи Хикса и Аллена к работе «Еще раз о теории спроса» сопровождалась существенным «измельчанием» рассматриваемых проблем и объединением их реального содержания. «Хитроумным способом из слов создаются высокие воздушные замки, кладка из слов прочно скрепляется цементом логики, и все же ни одна истина не поселится здесь» [Т. Сагl1уle. Sartor Resartus. London, 1858, p. 32. ]. Эти слова, написанные в середине прошлого века соотечественником Хикса Т. Карлейлем, может быть, чрезмерно резки, но они в общем верно характеризуют одну из главных тенденций в развитии хиксианской теории цены.

Вопреки мнению некоторых критиков, главная слабость этой теории состоит не в том, что рассматриваемые понятия «недостаточно конкретны» и их невозможно непосредственно обнаружить в реальной действительности. На самом деле подлинно научные абстракции глубже, верней, полнее отражают реальную действительность; в качестве примера такого понятия В. И. Ленин приводил абстракцию стоимости [См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, с. 152. ]. Однако в теории Хикса научная характеристика категории стоимости просто отсутствует, а понятия, рассматриваемые в книгах «Стоимость и капитал» и «Еще раз о теории спроса» (а также в статьях, посвященных проблеме потребительского излишка), чаще всего не располагают качествами, присущими подлинно научной абстракции.

Теория стоимости и цены Хикса намеренно уходит от анализа общих закономерностей, присущих капиталистическому способу производства, сосредоточивая все внимание на формально-логическом анализе отдельных сравнительно узких вопросов (таких, как потребительский выбор, эффект замещения в рыночных операциях отдельного покупателя и т. д.). Конечно, даже формальная логика, как отмечал Ф. Энгельс, представляет прежде всего «метод для отыскивания новых результатов, для перехода от известного к неизвестному» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, с. 138.]. Однако оттачивающаяся техника «чистой» теории цен - техника, позволяющая, по ироничному замечанию Хикса, вытаскивать кроликов из пустой шляпы (см. с. 116-117), все более превращается в самоцель, отрываясь от подлинно содержательного анализа важнейших социально-экономических процессов.

Теория капитала. Вопрос о природе капитала всегда относился к числу наиболее острых и сложных. С конца прошлого столетия наибольшим влиянием в буржуазной политической экономии стала пользоваться концепция австрийской школы. Так, в работах одного из наиболее известных представителей этой школы Е. Бем-Баверка доход на капитал выводился из субъективно-психологических оценок - прежде всего из предпочтения благ, потребляемых в настоящее время, будущим благам. Наряду с этим была разработана и другая («производственная») теоретическая схема: поскольку производство предметов потребления с давних пор носит более или менее «окольный» характер, хозяйственные блага, которые не потребляются в настоящее время, можно использовать для того, чтобы обеспечить «опосредствующие» блага. Последние помогают повысить эффективность функционирования капитала и таким образом расширить выпуск конечного продукта. Тем самым дополнительные хозяйственные блага оказываются обязанными своим происхождением капиталу, воплощенному в тех орудиях, которые используются на промежуточных стадиях производственного процесса.

Переход к «окольным» методам производства, разумеется, не может произойти мгновенно; в результате такого перехода увеличивается период между началом производства опосредствующих благ и моментом выпуска готовой продукции. Так в теории капитала австрийской школы на первый план выдвигается время; оно играет решающую роль и в пониженной субъективной оценке будущих благ, и в реализации более сложного технологического цикла (Бем-Баверк даже исходил из того, что повышение эффективности пропорционально увеличению продолжительности производства, связанному с переходом к «окольным» методам). Такой подход, связывающий доход на капитал просто с течением времени, всегда привлекал внимание Хикса. И в книге «Стоимость и капитал», и в последующих работах в качестве отправного пункта своих рассуждений он неизменно использует «классическую», по его словам, теорию капитала Бем-Баверка, и прежде всего тезис о предпочтении благ, потребляемых в настоящее время, будущим благам.

В соответствии с традициями буржуазной теории Хикс выводит норму процента как некую своеобразную цену, фигурирующую в срочных сделках, но в отличие от ряда предшественников и современных ему экономистов (включая Кейнса) он лишь мимоходом упоминает о «собственной» норме процента для отдельных товаров. В центре внимания Хикса находится прежде всего рынок ценных бумаг. Ценные бумаги в отличие от денег должны приносить процентные доходы, поскольку хранение таких бумаг предполагает затраты, связанные с инвестированием денежного капитала; что же касается ценных бумаг, выпущенных на более продолжительный срок, то в этом; случае процентные доходы должны компенсировать сравнительно меньшую ликвидность и больший риск потерь при учете таких бумаг в банке.

Таким образом, процент в книге «Стоимость и капитал» выводится из поверхностных отношений, складывающихся на товарных рынках и на рынке ссудного капитала. Само существование положительного процента отражает субъективное предпочтение текущих благ будущим, а также стремление участников хозяйственного процесса избегнуть риска, связанного с недостаточной ликвидностью ценных бумаг. Фиктивный капитал, который исторически и логически может сформироваться и получить развитие на базе движения ссудного капитала и функционирования механизма процентных ставок, здесь оказывается исходной предпосылкой возникновения процента. К. Маркс показал всю нелепость попыток выводить определение ссудного процента из простых отношений обмена, купли и продажи [См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. I, с. 390.]. Ведь рыночные сделки, которые предполагают не эквивалентный, обмен стоимостей, а увеличение стоимости во времени, принципиально несводимы к операциям простого товарного обращения: содержание таких сделок отражает прежде всего движение, самовозрастанием капитала.

В концепции Хикса без ответа остаются вопросы о конечном источнике стоимости, образующей процентный доход, и об объективной природе экономических отношений, воплощенных в ссудном проценте. Концепция процента, развиваемая Хиксом,-это, по справедливому замечанию советского исследователя В. Г. Шемятенкова, взгляд на мир с точки зрения биржевого спекулянта. «В узких рамках фондовой биржи, где деньги не только по форме, как мерило ценностей, но и по существу являются единственным критерием хозяйственной деятельности, она выражает накопленную веками практическую мудрость денежного рынка» [В. Шемятенков. Теории капитала. М., 1977, с. 97. ].

Определение капитала. В начале гл. XII книги «Стоимость и капитал» кратко перечисляются различные подходы к определению капитала - как совокупности средств производства или как денежной суммы, используемой в хозяйственных операциях с целью получения дохода. Более подробное развитие эта классификация получила в выступлении Хикса на заседании американской экономической ассоциации в 1973 г. К числу «сторонников теории фонда» («fundists») Хикс отнес тех экономистов, которые определяли капитал как денежную стоимость, это, по его мнению, прежде всего представители английской классической политической экономии, а также У. Джевонс и многие сторонники австрийской школы. В последней трети прошлого столетия в западной экономической теории усилилось влияние «материалистов», то есть сторонников трактовки капитала как совокупности предметов, обладающих определенным общим признаком. К их числу Хикс причисляет А. Маршалла и А. Пигу [См.: J. Hicks. Capital Controversies: Ancient and Modern. American Economic Review, Papers and Proceedings, May 1974.].

Те, кто видел в капитале лишь совокупность предметов, например, производственное оборудование, фиксировали ex post процессы накопления в натуральной форме. Такой подход, по мнению Хикса, как бы обращен в прошлое. Природу капитала полней отражает увеличение его стоимости в денежной форме. Особенно существенно для автора книги «Стоимость и капитал» следующее обстоятельство: для индивидуального предпринимателя понятие «капитал» связывается с денежной стоимостью, отраженной в бухгалтерских счетах фирмы. Именно такая трактовка капитала фигурирует в плановых расчетах предпринимателя, обращенных в будущее.

Вместе с тем в книге Хикса сохраняются определения и теоретические схемы, использовавшиеся Бем-Баверком [Влияние Бем-Баверка ощущается, например, в отождествлении размеров капитала с количеством опосредствующих благ, причем размеры капитала в условиях стационарной экономики определяются уровнем ссудного процента (см. гл. IX кн. «Стоимость и капитал». ] и особенно Маршаллом. Последний явно тяготел к «натуралистической» характеристике капитала (к «наиболее важным элементам торгово-промышленного капитала» Маршалл относил фабрику, машины, сырье и др.); процессы накопления капитала в «Принципах политической экономии» (см., например, гл. VI-VIII книги VI) рассматриваются главным образом с точки зрения индивидуального предпринимателя. У Хикса, как и у Маршалла, в качестве капитала чаще всего фигурируют товары производственного назначения. В соответствии с маршалловской традицией теория капитала Хикса полностью сводится к элементарным микроэкономическим рассуждениям: анализ сущности капитала и проблема его функционирования ограничивается характеристикой деятельности фирмы, стремящейся к максимизации своего дохода. «Именно работа сэра Джона Хикса «Стоимость и капитал» научила нас четко формулировать теорию капитала как проблему оптимизации для фирмы», - пишет К. Эрроу [К. Arrow. Optimal Capital Policy with Irreversible Investment. Value, Capital and Growth. Papers in Honour of Sir John. Hicks. Edinburgh, 1968, p. 1. ].

Книга Хикса как бы расчистила путь для бесчисленного множества теоретических моделей, в которых процессы накопления капитала просто сводятся к выбору оптимального, с точки зрения капиталистической фирмы, инвестиционного проекта [См., например: В. Slow. Capital Theory and the Rate of Return. Amsterdam, 1964; L. Pasinetti. Switches of Technique and the "Rate of Return" in Capital Theory. - Economic Journal, September 1969; L. Pasinetti. Again on Capital Theory and Solow's "Rate of Return". - Economic Journal, June 1980.]. При постановке задачи формулируются предпосылки - методика дисконтирования будущих доходов, степень взаимозаменяемости между различными ресурсами, характер используемой индивидуальной производственной функции и т. п.; дальнейший анализ носит довольно техничный характер. Налицо серьезное содержательное обеднение теории: вне сферы исследования остаются главные вопросы - социально-экономическая природа капитала, внутренние противоречия движения капитала и закон капиталистического накопления.

Хикс неоднократно обращается к проблеме, которая со времени выхода в свет работ Д. Рикардо неизменно привлекает внимание экономистов, - проблеме воздействия научно-технического прогресса на движение занятости. Еще во времена промышленного переворота ряд буржуазных экономистов - Дж. Ст. Милль, Мак-Куллох, Сениор в др. - выдвинули идиллические теоретические схемы «компенсации», предполагающие, что высвобождаемый благодаря применению машин капитал используется для создания новых рабочих мест. Аналогичные идеи присутствуют и в современной буржуазной теории капитала, теперь, однако «компенсация» чаще мыслится как процесс, развертывающийся во времени и набирающий силу в последующий период. У Хикса чаще всего рассматривается технический прогресс в условиях фиксированного уровня реальной заработной платы. В замкнутой модели хозяйственного роста нововведения в текущий период неизбежно ведут к сокращению спроса на рабочую силу (при прочих равных условиях), однако в длительном плане технический прогресс должен способствовать дополнительному увеличению совокупной занятости.

Анализ исходных посылок хиксианской модели экономического роста показывает, что такие схемы неизменно предполагают недостаток капитала. Размеры занятости зависят лишь от масштабов наличных производственных мощностей [Этот момент особенно рельефно выделен в «хиксовой лекции», прочитанной в 1986 г. известным французским экономистом Э. Маленво - см.: Е. Ма1invaud. Reflecting on the Theory of Capital and Growth (Hicks Lecture). -Oxford Economic Pavers, November 1986.] . В отличие от старых теорий «компенсации» в концепции Хикса упор делается на рост затрат капитала, необходимых (при сохранении прежней капиталоотдачи) для создания рабочих мест. При этом предпосылки, состоящие в том, что 1) технический прогресс носит исключительно трудосберегающий характер; 2) расширение производственных мощностей связано жесткой пропорцией с темпами накопления капитала; 3) не рассматриваются изменения степени загрузки производственных мощностей и т. д., строятся таким образом, чтобы в результате оказалось, что на движении занятости самым благоприятным образом скажутся именно те нововведения, которые могут обеспечить наивысшую норму прибыли. Подобные теоретическпе конструкции, как нетрудно видеть, подводят к избитому апологетическому тезису о «гармонии» долгосрочных интересов рабочих и устремлений капиталистов. Примечательная черта: с чего бы ни начиналась эта «история» - с предположения о высвобождении или связывании дополнительного капитала - она неизменно завершается счастливым концом. В обоих случаях, как саркастически замечал К. Маркс, «выходит, что раньше или позже капитал и рабочие снова соединятся, и тогда компенсация готова. Следовательно, страдания рабочих, вытесняемых машинами, столь же преходящи, как и богатства этого мира» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 449. ].

Ценность промежуточных благ, по логике австрийской школы, носит «производный» характер, она определяется ценностью выпускаемых с их помощью потребительских благ. Однако в рамках теоретических схем К. Менгера и Е. Бем-Баверка принципы формирования цен на средства производства не могли получить развернутой характеристики; капиталистический доход и рыночная цена на элементы производительного капитала оказывались недостаточно связанными между собой. Дальнейшее развитие буржуазных теорий капитала было связано с использованием концепции факторов производства, получившей хождение еще в первой половине прошлого столетия. В работах одного из основоположников теории предельной производительности, Дж. Б. Кларка (который, по классификации Хикса, должен быть отнесен к числу «материалистов»), капитальные блага выступают в качестве условия производства, позволяющего обеспечить выпуск дополнительного количества продукции; их владелец получает вознаграждение, которое в равновесной ситуации должно и точности соответствовать «вкладу» этого фактора производства (предельному продукту, созданному последней используемой единицей капитала). Разве строение или машина могут приносить в буквальном смысле ежегодный доход, исчисляемый как процентная доля их стоимости? - задавал вопрос Дж. Б. Кларк и отвечал следующим образом: «Капитал, воплощенный в строениях, машинах и судах, действительно увеличивается таким образом. Он доставляет процент, но то, что доставляют конкретные средства производства, есть не процент, а рента» [Дж. Б. Кларк. Распределение богатства. М.-Л., 1934, с. 112.].

Элементарные схемы равновесия в теории предельной производительности носили отчетливо выраженный статичный характер, что вызвало ряд критических замечаний Хикса. Английский экономист в довольно резкой форме отвергает трактовку Дж. Б. Кларком капитала как статичного фактора производства. По его мнению, сама природа капитала и процента требует исследования в рамках моделей экономической динамики (см. гл. IX).

В дальнейшем изложении, однако, чаще всего встречаются теоретические конструкции, также основанные на принципе предельной производительности; от схем Кларка они отличаются лишь тем, что в них дополнительно включены ожидания предпринимателей. Выше уже отмечалась особая роль, отводимая в экономической теории Хикса ожиданиям участников хозяйственного процесса. Учет этих ожиданий позволяет, по мнению автора книги «Стоимость и капитал», заложить основы «общей динамической теории». Лишь через много лет он признает, что схемы, рассматривавшиеся в этой книге, на самом деле носили не динамический, а «квази-статичный» характер [См.: J. Hicks. Methods of Dynamic Economics, p. 68-69.], и объяснит это влиянием столь же статичных конструкций, содержавшихся в «Общей теории занятости, процента и денег» Кейнса.

Условия равновесия. Используя маршалловское понятие временного равновесия, Хикс существенно модифицирует его. Он отказывается от столь часто встречавшегося в «Принципах политической экономии» деления периодов на долгосрочные, краткосрочные и «однодневные». В книге «Стоимость и капитал» рассматриваются промежутки времени, на протяжении которых цены в рамках всей системы остаются неизменными. Автор предлагает условно считать такой период «недельным». Следуя друг за другом, такие периоды намечают ряд ситуаций, каждая из которых характеризует временное равновесие. Впоследствии Хикс указывал, что подобная характеристика временного равновесия была подсказана работами известного шведского экономиста Э. Линдаля.

Нетрудно видеть, что такая схема по самому способу своего построения статична: она не дает ответа на вопрос о том, как система переходит от одного состояния временного равновесия к другому. Ожидания и расчеты участников хозяйственного процесса должны были как-то «оживлять» эту систему, приводить ее в движение. Но если у Линдаля ожидания могли сочленять систему воедино, поскольку текущие ожидания определялись в предшествующий период, то у Хикса ситуации временного равновесия могли «отслаиваться» друг от друга, распадаться, поскольку ожидания формировались, исходя из опыта текущего периода. Ведь в силу самого определения равновесия у Хикса, когда на протяжении недели рыночный спрос и предложение выравнивались и цены устанавливались на равновесном уровне, ожидания также оказывались в полном соответствии с утвердившимися на рынке ценами. В своих последующих работах - «Капитал и экономический рост» (1965) и «Методы динамической экономики» (1985) [Книга «Методы динамической экономики» представляет собой переработанный вариант первой части монографии «Капитал и экономический рост».]-Хикс должен был существенно пересмотреть характеристики временного равновесия.

В гл. XV книги «Стоимость и капитал» Хикс вновь возвращается к вопросу об условиях равновесия для индивидуальной фирмы. На сей раз среди величин, определяющих такое равновесие, фигурируют дисконтированные доходы от продажи готовой продукции («текущая стоимость» потока разновременных доходов) и дисконтированные затраты на приобретение факторов производства. Такие соотношения, как показано в книге, обладают определенной общностью: из них можно вывести и принципы распределения доходов Кларка, и даже «предельную производительность ожидания», которая, по мнению известного шведского экономиста К. Викселля, должна регулировать уровень ссудного процента.

Бросается в глаза, что в условиях равновесия, выписанных Хиксом, наряду с объективными характеристиками функционирования капиталистической фирмы появляются и такие величины, как «ожидаемая цена» денег, получаемых в последующий период. Примечательно, что Хикс, призывавший к «очистке» теории цен от некоторых произвольных субъективно-психологических построений, не решается, когда речь заходит об источнике дохода на капитал, посягнуть на столь «зыбкую» категорию, как предельная производительность ожидания.

Из сформулированного в книге третьего условия равновесия следует, что в точке равновесия предельный предпринимательский доход просто исчезает [Процентные доходы при этом выступают как единственный доход собственника капитала или как источник тех денежных поступлений, которые используются для платежей кредиторам, предоставившим в ссуду свой денежный капитал. ]. Как и в других статичных моделях равновесия, в которых капиталистическая фирма максимизирует массу прибыли, предпринимательский доход (или по крайней мере предельное приращение этого дохода) выступает как некий преходящий момент, который с течением времени, по мере установления равновесных пропорций, должен исчезнуть; в равновесной ситуации владение капиталом может обеспечивать лишь процентный доход. Тем самым на передний план выдвигается формула «капитал-процент» - самая бессодержательная, по словам К. Маркса, формула капитала.

Модели статичного равновесия с особой наглядностью отражают фетишистские представления, порождаемые буржуазными хозяйственными отношениями, фетишистскую форму капитала. «Процент, являющийся не чем иным, как лишь частью прибыли, т. е. прибавочной стоимости, которую функционирующий капиталист выжимает из рабочего, - писал К. Маркс, - представляется теперь, наоборот, как собственный продукт капитала, как нечто первоначальное, а прибыль, превратившаяся теперь в форму предпринимательского дохода, - просто как всего лишь добавок, придаток, присоединяющийся в процессе воспроизводства. Здесь фетишистская форма капитала и представление о капитале-фетише получают свое завершение» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. I, с. 431-432.].

Но обратимся, следуя логике буржуазных экономистов, к характеристике связей между капиталом и процентным доходом. Еще в вульгарных теориях капитала, развитых Сэем и Рошером, процент выступал в качестве платы за «производительные услуги» капитала. Однако вплоть до настоящего времени буржуазные экономисты связывают такие «услуги» капитала с использованием живого труда наемных рабочих. В книгах и статьях современных буржуазных экономистов такая зависимость чаще всего задается с помощью производственной функции и тем самым на передний план выводятся технико-экономические аспекты проблемы (какое количество потребительных стоимостей можно произвести с помощью тех или иных средств производства) [У самого Хикса можно найти следующее соображение. Когда речь идет о таких моделях использования капитала, как производственная функция, логически правильнее использовать не категорию «капитал», а такие понятия, как «производственное оборудование» или «машины» (см.: J. Hicks. Capital and Time. Oxford, 1973, p. 177).] . Тем самым выводится совершенно несообразное, но характеристике К. Маркса, отношение между потребительной стоимостью, вещью, с одной стороны, и определенным общественным производственным отношением, прибавочной стоимостью - с другой [См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II. с. 384. ]. Без ответа остается и вопрос о том, почему собственность на капитал сама по себе может служить достаточным условием, обеспечивающим постоянный приток доходов. Указанное обстоятельство, по справедливому замечанию Й. Шумпетера, «лишает убедительности все теории,-как примитивные, так и более рафинированные, - которые выводят процент только из производительности капитала» [J. Schumpeter. History of Economic Analysis. New York, 1954, p. 656.].

Влияние цен и процентных ставок на движение капитала. Важное место в теории капитала Хикса занимает анализ влияния, которое оказывают на операции капиталистов изменения цеп и процентных ставок. При этом ряд приводимых в книге суждений носит довольно очевидный характер и вряд ли требует для обоснования изысканных теоретических схем. Это относится, например, к тезису, согласно которому устойчивые изменения цен и процентных ставок с течением времени будут оказывать больше» (чем в первый момент) воздействие на операции капиталистических фирм.

Особенно большой интерес, с точки зрения Хикса, представляет вопрос о влиянии рыночной нормы процента па продолжительность производственного периода: к этому вопросу он возвращается и в последующих работах - «Капитал и экономический рост» (1965) и «Капитал и время» (1973).

Характеризуя изложенную Бем-Баверком концепцию капитала как слишком упрощенную, применимую лишь в исключительных случаях, Хикс видит свою задачу в том, чтобы продемонстрировать несообразности, содержащиеся в этой теории. В книге «Стоимость и капитал» он показывает, например, что изменение рыночных процентных ставок, вопреки утверждениям представителей австрийской школы, не может оказать непосредственного влияния на продолжительность применяемых производственных процессов (или технические характеристики оборудования) [В последующих работах Хикс склонялся к тому, чтобы вообще исключить из теоретического анализа понятие «период производства» (см.: J. Hicks. The Austrian Theory of Capital and its Rebirth in Modern Economics. Oxford, 1973). ]. Даже если согласиться с логикой основных рассуждений Бем-Баверка, в действительности такие изменения могут затронуть прежде всего масштабы капиталовложений, а не их технические характеристики [В последующие годы, однако, Хикс счел за благо умерить резкость критических замечаний в адрес теории капитала Бем-Баверк. Некоторые положения этой теории он пытался соединить с характеристикой «индуцированного технического прогресса», о котором Хикс писал еще в «Теории заработной платы». Из этих рассуждений следовало, что из-за требований рабочих и вызванных этими требованиями индуцированных технических нововведений спрос на труд должен будет в долгосрочном плане особенно сильно сократиться (см., например: J. Hicks. Methods of Dynamic Economics, p. 154-158).

В 60-70-х годах Хикс уже не собирался «изгонять» теоретические представления Бeм-Баверка; теперь он полагал, что «австрийская теория не ушла в прошлое. Она не только обладает прошлым, ей предстоит будущее» (J. Hicks. The Austrian Theory of Capital and Its Rebirth in Modern Economics. - Carl Monger and the Austrian School of Economics. Oxford, 1973, p. 206). Все это может служить еще одним свидетельством того, насколько непоследовательной, внутренне противоречивой оказалась ординалистская «чистка» теоретических представлений австрийской школы.].

В действительности изменения рыночных процентных ставок, конечно, могут сказаться на хозяйственных операциях торгово-промышленных фирм, в первую очередь на размерах их товарно-материальных запасов, они могут оказать некоторое влияние и на выбор инвестиционных проектов, а следовательно, на вложения в основной капитал. Обратим внимание, однако, прежде всего на постановку теоретической проблемы. Накопление капитала с самого начала полностью сводится к процессам, развертывающимся на микроэкономическом уровне; ссудный процент и товарные цены в таких теоретических схемах выступают как внешние («экзогенные») факторы, регулирующие динамику и структуру производства.

Иначе говоря, из сложной системы диалектических взаимосвязей, в рамках которой определяющая роль принадлежит общественному производству, вырываются отдельные, как правило, поверхностные соотношения, выражающие зависимость отдельной фирмы от рынка. При этом фундаментальные закономерности, определяющие влияние производства на процессы, протекающие в сфере обращения, скажем влияние научно-технического прогресса, реального накопления и роста органического строения капитала на движение товарных цен и норму процента, просто «выпадают» из сферы анализа; на первом плане неизбежно оказываются связи, которые отражают обратное влияние товарных цен и ссудного процента на формы движения капитала в рамках отдельных компаний. Подобный подход придает анализу поверхностный характер, неизбежно приводит к односторонности и искажение перспективы: в качестве главного фактора, формирующего структуру капитала, выступают меновые пропорции, складывающиеся в сфере обращения [Более подробный критический анализ подобных концепций содержится в работах: 3. Соколинский. Теория накопления. М., 1973; В. Шемятенков. Теории капитала. М., 1977.].

Проблема воздействия процентных ставок на хозяйственные операции капиталистических фирм включает еще один аспект, особенно активно обсуждавшийся в буржуазной политической экономии с 20-х годов нашего столетия. Это вопрос о том, может ли центральный банк с помощью денежно-кредитной политики вывести капиталистическую экономику из кризисного (или депрессивного) состояния. Указанный вопрос приобрел исключительную актуальность в 30-е годы. Дело в том, что под влиянием «Великой депрессии» рыночные процентные ставки значительно снизились, к тому же центральные банки во многих капиталистических странах интенсивно проводили в жизнь политику «дешевых денег» с целью стимулирования хозяйственного роста. Все эти попытки не приносили, однако, заметных результатов.

Неэффективность денежно-кредитного регулирования нашла отражение в работах ряда западных экономистов, в том числе и в «Общей теории занятости, процента и денег». Кейнс ссылался, в частности, на ряд специфических препятствий, которые не позволяют (особенно в период господства низких рыночных ставок) норме процента опуститься ниже определенного уровня, а также на то, что норма процента в условиях депрессии может оказывать лишь ограниченное воздействие на предельную эффективность капитала [«Если бы снижение нормы процента могло само по себе быть эффективной мерой, то можно было бы достигнуть оживления в течение довольно короткого периода времени и средствами, находящимися под более или менее прямым контролем финансовых органов. Но в действительности это не так просто: поднять предельную эффективность капитала, зависящую от неуправляемой психологии делового мира, не так легко» (Дж. М. Кейнс. Общая теория занятости, процента и денег. М., 1978, с. 389).].

Указанные соображения оказали заметное влияние на Хикса: ссылаясь на Кейнса, он также упоминает в книге «Стоимость и капитал» о том, что в условиях, когда на рынке ссудного капитала установились низкие процентные ставки, их дальнейшее падение может оказаться невозможным. Поскольку же в системе общего равновесия норма процента выступает в качестве одного из важнейших стабилизаторов (см., например, гл. XXI), вся хозяйственная структура может стать «абсолютно нестабильной». Особенно большую опасность - как и в «Общей теории» Кейнса - представляет именно снижение цен и процентных ставок в условиях серьезного падения хозяйственной активности.

Хикс высказывает и некоторые собственные соображения о возможных причинах неэффективности политики «дешевых денег». Важнейшую роль в его теоретических схемах играют, как отмечалось выше, ожидания предпринимателей: большая часть предпринимателей, по мнению автора книги «Стоимость и капитал», не «воспримет всерьез» падение процента, поскольку они просто не могут предположить, что рыночные ставки будут долгое время оставаться ниже «нормального уровня». Кроме того, низкая норма процента не может оказать серьезного влияния на расчеты предпринимателей, охватывающие сравнительно короткие промежутки времени. А при составлении планов на длительный период на первый план выдвигаются соображения относительно вероятного риска; этот фактор оказывается особенно существенным в обстановке развернувшегося экономического кризиса.

В послевоенные годы Хикс продолжал высказывать скептическое отношение ко всем проектам, возлагавшим основные надежды на регулирование предложения денег или условий кредита [Расхождения Хикса со многими представителями неоклассического направления особенно рельефно проявились в 70-х годах при обсуждении природы стагфляции. Отмечая примитивный характер монетаристской трактовки, английский экономист констатировал: «Наши проблемы носят в настоящее время не просто денежный характер и не могут быть решены с помощью монетаристских методов» (J. Hicks. The Permissive Economy.-"Crisis 75..?", IEA, Occasional Paper № 43, London, 1975, p. 17). ]. И все же резкое ослабление позиций кейнсианской теории и постепенное смещение акцентов в ортодоксальной буржуазной экономической теории, в частности все более острая критика в адрес фискальных методов регулирования, существенным образом отразились и на воззрениях Хикса. В этой связи можно сослаться на его статью, посвященную сравнению рекомендаций известного английского экономиста Р. Хоутри и Дж. М. Кейнса (статья была впервые опубликована в 1969 г.). В этой статье Хикс должен признать, что в последнее время горизонт фискальной политики «затягивается грозовыми тучами»; денежно-кредитная политика, по его словам, гораздо лучше, чем бюджетная, приспособлена для того, чтобы передать всем предпринимателям какие-либо сигналы хозяйственной информации [См.: J. Hicks. Automatists, Hawtreyans and Keynesians. - Journal of Money, Credit and Banking, August 1969.].

Усилившиеся метания буржуазных экономистов, безуспешно пытающихся отыскать действенные методы хозяйственной политики, - свидетельство острого кризиса всей системы государственно-монополистического регулирования.

Подводя итоги сказанному, отметим, что сам метод рассмотрения проблемы капитала может свидетельствовать о подлинной социальной направленности современной буржуазной экономической теории. Представители этой теории не просто ограничиваются поверхностным описанием операций отдельной капиталистической фирмы, они намеренно стремятся использовать при этом те понятия и представления, которыми, по их мнению, оперирует владелец капитала, его ожидания и расчеты. Тем самым такие экономисты, как показал К. Маркс, фактически переводят на язык политической экономии «представления, мотивы и т. д. находящихся в плену у капиталистического производства носителей его, представления и мотивы, в которых капиталистическое производство отражается лишь в своей поверхностной видимости. Они переводят их на доктринерский язык, но с точки зрения господствующей части [общества], капиталистов, и поэтому не наивно и объективно, а апологетически» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 471.] .

Великую заслугу классической политической экономии К. Маркс видел в том, что она разрушила ложную видимость и иллюзию, проявляющуюся в «триединой» формуле («капитал-процент», «труд-заработная плата», «земля-рента»). Неоклассическая теория вновь «реанимирует» и развивает эти фетишистские представления, предполагающие персонификацию вещей и овеществление производственных отношений. В подобных схемах все участники хозяйственного процесса выступают в качестве экономически равноправных субъектов, владеющих факторами производства, тем самым капиталистическое общество предстает бесклассовым обществом [Основу неоклассической концепции капитала образует предположение о бесклассовом обществе; именно с этим предположением, как замечает английский экономист Д. Харрис. связано самое фундаментальное отличие неоклассической теории от классической политической экономии (см.: D. Harris. Capital Accumulation and Income Distribution. London, 1978, p. 19-21).].

В подобной трактовке доступ к капиталистическому предпринимательству оказывается открытым для любого человека, обладающего данными для предпринимательской деятельности. Чего стоят, например, идиллические рассуждения Хикса: «И если дана система рыночных цен на факторы производства и выпускаемые товары, то каждый, кто обладает предпринимательскими ресурсами, может решить, обеспечит ли ему их использование добавочный доход. Если обеспечит, то он становится предпринимателем». Различия между рабочими и предпринимателями по существу сводятся к тому, что указанные группы просто поставляют на рынок неодинаковые виды труда. Подобные содержательные предпосылки схем общего равновесия, совершенно игнорирующие реальную экономическую и социальную структуру современного капиталистического общества, непосредственно смыкаются с самыми вульгарными апологетическими концепциями буржуазной политической экономии.

Социально безликие и формалистичные постулаты современной неоклассической теории капиталя носят подчеркнуто атомистический характер. В рамках этих постулатов просто невозможно рассмотреть место тех или иных больших групп в системе общественного производства и, в. частности, их отношение к средствам производства. Сторонники этой теории намеренно уходят от обсуждения вопросов о том, кому принадлежат важнейшие средства производства и почему некоторые участники хозяйственного процесса могут, не прибегая, в терминах ортодоксальной западной теории, к продаже своего труда, получать крупные доходы благодаря владению капиталом или землей [Признавая, что в рамках неоклассической концепции невозможно объяснить распределение средств производства между различными участниками хозяйственного процесса, известный теоретик общего равновесия Ф. Хан ограничивается беспомощными ссылками на то, что уже после завершения неандертальской эпохи земледельцу принадлежали топор, семена и другие средства труда (см.: V. Hah n. Equilibrium and Macroeconomics. Oxford, 1984, p. 73). Так, «новейшее слово» буржуазной политической экономии вновь и вновь вызывает из небытия мифическую фигуру обособленного производителя первобытных времен - фигуру, которая, как отмечал К. Маркс, принадлежит к лишенным фантазии выдумкам XVIII в. На сей раз Робинзон предстает в качестве «капиталиста». ]. Доходы, обеспечиваемые собственностью на средства производства, в этой теории не отличаются качественно от заработной платы наемных рабочих [Более двухсот лет тому назад Адам Смит демонстрировал гораздо более глубокий подход к проблеме, когда отмечал, что прибыль на капитал «совершенно не похожа на заработную плату, она устанавливается совсем на иных началах...» (А. Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1962, с. 51).]. Игнорирование фундаментальной черты капиталистического общества - сосредоточения собственности на важнейшие средства производства у эксплуататорских классов (и все большей монополизации экономической мощи в результате концентрации производства и капитала) на деле означает выхолащивание социально-экономического содержания капиталистических отношений, оно закрывает путь к пониманию подлинной природы капитала.

«Стоимость и капитал» - наиболее известная книга одного из самых влиятельных представителей современной буржуазной политической экономии Дж. Р. Хикса. Это обобщающая монография, выделяющаяся прежде всего широтой рассматриваемых проблем. В западной экономической литературе ее относят к числу заложивших примерно полвека назад основы современной микроэкономической теории. Место книги «Стоимость и капитал» в современной буржуазной политической экономии определяется прежде всего тем, что в ней последовательно изложены основы ординалистской теории цен. Наряду с этим дальнейшее развитие в книге получили исходные постулаты теории общего равновесия, предложена более или менее строгая трактовка временного равновесия и впервые в западной литературе поставлен вопрос о стабильности конкурентного равновесия в больших экономических системах.

Книга Хикса знаменовала завершение важного этапа в развитии субъективной теории стоимости. В ней показано, что некоторые произвольные допущения, игравшие столь. важную роль в теоретических конструкциях австрийской школы, - такие, как. закон убывающей полезности, измеримость абсолютной величины полезности и др., - совершенно искусственно привязываются к элементарным закономерностям, наблюдаемым в движении рыночного спроса. Все эти постулаты, ранее считавшиеся фундаментальными, оказываются, по существу, ненужными для анализа реальных экономических процессов.

Теория стоимости и цены, предложенная в книге «Стоимость и капитал» и получившая дальнейшее развитие в послевоенные годы, по мере эволюции замыкается в круг все более бедных с содержательной точки зрения дедуктивных построений. В неоклассической теории единичные акты товарного обращения рассматриваются в отрыве от стоящих за ними общественно-производственных отношений. Поэтому современные сторонники экономической теории Хикса, исходящие из того, что хозяйственные процессы регулируются принципами субъективной полезности, по отвергающие как «примитивные» или «излишние» представления австрийской школы, по существу, оказываются даже более беспомощными, чем их предшественники.

Перевод на русский язык книги Дж. Р. Хикса позволит нашим читателям ознакомиться с понятийным аппаратом микроэкономического анализа, до настоящего времени широко используемым в теоретических работах западных экономистов, и дать более полный и основательный критический анализ методологических основ современной буржуазной политической экономии.

Й. Шумпетер "История экономического анализа"

Сурин А. И. "История экономики и экономических учений"

Романенко И. В. "История экономических учений. Конспект лекций"