Людовик XIII
После смерти Генриха IV Парижский парламент провозгласил регентшей королеву-мать. Она управляла страной официально до 1614, но фактически также и в последующие три года. Огромным влиянием пользовался ее фаворит Кончино Кончини (маршал д'Анкр) и его жена. Мария Медичи проводила происпанскую политику. Чтобы упрочить союз, она женила Людовика в ноябре 1615 на Анне Австрийской, дочери Филиппа III Испанского. Однако король больше уделял внимания своим фаворитам, чем жене. В 1617 место главного любимца занял Шарль Альбер де Линь. По его наущению король, отстранив мать от дел, отправил ее в Блуа, а маршал д'Анкр был убит.
В 1619-1620 Мария Медичи дважды пыталась свергнуть фаворита, но неудачно. В августе 1620 она установила связь с Людовиком XIII через Ришелье. В 1621 де Линь умер, на юге Франции начались волнения среди гугенотов. Людовик XIII лично принимал участие в военных действиях. Он охотно пользовался советами Ришелье, который в сентябре 1622 был назначен кардиналом. В 1624 Ришелье стал первым министром, и король, страдавший от многих болезней и приступов тоски, передоверил ему управление страной. Ришелье, полностью порвав с королевой-матерью, отказался от происпанской политики. Мария Медичи, составив новый заговор 10-12 ноября 1630, вместе со своими сторонниками потребовала отставки Ришелье, однако король предпочел своего ставленника. Мария была отправлена в ссылку, бежала в Брюссель и умерла в изгнании. В мае 1635 Франция объявила войну Испании, в августе 1636 испанские войска стремительно приблизились к Парижу. Ришелье посоветовал королю начать эвакуацию столицы, однако король, проявив в данном случае характер, возглавил войско и лично участвовал в разгроме испанцев.
Находясь много лет не в ладу с женой, Людовик примирился с ней, и в 1638 (после 23 лет брака) появился их первенец, будущий Людовик XIV.
В 1642 король пережил измену своего фаворита, маркиза де Сен-Мара, который возглавил очередной заговор против Ришелье. Умер Людовик спустя пять месяцев после смерти своего первого министра.
Таллеман де Рео. Из «Занимательных историй»
ТАЛЛЕМАН ДЕ РЕО. ИЗ «ЗАНИМАТЕЛЬНЫХ ИСТОРИЙ»
койный Король был неглуп; но, как я уже однажды сказал, ум его имел склонность к злословию; говорил он с трудом, и поскольку в придачу он отличался робостью, то и держался, как правило, нерешительно. Он был хорошо сложен, довольно сносно танцевал в балетах, но почти всегда изображал смешных персонажей. Он прочно сидел в седле, мог при случае легко снести усталость и умел выстроить армию в боевой порядок.
Кардинал де Ришелье, который опасался, как бы Короля не прозвали Людовиком-Заикой, пришел в восторг, когда подвернулся случай назвать его Людовиком Справедливым. Произошло это, когда г-жа Гемадек, жена Фужерского губернатора, с плачем и причитанием бросилась к ногам Короля; это его ничуть не тронуло, при всем том, что она была очень красивой. В Ларошели это прозвище закрепилось за Королем благодаря милостивому обращению с ларошельцами. Кто-то шутя добавил «аркебузир», и стали говорить: Людовик, «Справедливый аркебузир». Однажды, спустя уже много времени, Ножан, играя с Королем не то в мяч, не то в волан, крикнул ему: «Бейте, Государь!». Король промахнулся. «О! — воскликнул Ножан, — вот уж взаправду Людовик Справедливый». Король не рассердился.
Он был немного жесток, как и большинство замкнутых и малодушных людей, ибо правитель наш доблестью не отличался, хотя и желал прослыть отважным. При осаде Монтобана он безучастно взирал на тех гугенотов, которых Бофор велел оставить в городе; большинство из них были тяжело ранены и лежали во рвах замка Королевской резиденции (рвы эти были сухие, и раненых снесли туда, как в наиболее надежное место); Король так ни разу и не распорядился напоить их. Несчастных пожирали мухи.
Долгое время он развлекался тем, что передразнивал гримасы умирающих. Узнав, что граф де Ларош-Гийон находится при смерти, Король послал к нему дворянина, дабы справиться, как он себя чувствует. «Скажите Королю, — ответил граф, — что он сможет поразвлечься довольно скоро. Ждать вам почти не придется: я вот-вот начну свои гримасы. Не раз помогал я ему передразнивать других, нынче настает мой черед». Когда Сен-Мар был осужден, Король сказал: «Хотел бы я посмотреть, как он гримасничает сейчас на эшафоте».
Иной раз он довольно разумно рассуждал в Совете и даже, казалось, одерживал верх над Кардиналом. Быть может, тот незаметно для него нарочно доставлял ему это маленькое удовольствие. Короля погубило безделье.
<...>
Усердие, которое прилагали к тому, чтобы позабавить Короля охотой, немало способствовало пробуждению в нем жестокости. Однако охота далеко не заполняла весь его досуг, и у него оставалось еще достаточно времени, чтобы томиться от скуки. Почти невозможно перечислить все те ремесла, которым он обучился, помимо тех, что касаются охоты: он умел делать кожаные штанины, силки, сети, аркебузы, чеканить монету;
герцог Ангулемский говаривал ему в шутку: «Государь, отпущение грехов всегда с вами». Король был хорошим кондитером, хорошим садовником. Он выращивал зеленый горошек, который посылал потом продавать на рынке. Говорят, будто Монторон купил его по весьма дорогой цене, ибо горошек был самый ранний. Тот же Монторон скупил, дабы угодить Кардиналу, все его рюэльское вино, и Ришелье в восторге говорил: «Я продал свое вино по сто ливров за бочку».
Король стал учиться шпиговать. Можно было наблюдать, как является конюший Жорж с отличными шпиговальными иглами и прекрасными кусками филейной части телятины. Как-то раз, не помню уж кто сказал, что Его Величество шпигует. «Его Величество» и «шпигует» — не правда ли, эти слова замечательно подходят одно к другому!
Чуть было не запамятовал еще одно из ремесел Короля: он отлично брил — и однажды сбрил всем своим офицерам бороды, оставив маленький клочок волос под нижней губою. <...>
Король сочинял музыку и неплохо в ней разбирался. Занимался немного и живописью. Словом, как сказано в его эпитафии:
Какой отменный вышел бы слуга
Из этого негожего монарха!