Гендерная лингвистика
Гендер или социо-культурный пол человека - это совокупность социальных ожиданий и норм, ценностей и реакций, который формируют отдельные черты личности. В патриархальной гетеросексуальной культуре гендер тесно привязан к биологическим и анатомическим признакам человека и приобретает характер нормативности.
Важную роль в развитии и поддержании гендерной системы играет сознание людей. Конструирование гендерного сознания индивидов происходит посредством распространения и поддержания социальных и культурных стереотипов, норм и предписаний, за нарушение которых общество наказывает людей (например, ярлыки "мужеподобная женщина" или "мужик, а ведет себя как баба" весьма болезненно переживаются людьми и могут вызывать не только стрессы, но и различные виды психических расстройств).
Категория gender была введена в понятийный аппарат науки в конце 60-х -начале 70-х годов нашего века и использовалась сначала в истории, историографии, социологии и психологии, а затем была воспринята и в лингвистике, оказавшись плодотворной для прагматики и антропоориентированного описания в целом. Гендерный фактор, учитывающий природный пол человека и его социальные "последствия", является одной из существенных характеристик личности и на протяжении всей ее жизни определенным образом влияет на ее осознание своей идентичности, а также на идентификацию говорящего субъекта другими членами социума.
В отличие от категории sexus гендерный статус и, соответственно, гендерная иерархия и гендерно обусловленные модели поведения задаются не природой, а "конструируются" обществом (doing gender), предписываются институтами социального контроля и культурными традициями (Воронина, 1997). Гендерные отношения являются важным аспектом социальной организации. Они особым образом выражают ее системные характеристики и структурируют отношения между говорящими субъектами. Основные теоретико-методологические положения ( гендерного концепта основаны на четырех взаимосвязанных компонентах: это культурные символы; нормативные утверждения, задающие направления для возможных интерпретаций этих символов и выражающиеся в религиозных, научных, правовых и политических доктринах;социальные институты и организации;; а также самоидентификация личности. Гендерные отношения фиксируются в языке в виде культурно обусловленных стереотипов, накладывая отпечаток на поведение, в том числе и речевое, личности и на процессы ее языковой социализации.
Термин гендер, таким образом, использовался для описания социальных, культурных, психологических аспектов "женского" в сравнении с "мужским", то есть "при выделении всего, что формирует черты, нормы, стереотипы, роли, типичные и желаемые для тех, кого общество определяет как женщин и мужчин" (цит. по Пушкарева, 1999, с. 16). В этот период речь шла преимущественно о женских исследованиях (women's studies).
В 80-е годы появилось более уравновешенное понимание гендера как проблемы не только экспликации женской истории, женской психологии и т.п., но и как проблемы всестороннего исследования женственности и мужественности и связанных с ними социальных и культурных ожиданий. В 90-е годы возникло .направление, исследующее только мужественность, и пришло осознание того, что маскулинность имеет разные проявления в любом обществе; главное из этих направлений получило название доминирующей мужественности (hegemonic masculinity) (Theory and Society, 1993).
Вместе с тем в науке до сегодняшнего дня нет единого взгляда на природу гендера. Его относят, с одной тороны, к мыслительным конструктам, или моделям,, разработанным с целью более четкого_г[аучного описания проблем—пода и разграниченйя^го~ойологических и социокультурных функций. С другой стороны,
Анализ имеющихся на данный момент работ позволяет определить ряд линий, по которым велась весьма интенсивная исследовательская работа:
Одной из первых работ в этой области было исследование Т.Б. Крючковой (1975). Изучались особенности письменных текстов, порожденных мужчинами и женщинами. В текстах художественной прозы анализировалось и статистически фиксировалось употребление частей речи. Автор обнаружил, что в женских текстах количественно выше употребление местоимений и частиц, а в мужских более частотно употребление имен существительных. А.А. Вейлерт (1976), исследуя неподготовленные устные высказывания, обнаружил в женской речи большую частотность употребления глаголов и союзов. Обнаружилось также, что женщины имеют более развитый лексикон. В речи мужчин А.А. Вейлерт установил большую встречаемость прилагательных и наречий, более частое употребление абстрактных существительных. О.А. Рыжкина и Л.И. Реснянская (1988) выяснили, что одни и те же лексемы воспринимаются мужчинами и женщинами как имеющие разную степень положительной или отрицательной оценки. Влияние половозрастных особенностей говорящего на процесс вербальной коммуникации доказывается в работе Л.Р. Мошинской (1978).
По результатам исследования И.Г. Овчинниковой (1996), посвященного анализу воздействия языковых средств рекламы на реципиентов, мужчины менее чувствительны к тропам, а женщины склонны более высоко оценивать стереотипы, чем отклонения от них. На наш взгляд, в этом случае чистоту эксперимента нарушает разная профессиональная принадлежность групп информантов (женщины-филологи и мужчины-физики), что признает и автор работы. В этой связи следует заметить, что вопросы разграничения гендерного и иных факторов, влияющих на языковую компетенцию и коммуникативное общение (социальные параметры, профессия, возраст, образ жизни и т.д.), представляют большую сложность и нуждаются в тщательной проработке.
В работе Е.А. Земской и др.(1993) установлено, что женское ассоциативное поле выглядит более обобщенным и "гуманистическим" (природа, животные, повседневная жизнь), в то время как мужчины ассоциируют себя со спортом, охотой, профессиональной и военной сферами; большинство слов с суффиксами женского рода, обозначающих род занятий, оцениваются как обладающие "меньшим достоинством", чем соответствующие имена мужского рода; женщины чаще употребляют междометия типа "ой".
Со ссылкой на экспериментальную работу Н.Ф.Верхоланцевой (1989) Е.И. Горошко (1996а, с.25) утверждает, что "в образе современной женщины для мужчин основными оказываются черты, так или иначе связанные с ее отношением к мужчинам, для женщин же наиболее актуальными являются ее деловые качества. Различия касаются также эмоционально-оценочной стороны: мужчины относятся к современным женщинам сверхкритично, наделяя их в основном негативными характеристиками, женщины, напротив, чаще указывают слова, выражающие положительную эмоциональную оценку". Этот вопрос нуждается, на наш взгляд, в дальнейшем исследовании. Так, проведенный нами ассоциативный эксперимент (Кирилина, 19996) показал противоположные результаты: женщины более высоко оценивались мужчинами, чем сами мужчины.
Отличительной чертой советской, а затем российской лингвистической гендерологии можно также назвать выраженную практическую направленность исследования мужской и женской речи.
Наибольшей интенсивности это направление достигло на Украине. Оно продолжается молодыми исследователями, не связанными непосредственно с криминалистикой, но также работающими в диагностическом ключе. В 1994 г. был создан Международный исследовательский центр "Человек: язык, культура, познание", выпустивший ряд сборников по гендерной проблематике. В них представлен в основном психолингвистический подход к проблеме. Такая направленность ставит во главу угла асимметрию мозговых полушарий у мужчин и женщин и связанные с ней различия в речемыслительной деятельности. Ассоциативной мужской и женской картине мира посвящен ряд работ A.M. Холода (1997а, 19976).
Большое количество трудов связано с потребностями автороведческой криминалистическойэкспертизы(Вопросысудебно-автороведческой диагностической экспертизы, 1984; Вул, Мартынюк, 1987; Леонтьева, Мартынюк, 1989; Мартынюк, Касимова, 1989; Гомон, 1990; Мартынюк, Медведева, 1990; Вул, Горошко, 1992; Горошко, 1994, 1995а, 19956; Мартынюк, Землянский, 1994; ряд закрытый изданий). В силу своей специфики они сосредоточены на диагностике и установлении идентификационных признаков мужской и женской речи. При этом характер причин, порождающих данные различия, не рассматривается как нерелевантный. Наиболее значимы для этого вида исследований - разработка методикустановленияимитацииречилицапротивоположногопола (распространенная в преступной среде тактика). Выясняется, каким образом можно установить сам факт имитации, какие признаки текста эксплицируют фальсификацию. Очевидно, что для решения этой задачи необходимо иметь четко верифицируемый набор признаков мужской и женской речи. Так, Т.В. Гомон считает: " Чтобы прийти к выводу о факте имитации речи лица другого пола, нужно установить, какой комплекс классификационных признаков (идентификационных характеристик) женской и мужской речи является броским, часто встречающимся и легко поддающимся имитации, а каким признакам подражать сложнее, что обусловлено глубинными процессами порождения речи и не может быть спрятано, замаскировано" (Гомон, 1990, с. 96). Посредством многоуровневого отбора материала, выделения ряда признаков и их статистической обработки автор выделяет комплекс поверхностных и глубинных признаков мужской и женской речи. К поверхностным относится компетентное описание фрагментов действительности, где традиционно главенствуют женщины: приготовление пищи, ориентация в проблемах моды, воспитания, домашнего хозяйства (подчеркнем, что причины такого разделения труда не рассматриваются как нерелевантные),- или мужчины: ремонт техники, домашний труд при помощи слесарных и подобных инструментов, знание спортивных команд и т.п. Такие признаки могут быть относительно легко сфальсифицированы. Общим же глубинным признаком имитации автор считает "наличие в тексте, составленном от лица женщины (мужчины) характеристик, в большей мере отражающих психолингвистические навыки мужской (женской) письменной речи" (Гомон, 1990, с.96).К ним автор относит:
мужская письменная речь
женская письменная речь
использование армейского и тюремного жаргона
большое количество абстрактных существительных
частое употребление вводных слов, особенно имеющих значение констатации: очевидно, несомненно, конечно
употребление при передаче эмоционального состояния или оценки предмета или явления слов с наименьшей эмоциональной индексацией;
однообразие приемов при передаче эмоций
сочетания официально и эмоционально
маркированной лексики при обращении к
родным и близким людям
использование газетно-публицистических клише
употребление нецензурных слов как
вводных (Любовь, бл.-.дъ, нашел) и
однообразие используемых нецензурных
слов, а также преобладание нецензурных
инвектив и конструкций, обозначающих
действия и процессы, а также преобладание
глаголов активного залога и переходных
несоответствие знаков препинания
эмоциональному накалу речи
наличие множества вводных слов
определений, обстоятельств, местоименных подлежащих, дополнений, а также модальных конструкций, выражающих различную степень предположительности,
неопределенности (может быть, по- видимому, по-моему)
склонность к употреблению престижных, стилистически повышенных форм, клише, книжной лексических лексики (испытывал чувство гадливости и брезгливости; резкий разговор; силуэты подростков)
использование коннотативно нейтральных слов и выражений эвфемизмов (нецензурно выражался вместо матерился; в нетрезвом виде вместо пьяный)
употребление оценочных высказываний
(слов и словосочетаний) с дейктическими лексемами вместо
называния лица по имени (эта сволочь; эти подонки) большая образность речи при описании чувств, многообразие инвектив и их акцентуация при помощи усилительных частиц, наречий и прилагательных (и какая же ты б...; пое.-.ли как положено; горячая е...ля).
Инвективы, как правило, задевают биофизиологические характеристики женщины: внешность возраст, сексуальность. В инвективах высокую частотность обнаруживают зоонимы (пестеря глухая, баран малахольный); преобладают ругательства-
существительные и глаголы в пассивном залоге (его напоют самогоном; забирают ее с работы каждый день на тачке).
высокочастотным является также использование конструкций наречие+наречие (слишком безжалостно; очень хорошо), простых и сложносочиненных предложений, синтаксических оборотов с двойным
отрицанием; частое использование знаков пунктуации, высокая
эмоциональная окраска речи в целом.
Для верификации названных признаков автор использовал два метода:
статистический анализ (исчислялось отношение коэффициента внутригрупповой корреляции к коэффициенту внегрупповой корреляции) и анализ экспертных оценок путем анкетирования экспертов.
Вместе с тем ряд авторов, исследовавших вопрос, отмечает отсутствие данных об эффективности использования модели идентификации, изложенной выше (Горошко, 1996). В любом случае, речь идет о первой попытке создания комплексной теоретической модели описания мужской и женской речи для носителей русского языка.
Первые исследования показали, что женщины более чувствительны к смысловой структуре текста - восстановленные ими образцы (в экспериментах Горошко по воссозданию купированных текстов, 1996) обнаруживают большую когерентность. Женщины пытались максимально восстановить исходный текст, а мужчины - построить новый; их тексты отклоняются от эталона больше, чем женские.
Следующий эксперимент проводился с участием 60 женщин и 60 мужчин, разделенных на две равные группы по возрасту и уровню образования (20 -30 лет, высшее образование; 35-45 лет, среднее, среднее техническое образование). Испытуемым был предложен ряд тем, на одну из которых надо было написать сочинение. Всего было получено 120 сочинений. После их статистической обработки результаты сравнивались с результатами обработки писем, имеющихся в распоряжении исследовательницы и написанных вне условий эксперимента.
Письменная речь исследовалась по 97 параметрам (в том числе фиксировались длина высказывания, характер синтаксических конструкций, соотношение употребляемых в речевых произведения частей речи, грамматические ошибки, предпочтения при выборе темы сочинения.).
Результат исследования показал, с одной стороны, множественность пола и его зависимость от возраста и уровня образования и характера социальной активности испытуемых. Наименьшие различия обнаружились у лиц с высшим образованием, занятых интеллектуальной деятельностью.
В группе лиц с высоким образовательным уровнем тексты женщин были длиннее мужских, количество слов в предложении больше, но словарь менее разнообразен; женщины сделали значительно меньше грамматических ошибок. Был также обнаружен ряд статистически значимых расхождений в употреблении отдельных частей речи (мужчины больше пользовались существительными, прилагательными и числительными, женщины - глаголы и частицы).
Автор отмечает также доминирующий характер оценки - рационалистический у мужчин и эмоциональный у женщин.
В группе лиц со средним образованием ряд характеристик имел противоположный характер. Так, женщины обнаружили большее богатство словаря и более сложный синтаксис.
При сопоставлении не было также обнаружено статистически значимых расхождений в употреблении ряда частей речи.
Как видно из изложенного, применялись как методика моделирования, так и методика наблюдения.
На следующем этапе они были дополнены методом изучения свободных ассоциаций (Горошко, 1998) в группах людей, находящихся в длительной изоляции (монастырь и тюремное заключение). Результаты ассоциативного эксперимента не вполне совпали с предыдущими выводами, особенно в частигендерно обусловленных предпочтений в употреблении частей речи. Противоположные данные были получены, по сравнению с предыдущими экспериментами, и по структуре ассоциативного поля. Женское ассоциативное поле оказалось более развернутым, мужские реакции показали более стереотипную картину. По трем различным выборкам были получены некоторые совпадающие результаты: "Для женского ассоциативного поведения характерно большее разнообразие реакций, большее количество реакций именами прилагательными (у мужчин в реакциях гораздо больше существительных), меньшее количество отказов от реагирования, женщины чаще реагируют на словосочетаниями на стимульные слова. "Мужские ассоциативные поля более стереотипны и упорядочены, мужская стратегия ассоциативногоповедения(большепояснительныхифункциональных характеристик, приписываемых стимулу) значительно отличается от "женской" (ситуационной и атрибутивной) стратегии" (Горошко, 1998, с. 198). Автор отмечает, что на данные различия не повлияли не стрессовое состояние, ни длительная изоляция от общества. В ряде случаев было также обнаружено однотипное ассоциативное поведение, не связанное с социальными и психофизиологическими характеристиками респондентов, в том числе с их полом.
Вместе с тем представленный краткий обзор показывает высокий уровень противоречивости данных. Возможно, это объясняется относительно небольшим количеством работ и экспериментов. Следует, на наш взгляд, обратить внимание на результаты, полученные путем осуществления крупных проектов, охватывающих большие группы людей и учитывающие не только пол, но и иные личностные параметры. Анализ этих работ показывает, что данные также противоречивы, не носят абсолютного характера и убедительно доказывают лишь множественность пола. Поэтому наличие так называемого гендерлект , обсуждавшийся в ряде теоретических трудов (Malz, Borker, 1991; Samel, 1995; Tannen, 1991), не подтвердилось и на материале русского языка. Тем не менее, правомерно говорить об определенных особенностях речевого стиля мужчин и женщин, который проявляется на двух уровнях, которые с известной долей условности мы назвали симптомами первого и второго порядка. К симптомам первого порядка относятся признаки, обнаруживаемые более четко. Они могут быть замечены непосредственно в период речевого общения: перебивания, длительность речевого периода, категоричность высказывания и связанные с ней предпочтения в выборе типа речевого акта, управление тематикой диалога и т.д. К симптомам второго порядка относятся особенности речи, для выявления которых требуется специальная статистическая процедура: частотность употребления определенных частей речи, частиц, синтаксических конструкций.
В связи с тем, что данные, получаемые в различных исследованиях, весьма противоречивы, можно говорить совершенствовании исследовательских методик, с одной стороны, и о наложении ряда параметров, что и является причиной различного речевого поведения мужчин и женщин. К таким параметрам_относятся: возраст, уровень обрзаования, социальный статус и ситуация общения.
Следует также обратить внимание на тот факт, что, если авторы, исследующие мужскую и женскую речь, пользуются словами мужчины и женщины, то приписываемые лицам того или иного пола речевые особенности воспринимаются как природно обусловленные на что обратили внимание Е.А. Земская, М.А. Китайгородская и Н.Н. Розанова (1993, с. ИЗ): " Типическая черта построения текста, свойственная женщинам, - включение в ход разговора, беседы, диалога на какую-либо не связанную с конситуацией тему той тематики, которую порождает конситуация (обстановка речи, действия, которые производят говорящие и т.п.). Можно думать, что такое переключение тематики... не является особенностью женщин как людей определенного пела, но-связано, скорее, с их социальными, семейнымиит.п. ролями", например, с ролью хозяйки дома. Мужчинам, вынужденным совмещать два вида деятельности, также свойственно переключаться, как отмечают указанные авторы, но в силу социальных причин это происходит значительно реже.
Так, в англоязычных странах было установлено, что женщины склонны чаще употреблять уменьшительно-ласкательные номинации. Эту особенность относят к характерным чертам женского речевого стиля (Homberger, 1993). Другой особенностью ряд авторов считает более частое употребление женщинами неагентивных конструкций (страдательного залога и т.п.) Известно, однако, что в русском языке неагентивные формы весьма продуктивны и употребляются всеми носителями языка. То же касается уменьшительных форм, по крайней мере, уменьшительных названий пищевых продуктов. Этот факт, несомненно, должен учитываться при исследовании гендерных аспектов коммуникации в русской языковой среде. В нашем распоряжении имеется большое количество примеров употребления мужчинами уменьшительных форм (Алло, это Владимир Анатольевич. Мы вам машиночку заказали уже). Е.А. Земская, М.М. Китайгородская, Н.Н. Розанова (1993) также отмечают нерелевантность пола в случае употребления диминутивов, по крайней мере в некоторых коммуникативных ситуациях - в формулах угощениях, при покупке продуктов, в медицинском общении врача с больными (С. 125). В то же время авторы отмечают преимущественное употребление диминутивов женщинами при общении с детьми. Кроме названных признаков, в указанной работе получены данные по фонетическим и лексическим особенностям женской и мужской речи.
Рассмотрим теперь фразеологический материал с позиции схемы Ю.Д. Апресяна.
Базой анализа стал Фразеологический словарь русского языка под редакцией А.И. Молоткова (1986), содержащий более 4 000 словарных статей. Некоторые из анализируемых единиц остались за его рамками. Для полноты описания (хотя мы, разумеется, не претендуем на исчерпывающую полноту) привлекался также раздел монографии В.Н. Телии (1996), посвященный отражению культурного концепта женщинаврусскойфразеологии.Рассматриваетсявнутренняяформа фразеологических единиц (ФЕ), то есть их образная мотивация, на важность исследования которой указывают многие авторы (Телия, 1996; Степанов, 1997;
Баранов, Добровольский, 1998).
Проанализированный материал показал следующее:
1) большая часть фразеологизмов не различается по полу, она отражает не номинацию лиц, а номинацию действий (попасть под руку). Значительная их часть основана на телесной метафоре (по Лакоффу) - встать с левой ноги, попасть под руку, сложить голову и т.п. То есть их внутренняя форма приложима ко всем лицам независимо от пола. Все люди могут петь дифирамбы, чесать язык, не выйти рылом, что показывают и контекстные примеры, содержащиеся в словаре;
2) часть фразеологизмов относится только к мужчинам: шут гороховый, рыцарь без страха и упрека, разбойник с большой дороги, мышиный жеребчик.
К этой же группе относятся единицы, относящиеся к референтам-мужчинам или женщинам, но имеющие конкретные прообразы : мафусаиловы года, каинова печать - в данном случае библейские или литературные и исторические : Демьянова уха, Мамай прошел, Маланьина свадьба
3) Единицы, имеющие только женских референтов в силу внутренней формы, отсылающей к особенностям жизни женщин: отдать руку и сердце, подруга жизни, талия в рюмочку. К этой же группе относятся фразеологизмы разрешиться от бремени, на сносях, которые тем не менее могут быть применимы и к мужчинам : Ты защитился? - Нет, но уже на сносях
4) Группа, которая по внутренней форме может быть соотнесена с мужской деятельностью, но не исключает и женского референта: бpяг^amъ оружием, бросить перчатку, с открытым забралом. Характерен пример из словаря (с.188): "И это я знала перед свадьбой, я знала, что с ним я буду вольный казак" - Тургенев, Вешние воды
5) группа, где есть парные соответствия: соломенная вдова - соломенный вдовец, в костюме Адама - в костюме Евы или В костюме Адама и Евы.
6) группа, где внутренняя форма отсылает к женскому референту, но само выражение применимо ко всем лицам: базарная баба, кисейная барышня, бабушкины сказки, но: христова невеста
В последней группе можно наблюдать в основном отрицательно коннотированные именования женщин, что позволяет говорить огендерных асимметриях. Однако такие выражения, как чертова/старая перечница по отношению к женщине соотносимы с мужским выражением старый пердун (отсутствующем в словаре, но всем хорошо известном). Вообще вопрос о преимущественно отрицательной коннотации в номинациях с женскими референтами представляется несколько спорным. Одиночные примеры в этом отношении не показательны. Следует рассматривать большие массивы данных, причем рассматривать не изолированно, а в сопоставлении с мужскими номинациями. В материале исследованного нами словаря значительной асимметрии не обнаружено. Наряду с выражениями чертова перечница, синий чулок, кисейная барышня, старая дева, трепать юбки, базарная баба присутствуют также подруга/спутница жизни и ряд нейтральных выражений. Мужские именования также содержат как положительно, так и отрицательно коннотированные единицы: разбойник с большой дороги, пень березовый, Иван, родства не помнящий, олух царя небесного, шут гороховый, жеребячья порода (попы) - сильный пол, малый не промах мастер золотые руки.
Количество отрицательно коннотированных единиц выше и в мужской и в женской группе. Этот факт следует соотносить не с полом референта, а с общей закономерностью фразеологии: отрицательно коннотированных единиц в целом больше по всему фразеологическому полю. Во фразеологической оппозиции "положительное"/"отрицательное" маркирован последний член оппозиции, то есть наличие чего-либо положительного рассматривается как норма и потому упоминается значительно реже.
Кроме того, как уже говорилось, целый ряд единиц одинаково применим как к мужчинам, так и к женщинам: дубина стоеросовая, шишка на ровном месте, родная кровь.
К признакам андроцентричности можно отнести употребление отрицательно коннотированных единиц с женской внутренней формой для называния мужчин:
базарная баба - и положительно коннотированных единиц с мужской внутренней формой: свой парень - по отношению к женщинам. Однако таких употреблений немного.
В группе 4) гендерная асимметрия проявляется в метафоризации типично мужской деятельности: бряцать оружием, держать порох сухим.
Добавим, что В.Н. Телия (1996) определяет ряд базовых метафор для концепта "женщина" в русской культуре:
•мужественная женщина, так как "для русского обыденного сознания нехарактерно восприятие женщины как "слабого пола" и противопоставления ее "сильному полу"(с. 263);
•скандальное существо: базарная баба
•андроцентричная "гастрономическая" метафора: сдобная, аппетитная
женщина;
•осуждение слишком вольного поведения женщины: ходить по рукам, вешаться на шею, трепать юбки. В.Н. Телия считает фразеологизм вешаться на шею исключительно женским. Иная точка зрения представлена в ФРС, где наличествует пример употребления по отношению к референту-мужчине.
•малая ценность женского ума и женского творчества: женская
литература, дамский роман,
Наряду с этим В.Н. Телия отмечает и положительные черты, относящиеся к "таким ипостасям женщины, как невеста, "Верная подруга и добродетельная мать" (с.268).
В любом случае известное нам количество работ по определению типических черт мужской и женской речи не дает возможности сделать твердые выводы о неотъемлемых атрибутах мужской и женской речи.
Обобщая рассмотрение мужского и женского речевого поведения, необходимо отметить, что любая говорящая личность испытывает влияние ряда факторов. На наш взгляд, наиболее важны следующие:
1. Гендерная принадлежность говорящего. Причем под гендерной принадлежностью понимается, как уже говорилось, не биологический пол, а скорее, социальная роль (быть мужчиной/женщиной и совершать в связи с этим следующим выводам (подчеркнув, что они являются результатом отдельных, первоначальных наблюдений, требующих дальнейшей разработки):
1. Женщинам более свойственны фатические речевые акты; они легче переключаются, "меняют" роли ® акте коммуникации" (с. 112). Мужчины переключаются тяжелее, проявляя некоторую "психологическую глухоту" -увлекаясь обсуждаемой темой, не реагируют на реплики, с ней не связанные.
2. В качестве аргументов женщины чаще ссылаются и приводят примеры конкретных случаев из личного опыта или ближайшего окружения.
3. Перебивы дали противоречивую картину. Авторы отмечаюттак называемую полифонию разговора, с одной стороны, и более частое перебивание женщин мужчинами, с другой. При этом перебивания мужчин мужчинами в большей степени мешали коммуникации.
4. В мужской речи отмечаются также терминологичность, стремление к точности номинаций, более сильное влияние фактора "профессия", большая, по сравнению с женской, тенденция к использованию экспрессивных, особенно стилистически сниженных средств", намеренное огрубление речи. Ненормативную лексику , как утверждают авторы, используют в однополых группах и мужчины, и женщины. Однако, произносить ее в смешанных группах не принято.
5. К типичным чертам женской речи авторы относят гиперболизованную экспрессивность (жутко обидно; колоссальная труппа; масса ассистентов, с. 122) и более частое использование междометий типа ой!
6. Ассоциативные поля в мужской и женской речи соотнесены с разными фрагментами картины мира: спорт, охота, профессиональная, военная сфера (для мужчин) и природа, животные, окружающий обыденный мир (для женщин). Заметим, что этот довод нуждается в очень серьезной проверке на большом количестве материала. Так, наш длительный личный опыт общения с коллегами показывает, что в неофициальной обстановке в женском коллективе речь идет почти исключительно о профессиональных вопросах.
7. Женская речь обнаруживает большую концентрацию эмоционально оценочной лексики, а в мужской оценочная лексика чаще стилистически нейтральна. Женщины тендируют к интенсификации прежде всего положительной оценки. Мужчины более выражение используют отрицательную оценку, включаю стилистически сниженную, бранную лексику и инвективы.
В качестве главного вывода авторы указывают на отсутствие резких "непроходимых" границ между мужской и женской речью в русском языке. Отмеченные ими особенности мужской и женской речи определяются как тенденции употребления. "Нередки случаи, когда те или иные явления, обнаруженные в речи мужчин и женщин, связаны с особенностями их психического склада, характера, профессии, роли в социуме, но не с различием по полу" (С. 132).
Были установлены, например, некоторые отличительные черты женского речевого поведения (Homberger, 1993):
- женщины чаще прибегают к уменьшительным суффиксам;
- для женщин более типичны косвенные речевые акты; в их речи больше форм вежливости и смягчения, например, утверждений в форме вопросов, иллокуции неуверенности при отсутствии самой неуверенности.
- в речевом поведении женщин отсутствует доминантность, они лучше умеют слушать и сосредоточиться на проблемах собеседника;
- в целом речевое поведение женщин характеризуется как более "гуманное". Однакоименно этот факт, на взгляд представителей феминистской лингвистики, имеет при общении в смешанных группах отрицательные последствия для женщин. Их предупредительное, неагрессивное и вежливое речевое поведение укрепляет сложившиеся в обществе пресуппозиции и ожидания того, что женщины слабее, неувереннее и вообще менее компетентны.
Таким образом, важность особенностей языка, его выразительных средств в целом и выразительных средств для концепта пола и связанных с ним семантических областей чрезвычайно важна.
Список использованной литературы
1. Теория и методология гендерных исследований. М.: МЦГИ, 2001
2. Хрестоматия по курсу "Основы гендерных исследований" М.: МЦГИ, 2000
3. Антология гендерных исследований. Сб. пер. / Сост. и комментарии Е. И. Гаповой и А. Р. Усмановой. Минск: Пропилеи, 2000.
4. Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / Под ред. Е. Здравомысловой, А. Темкиной. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000.