Зеленин о народной вере восточных славян
До сих пор любой исследователь-фольклорист проверяет свою осведомленность в фактах восточнославянской этнографии ”по Зеленину”.
С первых шагов своей деятельности Д.К. Зеленин очень хорошо понял, что любые факты народного быта, особенно явления и формы традиционной культуры, не могут быть поняты сами по себе. Их происхождение, смысл, формы существования, распространение и т.п. могут получить свое убедительное толкование только во взаимосвязи со всей системой народного быта — от его социально-экономической основы до обрядов, верований и фольклора.
Для творческой манеры Д.К Зеленина характерны широта и энциклопедичность, унаследованные им от русской науки XIX в. с самого начла своей деятельности Д.К. Зеленин отличался широким кругом интересов: все стороны бытия человека, от его физического и духовного облика, языка до материальной стороны его мира, привлекали Зеленина как исследователя. Его стремление к всестороннему рассмотрению каждого явления в его связи со всеми другими сторонами народного быта было по существу стремлением к системному исследованию народной культуры как единого исторически сложившегося и вместе с тем динамичного явления.
Уже в первых своих печатных работах Д.К. Зеленин уделяет внимание свадебному обряду, народному языку и поэзии, сказкам, ”язычеству” — темам, которые впоследствии найдут яркое отражение в его научной жизни.
В своей исследовательской работе народных верований восточных славян, как и остальных тем, Зеленин всегда придерживался строгих принципов тщательной проверки источников с точки зрения их достоверности, возможно более полного охвата исторических свидетельств и литературных данных. И, в конце, — анализ, свой взгляд на проблему. При этом его изложение ведется комплексно, жизнь народа берется в целом: материальная и духовная культура рассматриваются в неразрывном единстве, а не изолированно.
Д.К. Зеленин о народной вере восточных славян
Д.К. Зеленин характеризует традиционную культуру восточных славян совершенно определенного исторического периода. Экскурсы в более ранние исторические слои эпизодичны и редки. Их функция — содействовать истолкованию более позднего материала. В исторической эрудиции ученого можно не сомневаться. Поэтому можно с полной уверенностью говорить об определенной и продуманной методике. Именно об этом он и сообщает читателю в очерках ”Русской мифологии”: ”Все почти исследователи, занимавшиеся русской мифологией, шли от старого к новому, исходя из исторических известий о древнерусском историческим Олимпе, и старались пристегнуть к этим старым известиям данные современных русских поверий. Наш путь совсем иной. Отправною точкою для нас всегда и везде служат современные верования и обряды русского народа. С ними мы сопоставляем исторические известия, если таковые имеются. И вообще, мы идем не от старого к новому, на от нового, нам современного и более нам близкого” [4, 16].
Здесь имеется в виду мифология или, точнее — верования — и связанные с ними обряды, однако эта декларация имела для Д.К. Зеленина более широкое методологические значение. В одной из немногих статей и Зеленине, опубликованных в последние годы, этот метод был назван ”ретроспективным” [1, 172]. Вероятно, это название не совсем точно, хотя имеет несомненное преимущество. Оно как бы объясняет интерес к ”генетике" культуры”, который характерен для работ Д.К. Зеленина конца 20-х и 30-з годов. В соответствии с современной терминологией метод Зеленина можно назвать синхронным и даже системным и осознать его как одно из наиболее ранних проявлений подобной методики не только в нашей, но и в европейской науке [1, 178].
Д.К. Зеленин, изучая народные верования восточных славян, установил, что среди многочисленных обрядов у них преобладают магические. Очень многие из них связаны с культом покойников. Слабее выражен культ растений, с которыми в большинстве случаев связаны уже нечетные представления [5]. Образ ”лешего не имеет отношения к культу растений, он порожден верой в существование особого лесного царства, населенного в основном зверями и птицами, во главе которого и стоит леший. Совершенно аналогичное явление — водяной: это не персонификация воды, а хозяин царства вод, населенного главным образом рыбами” [3, 410].
Культ воды, так же и как культ земли, проявляется у восточных славян лишь в виде незначительных пережитков. Несколько сильнее проступают следы культа огня. Д.К. Зеленин писал, что ”культ животных у восточных славян в настоящее время вообще ни в чем не проявляется; в обрядах связанных с животными, в большинстве случаев можно обнаружить следы кровавых жертвоприношений, в других случаях обряды с участием хтотических животных связаны с культом мертвых” [3, 410].
Из верований восточных славян бесследно исчез древнеславянский Олимп. По мнению Д.К. Зеленина, этот факт легко объясняется тем, что это была официальная религия — религия князя, его дружины, аристократии, т.е. чуждая народу религия.
По мнению Зеленина, магические обряды и культ мертвых вообще вытеснили у восточных славян древний культ сил природы, существование которого в прошлом теперь угадывается лишь по слабым следам. Очевидно, обрадность культа сил природы была небогатой, и потом она распалась на ряд разрозненных магических и сакральных действий.
Тем не менее, у восточных славян сохранился аниматизм — восприятие природы как живого организма, который не только живет особой самостоятельной жизнью, но также одушевлен и наполнен различными духами (анимизм), — это восприятие, кстати, довольно хорошо сохранилось у славян и до наших дней. Собственно говоря, ”для восточных славян и теперь не существует неодушевленных предметов: они верят, что камни растут, деревья разговаривают, звезды присматриваются к судьбам людей. Такая персонификация — не просто поэтические образы, люди глубоко верят в это” [3, 411] .
Однако такая вера выражена в недостаточно конкретных формах, и нередко трудно бывает установить, анимизм это или аниматизм. Если же взять мировоззрение нынешних восточных славян в целом, то в нем, по мнению Зеленина, несомненно преобладает анимизм, причем за отдельными силами природы в большинстве случаев скрываются духи умерших. Эта категория духов в очень значительно степени овладела мировоззрением восточных славян, вытеснив другие виды духов.
По мнению Зеленина некогда излюбленным тотемом предков восточных славян служили деревья, в частности береза. Об этом свидетельствует запрет на рубку больших деревьев и ряд частных запретов. Табу ломать березу у русских прекращалось весною на троице, когда происходили обряды разрешения запретов на рубку деревьев.
Д.К. Зеленин констатирует, что ”знание древних магических обрядов слабее на Руси от поколения к поколению". В наши дни многие крестьяне относятся к ним с презрением, считая их бабьими запугами и примахами, т.е. женскими предрассудками, и обычно только женщины принимают их всериез” [3, 412]. Эта тенценция наблюдается и десятилетия спустя исследований Д.К. Зеленина. В деревнях остатки народных верований сохраняются либо как детские сказки, либо как предрассудки неграмотных старух. Выросший же интерес к народным верованиям, который является следствием общего подъема интереса к религиозной мысли, в последние годы относится практически полностью к среде городской интеллигенции. И если сейчас удастся стать свидетелем празднования дня Ивана Купалы, то можно быть уверенным: почти у всех его участники образование, как миниумум, — незаконченное высшее.
Рассматривая роль христианства в мировоззрении восточных славян, Д.К. Зеленин приходи к выводу, что совершенно ошибочно думать, что они — нехристиане или что они совершенно официально противопоставляют себя христианству. ”Разумеется, они вовсе не стремятся проникнуть в суть христианских догм и очень мало ими интересуются. Напротив, христианская мораль им гораздо доступнее и ближе. Однако самое большое значение для восточнославянского крестьянина имеют церковно-религиозные обряды. И тем не менее даже истинный христианин сознательно или бессознательно придерживается принципа двоеверия: ”Бога люби, но и черта не гневи”. В соответствии с этим принципом он всегда готов совершить обряд, который он считает нехристианским или даже враждебным к христианству. При всей своей ненависти к черту он всегда готов оказать ему всяческое внимание, дабы не создать себе в его лице мощного врага. Кроме того, он совершает те обряды, которые должны защищать его от языческих божеств его соседей, например, финноязычных народов. Это своего рода акт самозащиты. Вообще большая часть магических обрядов, так же как и культ покойников, не считается ни враждебным ни христианству, ни нехристианским. При этом речь идет о чисто христианских предметах и символах, таких, как ладан, иконы, крестное знамение, молитвы и пр. Следует заметить, что многие обряды и предметы, связанные с православной церковью, воспринимаются теперь как чисто магические: можно сказать, что они внедрились в архаическую магическую психологию” [3, 411]. Так, например, чтобы отомстить врагу, в церкви перед иконой Иоанна-воина ставят свечку вверх ногами; чтобы новорожденный ребенок не умер, его перед крещением заворачивают в полотно под купелью и т.д.
Языческой народной религией восточных славян до их обращения в христианство был шаманизм, который до последнего времени лучше сохранился у их восточных соседей — финно-угорских, тюркских, монгольских и палеоазиатских народов. Д.К. Зеленин нашел сохранившиеся пережитки языческого шаманизма в существовании определенного круга лиц, которые исповедуют культ дьявола — колдунов. До принятия христианства колдуны-шаманы были слугами светлых, небесных божеств. Смена религии низвела их, хотя и не сразу, до уровня ”черных шаманов”, т.е. повелителей нечистой силы.
Д.К. Зеленин выделяет две стадии шаманства (доклассового и классового общества). Он делает вывод, что переход от первобытного общества к классовому сопровождается резким переломом в отношении человека к демонам. В первобытном обществе коллектив людей борется с демонами, стараясь их истребить, отпугнуть, а с тотемами и духам заключает союзы; в обществе классовом борьба с демонами часто даже запрещается, человек относится к демону как подчиненный, зависимый, со смирением, приносит демонам жертвы, и только ”обман демонов еще практикуется” [2, 12]. дальнейшая эволюция в классовом обществе при развитых религиях, по Зеленину, такова: большинство демонов древнейшей эпохи переходит в разряд нечистой силы, противопоставляемой богам и святым господствующей религии. Именно так и обстоит дело последние века у восточных славян.
Большое место в исследованиях верований восточных славян Д.К. Зеленин уделял их отношению к умершим. У восточных славян, как установил Д. К. Зеленин, оно определялось типом его смерти: ”Одна категория — ”чистые” покойники, умершие естественной смертью: от болезни, от старости, — их называли обычно, безотносительно к возрасту и полу, родителями; другая — ”нечистые” умершие (мертвяки, заложные), те, кто погиб неестественной, насильственной или преждевременной смертью: убитые, самоубийцы, утопленники, опойцы (умершие от пьянства); сюда же относились дети, умершие некрещенными, и колдуны. Отношение к этим двум категориям умерших было в корне различно: ”родителей” почитали, смотрели на них как на покровителей семьи, а ”мертвяков” боялись и старались обезвредить”.
Выделение ”нечистых” покойников — черта общечеловеческая. Также общим является и убеждение в необходимости особого способа или места погребения для умерших неестественной смертью. У русских, например, ранее их хоронили особым образом: свозили в ”убогие дома”, ”скудельницы”, которые представляли собой большую яму с сараем над ней, и в семик хоронили. Священник отпевал общую панихиду, а пришедшие, принеся с сбой кутьи и свечи, закапывали яму и вырывали новую. В 1771 г. Екатерина II уничтожила ”убогие дома”. Однако и в XIX в. в семик происходили поминки по заложным покойникам, которые совпадали с прежними сроками их погребения [7, 19].
Большое внимание Д.К Зеленин уделил исследованию как древних персонажей верований восточных славян, как домовые, водяные, лешие, русалки, волкодлаки, так и более новых — чертей, ”привнесенных ” христианством, вампиров, которые были ”занесены” к ним с запада. Интересно, что возможности ”новоявленных” демонов, по мнению восточных славян, меньше возможностей старых, исконных демонов. Так, черт не способен на злодейство, но старается причинить человеку мелкие неприятности. Он стремится также уговорить человека заключить с ним договор, по которому душа человека после его смерти достается нечистой силе [3, 423].
Согласно космологическим представлениям восточных славян земля плоска. Она покоится на трех гигантских китах, движения которых становятся причиной землетрясений. Под землей живет нечистая сила, а внутри земли находится ад, где грешники мучаются в огне. Небо состоит из неизвестного светящегося вещества, там бог живет со святыми. Там же находится рай, где вкушают блаженство праведники. Звезды — это зажженные богом свечи. Падающая звезда означает смерть какого-то человека. Солнечные и лунные затмения происходят от того, что черт, слетающий перед большой бедой на землю, заслоняет солнце. На Луне видна фигурка Каина, убивающая вилами Авеля.
Гром гремит оттого, что Илья-пророк, изгоняя чертей, едет по небу на своей колеснице. Молнии — это стрелы, которыми пророк поражает нечистую силу. Пожар, возникший от молнии, грешно тушить водой, но можно заливать его молоком: восточных славян, по мнению Зеленина, считается, что вода не так чиста, как огонь; в воде может водить нечистая сила [3, 424].
Литература
1. Гаген-Торн Н.И., Васина А.И. Ретроспективный метод анализа в трудах Д.К. Зеленина. — Очерки по истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. Вып. V. М., 1971. С.171—180.
2. Зеленин Д.К. Истолкование пережиточных религиозных обрядов. Л., 1930.
3. Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М., 1991.
4. Зеленин Д.К. Очерки русской мифологии. Выпуск первый: умершие естественной смертью и русалки. П.., 1916.
5. Зеленин Д.К. Тотемический культ деревьев у русских и белорусов. ИАН, 7 серия, отд. обществ. наук, 1993, № 6
6. Носова Г.А. Язычество в православии. М., 1975.
7. Проблемы славянской этнографии (к 100-летию со дня рождения члена-корреспондента АН СССР Д.К.Зеленина). Л., Наука, 1979.