Уровень индивидуальных действий: теория «бытия человека»

Уровень индивидуальных действий: теория «бытия человека»

Базовым онтологическим основанием общества являются ин­дивиды. Это общее положение роднит Маркса с большинством социальных мыслителей, рассматривающих индивидов в качест­ве отправной точки социальной теории. «Предпосылки, с кото­рых мы начинаем, — писал он, — это действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни, как те, кото­рые они находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью. Таким образом, предпосылки эти можно установить чисто эмпирическим путем» (цит. по: 258; 127— 128).

Здесь рассуждения на уровне «здравого смысла» заканчива­ются и предлагается в высшей степени оригинальная концепция индивида. Главное в ней заключается в том. что человеческая природа характеризуется не постоянным набором универсальных свойств, а отношениями людей к окружающему их природному и социальному миру, т. е., иначе говоря, она производна от данных отношений. Сугубо человеческие способы включения в окружаю­щий мир универсальны и постоянны, но их форма может варьи­ровать, благодаря чему достигается историческое и культурное разнообразие. Относительность человеческой природы универ­сальна, субстантивна, исторична и идиосинкразична. На мой взгляд, знаменитый шестой тезис о Фейербахе в данном случае вполне уместен, «...сущность человека не есть абстракт, прису­щий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»* (278; 29). Совре­менный комментатор понимает этот тезис следующим образом: «Суть в том, что, конечно, человеческая природа не то свойство, которое сродни эгоизму «экономического человека», она кроется в отношениях между людьми» (378; 95).

Маркс определял человеческую природу с помощью двух ти­пов отношений. (Для облегчения дальнейшего обсуждения я буду называть их «участие» и «творчество».) Характеризуя первый, он сконцентрировал внимание на отношениях человека с другими людьми («социальные отношения» в прямом смысле). Но они могут быть расширены за счет гармоничного включения в мир природы. На это Маркс обращал особое внимание, характеризуя второй тип. Но опять-таки и данный аспект может быть расши­рен за счет личностного отношения к другим людям* и социаль­ным объектам, что выражается, например, в стремлении к изме­нениям, согласию с другими, в реформировании социальных ор­ганизаций, создании новых групп и т.д. Так участие и творчество обнаруживаются в двух контекстах человеческой жизни: соци­альном (другие люди) и естественном (объекты).

Ввиду того, что Маркс особо подчеркивал отношения учас­тия, его концепция является не психологической, а социологи­ческой. Вообще существует всеобщее заблуждение относительно того, что сосредоточение внимания на индивиде составляет ис­ключительную прерогативу психологии, поэтому было бы ошиб­кой считать, будто Маркс пренебрегал изучением индивида. Дело в том, что индивид может рассматриваться с разных точек зрения. Для психолога индивид как таковой — главный предмет исследова­ния, и в центре внимания оказывается личность в ее когнитивном, эмоциональном, волевом, мотивационном аспектах. Для социо­лога предметной областью служат специфические надындивиду­альные или межиндивидуальные проявления: взаимодействие, со­циальные отношения, социальные коллективы, сообщества, груп­пы и т.д. Таким образом, для социологии индивид является пред­метом анализа только в контексте его вплетенности в более ши­рокую социальную ткань. С социологической точки зрения ин­дивидуальная воля рассматривается как абстрактный, одномер­ный «срез» личности: участник социальных действий и отноше­ний; партнер в социальном взаимодействии; член социального коллектива или группы; носитель определенной социальной по­зиции; исполнитель социальной роли. Следовательно, для соци­ологии человеческая природа ограничивается способностями де­ятеля, партнера, участника, члена коллектива, облеченного обя­занностями, или исполнителя.

Прямые доказательства социологического подхода Маркса к изучению индивидов можно найти в его многочисленных выска­зываниях о том, что люди (капиталисты, крестьяне, пролетарии) интересуют его лишь как представители социальных классов (чле­ны определенных специфических групп), или как воплощение экономических категорий (как лица, занимающие определенные позиции в системе производства и распределения) или истори­ческих тенденций (носители более широкого исторического про­цесса). Маркс неоднократно подчеркивал равную ценность и че­ловека, и общества. Не существует личности вне общества; каж­дый индивид бесчисленными связями и взаимозависимостями связан с другими людьми, иными словами, социальные связи произрастают из человеческой природы. «Человек..., — писал Маркс, — не только животное, которому свойственно общение, но животное, которое только в обществе и может обособляться. Производство обособленного одиночки вне общества... — такая же бессмыслица, как развитие языка совместно живущих и разго­варивающих между собой индивидов» (276; 17—18).

Социологический подход в еще большей степени предполага­ет изучение различных видов человеческой деятельности. Специ­ально направляемая активность формирует социальную деятель­ность; взаимно ориентированная и координированная активность составляет взаимодействие; постоянная, регулярная активность vis-a-vis двух персон вовлекает личности в социальные отноше­ния; активность, при помощи которой устанавливаются связи с другими людьми (в том числе дистанция или враждебность), де­лает индивида членом социальной группы; уникальный набор деятельностей, видов активности определяет социальную пози­цию (например, род занятий) или ограничивает социальную роль. Для реализации этих типов активности индивиды должны об­ладать специфическими способностями, умениями, мастерст­вом, талантами. «Анализ социальных действий может начать­ся с модели, а затем с вопроса, какой вид деятелей для этого нужен» (194). Другими словами, свойства того или иного дей­ствия вытекают из свойств чисто человеческой активности — активности участия. Это положение очень четко подметил Грамши: «Можно сказать, что человек в сущности своей являет­ся «политическим», поскольку благодаря активности по преобра­зованию и постоянному побуждению других людей он реализует свою «человечность», свою «человеческую природу» (161; 360).

Второй тип чисто человеческого отношения к окружающему («творчество»), как не трудно заметить, также формируется бла­годаря специфической активности. В творчестве индивиды выра­жают свою внутреннюю «мощь», способности, таланты, произво­дя объекты, в которых утверждают себя, раскрывают свой потен­циал. Человек воспроизводит себя не только интеллектуально, в сознании, но и деятельностно, в реальности. Тем самым у него появляется возможность взглянуть на свой образ в мире, кото­рый он сам создал (258; 142).

Маркс отчетливо сознавал, что именно свойства человечес­кой деятельности могут быть ключом к разгадке природы челове­ка; он рассматривал людей как прекрасных актеров (344; 139). Маркс четко заявил, что сущность индивидов заключается в том, как они выражают свою жизнь (279; 64). Он развивал эту мысль далее, подчеркивая, что характер человеческого вида определяет свободная сознательная деятельность (277; I, 553). И здесь он снова явно перефразировал Гегеля, для которого «Разум, или Дух, — нечто отдельное от его деятельности, его природа проявляется только в ней и существует до тех пор, пока проявляется таким образом» (329; 63). Как замечает современный комментатор, «по Марксу, человеческое существо выражает себя в деятельности такого вида, т. е. качества и объема, который присущ лишь чело­веческой деятельности» (320; 84).

То, что деятельность — это первичное измерение человечес­кого существования, в еще большей степени подчеркивали пред­ставители «деятельностного марксизма». На вопрос: «Что есть че­ловек?», Грамши отвечал: «Мы подразумеваем под этим то, чем стал человек, т. е. может ли он управлять своей судьбой, может ли «сделать себя», создать собственную жизнь? Мы, таким обра­зом, уверены, что человек есть процесс, точнее, процесс своих действий» (161; 351).

Рассмотрим, какое содержание вкладывал Маркс в понятие «деятельность».

1. Деятельность имеет осознанный и целенаправленный ха­рактер. Она описывается в понятиях «средства — цели». Энгельс развивал это положение так: «... в истории общества действуют люди, одаренные сознанием, поступающие обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся к определенным целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели» (278; 622).

2. Деятельность человека включают в себя, если использовать выражение Рома Харре, «рефлективный мониторинг» (181). Маркс утверждал, что животное непосредственно идентифицируется со своей жизнедеятельностью, не отделяя себя от нее, тогда как де­ятельность человека является объектом его воли и сознания. Со­знательная жизнедеятельность человека принципиально отлича­ется от активной деятельности животного» (277; I, 533).

3. Прежде чем действовать, человек обдумывает, планирует то, как и что он будет делать. «... самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове» (274; I, 174).

4. Согласно Марксу, человек отличается от животного «не толь­ко тем, что изменяет форму того, что дано природой: в том, что дано природой, он осуществляет в то же время и свою сознатель­ную цель, которая как закон определяет способ и характер его дей­ствий и которой он должен подчинять свою волю» (274; I, 174).

5. Деятельность человека активна, она направлена на то, что­бы изменить мир природы или других людей, создать нечто но­вое. Для Маркса труд есть творческая активность par excellence (по преимуществу).

6. Деятельность коллективна, всегда связана с другими людь­ми, ориентирована на них, зависит от них, координируется и сталкивается с ними и т.д. «Всякое производство, — писал Маркс, — есть присвоение индивидом предметов природы в пределах определенной общественной формы и посредством нее» (275; 230). Данная характеристика может быть распространена на всю чело­веческую деятельность.

Для того чтобы действовать подобным образом, человек-дея­тель (действующий индивид) должен обладать рядом способнос­тей, умений, навыков. Одним удается контролировать действия, другие ограничиваются сохранением некоторой самостоятельности перед лицом внешнего давления, т. е. давления со стороны окру­жающих. И здесь решающее значение имеют такие качества, как стремление к новшествам, ориентация на социум, вполне совме­щающиеся с целостностью личности, определенным уровнем ее независимости, непоследовательности, спонтанности, т.е. «спо­собности действовать иным образом» (147). Все эти свойства и составляют Марксову модель (образ) «природы человека» как прирожденных задатков (потенциальных способностей) к типич­но человеческому действию.

Актуализация потенциальных способностей в действии влия­ет на сами эти способности.

Создавая «очеловеченный мир» из естественного окружения и формируя образцы социальной организации, исходя из случай­ных контактов с другими, люди также меняются, обогащают и совершенствуют самих себя: свои знания, способности, умения, возможности. Творчество становится в определенном смысле самосозиданием. Джон Пламенац рассматривает Маркса как образец ученого, который разделял ту идею, что человек творит себя сам, т. е. развивает способности, присущие его виду, в процессе жизни и работы вместе с другими людьми, формирует представления о мире и самом себе. «Человеческое» в человеке — это, скорее, достигаемое, нежели естественное условие (279; III, 34).

Такая интерпретация подтверждается многочисленными вы­сказываниями Маркса, например, таким: «Воздействуя... на внеш­нюю природу и изменяя ее», человек «в то же время изменяет свою собственную природу. Он развивает дремлющие в послед­ней способности и подчиняет игру этих сил своей собственной власти» (274; I, 173).

Все эти черты человеческой деятельности и человеческой при­роды наиболее сильно проявляются в процессе труда. Таков лейт­мотив рассуждений Дьердя Лукача, который рассматривает труд как «модель всей социальной практики, всего человеческого по­ведения» (247; 11-1', 67). Маркс определял труд как фундамен­тальную, специфически человеческую деятельность, «жизненную активность», необходимую для выживания, воспроизводства и эво­люции человеческого общества и направленную на покорение и присвоение природы, как сумму усилий, посредством которых люди модифицируют, преобразуют природу, адаптируя ее к сво­им потребностям.

Маркс рассматривал труд как процесс, совершающийся между человеком и природой. Человек по своему усмотрению, «своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и при­родой. Веществу природы он сам противостоит как сила природы. Для того чтобы присвоить вещество природы в известной форме, пригодной для его собственной жизни, он приводит в движение принадлежащие его телу естест­венные силы: руки и ноги, голову и пальцы» (цит. по: 258; 148).

Лукач отмечает, что труд не следует относить непосредст­венно к природе человека; он сам может влиять на других людей (т. е. научая их, организуя и создавая цель), производя «полезные ценности» только в виде конечного опосредованного результата (247; П-1; 67).

Но какова бы ни была специфическая форма труда, он четко включает в себя две взаимосвязанные характеристики: творчест­во и участие. С одной стороны, труд есть объективация в продук­те человеческой «мощи» и способностей, с другой стороны, он всегда имеет место в определенном социальном контексте — ко­оперативном, конкурентном или авторитарном. Для Лукача ре­шающим компонентом труда являются «телеологические пред­положения», а в комплексной форме производства — протяжен­ная цепь подобных «предположений». Он имеет в виду соподчиненность или последовательность предусматриваемых заранее действий, необходимых для достижения цели или осуществления проекта. Отсюда берут свое происхождение языковые понятия символы, поскольку они являются проекциями действий в сжа­той форме, — действий, которые актуализируют определенные потенциалы человеческой ориентации в отношении природы и социального окружения (трансформирование, преобразование, завоевание, управление и т.д.) Труд, в свою очередь, влияет на работника, улучшая его способности и «мощь» для дальнейшей деятельности, направленной на его самосозидание. Такой труд, считает Пламенац, есть «деятельность, которая помогает сфор­мировать агента так же, как и предмет, над которым он работает. Лишь через работу человек приходит к пониманию себя и управ­лению собой, получает образ самого себя» (329; 118). Или, если выразить то же самое философским языком, «субъект, по мне­нию Маркса, формирует объект, но истинно и обратное — объект формирует субъект» (374; 169).

Не случайно, Маркс в теории отчуждения, рассматривая раз­рушение человеческой природы, начинал с отчуждения человека от процесса труда и лишь затем, обобщая картину, распростра­нил это отчуждение на все проявления «Розовой природы чело­века». В классовом обществе «рабочий становится отчужденным от собственной деятельности и от продукта, который произво­дит. Его собственная деятельность не воспринимается более как принадлежащая ему, и продукт его труда более не принадлежит ему» (202; 43). Это свойство труда охватывает все сферы челове­ческой жизни. Рисуя картину классового общества, Маркс пред­ставил ее как в искаженном зеркале, поскольку это общество, с точки зрения человеческой природы, имеет исключительно пато­логический характер, даже если в действительности человеческая природа все еще доминирует.

Отчуждение извращает отношения, связывающие человека с природой и с социальным окружением, разрушает творчество и участие. Человек утрачивает свое творческое начало, поскольку производительная жизнь превращается просто в средство под­держки индивидуального существования рабочего (277; I, 553). Работник не утверждает себя в процессе труда; он отрицает себя, чувствует себя несчастным, а не счастливым, не проявляет сво­бодной игры физических и интеллектуальных сил, но умерщвля­ет свою плоть и разрушает сознание. Он больше не участвует в свободной кооперированной ассоциации, напротив, становится изолированным, отстраненным от других людей и враждебным им — отчужденным от своих товарищей. Так отчуждение приво­дит к усилению социоцентрических импульсов (тема эгоизма, атомизации), недостатку творчества (тема монотонности) и, как следствие, к отказу от управления деятельностью (тема пассивности), отречению от автономии (тема овеществления, фетиши­зации удобств и т.д.)- Короче, налицо упадок потенций челове­ческого Рода. Человеческая природа становится бесчеловечной. Как полагает Эрих Фромм, Маркс считал, что человеку свой­ствен «принцип движения». Этот принцип не следует понимать механически, речь идет о движущей силе человека — его творчес­кой энергии. Человеческая страсть, для Маркса, — это «сущностная мощь человека, энергично стремящегося к своему объекту» (137; 30). Дж. Макмэтри рассуждает аналогичным образом. По его мнению, больше всего в концепции Маркса поражает генерирующая сила, которую он вкладывает в человека. Собственная природа постоянно побуждает человека к активности, подталкивает к живому материальному выражению, подлинно че­ловеческой формой которого является неотчужденный труд, или производи­тельная деятельность, что сродни творческому искусству (260; 35—36).Я бы назвал этот фундаментальный механизм «человеческой тенденцией к трансценденции и самотрансценденции»: к преодолению ограничений, противостоянию давлению, борьбе с врагами, к пересечению границ, прорыву барьеров (как внешних, так и внутренних, накладываемых ограниченными человечески­ми свойствами) посредством интенсивной деятельности. Благо­ даря этому механизму начинается человеческая история, и имен­ но он заставляет ее продолжаться далее.