Становление героя

Становление героя

Многие рождаются с тем или иным талантом, и некоторым из них социальные обстоятельства позволяют раскрыть и развить его. Однако решающий момент наступает позднее, когда общест­во признает такую заявку на исключительность или, напротив, отвергает ее. Чтобы стать лидером, надо иметь последовате­лей. Чтобы сделаться пророком, нужно, чтобы были верую­щие. Чтобы прослыть знаменитым писателем, надо, чтобы были читатели. Чтобы иметь вес в обществе, достоинства человека Должны быть признаны общественностью. Именно здесь дейст­вуют социальные механизмы отбора, поднимающие отдельных индивидов до статуса героев и отказывающие в таком статусе большинству других.

Существуют четыре доказательства важности социального ас­пекта феномена великой личности.

1. Многие выдающиеся люди (изобретатели, деятели искусст­ва, ученые, писатели) получили признание лишь после смерти. Более того, случается и так, что их достижения приписываются тем, кто жил позже. Такие люди явно предвосхищали будущую эпоху, и потому современники не были в состоянии понять и оценить их по достоинству. Вспомним ученых Галилея, Кавенди-ша, Гаусса, Галуа, Флека, композиторов Мусоргского и Бартока, художников Ван Гога, Тулуз-Лотрека и Модильяни, которые умер­ли в нищете и безвестности и получили всемирное признание лишь десятки лет спустя.

2. Второе доказательство в некотором смысле противополож­но первому. Речь идет о том, что благоприятный социальный контекст не только способствует признанию достижений, но и подталкивает к ним. Хорошо известны, например, многочислен­ные независимые научные открытия (289; 343—382), сделанные тогда, когда научные сообщества были подготовлены к этому. Таковы открытия Ньютона и Лейбница; Резерфорда и Шиля; Генри, Морзе, Стенли, Уинстона и Кука; Дагерра, Нипси и Таль-бота; Адамса и Леверьера; Кроса и Эдисона. Похоже, число при­меров растет по мере вступления науки в современную эпоху. Не так давно о крупном успехе в физике сверхпроводников со­общили почти одновременно более двадцати независимо рабо­тавших ученых. Комментируя подобные ситуации, Г. и Дж. Лен-ски пишут: «Хотя мы не отрицаем способностей этих личностей, но все же предполагаем, что немногие из тех, кто внес свой вклад в развитие знаний, были незаменимыми» (237; 93). Скорее, та­ково было общее состояние фундаментальной науки в целом, что делало возможным определенные типы открытий или изо­бретений.

3. Существуют целые эпохи, которые иногда называют «золо­тым веком»: Греция в V в. до н.э., цивилизация майя, итальян­ский Ренессанс в XV в., французский Ренессанс в XVI в. Почему так много гениальных людей родилось именно в это время и имен­но в этих странах? Единственным объяснением является соци­альный контекст, оказавшийся благоприятным для расцвета твор­ческих возможностей человека.

4. Последнее доказательство важности социального аспекта следует искать в неравном представительстве великих личностей среди мужчин и женщин, различных рас и этнических сообществ. Подавляющее большинство политических лидеров, монархов, президентов, военных героев — мужчины. Та же картина среди достигших вершины славы в науке и искусстве. Нобелевские пре­мии по литературе получили 86 мужчин и лишь 7 женщин, по химии — 97 мужчин и лишь 4 женщины. Нет никаких оснований говорить о врожденном генетическом превосходстве мужчин с точки зрения склонности к творчеству, новациям. Единственное объяснение — укоренившиеся социальные предрассудки и дис­криминация, неодинаковое распределение ресурсов (обучение, свободное время и т.д.) и внимания к действительному успеху (доступ к публикациям, средствам формирования мнений, обще­ственной известности и т.д.). Аналогичные примеры можно при­вести и по поводу недавнего представительства расовых и этни­ческих меньшинств. Здесь явно имеет место негативный соци­альный отбор, блокирующий определенным категориям возмож­ность равного признания их достижений.

В процессе социального отбора принимаются в расчет раз­личные критерии исключительности. Они обеспечивают подтверж­дение уникальной, экстраординарной социальной позиции, дру­гими словами, законность величия. Такие факторы институциа-лизируются, обращаются в нормы и правила, определяющие ре­шения о том, кто заслуживает признания. Основы легитимации сильно варьируют в зависимости от сферы деятельности и дости­жений.

В религии, политике и военном деле, которые взрастили боль­шую часть исторических героев, наиболее ранним и общим кри­терием была персональная харизма.

Согласно Шилзу, «харизма есть качество, которое приписывается личности, действиям, ролям, институтам, символам и материальным объектам из-за пред­полагаемой их связи с «конечными», «фундаментальными», «жизненными», оп­ределяющими порядок силами. Эта предполагаемая связь с конечными «серьез­ными» элементами во Вселенной и в человеческой жизни рассматривается как качество или состояние бытия, проявляемое в носителе и действиях индивиду­альных личностей и присущее определенным ролям и коллективам» (354; 386).

Такому качеству приписывается сверхъестественное свойст­во, знак божественной милости, избранности, необычного таланта. Харизма может субъективно ощущаться ее носителями, создавая ощущение необычной мощи, упорства и призванности, и может восприниматься окружением. Одно ощущение усиливает другое, и лишь вместе они рождают истинно харизматическую личность. По словам Шилза, «личности, которые обладают интенсивным

субъективным ощущением собственного харизматического каче­ства, и те, кому это качество приписывается другими, мы назы­ваем харизматическими» (354; 386). Если последнее отсутствует, то это означает узурпацию харизмы без всяких социальных пос­ледствий. Если отсутствует первое, то следует говорить о ложной, придуманной обществом харизме, поднимающей посредственность к славе и влиянию.

Понятие харизмы, со времен античности присутствующее в религиозном контексте, теоретически разработал Макс Вебер. Он рассматривал его как одно из трех оснований легитимной власти и влияния, которое одни люди оказывают на других в политичес­кой, военной, религиозной и интеллектуальной сферах (альтер­нативными основаниями для легитимности являются легально-рациональное и традиционное). Харизматическим авторитетом обладают творческие, инициативные, энергичные личности — лидеры, пророки, воины, признанные таковыми своими после­дователями или подданными. Считается, что они обладают силь­нейшим динамическим потенциалом, необходимым для осущест­вления социальных изменений. Для Вебера «харизматический авторитет всегда революционен» (354; 387). В то время как тра­диционные и легально-рациональные авторитеты склонны к рутинному или конформистскому поведению (выполняя уста­новленные порядки или следуя нормативным принципам, в которых они могут найти подтверждение своему статусу), ха­ризматические авторитеты черпают свою законность свыше, независимо от социальных институтов. Они готовы уничто­жить существующий порядок и создать на его месте новый. «Харизматические личности, и те, кто верит в них, стремятся к кардинальным преобразованиям. Они хотят сломать структу­ры рутинных действий и заменить их структурами, «наполнен­ными» качествами или состояниями сознания, которые порож­даются непосредственным и интенсивным контактом с «конеч­ным» — с силами, направляющими и определяющими человечес­кую жизнь» (354; 387).

Харизматические личности развивают в себе определенные черты, помогающие им усиливать свой образ посланцев Бога, воплощения судьбы, предвестников истории, вождей и т.д.

Они очень требовательны и автократичны, диктуют, как должны вести себя их последователи, и наказывают тех, кто не соблюдает субординацию. Они сохра­няют дистанцию между собой и своими учениками, прибегая к различным сред­ствам,

Они предпринимают экстраординарные действия с тем, чтобы продемонстри­ровать свою особую власть, сверхъестественные возможности (Мао, например, переплывал Янцзы). Они чрезвычайно догматичны, фанатически отдаются реа­лизации собственных проектов и не терпят критики.