Внешняя динамика социальных движений

Внешняя динамика социальных движений

Обратимся теперь к другой стороне «двойного морфогенеза», а именно к влиянию социального движения на окружающее об­щество и, в частности, к его роли в структурных изменениях. Посмотрим на него как на «черный ящик», забыв про сложную внутреннюю структуру, описанную выше, и остановимся исклю­чительно на изменениях, которые оно производит в обществе.

В этом плане главным являются структурные сдвиги, которые можно назвать «морфогенетическим потенциалом» движения. Оценивая его влияние на внешние структуры, важно соотнести провозглашенные им цели с конкретными историческими шан­сами. Пивен и Кловард напоминают: «завоевания должны оце­ниваться по реальным возможностям» (328; xiii). Кроме того, необходимо отделять сознательное воздействие от непреднамерен­ных и неосознанных побочных результатов, а также краткосроч­ное влияние от долгосрочного, которое обнаружится лишь спус­тя какое-то время.

Таким образом, последствия социального движения имеют сложный, двойственный характер. Потерпев поражение, оно мо­жет, тем не менее, вызвать такие структурные сдвиги, которые позднее все-таки приведут к победе. «Движение может быть бес­пощадно подавлено, и все же многое, к чему оно стремилось, со временем проявляется. Конфронтация нередко служит предупре­дительным сигналом для правящей элиты, которая осознает, что лучше изменить курс, чтобы не столкнуться в будущем с еще более мощным выступлением» (317; 344). Так, хотя с вводом воен­ного положения движение «Солидарность», казалось, было по­давлено, на «самом деле оно добилось очень многого: расширил­ся круг участников политической жизни, изменился баланс сил внутри политической элиты, существенно трансформировалось массовое сознание» (389). Все это явилось залогом победы «Со­лидарности» спустя восемь лет.

В то же время, движение, которое явно реализовало все свои программные цели, но не использовало все исторические шансы, конкретные исторические обстоятельства, вряд ли можно назвать успешным. Ведь случается и так, что изменения, которые пона­чалу воспринимаются как несомненные завоевания, вдруг при­водят к негативным последствиям, способным перечеркнуть по­лученные преимущества. В конце концов, то, что удалось завое­вать, может быть утрачено в долгосрочной перспективе.

Морфогенетический потенциал движения проявляется как в разрушительных, так и в созидательных действиях. Обычно для того, чтобы ввести структурные новации, оно должно вначале подорвать или, по крайней мере, ослабить прежние структуры и лишь позднее приступить к созиданию. Однако некоторые дви­жения ограничиваются разрушением, поскольку им не достает творческого потенциала. В таких случаях говорить об историчен кой роли движения неправомерно.

Структурно-преобразовательный потенциал движения (как деструктивный, так и конструктивный) может принимать различ­ные формы в зависимости от типа (уровня развития, размеров) социальной структуры, на которую он направлен. Всего сущест­вует четыре разновидности (формы) такого потенциала.

1. Идеологический потенциал движения выражается в его вли­янии на распространенные в обществе идеи, кредо, верования, мировоззрения, представления о настоящем, образы будущего, де­ление на врагов и союзников и т.д. На это указывает Козер, ана­лизирующий роль движения за гражданские права негров в США (83; 86). В Польше движение «Солидарность», подавленное и поставленное вне закона военным положением 1981 г., развер­нуло широкую подпольную деятельность, открывая массам раз­личные «белые пятна» польской истории, в том числе преступле­ния сталинистов, государственной бюрократии, объясняя полную бесперспективность экономической политики государства и т.д. Это подготовило почву для победы на выборах и свержению ком­мунистического правительства в июне 1989 г.

2. Реформаторский потенциал движения выражается в его воздействии на нормативную структуру, в распространении но­вых ценностей, правил поведения и т.д. среди населения. Тем самым достигается то, что Берне и Букли называют «метавлас-тью», или «относительным контролем» (67; 215). «Основные схват­ки в человеческой истории и современном обществе вращаются вокруг формирования и реформирования ключевых правил сис­тем, центральных институтов общества» (70; v).

3. Реорганизационный потенциал выражается во влиянии дви­жения на модели и каналы социального взаимодействия (соци­альную организацию), на процессы установления новых соци­альных связей, возникновения новых групп и новых межгруппо­вых коалиций, на формирование коммуникационных сетей и т.д. Этот процесс наблюдается в Восточной Европе, переживающей переход от монолитных, централизованных, автократических сис­тем к плюралистическим, демократическим, ориентированным на рынок обществам. Осенью 1989 г. на наших глазах, словно грибы после дождя, в Польше появлялись бесчисленные ассо­циации, добровольные группы, политические партии, союзы, за­полнявшие «социальный вакуум», столь характерный для тотали­тарных режимов.

4. Наконец, можно выделить перераспределительный потен­циал, который выражается во влиянии движения на процесс фор­мирования новых подходящих структур; в той мере, в которой это движение способно отобрать привилегии у своих врагов и обеспечить ими своих членов, последователей, сторонников или симпатизирующих. Яркий тому пример — подрыв «номенклату­ры» в посткоммунистических странах Восточной Европы в не­давнем прошлом. Перераспределение шансов на успех — это ко­нечная цель движения в области структурных сдвигов. Доступ к власти играет решающую роль для сохранения достигнутых пре­имуществ и управления распределением ресурсов и благ в будущем. Как замечает Тарроу, без изменений в структуре политичес­кой власти риск утратить все завоевания очень велик (396; 53). Не случайно проблема власти стоит в центре всех реформатор­ских и революционных движений.

Движение полностью раскрывает свой динамический потен­циал только тогда, когда реализуется каждая из четырех его раз­новидностей (форм). Для подобного, весьма редкого, случая я бы сохранил термин «революционное движение». На деле движения часто уродливы, сосредоточены на какой-либо одной сфере струк­турных изменений. Некоторые преуспевают исключительно в распространении мифов, утопий, благих пожеланий и неосуще­ствимых идей. Например, говоря о крестьянских восстаниях, Вольф отмечает, что, как правило, они далеки от успеха, «по­скольку мифы объединяют крестьян, но не организуют их» (451; 108). Другие устремляют все свои усилия на распространение новых моделей взаимодействия, нового образа жизни, чего тоже недостаточно для значительных и длительных структурных пре­образований. Таковы движения битников, хиппи, панков, брито­головых и т.д.

Если обратиться к революционным движениям — многооб­разным по характеру своих целей и наиболее всеобъемлющим по структурному воздействию, то обнаружатся две типичные альтер­нативные последовательности внешнего морфогенеза. Одна идет «снизу», начинаясь с новой идеологии, под влиянием которой постепенно складываются новые нормы и ценности, а их приме­нение способствует формированию новых моделей взаимодейст­вия и организации, — они-то в конечном счете и обусловливают формирование новых насущных потребностей и интересов. Это спонтанный морфогенетический процесс. Альтернативная пос­ледовательность протекает в обратном порядке. Она начинается «сверху» — с перераспределения ресурсов, возможностей, жиз­ненных шансов декретом правительства, которое берет власть; использование новых возможностей способствует формированию новых моделей взаимодействия, но не посредством принятия осо­бых правил, а путем следования новым образцам, и лишь посте­пенная кристаллизация их приводит к новым нормам и ценнос­тям; наконец, возникают новые идеи, верования и кредо как ра­ционализация новых структурных порядков в других сферах. Это — морфогенетический процесс, введенный законом.

Теперь сведем воедино наши наблюдения о внешней и внут­ренней динамике социального движения. «Двойной морфогенез» социальных движений не означает той же последовательности фаз или стадий, в которой внутренний морфогенез (возникновение внутренней структуры движения) по времени предшествовал бы внешнему (возникновению или преобразованию структур об­щества). Мы не должны заблуждаться, полагая, что движение сна­чала кристаллизуется, чтобы обрести морфогенетический потен­циал, и лишь потом становится способным заняться структурны­ми реформами. Такое предположение о линейной последователь­ности необходимо отвергнуть.

Социальные движения приводят к изменениям в обществе с самого начала своего зарождения, с момента своего внутреннего морфогенеза. Аналогичным образом изменения в обществе так­же все время влияют на него по принципу обратной связи, по­стоянно модифицируют «карьеру» движения, его размах, скорость и направление. Как справедливо замечает Лауэр, «мы имеем дело с двумя пересекающимися друг с другом процессами — самим движением и процессами в более широком контексте, т. е. в об­ществе, внутри которого оно разворачивается» (232; xiv). Про­цессы становления и движения, и новых социальных структур тесно взаимосвязаны, они стимулируют или сдерживают друг друга. Существует постоянное взаимодействие элементов внутреннего и внешнего морфогенеза.