Колониализм на Востоке
.Колониализм на Востоке
Конкретно речь теперь пойдет о том, что же такое колониализм
с точки зрения народов, подвергшихся колонизации. Это, разумеется, касается и тех
аборигенов, которые были объектом оттеснения с их земель, уничтожения и
подчинения колонистами в случаях, имевших отношение к первому и второму вариантам колонизации (Америка, Австралия,
Новая Исландия и ДР.). Ill) преимущественно третьего и особенно четвертого
вариантов колонизации, т. е. Тех случаев, когда речь идет не о массовых
переселениях и об освоении слабозаселенных земель новой общностью, а о
бесцеремонном вторжении своекорыстного и опирающегося на силу меньшинства с
целью извлечь выгоду из рыночного обмена и заставить работать на себя местное
население, не говоря уже о таких бесчеловечных явлениях, как работорговля.
Снова оговоримся, что и транзитная .торговля с
погоней за выгодой, и эксплуатация местного населения, и работорговля не были
придуманы колонизаторами-европейцами. Все это существовало и ранее, до них и независимо от них. Порой торговали и самими
попавшими в плен европейцами, становившимися рабами турок или арабов, монголов или персов.
Поэтому имеется в виду лишь характеристика феномена,
связанного с выходом на авансцену раннекапиталистической Европы, представители которой в странах, послуживших объектами колониальной
экспансии, действовали, по существу, традиционными методами, но зато с энергией
и целеустремленностью, присущими новому, поднимающемуся капиталистическому
строю. Именно это и стало колониализмом в привычном ныне значении слова, во всяком случае на начальном этапе.
Начальный этап, как упоминалось, был связан с деятельностью прежде всего
португальцев (испанцев на Востоке, за исключением Филиппин, практически не
было; Филиппины же развивались во многом по
латиноамериканской модели, о чем уже говорилось), и в количественном отношении
эта деятельность была связана едва ли не прежде всего с африканской
работорговлей, хотя португальцы одновременно активно интересовались пряностями
и раритетами и. именно им принадлежали первые европейские торговые фактории в
Индии, Индонезии, на Цейлоне, китайском побережье и т. п.
Португальский колониализм в Африке и Азии ( в отличие от Америки) был по характеру торговым
(третий и четвертый варианты колонизации), что,
собственно, в немалой мере и определило со временем афро-азиатские варианты
европейской колонизации до XIX в. Но торговля с Востоком, даже с Африкой (где в
качестве эквивалента обмена нередко шли в дело стеклянные бусы, дешевые
лоскуты, не говоря уже о спиртном), требовало
средств. Пряности стоили дорого, доставка их — еще дороже. Да и ружья, которые шли в обмен за товары вместо
серебра, тоже стоили денег, того же серебра. Где было взять драгоценный металл? Вопрос этот не стоило бы и
поднимать — ответ на него общеизвестен. Собственно,
именно золото и серебро вызвали такую алчность испано-португальских
конкистадоров в Америке, которая послужила толчком к полному разрушению древних
центров богатой, но структурно слабой цивилизации и государственности.
Потоки золота и серебра со времен Колумба хлынули в Европу — и в немалой
степени за этот счет, учитывая и снижение цены драгоценного металла в цен),
условиях резкого увеличения его количества «.революция
цен), финансировалась раннеевропейская торговля с
Востоком, грабить который европейцы не могли и за товары которого, включая и
рабов, они вынуждены были расплачиваться. И хотя доля португальцев в этом
американском потоке была не слишком велика — основное досталось Испании,— она
послужила первоначальной основой для финансирования колониальной торговли, в
последующем успешно развивавшейся за счет товарооборота. Век португальского
господства в колониальной афро-азиатской торговле был сравнительно недолог:
доля Португалии во все возраставшей в объемах и
расширявшейся территориально торговой экспансии европейских колониалистов в
Африке и особенно в Азии стремительно падала и
после XVI в. стала вовсе незначительной. На первое место вышли голландцы. XVII
век, особенно первая его половина,— век Нидерландов
на Востоке. Со второй половины XVII в., после ряда
успешных англо-голландских войн, рядом с
Голландией, постепенно оттесняя ее, становится Англия. Хотя голландцы были в
первых рядах среди тех европейских держав, которые успешно шли по пути
капиталистического развития, и хотя именно они в свое время активно участвовали
в колонизации Северной Америки с ее пуританским духом активного
предпринимательства (достаточно напомнить, что голландцами был основан в
О каких выгодах идет речь в свете того, что уже говорилось об особенностях колониальной торговли с Востоком, выражавшихся в перекачке драгоценного металла не с Востока в Европу, а в обратном направлении? Выгоды имеются в виду самые простые и прямые — от торгового оборота, с учетом всех издержек не только транзитного долгого морского пути, но и содержания администрации тех же могущественных компаний, которые организовывали торговлю и стабилизировали условия для нее, захватывая в свои руки новые земли, подкупая союзных правителей, ведя войны с враждебными и т. п. Если подсчитать издержки, они окажутся весьма солидными. Но и разница в ценах была огромной: пряности в Европе стоили в десятки раз дороже по сравнению с теми местами, где их производили и закупали. И все-таки если подводить баланс (а торговали в конечном счете отнюдь не только пряностями, их к тому же сами купцы строго лимитировали и в производстве, и в торговле, дабы не сбить цену), то окажется, что из Индии шли шерстяные и бумажные ткани высокого качества, кашмирские шали, индиго, сахар, даже опиум. Из Африки — рабы. А что же шло взамен? Оружие и в гораздо меньшей степени некоторые другие товары, практически не имевшие спроса в развитых ( и тем более в неразвитых) странах Востока. Содержание же компаний и все прочие издержки, выплаты, подкупы
Об ограничениях говорится в весьма относительном плане — право вести войны и "P""' армии ставило компании в положение могущественной политической силы, вполне сопоставимой с местными государственными образованиями; вопрос был лишь в конкретном соотношении сил и в наличии средств для манипулирования. и т. п. в немалой степени покрывались драгоценным металлом: по некоторым подсчетам, в начале XVIII в. доля товаров в торговле с Востоком (английский экспорт к востоку от мыса Доброй Надежды) была равна одной пятой, остальные четыре пятых приходилось на металл. Это не значит, что компании и колониальная торговля работали в убыток,— они свое возвращали с лихвой, ибо их торговля была наивыгоднейшим делом. Но все-таки это была именно торговля, а не ограбление наподобие того, что делали испано-португальские конкистадоры в Америке. И хотя колониальная торговля сопровождалась жестокостями и издевательствами над людьми «(работорговля), главное все же было не в этом. К жестокостям и работорговле Восток привык издавна. Европейские же торговцы принципиально отличались от местных восточных купцов тем, что они при активной поддержке метрополии стремились административно сорганизоваться и укрепиться, постоянно расширяя зону своего влияния и свободу действий. Собственно, именно этого рода динамика и служила важной основой для постепенной трансформации колониальной торговли в колониальную экспансию политико-экономического характера, что ощущалось кое-где (особенно в Индии) уже в XVIII в. и с особой силой стало проявляться на Востоке в XIX в. Итак, на традиционном Востоке, включая и Африку, колониализм начался с колониальной торговли, причем этот период торговой экспансии, сопровождавшийся лишь в заключительной своей части захватом территорий в ряде районов, длился достаточно долго. За эти века, XVI—XVIII, многое переменилось. Изменилась прежде всего сама Европа. Колониальный разбой (имеется в виду Америка) заметно обогатил ее, заложив основу первоначального накопления капитала. Капитал был пущен в оборот в широких масштабах транзитной колониальной торговли, содействовавшей становлению мирового рынка и втягиванию в этот рынок всех стран. Доход от оборота и создание рынка сыграли свою роль в ускорении темпов капиталистического развития Европы, а это развитие, прежде и активнее всего в Англии, в свою очередь настоятельно требовало еще большей емкости рынка и увеличения товарооборота, в том числе колониальной торговли. Для обеспечения оптимальных условий торговли англичане раньше других и успешней соперников-голландцев стали укрепляться на Востоке (прежде всего в Индии), добиваясь там своего политического господства уже в XVIII в. и тем более в XIX в. Взаимосвязь между капитализмом и колониализмом очевидна. Но была ли такого же типа связь характерна для объектов колониальной экспансии, для стран Востока? Хотя бы для некоторых?
Вопрос вплотную сталкивает с проблемой генезиса капитализма на Востоке. Еще сравнительно недавно немалое количество марксистов настаивало на том, что в описываемое время, т. е. в XVI — XVIII вв.. Восток стоял накануне процесса такого рода генезиса, а то и был уже в ходе этого процесса, что он лишь ненамного отставал в этом от Европы. Да и сегодня подобные взгляды не исчезли вовсе, хотя и заметно поубавились. И, казалось бы, есть основания для них — ведь возник же капитализм в Японии! Стало быть, в принципе подобное могло произойти на Востоке, и вопрос лишь в том, чтобы попытаться понять, почему в других странах этого не произошло, что именно помешало этому. К более основательному анализу всей проблематики, связанной с генезисом капитализма на Востоке, мы вернемся позже. Пока обратим внимание на то, о чем уже не раз упоминалось в этой главе. Восток в лице развитых цивилизованных обществ и государств Азии ( об Африке речи пока нет) был в XVI — XVIII вв. не беднее Европы. Более того, он был богаче. На Восток шли вывезенные из ограбленной Америки драгоценные металлы. На Востоке веками копились и хранились те самые ценности и раритеты, которые притягивали к себе жадные глаза колонизаторов. Была на Востоке и своя богатая традициями торговля, включая и транзитную, которая, кстати, держала в своих руках всю восточную торговлю Европы вплоть до эпохи колониализма и немало на этом наживалась. Восток, по данным многих исследований, мог дать большую массу пищи, чем скудные почвы Европы, а население Востока жило в массе своей едва ли хуже, чем европейское. Словом, по данным специалистов, до XV—XVI вв. Восток был и богаче, и лучше обустроен, не говоря уже о высоком уровне его культуры. Но если все это было именно так, да к тому же Восток будто бы стоял накануне либо уже был в процессе генезиса капитализма, то почему же не на Востоке активно развивался капитализм? И если уж этот самый восточный капитализм по каким-то причинам не поспевал достаточно быстро, по-европейски, развиваться, то почему этому не помог колониализм — та самая колониальная торговля, которая связала Европу и остальной мир, включая и весь Восток, воедино? Конечно, торговля была в руках европейцев и потому приносила доход с оборота именно им. Но, как только что говорилось, Восток был богаче и в ходе торговли тоже не беднел, ибо делился излишками за деньги. И, кроме того, колониальная торговля важна не только и, быть может, даже не столько доходами, сколько самим фактом всемирных связей, возможностью заимствования и ускорения развития за этот счет. Почему этой возможностью сумела воспользоваться — да еще в какой мере! — лишь Япония, тоща как остальные этим воспользоваться не смогли? Или не захотели? Или даже не заметили ее, эту возможность, не обратили на нее внимания? Почему? Ответ на этот вопрос очевиден в свете изложенной в работе концепции: о капитализме как принципиально ином строе, отвергающем традиционное господство государства и выдвигающем в качестве альтернативы частную собственность и свободный рынок, на традиционном Востоке не могло быть и речи. Для этого не было условий. И только в уникальных обстоятельствах Японии такого рода условия появились, да и то далеко не сразу. Стоит напомнить, что, несмотря на идеально подготовленную для этого японским феодализмом и конфуцианской культурой почву, лишь два-три века хотя и скрытых, но весьма энергично осуществлявшихся связей с европейскими колонизаторами (голландцы и «голландская наука») способствовали тому, что японская почва стала прорастать капиталистическими всходами. Таким образом, связь колониализма и капитализма сыграла свою роль в случае с Японией. Но вот в остальных случаях эта связь применительно к обществам и государствам традиционного Востока не могла сработать так, как этого по логике рассуждений можно было бы ожидать. Колониальная экспансия европейцев не расчищала автоматически или почти автоматически, при направленных действиях колонизаторов, путь к капитализму европейского типа, во всяком случае ожидаемыми темпами. Напротив, она породила столь яростное сопротивление традиционных структур Востока, столь мощную ответную волну, что даже в наши дни, в конце II тысячелетия, трудно дать обоснованный прогноз, как и когда достигнет еврокапиталистических стандартов развивающийся Восток — если это вообще достижимо.
Мощная ответная волна сопротивления колониальному вторжению и ломке привычных норм жизни стран и народов Востока появилась не сразу. В XVI — XVIII вв., в начальные периоды колониализма, пока Восток еще не ощутил как следует тяжелую руку европейского капитала, ее, казалось бы, ничто не предвещало. Все началось позже, в XIX в., и с особой силой проявилось в XX в. Вот о том, как и в какой форме зрел внутренний протест традиционных восточных структур против бесцеремонного вторжения колонизаторов с чуждыми востоку мерками, нормами и принципами жизни, в каких формах выражался этот протест и чем эти формы были обусловлены, и пойдет речь в третьей части работы.
Для удобства изложения и последующего анализа главы этой части разбиваются на несколько блоков: Южная и Юго-Восточная -Аадцц Ближний и (Средний рстр Дальний Восток; Африка. В рамках каждого из блоков сначала дается историческая канва, затем — аналитический очерк.