7. Система религиозных установок
.7. Система религиозных установок
Особенности отдельного верующего человека и целых религиозных объединений проявляются в системных образованиях разных уровней. Исходный уровень составляют духовные установки индивидуальных или коллективных субъектов религиозной веры. Совокупность этих установок образует единую микросистему религии, первичную единицу религиозности, будь то отдельный индивид, религиозная группа или община, будь то целый народ, объединенный религиозным самосознанием или еще более широкие транснациональные объединения мировых религий.
Религиозная микросистема слагается из трех структурных составляющих: спиритуальных ориентаций субъекта религиозной веры, его религиозной идентичности и отношения к своему окружению. Содержание и направленность этих религиозных установок подробно объяснены в “Слове Виссариона”, поскольку в этом главном догматическом произведении субъект новой веры характеризуется в пропагандистских целях весьма обстоятельно.
В Церкви Последнего Завета ориентации на сакральные начала существуют в форме веры в Бога и в форме знания об истоке материального мира — Едином и о природе-Матушке, определяющей телесное существование человека на земле. Первенство принадлежит религиозной вере, обеспечивающей спиритуальную коммуникацию с Богом и возможность встать на Путь духовного совершенствования, ведущий к спасению. “Вера, — согласно “Слову Виссариона”, — есть дверь, связующая вас с Богом и помогающая обрести дополнительные духовные силы, благодаря коим вы “становитесь способны преодолевать соблазны и очищать душу свою, что является движением по Пути к Спасению” [Кн. обр. 27:15-17].
Вместе с тем спиритуальная коммуникация необходима для обращения к Богу, выступающему в роли сакрального референта, высшего наставника, способного помочь человеку избежать ошибок при движении по Пути духовного Восхождения. Человек наделен свободой выбора, а Путь духовного восхождения сложен, поэтому ошибки неизбежны и следует “довериться гласу внутреннему”, опереться на постижение величия Бога” [Кн. обр. 33:67-70, 76].
В “Слове Виссариона” большое внимание уделяется определению сакральной идентичности человека. О чем же идет речь? Дело в том, что в религиозной микросистеме субъект веры идентифицируется с определенным сакральным статусом, который в некоторых религиях варьируется в довольно широких пределах: от закоренелого, навеки проклятого грешника до святого, а то и даже до божественного воплощенца, аватары. По вероучению Виссариона, подобных сакральных различий не существуют между людьми, и потому иерархия священнослужителей не имеет религиозной ценности и значения. “Священный сан абсолютно не оберегает от воздействия диавола. Каким бы высоким сей сан ни был” [Кн. осн. 2:106]. “Каждый из вас... способен достичь б'ольших вершин, чем любое лицо, занимающее высшую ступень в духовенстве” [В. 134].
Сакральная идентичность верующих выражается в представлении о “детях божьих”. Тем самым не только подчеркивается их генетическая связь с Отцом Небесным (как творцом человеческих душ), но также акцентируется внимание на их спиритуальной сущности, которая противоположна природе общества и поэтому подвергается угрозе со стороны условий и факторов общественного бытия. Вместе с тем отвергается представление о том, что человек является общественным существом, у которого исходная природно-биологическая основа не только в процессе антропогенеза, но в условиях возникшего общественного производства существенно усложнилась и преобразовалась, вследствие чего человек обрел особую, социально-природную сущность.
Виссарион определяет истинную, сакральную сущность человека своим категорическим требованием “Будьте как дети!” При этом он освящает и мистифицирует социально-антропологическую категорию детства и стремится доказать, что этому возрастному состоянию как таковому свойственна сакрально-спиритуальная природа: отсутствие рассудочности, прагматизма, утилитаризма, стремления к материальному благосостоянию, успеху, власти. Для этого он включает категорию детства в оппозицию “святое — мирское”, которую наполняет различным содержанием: “дети — взрослые”, “фантазерство и мечтательность — рассудочность, знание”, “беззаботность — стремление к материальному благополучию, общественному положению, власти”. Приведем несколько соответствующих положений из “Слова Виссариона”.
Исходным постулатом служит евангельское изречение: “Не став, как дети, не унаследуете Царствие Небесное”, а далее Виссарион дает этим словам свое собственное осмысление: “Детство — это те великие таинства, кои призваны безмерно обогащать духовную ткань именно человека. О, как велика ценность удивительных таинств воображения и мечтаний. Которые в невежестве вы отбросили как удел неразумного детства” [Кн. обр. 32:114-118].
Религиозно-антропологическая концепция детства играет центральную роль в воззрениях Виссариона на природу человека, его духовный мир, возможности его приобщения к истинной вере и конечного спасения. При этом взрослый человек расценивается как падший, погрязший в рационализме и заботах повседневной жизни, как утративший свежесть религиозно-мистического чувства и восприятия окружающего, святую простоту и доверчивость детства. Поэтому он считает, что “взрослое население Земли совершило роковую ошибку, удалившись от детства на несуразное расстояние. Детство и зрелость не есть противоположность”. Дети “легко способны принять истину, что окружающие их деревья, земля, камни способны чувствовать их”. Благодаря этому им легко можно привить религиозно-мистические настроения, сформировать из них язычников, одухотворяющих природу, — “помочь им душой воссоединиться с Природой, чтобы в дальнейшем сделать их верными сынами Её” [Кн. обр. 3:82, 86-88].
Взрослый человек, отрицающий существование чудес и мистической тайны, “стал превращаться в живой холод” и оказался не в состояния дать другим ничего, кроме такого же холода. “Ваше стремление к ложной взрослости способно творить из вас неразумных существ, несущих холод и страдания окружающим и окружающему миру” [Kн. обр. 3:90-91, 112-113].
Далее Виссарион развивает это положение, противопоставляя сакральной ценности, свойственной воображению и мечтательности, рационалистическое знание, отягощающее и разочаровывающее человека. Он сокрушается по поводу того, что “молодые люди вступают на путь безмерного познания, где с помощью научных знаний начинают открывать тайны всех явлений. Живой свет, который излучает Тайна, для них мертвеет и превращается в бесконечный ряд формул и химических элементов. В человеке начинает угасать воображение — сей живительный источник духовного мира” [Кн. o6p. 32:136-138].
Дети для Виссариона — фантазеры, забывающие о реальности и наполненные иллюзорным восприятием действительности. В отличие от взрослых, они способны отстраниться от негативного полюса бытия — социальной реальности и погрузиться в созерцание одушевленной Природы и в мистическую коммуникацию с Богом, поэтому взрослому человеку надо перестроиться на детский лад,. ведь “соприкоснувшись с реальностью, как правило, вы ощутите определенное разочарование, ибо реальность существует сама по себе и не зависит от желаний человека. Но через воображение вы получаете наибольшую наполненность”, возможность познания таинства благодатной поддержки со стороны Отца Небесного в Восхождении по пути духовного совершенства [Кн. обр. 32:148-152].
Провозглашая необходимость уподобиться детям, Виссарион не имеет в виду инфантильность в полном смысле слова, предполагающую несформированность личности, отсутствие у человека определенной системы ценностей и установочных ориентаций, индивидуальной направленности интересов и духовных устремлений. Вовсе нет. Новое вероучение рассчитано на формирование не менее убежденной и целенаправленной личности, чем все прочие религии. Дело в другом: предлагая отказаться от позитивных социальных ориентаций, Виссарион проповедует своеобразную социальную инфантильность, нежелание и неготовность к активному и заинтересованному участию в общественно-производственной жизни. Апеллируя к детской беззаботности, к прекраснодушной мечтательности, он убеждает отказаться от социализации личности, т.е. от заинтересованного и ответственного отношения к жизни в существующем обществе, которое он считает чуждым и враждебным, спиритуальной сущности человека. Поэтому индивид должен потерять интерес к той роли, которую он играет в обществе, к своему общественному положению, профессии, утратить заинтересованность в своем материальном благополучии. Это и обеспечит приверженцам Церкви Последнего Завета искомый сакральный статус — “детей божьих”, возвысившихся над интересами своего повседневного общественного существования.
Согласно вероучению Виссариона, отношения субъекта веры к своему окружению весьма различны, даже полярно противоположны в зависимости от того, идет ли речь о людях и природной среде или же о вторичной природе — общественных условиях существования человека. Отношения между людьми должны быть основаны на принципе любви к ближнему — важнейшем установлении христианства. Отношение к природной среде — на принципе “духовной любви”, в содержание которой Виссарион включает, с одной стороны, постулаты традиционной для буддизма, джайнизма и индуизма ахимсы (неповреждение живого) и благоговения перед жизнью Альберта Швейцера, а с другой стороны, современные экологические требования о сохранении неживой природы (земных недр, воздушной и водной среды, ландшафта). Соответственно этому формулируется заповедь: стремись достичь Высот Любви Духовной — одной из трех вершин совершенства. “Она возникает между человеком и окружающим его миром как людей, так и животных и растительности”; движение по этому пути “заключается в стремлении отдавать без меры тепло души окружающим” [З, 18].
Совершенно иное должно быть отношение к обществу, в котором протекает жизнь и трудовая деятельность человека. Виссарион всячески подчеркивает, что общество не заботится о человеке, а только лишь о своих собственных интересах; что основные общественные структуры: власть, образование, экономическое и научно-техническое развитие, материальное обеспечение — только затрудняют духовное развитие человека, препятствуют совершенствованию его души, а то и просто пагубны. В “Слове Виссариона” читаем: “Главные пороки, с помощью которых обезличивает человека диавол, есть власть и материальные ценности”. поскольку материальные ценности находятся под властью диавола, постольку удача в приобретении материальных благ является уделом тех, чьи души предрасположены к взаимодействию с сатаной, а у тех, кто значительно сильнее связан с сатаной материальные ценности скапливаются в избытке [Кн. осн. 2:90-91, 97-98].
Однако Виссарион не ограничивается здесь пропагандой в религиозной форме идей уравнительного коммунизма, а идет значительно дальше, проповедуя аскетически-равнодушное отношение человека к своему материальному положению под тем предлогом, что стремление к благосостоянию ввергает в соблазн.
Таковы черты индивидуального субъекта веры в Церкви Последнего Завета, что же касается коллективного субъекта веры, играющего важную роль в ряде религий, — “богоизбранного народа”, “народа-богоносца”, то это представление Виссарион решительно отвергает [см.: П. 165-167] в пользу идеи равенства всех народов перед Богом и их объединения в единое человечество, в “единый народ”.