1. Грамматика власти

1. Грамматика власти

В сферу различных областей гуманитарного знания, и в частности сферу властно-политическую, идеи их осмысления с позиции граммати­ки и собственно языковой практики проникли уже сравнительно давно. Отдадим должное американскому философу Гарольду Ласки, опубли­ковавшему в 1925 году "Грамматику политики". При всем внимании к политике, а значит, и к власти мы хотим все же отправиться от общего понимания грамматики в области языкознания, что позволит лучше по­нять ее место и роль в системе знаний о власти.

Грамматика, по сути своей, — это, во-первых, строй языка, система его языковых форм, способов словопроизводства, тех синтаксических конструкций, которые образуют основу языкового общения; во-вто­рых, это раздел языкознания, изучающий строй языка, что и позволяет выделять, объединять и координировать на практике взаимодействие словообразования, морфологии и синтаксиса.

Власть всегда оформляется словом. Вначале и во власти было сло­во. Оно всегда является первоначалом в этой сфере. Не исключено, ра­зумеется, что нередко власть творится междометиями, непечатным сло­вом, мимикой, угрожающими жестами, а то и физическим воздействи­ем. Но будем считать, что это особые случаи проявления власти.

Надо знать, что существуют два вида взаимоотношений власти с

грамматикой:

1) использование возможностей грамматики, языка и языковых форм на службе самой власти, на ее эффективном обслуживании ради

плодотворной отдачи;

2) заимствование полезного опыта грамматики, ее конструкций для усовершенствования власти того или иного вида. В этом случае грамма­тика поучительна для власти как та система, в которой в течение веков сложились продуманные четкие правила, нормы, формы словообразо­вания, словотворчества, словоотклика на новые запросы жизни, а так­же способы преодоления языкового догматизма, полезные как пример для тщательного, взвешенного, продуманного властетворчества, счита­ющегося с запросами жизни, интересами граждан.

Правильное грамматическое словопонимание, взвешенное слово­толкование, обдуманное словообразование, эффективное словотворче­ство должны служить власти, прежде всего власти государственной.

Мы уже неоднократно говорили о близости, соседстве, чуть ли не тождественности и взаимозаменяемости понятий "политика" и "власть", отмечая, что это связано и с определенными эпохами, и с кон­кретными странами, а порой с конкретными интересами конкретных лиц, пользующихся влиянием в науке (в политике и власти). В настоя­щее время, когда Россия переживает пору увлечения политологией и известной отстраненности от властеведения (кратологии), следует еще раз беспристрастно вглядеться в это явление и его причины.

Приведем результаты исследований и раздумий ученого из Новоси­бирского университета Г. В. Голосова. Вот как он рассуждает о происхождении политологии на первых же страницах своей книги "Сравни­тельная политология"*.

Современная политическая наука — феномен относительно недавне­го происхождения. На первый взгляд, это утверждение противоречит то­му, что политика — одна из наиболее ярких и увлекательных сторон че­ловеческой деятельности — привлекала внимание мыслителей уже на за­ре цивилизации, а "основоположниками" политологии часто называют Аристотеля, Никколо Макиавелли, Джона Локка и других философов прошлого. Однако, как отмечает Дэвид Истон, в течение многих столе­тий, от классической древности до конца XIX столетия, изучение полити­ческой жизни оставалось не дисциплиной в строгом смысле слова, но со­вокупностью интересов. Первоначально политическая проблематика да­вала пищу для размышлений философам, затем к ним присоединились правоведы, а в прошлом веке, с возникновением социологии, политика сразу же попала в поле зрения этой науки. Обособление политологии как академической дисциплины произошло на рубеже XIX—XX столетий в США, где в нескольких университетах — в основном силами философов, правоведов и социологов — были организованы кафедры политической науки. В западноевропейских странах подобное развитие наблюдалось значительно позднее, уже после второй мировой войны, и протекало под заметным воздействием американских образцов. Последние десятилетия ознаменовались бурным количественным ростом политологии и ее широ­ким распространением во всем мире. Пришла она и в страны бывшего СССР. Однако по сей день большинство индивидуальных членов Между­народной ассоциации политических наук проживает в США.

Почему же политическая наука была и, по определению Хайнца Эло, остается "преимущественно американским явлением"? Ответ на этот вопрос вытекает из некоторых особенностей американского об­щества, возникшего как совокупность переселенцев, лишенных общих исторических корней и вынужденных идентифицировать себя с госу­дарством. Часто говорят, что США — это "мультикультурное, т. е. включающее в себя многочисленные и чуждые друг другу культурные ориентации, общество, разделяющее некоторые общие политические ценности". Одним из механизмов воспроизводства этих ценностей и вы­ступает политическая наука. Уже в начальной школе американец стал­кивается с некоторыми ее элементами, посещая так называемые "уро­ки гражданственности" (civil classes). В старших классах он изучает Конституцию США, а оказавшись в университете, имеет возможность посещать широчайший набор политологических курсов (в некоторых государственных учебных заведениях такие курсы носят обязательный характер). Многие миллионы студентов ежегодно заканчивают свое высшее образование со степенью бакалавра в области политических наук. Так что количество профессиональных политологов в США не должно удивлять. В основном это университетские преподаватели.

Все вышесказанное, конечно, не объясняет причин распространения политической науки за пределами ее исторической родины. Напротив, мы вправе спросить: если задача этой науки состоит в воспроизводстве опре­деленной, национально-специфической системы ценностей, может ли она прижиться, скажем, в России? Может, ибо это — не единственная задача политологии. По собственному недавнему прошлому мы хорошо знакомы

* См.: Голосов Г. В. Сравнительная политология: Учебник. 2-е изд. Новоси­бирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. С. 6—8.

с "политической наукой", почти исключительно занимавшейся оправда­нием существовавшего порядка в целом и отдельных властных решений, — "теорией научного коммунизма". Будучи закрытой, советская политическая система не нуждалась в исследовательских средствах, которые рас­крывали бы подлинные мотивы и механизмы властвования. Г Вот как рассуждает Н. В. Голосов. Это показывает, что политоло­гия не случайно выдвинулась и в современной России чуть ли не на самое первое место в системе гуманитарных наук. f Однако время требует своих поправок и для России. Оно требует своего рода политического протрезвления ее граждан, особенно молодежи, и воспитания не просто политически ангажированных и политически оза­боченных молодых людей, а граждан великого государства Российского, служащих делу Отечества, уважающих его тысячелетнюю историю, го­сударственно мыслящих и действующих, исходящих из интересов реаль­ной конституционно установленной государственной власти.

Происшедшая за десятилетия подмена грамматики власти полити­ческой лексикой сегодня становится все более заметной. Факты такого рода отмечают все большее число авторов и изданий.

Обратимся к первому в России энциклопедическому словарю "По­литология", вышедшему в 1993 году. Как ни странно, статьи "Полито­логия" в словаре нет. В статье "Политическая наука" отмечается, что "в 60—70-е гг. в некоторых странах (в Германии, отчасти во Франции, за­тем у нас) появилось новое наименование политической науки — поли­тология (по аналогии с социологией, экологией и т. п.). Во многих за­падных странах, особенно в США, его не применяют, хотя оно создает речевые удобства — краткость и понятность термина. Это название, од­нако, скорее можно применять в сфере эмпирического знания или в на­учно-публицистической практике, а не в значительной науке, тем более ^,по отношению к крупным политическим авторам: странно было бы на-. политологом Н. Макиавелли или Ю. Хабермаса"*.

О самой же "политике" словарь "Политология" пишет: "Политика*

(от греч. polis — город — государство и прилагательного от него — politikos: все, что связано с городом, — государство, гражданин и пр.) — ор­ганизационная и регулятивно-контрольная сфера общества, основанная в системе других таких же сфер: экономической, идеологической, пра­вовой, культурной, религиозной. Термин "политика" получил распро­странение под влиянием трактата Аристотеля о государстве, правлении и правительстве, названного им** "Политика". Вплоть до конца XIX века политика традиционно рассматривалась как учение о государстве, т. е. власти институционного, государственного уровня. Однако уже в новое время развитие политической мысли и представлений о государ­стве привело к выделению наук о государстве и их обособлению от по­литической философии и политической науки. Представление о поли­тике значительно расширилось, и понимание политики стало весьма сложной проблемой, во всяком случае оно оказалось предметом самых различных толкований"***.

* Политология: Энциклопедический словарь / Общ. ред. и сост. Ю. И. Аверь­янов. М.: Изд-во Моск. Коммерч. ун-та, 1993. С. 269.

** Не им, а его учеником Теофрастом.—В. X.

*** Политология: Энциклопедический словарь. С. 251.

Кстати говоря, заметим, что это и есть весьма убедительное указа­ние непосредственно на лексические, грамматические трудности и про­тиворечия на властно-политическом поприще в связи с грамматически­ми колебаниями, шараханиями по поводу политики.

Обратимся еще к одной энциклопедии, в которой отмечается: "По­литика (от греч. politike — искусство управления государством) — сог­ласно Платону и Аристотелю, единая наука об обществе и городе-госу­дарстве (полисе). Сейчас в учении о государстве под политикой понима­ют науку о задачах и целях государства и о средствах, которые имеются в распоряжении или бывают необходимы для выполнения этих целей"*.

В связи с таким определением политики, тесно увязывающим ее с государством и ставящим ее на службу государству, в построенной вок­руг нее политологии не остается места для понятий политической борь­бы, политической оппозиции, политической власти, антигосударствен­ной, антиконституционной деятельности и т. д.

Вернемся к упоминавшемуся в энциклопедическом словаре "Поли-тология" ироничному сюжету с "политологом" Н. Макиавелли (1469— 1527).

В 1996 году в издательстве "Мысль" в серии "Из классического на­следия" были опубликованы избранные сочинения Н. Макиавелли**. Этот том аттестуется, однако, как том политологических и военно-ис­торических сочинений. В обстоятельном и интересном предисловии Е. И. Темнова Н. Макиавелли представлен как человек, рожденный для политической деятельности, как основоположник современного пони­мания политики, исследователь политической власти, классик полити­ческой социологии***.

Можно согласиться со многими профессиональными суждениями Е. И. Темнова и обязательно надо отметить, что фактически от Макиа­велли пошло понятие государство. Но все-таки очень уж велика натяж­ка, если называть рассуждения о государственной власти и государстве, относящиеся к XVI веку, политологией и вкладом в политическую нау­ку****. Чтобы в этом убедиться, нетрудно перечитать книгу "Госу­дарь". Здесь нет ни слова о политике, весь текст посвящен власти, госу­дарству, искусству правления. И сколь же ярко и многогранно предста­ет перед нами анализируемая Н. Макиавелли власть — госу­дарственная, республиканская, княжеская, королевская, светская, ду­ховная, папская, высшая, неограниченная, а также характеристика по­рядка, условий и приемов властвования.

Практически везде, где Н. Макиавелли говорит о владении, вла­дычестве, господстве, царствовании, княжении, управлении, правле­нии, властителях, начальстве, повелении и повиновении, везде он го­ворит о власти. И нигде не упоминаемая им политика может в этом случае толковаться лишь как линия поведения, как своего рода курс поведения, как функция, производная от власти и властвования. Мы же в наше время в языке (в грамматике власти и грамматике полити­ки) умудрились поставить все с ног на голову. Почему же у нас, по нынешним

* Краткая философская энциклопедия. М.: Издат. группа "Прогресс"— "Энциклопедия", 1994. С. 352.

** Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о Первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве / Предисл., коммент. Е. И. Темнова. М.: Мысль, 1996. 639 с.

*** См. там же. С. 7, 29, 34, 36.

**** См. там же. С. 35, 36.

 толкованиям, якобы все дела вершат политика, политики и политология и почему отодвинута на второй план собственно сама го­сударственная власть, являющаяся, как правило, решающим факто­ром, важнейшим двигателем общественных процессов.

Это говорится и пишется не ради престижа президента, или парла­мента, или правительства, а ради наведения в стране настоящего госу­дарственного порядка; в дополнение к тому, что уже не раз говорилось облеченными высшей властью лицами в России и в XIX веке, и в 1905-м, и в 1997 году.

Грамматика должна служить власти, а власть должна прислуши­ваться и к самой грамматике. О том, как в условиях демократии и циви­лизации грамматика власти достойно служит властям разного рода и в разных странах, уже приходилось упоминать по разным поводам.

 Если в общем кратолексика насчитывает сегодня свыше 5000 терминов и понятий, и они успешно содействуют развитию и возвышению понимания роли государственной власти (и властей разного рода), то это заслуга кратологии, которую и надо по заслугам ставить на ноги. Если сегодня мы можем использовать сотни терминов интернациональной ле­ксики, дающих людям Земли возможность понимать друг друга без пе­реводчиков и словарей, то это тоже заслуга кратологии. Везде одинако­во звучат, воспринимаются и понимаются десятки и сотни терминов и слов, таких, как "демократия", "республика", "федерация", "президент", "сенат", "парламент", "инаугурация", "спикер", "акт" и т. д.

 Грамматика отправилась в своем властном поиске от аристократии, '!: демократии и многих "кратий" древнего мира (число которых теперь составляет многие десятки). Не забудем, что термин "демократия" впервые встречается у известного греческого историка Геродота. И на­помним, что Платон выбрал себе в собеседники Сократа, Исократа, , Гермократа и Кратила. Грамматика позволила нам предложить новый перспективный интернациональный термин "кратология" (наука о вла­сти), открывающий научные просторы для познания, поиска, оформле­ния десятков областей науки о власти. Ни один серьезный ученый, ни один серьезный практик-властитель в наше время уже не возразит про­тив выделения специальной науки о власти и против того, чтобы опре­делиться с ее проблематикой, ее возможностями и, естественно, ее на­званием*.

Еще раз о названии. Органично и правомерно для граждан России — наука о власти. Но поставим вопрос: а есть ли другие варианты это­го названия, что в данном случае позволяет сделать русский язык, и не I. стоит ли ориентироваться на интернационально приемлемое название? Ведь и за рубежом науке о власти не повезло. Ей тоже внимания не

уделяют.

 С позиций грамматики и норм русского языка правомерны названия: властеведение, властезнание и даже властология, властография. Учитывая русскоязычные аналоги, благозвучие, традиции, более удач­но "властеведение".

Однако еще раз подумаем: возможны ли лексические варианты ме­ждународного характера, применимые и в практике других стран? Есте­ственно, что власть по-разному предстает в языках в ближнем, среднем

* Эти вопросы подробно рассмотрены нами в монографии "Власть. Осно­вы кратологии" (М., 1995), а также в кратологическом словаре "Власть" (М., 1997). Поэтому в данном случае мы затронем лишь некоторые основные идеи.

и дальнем зарубежье. Но интернациональные понятия пронизывают большинство языков. По крайней мере, слово "демократия" присутст­вует практически у всех.

Обычно интернациональными становятся понятия, берущие начало прежде всего в греческом языке и латыни. Если брать греческий, то это в первую очередь связано с "кратиями" и "архиями", т. е. производны­ми от греческих слов kratos (сила, власть, могущество; главное началь­ство над войском, господство на море) и arche (начало, начальство, пра­вительство, власть, господство)*. В русском языке здесь, как и в ряде других, наибольшее количество производных слов. Только "кратий" можно назвать более 60, а "архий" — более 10. В этом случае, особен­но в церковной лексике, сказались давние связи русских с греками.

Много производных слов в русском языке и от латинских слов:

impero (господствовать, начальствовать, властвовать, повелевать, при­казывать, распоряжаться); dominatio (господство, владычество, едино­властие, верховная власть, деспотизм), а также auctoritas (полновластие, полномочие, власть, повеление, приказание, значение, вес, влияние, ав­торитет); dictator (диктатор — в Риме должностное лицо с неограничен­ной властью в государстве, избиравшееся в чрезвычайных случаях и на определенный, короткий срок); jus, juris (право, совокупность законов, суд, привилегия, власть) и др.**

Таким образом, речь может идти о признанных в большей части стран латино- и грекоязычных названиях.

Перечень возможных интернациональных названий науки о власти мог бы стать таким: архология, автократология, администратология, диктатология, доминология, имперология, кратология, магистратология, префектология, регология, рексология, тиранология. Возможен и ряд других названий.

Легко заметить, что наиболее приемлемым и по сути, и по звуча­нию можно считать термин "кратология". Еще раз отметим, в чем су­щество этого составного слова-новообразования.

Крато... (от греч. kratos — власть, сила, могущество, господство) — частица, начало слов, непосредственно дающих характеристику власти, проявлений власти, ее разнообразных аспектов.

...логия (от греч. logos — слово; понятие, учение) — вторая состав­ная часть сложных слов, которые обозначают названия соответствую­щих наук, например акмеология, антропология, геология, конфликтология, культурология, политология, психология, социология, филоло­гия, элитология и т. д.

Следует отметить, что не исключены и такие смешанные назва­ния, как кратоведение и кратознание. Однако предпочтительнее — кратология, как более точно выражающее суть дела и более благо­звучное. А кратология влечет за собой десятки других понятий: кратография, кратодинамика, кратостатистика, кратомеханика, кратосфера, кратософия и т. д.

Понятие "кратология" автор впервые использовал в печати в ок­тябре 1991 года в статье "Научилась ли кухарка управлять государством?»*

* См.: Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. Репринт V издания 1899 г. М., 1991.0729,202—203.

** См.: Петрученко О. Латинско-русский словарь. Репринт IX издания 1914г. М., 1994. С. 298, 204, 62—63, 189, 349—350; см. также: Латинский язык: Учеб­ник. М.: Просвещение, 1968. С. 351, 344, 334, 343, 377.

Именно в это время начинался поиск ответа на знамени­тую ленинскую фразу — ответа в новых условиях, когда и Советское государство, и КПСС, так и не сделав кухарку активным фактором власти, уже сами потерпели крах.

Впоследствии автор многократно повторял это понятие в том же самом журнале, оперативно переименованном в журнал "Деловая жизнь", в статье "Чья власть? Над кем? Во имя чего?"** и в ряде других статей. Использовалось оно и в других устных и печатных выступлени­ях автора. Среди принципиальных — статьи в газете "Интеллектуаль­ный мир" (1994)*** , в журнале "Власть" (1995) ****. В 1995—1996 го­дах вышли первые обстоятельные книги*****.

И вновь возникает вопрос: а как же столь долго и ученые, и сами практики обходились без специальной науки о власти и обширной се­мьи таких наук? Отметим, что в мировой практике издавна пользова­лись изысканиями, трактатами, руководствами о том, как и кому власт­вовать, а также правом, исторической наукой, знаниями об обществе и политике и отдельными научными изданиями по проблемам власти. В Советском Союзе и других странах социализма обходились еще и исто­рией партии, историческим материализмом, научным коммунизмом (со­циализмом). В переломное и переходное время здесь помогла полито­логия. Практически она и включала в нашей стране знания о власти и политике властей. Об этом свидетельствуют все издания по политологии с конца 80 — начала 90-х годов, появившиеся в Советском Союзе, а „затем и в России******. Теперь же с учетом идей и опыта политологии (должна обрести свое место и кратология.

 На Западе часто идет речь о политической науке и о политических |науках. Закрепилось и понятие "политолог". В рассматриваемом нами |случае придется использовать теперь понятие "кратолог" по аналогии с |такими названиями, как "психолог", "филолог", "геолог", "астролог", "биолог"и т. д.

Каким же предстанет перед нами кратолог? Это — специалист-уче­ный, а также журналист, писатель, деятель искусства и, разумеется, прежде всего государственный деятель, сотрудник органов власти, сосредотачивающий

* Халипов В. Ф. Научилась ли кухарка управлять государством? // Партийная жизнь. 1991.№ 19. С. 44.

** См.: Деловая жизнь. 1991. № 21. С. 50.

*** См.: Наука о власти // Интеллектуальный мир. 1994. № 4. С. 1,2, 3; см. также: Интеллектуальный мир. 1996. № 8. С. 9—10; 1997. № 13. С. 4.

**** В повестке дня кратология — наука о власти // Власть. 1995. № 1. :. 48—50.

***** Халипов В. Ф. Власть. Основы кратологии. М.: Луч, 1995. 304 с.; Халипов В. Ф. Введение в науку о власти. М.: ТШБ, 1996. 380 с.

****** См., напр.: Программа спецкурса "Основы теории политики и поли­тической деятельности". М.: Изд-во. АОН, 1989. С. 11—15; Введение в политологию: Учебно-метод. пособие / Под ред. А. М. Ушкова, М. А. Фроловой. М.:

Изд. МГТУ, 1990. С. 12—22; Основы политологии / Под ред. Р. Г. Яновского. М.: 1991. С. 242—265; Основы политологии. Курс лекций под редакцией В. П. Пугачева. М.: О-во "Знание России", 1992. С. 57—80; Р. Ф. Матвеев. Теорети­ческая и практическая политология. М.: Изд-во. РОССПЭП, 1993. С. 55—71;

Политология на российском фоне. М.: Луч, 1993. С. 81—111; Основы политиче­ской науки: Учеб. пособие. Ч. I. М.: О-во "Знание России", 1993. С. 102—144;

Политология в вопросах и ответах / Под ред. Е. А. Ануфриева. М.: Наука, 1994. 189 с.; Белов Г. А. Политология: Учеб. пособ. М.: Наука, 1994. С. 104—147 и др.

 внимание в своих публикациях и выступлениях на во­просах теории и практики властной деятельности, на анализе общест­венно-политической жизни и развитии власти, государственности и кон­кретных направлений политики.

Непростой путь автора к кратологии оказался нелегким и много­летним. Он вобрал в себя разнообразный опыт работы и общения, в том числе руководство научно-исследовательским отделом и тремя ка­федрами последовательно в четырех различных академиях, журналом "Социально-политические науки", написание многих статей, книг, учеб­ных пособий, создание авторских коллективов, руководство ими и раз­работку целой серии словарей (Научно-технический прогресс. М., 1987;

Политологический словарь. Киев, 1991; Язык рынка. М., 1992; Словарь делового человека. М., 1994; Политологический словарь. М., 1995). Совместно с дочерью — профессором Е. В. Халиповой было осуществ­лено издание словаря "Власть. Политика. Государственная служба". М., 1996. Седьмым в этой серии стал кратологический словарь "Власть", изданный автором в 1997 году. Эти пояснения позволяют сказать, что обдумывание вопросов кратологии началось давно, шло последователь­но на разных этапах и дает теперь возможность предложить не только заимствованные, но и многие самостоятельные идеи.

Обоснованное, широкое и активное вхождение в практику понятия "кратология" продолжит научную традицию, существующую в России и в мире. Можно привести немало примеров появления новых "логий" в новейшей российской и мировой практике*.

В последние годы с Запада к нам пришло понятие "полемология" (от греч. polemos — война) — одно из названий учения о войне как явлении социального характера, ее причинах, содержании, последст­виях. Будем надеяться, что придет еще пора и иренологии (науки о мире).

Сейчас уже во многих отечественных публикациях можно встре­тить "кризисологию" как совокупность знаний о кризисах различного рода, их сути, содержании, особенностях, формах, видах, механизмах эволюции, путях преодоления и т. д.

Вошло в научный оборот понятие "конфликтология". Журнал "Го­сударство и право" в 1993 году провел "круглый стол" по теме "Юриди­ческая конфликтология — новое направление в науке". Выступая на нем, профессор Ю. А. Тихомиров в числе оснований для этого назвал наличие в настоящее время около 200 зон конфликтов, которые в даль­нейшем будут разрастаться**. Потребностями теории и практики обу­словлен и выход в конце 1995 года монографии "Юридическая конфли­ктология"***. К сожалению, в ней в типологии конфликтов не выделе­ны конфликты в сфере власти.

Стало применяться и понятие "конспирология" (от лат. conspiratio) как теория заговоров, учение об их предотвращении. Несмотря на пуб­ликации в этой области, обстоятельно разработанной системы знаний здесь пока не существует.

* См., напр.: Ашин Г. К. Элитология: Становление. Основные направления. М.: Изд-во МГИМО, 1996. 108 с.; Здравомыслов А. Г. Социология конфликта. 2-е изд. М.: Аспект Пресс, 1995. 317 с.; Юзвишин И. И. Информациология. М.:

Радио и связь. 1996.215 с.

** См.: Государство и право. 1994. № 4. С. 4.

*** Юридическая конфликтология. М., 1995. 316 с.

Собственно кратология, и это принципиально важно, не подменяет, 'е заменяет и не отменяет ни одну из социальных, гуманитарных наук. Она не идет и не может идти на смену праву, философии, социологии или даже политологии, психологии и властным страницам истории. Это .— не ее задача. У нее совсем иная роль, иное призвание, иные функции.

Жизнь демонстрирует правоту и мудрость наших предшественни­ков. Дж. Локк еще в XVII веке обращал особое внимание на возможно­сти и глубину человеческих познаний, на поиск аргументов во имя исти­ны. Он писал: "Надежный и единственный способ приобрести истинное знание заключается в том, чтобы образовать в нашем уме ясные и оп­ределенные понятия о вещах, присоединяя к этим определенным идеям и их обозначения. Мы должны рассматривать эти идеи в их различных отношениях и обычных связях, а не забавляться расплывчатыми назва­ниями и словами неопределенного значения, которые можно употреб­лять в различных смыслах в зависимости от надобности"*.

Вместе с тем еще раз воздадим должное мудрости Дж. Локка, кото­рый не только осудил, но и невольно подсказал властям путь к успеху, забавляясь "расплывчатыми названиями и словами неопределенного значения, которые можно употреблять в различных смыслах в зависи­мости от надобности".

Думается, и мы должны стремиться к тому, чтобы суметь проде­монстрировать нашу правоту и мудрость нашим последователям.

И пусть все-таки в оформлении науки о власти торжествуют жизнь логика; более того, логика жизни и логика власти.