5. Междисциплинарные области кратологического знания (аксиология власти, акмеология власти, имиджелогия и морфология власти)

5. Междисциплинарные области кратологического знания (аксиология власти, акмеология власти, имиджелогия и морфология власти)

В общей системе постоянно развивающегося человеческого знания каждый век новой и новейшей истории, отражая активный поиск науч­ной мысли, формирует все новые и новые области, позволяющие все полнее и глубже отражать и осмысливать окружающий мир, жизнь че­ловека, общества, государства, власти.

Про XX век, похоже, в будущем станут говорить, что в нем разви­тие наук шло по убедительной восходящей экспоненте. Закономерно возникавшие все новые и новые "логии" создавали и продолжают соз­давать разностороннюю и глубокую картину мира вообще и мира чело­века в частности. Еще раз подчеркнем и новизну возникающих облас­тей знания, и обогащение совокупности уже давно сложившихся и про­должающих развиваться отраслей науки.

Среди формирующихся междисциплинарных гуманитарных облас­тей кратологии мы остановимся сейчас на возможностях, открываемых для углубления представлений о власти в таких областях знания, как ак­сиология, акмеология, морфология и даже мифология. Перечень по­добного рода областей знания, восходящих к естественным и техниче­ским наукам, будет продолжен в следующей главе.

Феномен власти настолько разносторонен, что он постоянно тре­бует обращения к разнообразным его проявлениям. Неудивительно, что речь заходит и о ценности власти, и об ее ценностях, и о ее высо­тах, вершинах, и о круге лиц и социальных групп, в первую очередь с ней соприкасающихся, в ней заинтересованных и ею пользующихся, а также о создании привлекательного образа властителей и власти, преодолении возникающих здесь недоразумений, конфликтов, слу­хов, мифов и т. д.

Для человека, находящегося у власти или идущего к власти, по­читающего власть или недовольного ею, она то привлекательна, то отталкивающа совокупностью своих достоинств или недостатков, приносимых благ и привилегий или их недоступностью. Исчерпать эти проявления власти и ее свойств, возможностей конечно же нель­зя, но привлечь к ним внимание, разобраться в их совокупности и нужно, и важно.

Чтобы понять цену, ценность и ценности власти вообще, как и раз­нообразных видов власти и фигур во власти, надо проделать большой труд, учесть множество явлений, фактов и факторов. Отправиться же здесь следует от общего понимания цены и знаний о ценах и ценностях, сообщаемых такой наукой, как аксиология.

Аксиология (от греч. axia — ценность и logos — учение) — теория, рассматривающая философские вопросы проблемы ценностей.

Как специфическая философская дисциплина, изучающая пробле­мы экономических, моральных, эстетических, социальных, духовных и исторических, а также властных (кратологических) и других ценностей, она возникла во второй половине XIX века. Термин "аксиология" вве­ден в начале XX века французским философом П. Лапи. Однако еще в древности начали рассматриваться вопросы цены и ценностей, имею­щие отношение к теории и практике человека.

Проблемы ценностей с позиций философии, этики, психологии, ло­гики, истории отечественные ученые исследовали уже в XIX веке**.

В советский период к этой проблематике неоднократно обраща­лись К. С. Бакрадзе, В. А. Василенко, О. Г. Дробницкий, Т. В. Любимо­ва, Л. Н. Столович, В. П. Тугаринов, Л. А. Чухина и др.

Из зарубежных исследований в области аксиологии, прямо ориентирующих на создание аксиологии власти, следует назвать книгу Фридриха Ницше (1844—1900) "Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей"***, изданную его сестрой Е. Ферстер-Ницше в 1906 году и представляющую собой совокупность его многолетних размышлений. Эта книга повлияла на творчество таких всемирно известных философов, как Шестов, Фрейд, Хайдеггер, Камю, Сартр, Фуко, Гессе, Борхес. Не­редко к ней возводят истоки идей фашизма, возникшего в Германии в первой половине XX века.

Приведем некоторые из суждений, афоризмов и заметок Ф. Ницше к книге, которую он хотел создать.

"Жизнь только средство к чему-то: она есть выражение форм рос­та власти"****.

"Бог" как кульминационный момент: бытие — вечное обожествле­ние и разбожествление. Но в этом нет никакой высшей точки в смыс­ле ценности, а только высшая точка власти.

Абсолютное исключение механизма и вещества: и тот и другое только известные формы выражения для низших стадий, только фор­мы аффекта ("воли к власти"), совершенно лишенные духовности.

Изобразить обратное движение вниз от высшей точки в процессе становления (точки наивысшей одухотворенности власти на почве наи­высшего рабства) как следствие наивысшего развития силы, которая обращается теперь против самой себя и, так как ей нечего более орга­низовать, употребляет свою силу на дезорганизацию...

а) Все большее подавление социальных групп и подчинение послед­них маленькому, но более сильному числу;

б) все большее подавление привилегированных и более сильных, а следовательно, торжество демократии и в конце концов анархия эле­ментов.

* См.: Ценностей теория (автор М. А. Киссель)//Философский энциклопе­дический словарь. М., 1983. С. 763—765.

** Антонович А. Я. Теория ценности. Критико-экономическое исследова­ние. Варшава: Тип. К. Ковалевского, 1877. 198 с.; Макиевский П. В. Ценность жизни. Спб., Журнал "Русское богатство", 1884. 258 с.; Франк С. Л. Психологи­ческое направление в теории ценности // Русское богатство. 1898. № 8. С. 6—110.

*** Ницше Фридрих. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. М.:

REFL-book, 1994.352 с.

**** Там же. С. 336.

Ценность — это наивысшее количество власти, которое человек в состоянии себе усвоить, человек, а не человечество! Человечество, не­сомненно, скорее средство, чем цель. Дело идет о типе: человечество просто материал для опыта, колоссальный излишек неудавшегося, по­ле обломков.

Слова о ценности — это знамена, водруженные на том месте, где был открыт новый вид блаженства, новое чувство. ,

Точка зрения "ценности" — это точка зрения условий сохранения, условий подъема сложных образований с относительной продолжи­тельностью жизни внутри процесса становления"*.

Однако не такого рода спорными суждениями посеял Ф. Ницше отрицательное отношение к себе в Советском Союзе, а своим резко отри­цательным отношением к социализму. Приведем лишь одно из таких высказываний.

"Социализм, как до конца продуманная тирания ничтожнейших и глупейших, т. е. поверхностных, завистливых, на три четверти актеров, —действительно является конечным выводом из "современных идей" и их скрытого анархизма; но в тепловатой атмосфере демократического благополучия слабеет способность делать выводы, да и вообще прихо­дить к какому-либо определенному концу. Люди плывут по течению, но не выводят заключений. Поэтому в общем социализм представляется кисловатой и безнадежной вещью; и трудно найти более забавное зре­лище, чем созерцание противоречия между ядовитыми и мрачными фи­зиономиями современных социалистов и безмятежным бараньим сча­стьем их надежд и пожеланий. А о каких жалких, придавленных чувст­вах свидетельствует хотя бы один их стиль! Однако при всем том, они могут во многих местах Европы перейти к насильственным актам и на­падениям; грядущему столетию предстоит испытать по местам основа­тельные "колики", и парижская коммуна, находящая себе апологетов и защитников даже в Германии, окажется, пожалуй, только легким "не­сварением желудка" по сравнению с тем, что предстоит. Тем не менее собственников всегда будет более чем достаточно, что помешает соци­ализму принять характер чего-либо большего, чем приступ болезни; а эти собственники, как один человек, держатся той веры, что "надо иметь нечто, чтобы быть чем-нибудь". И это — старейший и самый здо­ровый из всех инстинктов; я бы прибавил: "нужно стремиться иметь больше, чем имеешь, если хочешь стать чем-либо большим". Так гово­рит учение, которое сама жизнь проповедует всему, что живет: мораль развития. Иметь и желать иметь больше, рост, одним словом, — в этом сама жизнь. В учении социализма плохо спрятана "воля к отрицанию жизни": подобное учение могли выдумать только неудавшиеся люди и расы. И в самом деле, мне бы хотелось, чтобы на нескольких больших примерах было показано, что в социалистическом обществе жизнь сама себя отрицает, сама подрезает свои корни"**.

Неудивительно, что деятели ВКП(б) оценивали Ф. Ницше как идей­ного предтечу гитлеровской идеологии. Однако события XX века убе­дительно показали, что надо было не только замалчивать или реши­тельно отметать рассуждения Ф. Ницше, но и стоило всерьез задумать­ся над его оценками и предупреждениями, фактически прозорливо

* Ницше Фридрих. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. С. 341.

** Там же. С. 98—99.

говорившими о сложностях, трудностях и противоречиях "грядущего" социалистического общества и Советской власти. Ведь это писалось Ф. Ницше еще в 80-е годы XIX века, а спустя сто лет жизнь стала под­носить сюрпризы, подтверждая, казалось бы, столь невероятные про­гнозы.

Этот пример, как и огромное множество других, свидетельствует о том, что с властью шутить нельзя и прятаться от ее "причуд" в разгово­рах о политике вместо прямого выхода в сферу власти тоже нельзя. На-i конец, нельзя отказываться от формирования кратологии во всем оби­лии ее областей и отраслей, что позволит судить о власти с позиций ее собственной науки, а не только с позиции философии, истории и даже политологии.

Аксиология власти (англ. axiology of power, от греч. axios — цен­ный) — это теория ценностей власти, ценности и цены самой власти. Это относящиеся к властной сфере обобщенные систематизированные представления о предпочтениях, высоко ценимых человеком благах, объектах его устремлений и интересов. К их числу среди важнейших от­носятся сама власть, государственная служба, ее атрибуты, привилегии, открываемые ею возможности и перспективы (в частности, карьера).

Для большей полноты картины совершим экскурс в близкую к про­блематике ценностей область представлений о цене вообще, предваря­ющей идеи ценностей.

Цена есть денежное выражение стоимости товара, или, как счита­ют западные экономисты, количество денег (или других товаров и ус­луг), уплачиваемое и получаемое за единицу товара или услуги. Цена формируется на мировом и государственном рынках.

Существует многообразие действующих в условиях рыночной экономики цен: базисные, биржевые, внешнеторговые, государствен­ные, договорные, импортные, льготные, монопольные, оптовые, роз­ничные, рыночные, сезонные, фабричные, экспортные, цена золота, покупателя, продавца и т. д.; цены предложения, продажные, спроса, со скидкой, с надбавкой, твердые, скользящие, устойчивые, неустой­чивые.

Не вмешиваясь непосредственно в это хитросплетение цен, власть обязана быть в их курсе и уметь влиять на них, ибо с ценовой полити­кой и позицией связаны судьбы граждан (подданных), а нередко и судь­бы самой власти. Понятием цены предвосхищается и цена власти.

Цена власти — плата за власть, за ее роль, за ее предназначение, действие или бездействие, плата, которую несут общество в целом и люди в отдельности через свое существование, образ жизни, обеспечен­ность или необеспеченность. Это же относится и к таким связанным с властью явлениям, как политика, революция, просчеты и кризисы вла­сти, общественные конфликты, их "цена".

Похоже, что глубоко прав был английский философ Т. Карлейль (1795—1881), когда в своих фрагментах, объединенных в книгу "Этика жизни" (пер. с англ. Спб., 1906), он весьма разумно подчеркивал цену власти, часто равную цене человеческой жизни:

"В современном обществе, точно так же как и в древнем, и во вся­ком другом, аристократы или те, что присвоили себе функции аристо­кратов — независимо от того, выполняют ли они их или нет, — заняли почетный пост, который является одновременно и постом затруднений, постом опасности, даже постом смерти, если затруднения не удастся преодолеть.

Это и есть настоящий, истинный закон. Всюду постоянно должен человек "расплачиваться ценой жизни", он должен как солдат испол­нять свое дело за счет своей жизни"*.

В современных условиях, формируя представления о ценностях вла­сти и ценности самой власти, видимо, надо учитывать в первую очередь следующие соображения.

Ценность власти — это важность и мера значимости и стоимости власти как уникального многоликого социального института; как по­рождения человеческого разума и практики; как найденного еще в далеком прошлом, постоянно совершенствуемого института совмест­ной деятельности и совместного выживания человеческого рода, фа­ктора управления, влияния, упорядочения отношений в обществе и рычага господства, повелевания в конкретных случаях огромными массами людей.

Идеальная и нелегко достижимая ценность власти есть народовла­стие, народоправление, иначе говоря демократия со всеми ее достоин­ствами и с непременным устранением ее возможных "спутников" и по­следствий — всеобщей неорганизованности, бестолковости и безответ­ственности.

Ценности власти — это:

1) важные явления, предметы, представляющие общественный инте­рес и высоко ценимые в социальной практике самим населением, гражда­нами как создания, порожденные той или иной властью (это и ее законы, указы и декреты; и ее шаги, меры, решения, действия; и материально ове­ществленные объекты, сотворенные в годы правления данной власти);

2) вещи, явления, предметы, объекты, высоко ценимые самой вла­стью. Естественно, что в силу своей роли власть, особенно в зависимо­сти от ее ступени, обладает или может обладать ими.

Создание подлинно демократического, социально развитого, ста­бильного, безопасного общества предполагает оформление и у властей, и у граждан ясных представлений о цене, стоимости и ценностях власти.

Все большее значение для кратологии приобретает и разработка идей акмеологии.

Акмеология (англ. acmeology, от греч. acme — вершина, высшая степень чего-либо) — утверждающаяся в последние годы наука о наи­высших достижениях в области профессионального мастерства.

Понятие "акмеология" ввел в 1928 году Н. А. Рыбников для обозна­чения особого раздела возрастной психологии — психологии зрелости, или взрослости.

В условиях демократизации общественной жизни возникла потреб­ность в систематизации представлений о современных требованиях к личности политического лидера, государственного и хозяйственного руководителя и в значительном повышении профессионализма руково­дителей различного рода и ранга. Этим целям и служит разработка про­блематики акмеологии такими исследователями, как О. С. Анисимов, А. А. Деркач, И. А. Кузьмин, А. П. Ситников и др.**

* Цит. по: Антология мировой философии: В 4 т, М.: Мысль, 1971. Т. 3. С.

** Анисимов О. С., Деркач А. А. Основы общей и управленческой акмеоло­гии: Учеб. пособ. М.; Новгород, 1995. 272 с.; Ситников А. П. Акмеологический тренинг: Теория. Методика. Психотехнология. М.: Технологическая школа биз­неса, 1996. С. 428.

Акмеология власти (англ. acmeology of power) представляет со­бой область знаний о высших ступенях власти и действующих на них властных лицах, их властных качествах, искусстве власти, мастерст­ве правления.

Проблематика акмеологии, профессиональной готовности и разви­тия высоких качеств у руководителей восходит к временам Древней Греции и древнего мира в целом. Она пронизывает всю толщу веков до наших дней, ибо в конечном счете выходит на сферу власти и играет большую роль в судьбах государств.

Разумеется, в разных странах, тем более в империях, монархиях, эта проблематика преломляется и звучит по-разному. Сегодня стало мод­ным слово "лидер", а в прошлом, в досоветские и советские времена, было принято говорить и писать о "вождях". Об этом действительно на­писано множество книг и статей*.

С вождями советского периода связана истинная "акме" — это бы­ла вершина партии и государства. Как теперь известно, эти люди не все­гда, не во всем и далеко не все соответствовали по своему профессиона­лизму той верхушке пирамиды, до которой им удалось дойти. Но не" только этим интересны суждения о "вождях". Они дают массу полезно­го и поучительного материала, который позволяет представить много­цветную палитру качеств и требований, необходимых людям во власти, в специфических жизненных ситуациях.

Ф. М. Бурлацкий, например, так начинает свою книгу:

"Основной замысел этой книги — попытаться воссоздать политиче­ский, а в еще большей мере психологический портрет Хрущева, а так­же его окружения — я наблюдал их на протяжении многих лет. Готовя речи, а иногда выступая в качестве советника Хрущева, Андропова и других советских руководителей, я имел возможность видеть изнанку политической жизни. И поэтому меня больше всего занимают не сами события (они описаны давно и многократно), а политические нравы лю­дей, возведенных случаем или ловкостью, правдами и неправдами на Олимп.

На протяжении почти пяти лет — с I960 по 1964 год— я тесно со­прикасался с Хрущевым, имел возможность слышать его выступления, высказывания в интимной обстановке, во время встреч с советскими и зарубежными политическими деятелями. Шесть раз мне довелось со­провождать его в поездках за границу.

Если искать аналог, то моя деятельность больше всего напоминала то, что делал Тед Соренсен для Джона Кеннеди. Подружились мы с Соренсеном во время международных конференций, посвященных карибскому кризису, и других встреч и с приятным удивлением выяснили, что по разные стороны океана делали примерно одну и ту же работу, испы­тывая, как ни странно, очень сходные чувства. И он, и я были, пожалуй,

* См., напр.: Оберучев К. М. Наши военные вожди. М.: Тип. "Труд", 1909. С. 61; Лозинский Е. Воспитание вождей. Спб.: Тип. "Светоч", 1912. С. 74; Бур­лацкий Ф. М. Вожди и советники: О Хрущеве, Андропове и не только о них... М.: Политиздат, 1990. 384 с.; Власов Ю. П. Русь без вождя. Воронеж, 1995. 528 с.;

Тополянский В. Д. Вожди в законе. Очерки физиологии власти. М.: Права че­ловека, 1996. 320 с.; Чернев А. Д. (автор-составитель). 229 кремлевских вождей. Политбюро. Оргбюро. Секретариат ЦК Коммунистической партии в лицах и цифрах. Справочник. М.: Редакция журнала "Родина": Научный центр "Русика", 1996.336с.

одними из наиболее либеральных ассистентов двух крупнейших лиде­ров, которые нашли в себе мудрость и мужество предотвратить сполза­ние к термоядерной войне в период карибского кризиса.

Хрущев интересен сам по себе. Шутка ли, сын простого крестьяни­на, шахтер, обыкновенный слесарь, получивший самое минимальное образование, — он до конца так и не научился писать без орфографи­ческих ошибок, — был вознесен на такую вершину власти. Обласкан­ный Сталиным, он стал смелым и великим сокрушителем его культа. Достигнув власти, держал в своих руках в период карибского кризиса судьбу каждого из нас, можно сказать, всего человечества.

Только богу в воображении наших предков принадлежало право судного дня, апокалипсиса. Но история любит парадоксы, если она вру­чила такую же власть простому русскому мужику из деревни Калиновка Курской области. Из забытой богом, бедной и несчастной России, ис­терзанной монгольским игом, жестокими царями, а в наше время—ста­линизмом"*.

Повествование Ф. М. Бурлацкого интересно тем, что он хорошо знает вершину айсберга власти. Он писал о Ленине, Сталине, Мао Цзэ-дуне, Дэн Сяопине, Гитлере, Франко, Джоне Кеннеди и других деятелях.

В рассматриваемой книге интересны зарисовки из "коридоров вла­сти" и картины из деятельности Андропова, Тито, Кадара, Ходжи, Эй­зенхауэра, Кеннеди, Брежнева и других властных персон.

С точки зрения акмеологической и справочно-информационной любопытен материал о вождях, собранный А. Д. Черновым**; особен­но примечательны биографии советских руководителей и обобщенные данные в заключении его книги.

Если попытаться заполнить своеобразную общую анкету или соста­вить "коллективный портрет" высшей партийно-государственной но­менклатуры за 70 с лишним лет Советской власти, то получится следу­ющая картина. В руководящие органы ЦК Коммунистической партии с марта 1919 года по август 1991 года входило 229 человек, в том числе в Политбюро (Президиум) ЦК — 157 человек, в Оргбюро ЦК — 80 чело­век, в Секретарита ЦК — 109 человек. При этом во все органы одно­временно входили лишь 18 человек, в состав Политбюро (Президиума) и Оргбюро — 13 человек, в Политбюро (Президиум) и Секретариат — 67, в Оргбюро и Секретариат—16 человек.

К декабрю 1995 года были живы 79 человек (34,5 процента), из них 7 перешагнули 80-летний рубеж, двое (Б. Н. Пономарев и Н. А. Тихо­нов) отметили свое 90-летие. Из состава Политбюро (Президиума) бы­ли живы 62 человека, Секретариата ЦК— 17 человек. Из Оргбюро по­следним скончался в июле 1991 года Л. М. Каганович.

57 человек, или около четверти всего состава Политбюро (Прези­диума), Оргбюро и Секретариата ЦК партии, умерли неестественной смертью: 46 человек, т. е. практически каждый пятый из составов выс­ших руководящих органов ЦК, были репрессированы и казнены; еще трое (М. Д. Багиров, Л. П. Берия, Н. И. Ежов) расстреляны как органи­заторы и пособники этих репрессий. Наибольшее число репрессирован­ных было в Оргбюро ЦК — 40 человек (50%), из Политбюро репресси­ровано около 10%, из Секретариата ЦК — 15%. Два человека (С. М. Киров

* Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники: О Хрущеве, Андропове и не только о них...М., 1990. С. 5—6.

** Чернев А. Д. 229 кремлевских вождей. С. 323, 324, 325, 328.

и Л. Д. Троцкий) убиты в результате покушения; пятеро (Я. Б. Га­марник, М. М. Каганович, Г. К. Орджоникидзе, Б. К. Пуго и М. П. Том­ский) покончили жизнь самоубийством. В автомобильной катастрофе погиб П. М. Машеров.

Своей смертью умерли 93 человека (более 40 процентов), из них в возрасте от 71 года до 80 лет — 32 человека, от 81 до 90 лет — 20 чело­век, старше 90 лет — четверо (Л. М. Каганович — на 98-м году жизни, Я. Э. Калнберзин — в 92 года, В. М. Молотов — на 97-м году жизни, Е.Д.Стасова—в 93 года). - .

В составе Политбюро (Президиума), Оргбюро и Секретариата ЦК никогда не было рабочих, колхозников, руководителей предприятий, колхозов и совхозов (лишь в Оргбюро ЦК входил один хозяйственный руководитель), представителей целого ряда отраслей знаний, литерату­ры и искусства, секретарей парткомов первичных организаций. Только после XXVIII съезда КПСС в Секретариат ЦК были избраны двое ра­бочих, один председатель колхоза и два секретаря парткома.

В руководящие органы ЦК партии избиралось лишь 7 женщин, что составляет немногим более 3% от общего числа их членов. Это А. В. Артюхина, А. П. Бирюкова, К. И. Николаева, Г. В. Семенова, Е. Д. Ста­сова, Г. Тургунова и Е. А. Фурцева. Причем только трое из них (А. П. Бирюкова, Г. В. Семенова и Е. А. Фурцева) избирались в Политбюро (Президиум) ЦК.

Образовательный уровень лиц, входивших в руководящие органы ЦК партии, характеризуется такими данными: 17% имели начальное и непол­ное среднее образование, были самоучками, 12% — среднее и среднее спе­циальное образование и более 63% — высшее. Следует отметить, что сре­ди лиц с незаконченным высшим образованием 70% не смогли окончить институты или университеты в связи с арестами в дооктябрьский период или переходом на профессиональную революционную работу.

Среди руководителей ЦК партии, имевших высшее образование, почти половина (46%) окончили технические вузы, более 17% — уни­верситеты, более 11% — институты сельскохозяйственного профиля, по 10% — с высшим гуманитарным или педагогическим образованием, 5% — с военным; 27% получили два высших образования, причем у большинства из них (около 70%) второе высшее образование — пар­тийно-политическое. Обновление состава руководящих исполнитель­ных органов ЦК партии после XXVIII съезда КПСС повысило образо­вательный уровень этих органов. До этого доля лиц с начальным обра­зованием составляла почти 19%, а с высшим образованием — 58%.

Как правило, в Политбюро (Президиум) ЦК и Секретариат ЦК изби­рались работники в возрасте от 50 до 60 лет (соответственно 41 и 35%), а в состав Оргбюро ЦК еще моложе — до 40 лет (70%). Самыми молодыми в Политбюро (Президиум) ЦК избирались А. А. Андреев, Н. И. Бухарин, А. И. Микоян и В. М. Молотов (в 31 год), в Оргбюро ЦК — Н. П. Чаплин (в 22 года), секретарями ЦК — В. М. Михайлов (в 27 лет) и А. А. Андре­ев (в 29 лет). В то же время впервые были избраны уже в пенсионном воз­расте около 13% членов и кандидатов в члены Политбюро (Президиума) ЦК и свыше 9% — секретарями ЦК. При этом О. В. Куусинен стал чле­ном Президиума ЦК в 71 год, а секретарем ЦК — в 76 лет, кандидатами в члены Политбюро ЦК в возрасте 73 лет был избран Н. А. Тихонов, в 74 года — С. Л. Соколов, в 76 лет — В. В. Кузнецов.

Практически все члены и кандидаты в члены руководящих органов ЦК партии избирались в состав ВЦИК, ЦИК СССР, Верховного Сове та СССР, народными депутатами СССР. Среди секретарей ЦК их было 92,5%, в Политбюро (Президиуме) ЦК — 95,5%, в Оргбюро ЦК — 97,5% В последних составах Политбюро и Секретариата ЦК было 25 народных депутатов СССР (70%).

Конечно, акмеология власти не может исчерпать всю проблемати­ку отбора и властной деятельности конкретных лиц. Обилие даже сис­тематизированного материала, связанного со множеством властных персон во множестве стран, эпох и ситуаций, ставит весьма емкую зада­чу перед кратологией в целом.

Вместе с тем заслуживают поддержки выдвинутые А. А. Деркачом и О. С. Анисимовым соображения:

"Выделение особой области знаний — "акмеологии" — обусловлено потребностью нашего общества в высоком профессионализме деятельно­сти специалистов, в создании условий максимального их самовыражения и творческой самореализации. Освобождение от искусственных преград прежней политической и идеологической системы обнажило парадокс ме­жду огромным потенциалом профессионального корпуса и его невостре-бованностью, отсутствием социально-культурных механизмов поддержки талантов и талантливости любого специалиста. Это в наибольшей степе­ни присуще управленческому корпусу. Объективная возможность брать на себя груз ответственности за реализацию управленческой функции об­нажила крайне условный профессионализм и в руководстве предприяти­ем, фирмой, и в решении государственных задач на региональном и феде­ральном уровнях. В то же время для преодоления кризиса переходного пе­риода необходим высший профессионализм управленцев как условие быстрого преодоления кризиса, а затем и достойного движения общества в мировом сообществе"*.

Научно-теоретический поиск в современных условиях позволяет выдвигать и другие полезные и перспективные идеи в рассматриваемой области, как, например, это делает Г. К. Ашин, предложивший систему представлений об элитологии**.

Несомненно, что выход России на мировую арену в качестве обно­вленной державы, распрощавшейся с властно-прямолинейной специфи­кой прошлого, ставит со всей определенностью проблему создания при­влекательного образа не только самой России, но и ее руководителей, а также их политической рекламы.

В этой связи следует вести речь и о выработке имиджелогии вла­сти (англ. imagelogy of power) — теории разработки и разностороннего формирования привлекательного образа власти и ее руководителей.

Данная концепция и практика на Западе уже основательно разрабо­тана, а в России делаются только первые шаги в этом направлении и по­являются первые публикации***. Чтобы кратко сказать о ее сути, сошлемся

* Анисимов О. С., Деркач А. А. Основы общей и управленческой акмеоло­гии. М.; Новгород, 1995. С. 5.

** См.: Ашин Г. К. Миф об элите. М.: Знание, 1964. 40 с.; Ашин Г. К. Эли-тология. Становление. Основные направления. М., 1995. 108 с.

*** См.: Шепелъ В. М. Имиджелогия: Секреты личного обаяния. 2-е изд. М.:

Культура и спорт: ЮНИТИ, 1997. 382 с.; Крамник В. В. Имидж реформ: Психо­логия и культура перемен в России. Спб., 1995; Спиллейн М. Имидж мужчины. Пособие для преуспевающего мужчины / Пер. со словацк. М.: Лик Пресс, 1998. 168 с.; Спиллейн М. Имидж женщины. Пособие для преуспевающей женщины / Пер. со словацк. М.: Лик Пресс, 1998. 160 с.

 на указанный труд В. М. Шепеля. Он говорит о важных, в том числе и для лиц, стоящих у власти, секретах имиджа. Они затрагивают следующие практически игнорировавшиеся в СССР вопросы: какие ка­чества формируют наиболее привлекательный имидж (образ) человека (лидера); как приобрести элегантные манеры; какую тактику следует избирать в общении. Сообщаются и нужные для разных ситуаций зна­ния о фейсбилдинге', кинесике, дизайне одежды и т. д.

Надо отметить, что вопросы подобного рода в целом уже стави­лись, обсуждались и оказывали влияние на жизнь еще в императорской России и не обязательно только в "высшем свете" с его правилами эти­кета*.

К сожалению, в советские времена при низкой обеспеченности лю­дей одеждой, жильем, утрате вкусов и традиций речь большей части ру­ководителей сводилась только к шлифовке мастерства выступлений пе­ред трудящимися и развитию пропагандистских навыков в системе пар­тийной учебы**.

Сегодня много поучительных и полезных идей, касающихся проб­лемы имиджа, можно почерпнуть в зарубежных и переводных изданиях и, разумеется, в телепередачах, различного рода кассетах, по информа­ционным сетям Интернета.

Например, Хорст Рюкле в своей книге "Ваше тайное оружие в обаянии. Мимика, жест, движения"*** выделяет следующие главы:

1. Поведение

2. Действия

3. Движения

4. Раздражители и реакции

5. Анализ индивидуальных реакций и индивидуального поведения

6. Жестикуляция...

10. Ролевое поведение

11. Поведение в замкнутом пространстве

12. Одежда

13. Язык тела в социальных ситуациях и т. д.

Очевидно, что сам процесс преодоления скованности, возрастание индивидуальной и социальной раскрепощенности, все более полное рас­крытие индивидуальностей, демократизм и непринужденность в обще­нии открывают новые горизонты и для простых граждан, и для лиц, на­деленных властью.

Из областей кратологического знания, которые сегодня требуют внимания, разработки и применения, назовем и такие, как морфология власти и мифология власти.

Морфология власти (англ. morphology of power, от греч. morphe — форма) — область знания (наука) о структуре и формах власти, законо­мерностях и принципах формирования и функционирования как власти

* См., напр.: БерсА. Н. Философия моды (одежда как отражение идеи эпо­хи) // Образование. 1902. № 5, 6. С. 20—34; Правила светской жизни и этикета. Хороший тон. Сборник советов и наставлений. М.: Рипол, 1991 (репринтное из­дание. Спб., 1889.416с.).

** См., напр.: Об искусстве полемики. М.: Политиздат, 1980. 303 с.; Но-жин Е. А. Мастерство устного выступления. М.: Политиздат, 1978. 254 с.

*** Ртклех. Ваше тайное оружие в общении. Мимика, жест, движения:

Сокр. пер. с нем. М.: АО "Интерэксперт", 1996. 280 с.

так и ее разнообразных отдельных видов в их индивидуальном или об­щеисторическом развитии.

Наконец, стоит сказать и о получившей распространение мифоло­гии власти (англ. mythology of power, от греч. mitho.s — предание). Это совокупность мифов, окружающих власть как социальное явление, а' также практически каждую власть, каждого конкретного властителя.

В идеале власть призвана быть столь совершенной, полезной для общества, ценной для людей, важной для истории, что она не должна сопровождаться никакими мифами. Но вся беда в том, что такого состо­яния ни одна власть еще не достигала и достигнет ли — ни наука, ни практика толком пока не ответили. Более того, похоже, что и не могут четко ответить. Напротив, мифы, тайны, домыслы, слухи (чуть ли не сплетни) сопровождают власти на рубеже тысячелетий порой ничуть не меньше, чем в былые времена.

В следующей главе нам предстоит обратиться к рассмотрению тех областей наук о власти, которые появились уже за пределами собствен­но системы гуманитарного знания, на стыках с целой совокупностью ес­тественных и технических наук.