ИСКУССТВО ВЛАСТИ И ЕЕ ИССЛЕДОВАНИЙ (Вместо заключения)

ИСКУССТВО ВЛАСТИ И ЕЕ ИССЛЕДОВАНИЙ (Вместо заключения)

Характеристикой комплексных областей кратологии наша книга увенчала разносторонний теоретический анализ власти — крупнейше­го, многогранного, определяющего, но и сложного, противоречивого социального феномена, являющегося миру, человеку во всех своих мно­гочисленных формах, видах, аспектах, ипостасях, со всеми своими кон­трастами, тайнами, драмами, загадками и последствиями.

Сколь разнообразна, привлекательна, непредсказуема и нередко беспощадна, а порой и бессильна реальная власть, столь же разнолики описывающие, анализирующие и исследующие ее учения, области нау­ки. Дело за человеком, который должен глубже изучать, понимать власть и ее теории и умело их использовать на благо общества.

Искусство власти есть высокая степень мастерства властителей и властных органов в процессе их деятельности, основанной на знании кратологии. Такое искусство воплощения выработанных наукой знаний в жизнь включает многообразие форм, приемов, способов властной де­ятельности, способность в рамках закона к маневрированию, соглаше­ниям, компромиссам, а также к уступкам, расчету, проявлению хитро­сти и т. д.

Можно с полным правом и основанием вести речь о поэзии и прозе власти, властной деятельности и научных изысканий в этой сфере. Уме­лое и разумное властвование с опорой на науку, интуицию, расчет, про­гнозы способно приносить глубокое нравственное и даже эстетическое удовлетворение, вдохновение, радость не только властителям, но и под­властным, побуждать и тех и других к новым совместным обществен­ным делам и свершениям.

Но повседневная властная деятельность, как бы она ни была суще­ственна, ценна и результативна, сколь бы полно ни принимала она во внимание положения науки, как бы много сил ни отнимала у правите­лей, руководителей, может оставаться и просто будничным занятием, прозой жизни. Нередко именно эта проза сложна, тягостна и обременя­ет человека, стоящего у власти.

Поэтому в заключительной части книги приходится вести речь не только о радостях и поэзии власти, но и о ее бремени, ее тяготах и яр­ме, которые ощущают даже диктаторы; впрочем, их избавляет от тяже­сти этого бремени осознание и понимание своей возможности неогра­ниченно распоряжаться жизнями множества людей, которых можно или вознести, или безнаказанно растоптать.

Бремя, ярмо власти — удел всех, кто стремится к власти или хочет здраво судить о ней, особенно тех, кто наделен властью, обладает ею.

Это бремя ложится, во-первых, на миллионы подвластных и, во-вто­рых, на всех лиц, участвующих во власти, связанных с нею, причастных к ней, ответственных за нее и за себя во власти (в случае строгого спро­са с них).

Власть — тяжкая доля, лишь со стороны кажущаяся сладкой и же­ланной. Но человеческому обществу для нормальной организации сов­местной цивилизованной жизни людей власть необходима. С ней надо уметь обращаться, ее надо знать, понимать и совершенствовать. А са­мой власти и властителям надлежит быть цивилизованными, компе­тентными, демократичными, гуманными, справедливыми.

Известный немецкий мыслитель и лингвист, основатель Берлин­ского университета В. Гумбольдт (1767—1835) однажды заявил: "Наи­лучшая власть есть та, которая делает себя излишней"*. Это интерес­ная и, казалось бы, абсолютно верная мысль. В самом деле, в идеале власть так должна упорядочить общественную жизнь, так умело дири­жировать ею и так поставить себя, чтобы людям действительно она могла бы показаться излишней, ненужной, такой, без которой можно было бы легко обойтись. И вот здесь в действие вступает хитрейшая штука — диалектика.

Обойтись без власти? Почувствовать ее излишней? А вы такую власть видели? А вы этого хотите? Не боитесь неизбежной анархии, не­отвратимого хаоса? Эти и подобные вопросы обнаруживают, что здесь мудрая мысль Гумбольдта, оставаясь по-прежнему крайне интересной, теперь уже может быть названа абсолютно неверной.

Придется утверждать иное: "Наилучшая власть пока еще все-таки та, которая делает себя необходимой", и добавлять: "и полезной". И ес­ли не всем, то хотя бы большинству.

Таков удел великого порождения и творения человеческого — вла­сти: находиться постоянно в интервале от излишней до крайне необхо­димой и извечно пребывать между этими Сциллой и Харибдой.

Одним нужна, другим не нужна.

Одним хороша, другим плоха.

В одно время без нее не обойтись. В другое время лучше бы ее не было вообще.

В одну пору сама себя делает излишней. В другую — неопровержи­мо доказывает свою крайнюю необходимость и пользу.

И все это не только к государственной, но и практически ко всем другим властям относится. Именно так было, так есть и похоже, что так будет всегда.

Люди стремились и будут стремиться к власти, к обладанию вла­стью, боролись и будут бороться за власть, за приход к власти, за ис­пользование власти в своих личных и общих интересах.

Правда, не надо закрывать глаза и на то, что это — взгляд с пози­ций современного общества. И еще далеко не ясно, каким будет обще­ство постцивилизационное, постинформационное, постдемократиче­ское, с космическими контактами, при 10 или при 2—3 млрд. жителей на Земле.

Реальная власть, и прежде всего власть в ее высшем проявлении — государственная, конечно, не сводится к ее прозаическому или даже по­этическому пониманию как необходимого проявления организации, силы

* Цит. по: Энциклопедия мысли / Сост. авт. предисл. и коммент. Н. Я. Хо­ромин. М.: Русская книга, 1994. С. 66.

 мощи, влияния, авторитета или к осмыслению ее динамики, эволю­ции ее многообразных проявлений.

Все более сложное, хотя и трудное, но весьма содержательное по­нимание власти в ее различных видах и формах — это понимание ее как системы обширной специфической деятельности в конкретной сфере, имеющей немало сходного с другими областями деятельности человека и вместе с тем в корне отличающейся от всех иных областей и деяний человека.

В подходе к властной деятельности как к системе есть ряд ключе­вых принципиальных моментов. Это и осмысление власти как своего рода неиссякаемого потока идей, соображений, акций, мер, действий, динамики и активности ее действующих фигур, начиная с первых лиц (правителей, властителей, вождей, лидеров и т. д.) и их деяний. Это и оценка того или иного вида власти, ее аппарата, ее механизма, ее средств и приемов, ее стратегии и тактики, искусства, технологий и ан­титехнологий, ее поведения, культуры, а нередко и бескультурья, про­извола и пренебрежения к подданным или подвластным и т. д. Наконец, это отработанная с веками система актов, документов, информационно­го обеспечения власти.

Кратология как система наук, комплекс знаний о власти имеет сво­ей целью строгий учет, анализ и аттестацию слагаемых властной дея­тельности, своего рода распределение между областями и отраслями наук о власти интересующих их проблем властной деятельности, подле­жащих исследованию и углубленной разработке, и, главное, обоснова­ние возможностей их практического применения и прогнозирования по­следствий такого применения во имя эффективного использования вла­сти в человеческом обществе.

Властная (управленческая) деятельность человека (правящих лиц, властных органов и учреждений) и вообще проявления влияния и авто­ритета человека в кругу других людей издавна прямо или косвенно бы­ли предметом особого внимания и мыслителей, и правителей.

За время от древнего мира, от Кратила (ученика Гераклита и учи­теля Платона), от Платона и Аристотеля, Цезаря и Нерона и до наших дней накопился огромный массив информации, знаний о власти и обра­зовался нескончаемый список властителей, ученых и учений, составля­ющих предмет и объект исследований властной деятельности. Вместе с тем деятельность вообще и властная деятельность в особенности могут рассматриваться как явление и понятие, и по сей день нуждающиеся в дальнейшей углубленной разработке и конкретизации.

О многогранной деятельности людей как явлении писали очень многие. Здесь и трудовая деятельность, и научная, творческая, парла­ментская, дипломатическая, хозяйственная, финансовая, техническая, культурная, юридическая, педагогическая, воспитательная, воинская, партийная, общественно-политическая, профсоюзная, экологическая, а теперь и предпринимательская, коммерческая, торговая, банковская, биржевая, рыночная, таможенная и т. д. Здесь и переплетение разных видов деятельности.

Отсюда и многочисленные названия деятелей самого разного рода:

труженик (трудящийся), ученый (научный работник, научный сотруд­ник), педагог, парламентарий, дипломат, хозяйственник и т. д. В этой связи утвердились и многочисленные количественно-качественные ха­рактеристики человеческой деятельности, в том числе и властной дея­тельности: активная, эффективная, историческая, творческая, плодотворная, успешная, продуманная, удачная, инициативная, динамичная, содержательная, самоотверженная, бескорыстная и т. д. И вместе с тем деятельность механическая, безынициативная, неудачная, бесконтроль­ная, вплоть до скандальной, преступной, провальной.

И все же и раньше, и сейчас собственно властной деятельности и в России, и за рубежом, ее всесторонней характеристики аналитики каса­лись и касаются меньше. Речь идет по преимуществу о конкретных де­ятелях разных рангов, а также об организациях и партиях, чаще всего в давно прошедшем времени.

За этим стоят определенные причины и расчеты. Скажем, в СССР было принято "в большую политику не лезть", не высовываться, с вла­стями не связываться, остерегаться нежелательных последствий. Уроки 20-х, 30-х и иных лет прочно сидят в памяти.

Но следует считаться и с тем, что и сегодня, как и в прошлом, в Рос­сии вопросы аппарата власти, администрации, организации, механизмов власти, ее технологий и антитехнологий привлекают внимание как вла­стителей, так и мыслителей.

Активное участие в деятельности органов власти придает соответ­ствующий статус и лицам, и структурным подразделениям и приводит их в состояние непрерывного полезного функционирования. Их призва­ние — реализация указаний вышестоящих органов власти, реализация научных идей теории власти.

Есть очень существенное различие между теорией и практикой вла­сти, между учением о властвовании и самим властвованием.

Кратология и собственно власть в своем главном различии пред­стают перед нами прежде всего в том, что теория опосредованно ска­зывается на судьбах людских, а власть сказывается прямо и непосред­ственно на человеческих судьбах и самих жизнях. Нередко люди, про­жившие немало лет на свете, легче могут привести примеры из собственной жизни, сославшись на ту или иную властную пору, чем на конкретные даты. В таких случаях обычно говорят: "Это было при Сталине", или "при Хрущеве", или "при Брежневе" и т. п. На первом плане в человеческих жизнях оказываются тем самым деяния властей и их последствия.

Так, автору этих строк, как и его сверстникам, при Советской вла­сти внушалось представление, что до 1917 года в биографиях наших предков ничего интересного не было, что новая жизнь лишь начинает­ся и что впереди — светлое будущее. Ну а почему мне не надо было знать, что мой прапрадед по матери занимал видное место в отечествен­ной науке, а прадед Шипку защищал, а дед готовился стать видным уп­равленцем?

Отец до войны служил в штабе округа в Смоленске, а затем в Мин­ске. Он попрощался с нами утром 26 июня 1941 года в Уручье (это бы­ло в 7 км от Минска, а штаб фронта оказался рядом, в 5 км), попрощал­ся навсегда — на 24-й день войны он погиб.

Правда, и спасибо ей, Советской власти, она протянула мне руку за­боты и помощи — из деревни Ново-Михайловки Горьковской области, из эвакуации я был направлен в Воронежское суворовское военное учи­лище. Мне посчастливилось закончить его с первым выпуском в 1948 году с золотой медалью. Именно эти знания и открыли мне дорогу в жизни, в службе, в высшей школе и науке.

Власть на деле — вещь сложная, хитрая, тонкая, острая, она может быть и заботливой, и беспощадной. Россия показала это лучше, чем большинство других государств. Поэтому власти никогда не стремились быть объектом внимания такого любознательного субъекта, как наука.

Но вряд ли правильно ставить это в укор только одним властям и властителям. Во все времена эту сферу оберегал от какого-либо специ­ального изучения и широкий круг соответствующих чиновников.

Приведу лишь некоторые примеры из своего опыта. В пору всеоб­щего увлечения политикой и политологией еще в 1990 году и особенно после августа 1991 года я предлагал заняться разработкой науки о вла­сти (кратологии). Но на различных этажах науки было не до этого. По­дававшиеся мною докладные записки поддержки не получали.

Вот дословный текст записки по вопросам кратологии от 22 января 1992 года на имя одного из руководителей Российской Академии наук:

"Глубокоуважаемый...

В совершенно новых условиях переживаемого страной переход­ного периода полагаю крайне важным привлечь внимание Россий­ской Академии наук к ключевым вопросам теории и практики власти (кратологии), которые в силу многих причин и обстоятельств не по­лучали в прошлом должной научной разработки. Время требует, не­смотря на особые трудности и напряженность нынешней ситуации, пойти на смелые, решительные организационные шаги и оформле­ние этого нетрадиционного, крайне необходимого на перспективу, определяющего научного направления.

Именно системное, комплексное научное изучение проблем вла­сти может стать одним из ведущих показателей поворота гуманитар­ной деятельности РАН к самым первостепенным, острым и больным вопросам жизни.

Актуальное значение проблемы кратологии приобретают в об­становке а) отсутствия обстоятельных глубоких исследований корен­ных вопросов теории власти; б) прихода на определяющие посты во всей властной вертикали новых людей без необходимого опыта; в) возросшего значения внимательного освоения зарубежного полити­ко-правового опыта; г) важности изучения невостребованных идей и осмысления достижений отечественной дореволюционной мысли; д) не прекратившегося кризиса власти и властных институтов в России и СНГ.

Выдвижение на первый план этих и других болезненно ощути­мых в России и в СНГ вопросов уже не может укладываться в русло традиционных философских, социально-политических, государст­венно-правовых, социологических и психологических представлений о власти и требует более широкого, более масштабного их видения, оценки и прогнозирования для их учета и решения в практической деятельности.

Потребности теории и практики настоятельно побуждают к вы­членению и развитию кратологии (науки о власти) как крайне важ­ной отрасли знаний, системы наук, самостоятельной дисциплины, где могут быть представлены следующие направления исследования:

— развитие теории власти (кратологии);

— изучение соотношения экономической, политической, госу­дарственной власти и конкретно-исторических моделей их взаимо­действия;

сравнительный анализ современных политических систем с точки зрения организации и функционирования механизмов власти;

институты политической власти и их взаимодействие;

— политические партии, элитные группы и группы давления и их воздействие на рычаги власти;

— политический (кратологический) маркетинг как система на­учных взглядов на проблему завоевания и удержания власти в усло­виях политического плюрализма, экономической и политической конкуренции;

— технологии и антитехнологии власти и т. д. Необходимость централизации и объединения этих исследова­ний особенно обостряется в ситуации построения принципиально но­вого, демократического каркаса власти, формирования политиче­ского рынка, развития предпринимательства, представители которо­го будут претендовать на власть. Жизнь требует создания хотя бы единственного в стране, нового по сути специализированного подраз­деления теории и практики власти (кратологический институт, центр, отдел и т. п., но обязательно специализированный!). И здесь РАН должна бы найти ответы на вопросы, поставленные практикой, и занять достойное место.

Профессор Халипов В. Ф. 22 января 1992г.

Правда, я не получил отрицательного ответа. Мне было рекомендо­вано обратиться к директору соответствующего института РАН.

Времена были трудные. Конкретного решения по этим вопросам не последовало. А у автора, скажу самокритично, до создания соответству­ющей коммерческой исследовательской структуры руки не дошли.

Приведу и такой факт. Отстаивая свои идеи и предложения, я, как руководитель и автор, включился в открытый конкурс "Гуманитарное образование в высшей школе", объявленный во второй половине 1992 года. Его спонсором выступал известный американский предпринима­тель и общественный деятель Джордж Сорос.

Автор представил обусловленные заявки по ряду работ. (Замечу, что по экономике "Словарь делового человека. Для вузов" вышел в 1994 году; "Политологический словарь" вышел в 1995 году.)

С кратологией не повезло. 15 октября 1992 года были представле­ны под девизами заявки на рукописи:

— учебное пособие "Кратология (Введение в науку о власти)" пла­нируемым объемом 20 п. л.

— "Власть (Кратологический словарь)" объемом 15 п. л.

Заявки открывались следующим обращением в конкурсную комис­сию по политологии:

"Хотелось бы очень попросить в связи с чрезвычайной важностью проблематики власти принять во внимание, что кратология вправе в России и в мировой практике выделяться и рассматриваться как само­стоятельная область знания, наука, имеющая свое собственное, особое, наряду с политологией, социологией и правом, место в системе гумани­тарных наук".

К новому, 1993 году автор получил выписки из протокола № 7 от 18 декабря 1992 года заседания конкурсной комиссии. И по учебному посо­бию, и по словарю о власти сообщалось, что "комиссия постановила: не рекомендовать данную работу для дальнейшего участия в конкурсе".

Это писали те, кто призывал дерзать, творить, преодолевать догмы прошлого, выдвигать и разрабатывать новые идеи, обогащать интеллектуальный потенциал российской высшей школы, крепить ее автори­тет, развивать лучшие традиции российской науки, ее связь с практи­кой, твердо рассчитывать на понимание и поддержку.

Выиграли ли от таких решений наука и высшая школа? Вряд ли. Но автор выиграл: они побудили его работать еще интенсивнее, действо­вать целеустремленнее, в емком, концентрированном виде выстраивать систему кратологических знаний.

Автор встретил понимание и поддержку у других лиц, в том числе у других руководителей высшей школы, и свои замыслы осуществил:

— монография "Введение в науку о власти" (380 с.) пришла к чита­телю в декабре 1996 года;

— словарь "Власть. Кратологический словарь" (431 с.) пришел к читателю в феврале 1998 года.

Именно эти названия книг были заявлены автором 15 октября и от­вергнуты 18 декабря 1992 года. Теперь, конечно, с автором можно или соглашаться, или же спорить. Это право читателя. Но дело сделано. Ви­димо, автору повезло, что время в России для открытого заявления сво­ей точки зрения и ее отстаивания наконец пришло.

* * *

Итак, закончен наш нелегкий многолетний, давно назревший труд. Специально с позиций фундаментальной объективной науки, самых различных областей знания исследован удивительно яркий, своеобраз­ный, противоречивый и столь нужный людям социокультурный фено­мен — власть.

Предложена, упорядочена, приведена в единую целостную, логиче­ски обоснованную, многогранную самостоятельную систему знаний актуальнейшая наука современности — наука о власти, кратология. Она хорошо, органично вписывается во всю систему социального, гумани­тарного знания, заимствуя необходимую информацию и многие идеи, методы, подходы у родственных наук и в свою очередь щедро обогащая их своей информацией, своими представлениями, теоретическими взглядами и практическими рекомендациями.

Сегодня кратология предстает перед нами как обширная, очень важная, во многом разработанная, аргументированная, но в значитель­ной мере еще нуждающаяся в дальнейшей творческой разработке сис­тема знаний, целостный комплекс наук о власти.

Трактуемая таким образом кратология — наука о власти несомнен­но заслуживает гораздо большего внимания и исследователей, и самих властей, и населения как в России, так и за рубежом. Она открывает большие перспективы для формирования у людей научных знаний о власти, заслуживает использования во властной практике, введения в учебный процесс в вузах и в различных системах подготовки кадров.

Укажем на ряд благоприятных предпосылок, факторов и условий, которые привели к выходу на авансцену науки новой специализирован­ной области знания — кратологии.

Во-первых, автор исходил из совокупности современных взглядов на человека — творца общества, власти и истории, стремящегося все более осмысленно и разумно устраивать свою жизнь и судьбу, созидаю­щего их для себя и крайне заинтересованного в том, чтобы знать о них все больше и влиять на них все эффективнее, особенно на их главные и решающие факторы, на переднем плане среди которых стоит власть.

Во-вторых, автор исходил из современных представлений о челове­ческом обществе как таящем огромные перспективы для разумного устройства жизни людей и позволяющем это сделать в условиях мира, безопасности и стабильности, обеспечиваемых усилиями Объединен­ных Наций, согласованием деятельности высших властей.

В-третьих, автор считался с фактом крупных результатов в разви­тии конституционного права, государственного устройства жизни лю­дей, все более полно гарантирующих учет и реализацию коренных ин­тересов граждан и человеческих сообществ, прежде всего их экономи­ческих, экологических, социальных, правовых и культурных интересов.

В-четвертых, автор исходил из нового взгляда на науку, ее структу­ру, содержание и социальную роль, из признания необходимости уточ­ненной, современной, всесторонней систематизации и классификации научных знаний, заполнения сохранившихся от прошлого ниш и разра­ботки давно назревших отраслей знаний, среди которых на первом пла­не стоит наука о власти.

В-пятых, автор видел широкие возможности оформления науки о власти с учетом огромного объема идей, идущих к нам от прошлых ве­ков и тысячелетий, в том числе от многочисленных отечественных уче­ных и властителей.

В-шестых, к нашему времени стало очевидным, что подменять и да­лее науку о власти наукой о политике уже нет необходимости и, конеч­но, недопустимо ставить науку о политике над наукой о власти, тем бо­лее что политика как направление деятельности есть производный эле­мент от власти. Сама же власть настолько многолика и многогранна, что она не только не сводится к политике, но и не может быть замене­на политикой ни в науке, ни в общественном сознании. И не сама по се­бе политика, а государственная власть с ее политикой представляет со­бой высшее явление в организации общественного обустройства жизни людей.

Наконец, в-седьмых, понимание власти, а также и политики долж­но сегодня исходить уже не только из прошлого, но и из будущего — из демократических потребностей XXI века, из информационных возмож­ностей и социальных перспектив, из реальных земных и ближнекосмических ресурсов человечества. Именно для этого нужна обновленная, эффективная, гуманная, устойчивая и целеустремленная власть.

Исходя из этих условий и предпосылок, граждане, общество, чело­вечество должны быть оснащены современным учением о власти как крупнейшем социокультурном феномене и крайне необходимом обще­ственном и государственном институте.

Власть грандиозна и многолика, и наука о власти должна быть:

— фундаментальной,

— универсальной,

— интегральной,

— комплексной,

— системной,

— тщательно разработанной,

— эффективно изучаемой и применяемой,

— устремленной в будущее.

Если к этому делу подойти основательно и ответственно, с учетом перспектив, то очередными назревшими шагами станут безотлагатель­ное создание учебных программ и планов по кратологии, написание и издание учебников и учебных пособий, разработка учебно-методических пособий и хрестоматий, подготовка и выпуск необходимых моно­графий, проведение научно-практических конференций, издание слова­рей, наглядных пособий, видеоматериалов, а в перспективе — выпуск "Кратологической энциклопедии", "Антологии науки о власти" и, мо­жет быть, международной библиотеки "Власть: наука и практика". Дело это общее, интернациональное, международное. Это будет и достойным памятником властям всех времен и народов и их исследователям, а также позволит обеспечивать возможность ус­пешного завершения прорыва на наиболее трудном участке человече­ской деятельности — обеспечении цивилизованного, гуманного, спра­ведливого и демократического устройства государственной власти и ее использования на благо человека и человечества.