§3. Чеченская республика

§3. Чеченская республика

Новым витком конфликтности в текущем году характеризуются от­ношения Москвы и Грозного. Рецидив российско-чеченского военного проти­востояния предсказывался специалистами различных областей общественных наук. И хотя в прессе высказывалась версия, озвученная, в частности, полито­логом А. Миграняном, о том, что обострение чеченского конфликта было спланировано и спровоцировано администрацией Президента, в результате чего власть получила консолидированную поддержку этой воины со стороны СМИ и добилась широкой поддержки населения страны и, в первую очередь, дагестанцев, эту точку зрения разделяют не многие аналитики. Сам ход этой операции заставляет сомневаться в том, что "в верхах" есть четкое понимание политической задачи и достаточно корректная оценка политического момента. Количество беженцев из районов, подвергающихся зачистке и особенно усло­вия их временного обустройства дают достаточно оснований для оценки си­туации как "гуманитарной катастрофы". Очевидно, что планы кремлевских стратегов, если таковые были разработаны, не предусматривали такого рода последствий. Довольно затруднительно осмыслить с позиций наличия у Крем­ля кавказской стратегии вывод за несколько месяцев до кровавых событий из высокогорных, пограничных с Чечней районов Дагестана десантных подраз­делений, если, конечно, исключить невероятное допущение, что таким обра­зом провоцировали боевиков на вторжение. В пользу высказанного предполо­жения свидетельствуют и результаты экспертного опроса, проведенного в конце октября 1999г. Около половины опрошенных - 45% не просматривают определенной стратегии в данном вопросе, они скорее склонны считать, что российское руководство по-прежнему действует по принципу импровизации.

Разумеется, дальнейшее развитие событий в Чечне и вокруг нее даст больше оснований для вывода о том, насколько федеральная линия продумана и выверена. Основанием для сомнений является и тот факт, что до настоящего времени не были всесторонне проанализированы причины неудачи кампании 1994 - 1996 гг. по наведению "конституционного порядка" в Чечне, не выяв­лены ответственные за принятие опрометчивого решения о вводе войск в рес­публику, не названы конкретные виновники поражений российской армии на чеченском театре военных действий, и, что самое главное, не сформулированы основополагающие принципы отношений между Москвой и Грозным. Началь­ный этап чеченской кампании может свидетельствовать лишь о том, что воен­ные на этот раз учли некоторые уроки и ошибки, допущенные ими несколько лет тому назад. А те издержки, которые сегодня несет в основном мирное на­селение, говорят о том, что на уровне российского истеблишмента до сих пор нет четкого понимания проблемы: не просчитаны возможные последствия во­енной кампании, не определен масштаб допустимых издержек, способы и средства их преодоления.

Идеологически - информационное обеспечение борьбы с террориста­ми на первых этапах выглядит как довольно успешное. Акцент в освещении событий сделан на том, что федеральные власти ведут борьбу, причем ответ­ного, оборонительного характера против террористов - боевиков, а не против определенного народа или группы народов, так называемых кавказцев, отстаи­вающих свои права на независимое развитие. В данном случае имеет место осознанное, а возможно, и искренне заблуждение. Этот конфликт имеет, разу­меется, криминальную составляющую, но не сводится к ней. Борьба на самом деле ведется с чеченскими сепаратистами и дагестанскими религиозными экс­тремистами, которые избрали террор как наиболее доступное в настоящих ус­ловиях средство борьбы за национальную независимость.

Разумеется, чеченские вооруженные боевики, противостоящие сего­дня федеральным группировкам, прибегают в своей борьбе к террористиче­ским методам, и в этом смысле они террористы, но не только и не столько. Об этом в частности свидетельствуют и избранная руководством России тактика пресечения их деятельности - масштабное привлечение регулярных войсковых подразделений. Не вполне укладывается в рамки борьбы с терроризмом, "ко­торый не имеет национальности", проводимые в г. Москве кампании проверок и перерегистрации граждан "кавказских национальностей". Официальная про­паганда сталкивается с трудностями, пытаясь объяснить общественности их смысл и цель. Ведь правоохранительные органы, со своей стороны, также ищут не бандитский след в терактах, проведенных в Москве и других городах России, а именно чеченский след.

Российская государственная машина, согласно официальной версии, в северокавказском конфликте выступает за целостность страны, против нацио­нал сепаратизма, т.е. власть борется с доктриной, идеологией. Уязвимым, сла­бым местом в этом противоборстве является отсутствие у одной из сторон -федеральной, контр доктрины, если можно так выразиться. Российские поли­тики и интеллектуалы еще в поисках национальной идеи.

Идеологическая необеспеченность порождает политический эклек­тизм, спонтанность политических и правовых акций типа непродуманных ре­шений о территориальной реабилитации репрессированных народов, демаго­гически провокационных деклараций типа "Берите суверенитета, сколько хо­тите!" и т.п. Именно к такого рода двусмысленным политическим импровиза­циям можно отнести попытки реанимировать чеченский парламент, формаль­ные полномочия которого уже давно истекли, выпустить из тюрьмы бывшего мэра г. Грозного, осужденного за растрату бюджетных денег и т.п. Неслучайным, а напротив вполне логичным в условиях отсутствия доктрины нацио­нальных отношений является сформулированное А. Солженицыным умона­строение о том, что "Чечню следовало бы отпустить в свободное международ­ное плавание", Не являются здесь исключением и специалисты в области меж­национальных отношений. Их позиции отражает нижеприводимая таблица.

Каким, по Вашему мнению, должно быть политическое решение по Чечне?

Источник: Центр социологии межнациональных и межрегиональных отношений ИСПИ РАН.

О недостаточной стратегической и идеологической продуманности политики в отношении Чечни свидетельствует квалификация военных дейст­вий в республике как антитеррористической операции. Такая формулировка еще менее соответствует тому, что в предыдущую кампанию определено как "наведение конструктивного порядка". Сегодня всем ясно, что характер и масштаб военных действий выходит за рамки того, что может считаться борь­бой с терроризмом.

Сегодняшний вариант решения чеченской проблемы, впрочем, как и предыдущий, напоминает попытку территориальной реабилитации репресси­рованных в годы сталинского режима народов, следствием которой явился осетино-ингушский конфликт - первое вооруженное межнациональное проти­востояние на территории Российской Федерации, которое в течение уже 8-летнего периода напоминает о себе постоянными рецидивами. Аналогичным образом развивается и ситуация в Чечне. Несмотря на то, что необходимость борьбы с бандформированиями не вызывает сомнений, решение о проведении "операции по зачистке" с использованием регулярных войсковых формирова­ний, по-видимому, принималась без учета возможных ее последствий, кото­рые, и это становится все более очевидным, ложатся тяжелым бременем на россиян.

Повторная попытка наведения порядка в Чечне, впрочем как и преды­дущем, остается не вполне проясненной с правовой точки зрения, поскольку вопрос о государственно-юридической природе Чеченской республики не ре­шен. Если Чечня - субъект Федерации, то военные действия против нее про­тиворечат Конституции РФ. Привлечение регулярной армии к выполнению задач, не связанных с ее предназначением, допускается по постановлению Со­вета Федерации. Судя по молчанию СМИ, такого постановления верхняя па­лата российского Парламента не принимала. Печать и телевидение лишь озву­чивало авторитетные мнения о безусловной необходимости, а, следовательно, и правовой обоснованности ведения войсковой операции на территории собст­венной страны. Целесообразность в очередной раз была поставлена над зако­ном.

Таким образом, обуздание мятежной территории, довольно решитель­но и успешно начавшееся, не должно вводить в заблуждение. Общественное мнение, в целом одобряющее действия правительства против чеченских банд­формирований, важный фактор успеха этих действий, но недостаточный. К тому же есть первые признаки изменения российского общественного мнения.

Некоторые СМИ уже уловили и озвучили эти изменения, вектор которых на­правлен в сторону политических, дипломатических и экономических способов разрешения конфликта. Об этом же свидетельствуют и экспертные оценки, полученные в ходе социологического опроса.

Сегодня не только горечь потерь заставляет многих россиян пере­смотреть свое одобрительное отношение к войсковой операции, явное недо­умение у общественности вызывает гибель омоновцев в ходе "неожиданных", однако довольно регулярно повторяющихся нападений боевиков. Под сомне­ние ставятся и заверения военного командования о создании и расширении зоны безопасности в Чечне. После повторных зачисток с. Комсомольское вы­явилось одна особенность зоны - попеременное ее превращение из безопас­ной в опасную. Похоже, что военные продолжают наступать на одни и те же грабли.

Ход войсковой операции по уничтожению чеченских бандформирова­ний все явственней указывает на то, что в Чечне не может быть силового ре­шения. Урегулирование ситуации в республике, реинтеграция ее в российское пространство осуществимы лишь на основе государственной программы, ко­торая должна носить комплексный характер. Комплексность этой программы предполагает включение как военных, так и правовых, политических, эконо­мических и идеологических аспектов.

По прошествии же более чем полугодового периода военных действий весьма неясные контуры имеет лишь экономическая составляющая, Что каса­ется таких аспектов как правовой, политический и идеологический, то здесь -полный вакуум. По всей вероятности у руководства страны до сих пор нет яс­ности о том, с кем из чеченских представителей следует вести переговоры; не проработан пакет соглашений и условия реализации возможных договоренно­стей и перспективных действий в Чечне. Расчет на то, что по окончании воен­ной кампании, реинтеграционный процесс может быть обеспечен экономиче­скими вливаниями, выглядит утопично. Тем более что у нас есть печальный опыт прошлого восстановления, когда миллионы и даже миллиарды долларов канули в небытие.

Переход чеченского общества к мирной, созидательной жизни для многих жителей республики представляется не просто трудным, а проблема­тичным. Об этом свидетельствуют эмпирические данные, полученные в ходе опроса чеченских беженцев, временно проживающих на территории Ингуше­тии (март 2000 г.). На вопрос "Верите ли Вы в то, что России удастся органи­зовать стабильную жизнь на территории Чечни?" получены следующие рас­пределения:

В условиях широкой распространенности в чеченском обществе скеп­сиса по поводу возможности перехода российско-чеченских отношений в кон­структивное русло, позитивные перспективы все более размываются и отда­ляются.

Без детально проработанной и общественно одобренной программ нормализации российско-чеченских отношений, конфликтное настоящее чре­вато новыми конфликтами в будущем.

Общественная санкция может быть получена лишь на основе всесто­ронне-целостного, открытого и откровенного анализа сложившейся ситуации. Сегодняшний общественно-политический дискус не выходит за рамки част­ных, групповых интересов и целей. В этом видится основная причина тупика, в который вольно или невольно загнали себя федеральное руководство и че­ченские лидеры. В условиях отсутствия понимания в обществе реальных при­чин и глубинной сущности происходящего сегодня в Чечне, выход из создав­шегося тупика проблематичен.

Различия в видении ситуации в республике и вокруг нее, неодинако­вые, порой диаметрально противоположные оценки причин и следствий сло­жившейся ситуации продиктованы чувством глубокой обеспокоенности за судьбу народов региона и России в целом, тем не менее, не выводят на конст­руктивное ее разрешение.

Правозащитники, упрекающие российское руководство за массовые нарушения прав человека, неадекватное применение силы, имеют для этого веские основания. Демократы, призывающие к незамедлительной приостанов­ке военных акций и началу переговорного процесса, последовательно отстаи­вают демократические ценности и цивилизованные формы взаимоотношений между народами. Нынешнее руководство, и, прежде всего, ее Президент, вы­ступает за безопасность и целостность страны, следуя общей установке, бандиты будут преследоваться там, где находятся, и уничтожаться.

Позиция чеченской стороны, настаивающей на национальном самооп­ределении вплоть до отделения, опирается не только на правовые, но и мо­ральные основания.

Перечисленные выше позиции и их аргументация, по-видимому, не исчерпывают весь спектр позиций по вопросу о Чечне, однако они дают доста­точно оснований говорить о том, что национального единения в этом вопросе не достигнуто. Эксперты-аналитики явно запаздывают с обобщающей оценкой сложившейся ситуации.

Все стороны и участники процесса оказались вовлеченными в воен­ный конфликт, который, пользуясь марксистской терминологией, несправед­лив по самой своей природе. Военное противостояние, да и предшествующие отношения между Москвой и Чечней - это отношения, которые, скорее подхо­дят под определение борьбы за сферы влияния с сильным криминальным от­тенком. Они не являются в собственном смысле ни борьбой за национальную независимость, ни стремлением обеспечить целостность и безопасность России. Национально-патриотический и демократический флер призван скрыть, облагородить жестокость борьбы, затушевать ее реальные пружины.

Этим обстоятельством в значительной мере объясняется и двойствен­ная позиция в данном вопросе мировой общественности, для которой оказа­лось очень затруднительным принять точку зрения одной из сторон - Москвы или Грозного, если обе они, мягко выражаясь, далеко не безупречны с гумани­тарной точки зрения. Не случайно Совет Европы не сразу принял решение о лишении права голоса российской делегации в ПАСЕ, а проголосовал за на­значение "испытательного срока" для России. Парламентарии Европы чувст­вуют и понимают двусмысленность ситуации, однако, поскольку Москва рас­полагает большим военным ресурсом, они совершенно правомерно возлагают на нее большую ответственность.

В итоге в ответ на нарастающее давление западного общественного мнения, на апрельской ассамблее европейские парламентарии большинством голосов приняли более жесткую резолюцию по отношению к России да "орга­низованное насилие".

Оставаясь на последовательных демократических позициях и в рамках общечеловеческих ценностей, можно было бы только приветствовать реакцию Запада на внутрироссийские разборки. Однако Запад в этом вопросе использу­ет двойной стандарт, пытается воздействовать преимущественно на одну сто­рону, характерна в этом смысле публикация в Германской "Лаузитцер цай-тунг", которая пишет: "Драма Чечни с каждым днем поднимает вопрос, как должен поступить Запад. Если Запад желает, чтобы с ним считались, то при всей его сдержанности жестокость Москвы на Кавказе не может оставаться без противодействия. Настало время заявить об этом со всей решительностью".

Хотя субъективизм западной позиции очевиден, он сужает возможно­сти позитивного влияния на нормализацию обстановки в Чечне, препятствует выработке рациональных схем решения национального вопроса, тем не менее он вынуждает российское руководство вносить коррективы в чеченскую поли­тику, которые, возможно, будут более адекватны общероссийским настроени­ям и демократическим нормам разрешения межнациональных конфликтов.

Официальный Запад пока осторожно высказывает свою озабоченность ситуацией на российском Кавказе. Пресс - секретарь Белого дома Джон Лок-хард призвал обе стороны чеченского конфликта "воздержаться от чрезмерно­го применения силы". В свою очередь, представитель Госдепартамента США Дж. Рубин призвал Россию к конструктивному диалогу с лидерами Ичкерии, подчеркнув при этом, что "использование силы затруднит проведение такого диалога". А влиятельный лондонский еженедельник "Экономист" опубликовал редакционную статью под названием "Чеченское безрассудство России" в ко­торой убеждал Москву "отозвать своих генералов из региона". Лейтмотивом официальных западных кругов являются предостережения от повтора печаль­ного опыта предыдущей военной кампании 1994 - 1996 гг.

Более резко на данную тему высказываются представители общест­венных организаций, и прежде всего правозащитных. "Международная амни­стия", критикуя власти России "за преследование людей по этническому при­знаку", упрекает мировое сообщество за безразличие, с которым оно относится к событиям на Кавказе. В этой организации считают, что призывы Клинтона и его европейских коллег к диалогу и выражение озабоченности явно недоста­точны, Западу необходимо действовать более решительно.