ТЕМА XIV. КУЛЬТУРА МОСКОВСКОЙ РУСИ
.ТЕМА XIV. КУЛЬТУРА МОСКОВСКОЙ РУСИ
Продолжая мысль о монголо-татарском иге, тем не менее признаем, объективность того факта, что развитие древнерусской культуры в ту эпоху действительно было заторможено, причиной чего, однако, было не только нашествие с Востока, но и феодальная раздробленность, о которой говорят лишь в связи с тем, что именно она позволила кочевникам поработить Русь. Ярким доказательством этого могут послужить кадры из фильма Андрея Тарковского "Андрей Рублев", когда по приказу некоего русского князя у всех мастеров, которые расписали для него храм, были выколоты глаза лишь по той причине, чтобы они более никакому другому князю такой красоты не сотворили. Таким образом, все последовавшее за нашествием столетие явилось периодом упадка и застоя. Лишь с середины XIV века русская культура начинает постепенно поднимать голову. Вместе с этим происходит изменение регионов культурной активности, которые смещаются на северо-восток. Известно, что единственной русской областью, куда не дошли монголо-татары стал Новгород и его земли. В самые тяжелые времена он как мог исполнял роль последнего свободного оплота древнерусской культуры, но самое примечательное, что когда завоеватели стали ослабевать, Новгород не сумел превратиться в действительный центр возрождения земли Русской, постепенно утрачивая свое оппозиционное значение. Таким центром стала Москва, которая, несмотря на тяжелые взаимоотношения с монголо-татарами и с соседями, смогла собрать под своей эгидой достаточно земель, чтобы уже к XIV веку сделаться крупнейшим княжеством северо-восточной Руси, в XV веке закончить объединение русских земель, а к XVI веку превратиться в классическое средневековое государство с царем на престоле, объединявшее не только славянские народы, но и многие восточно-азиатские народности. Эти процессы вполне сопоставимы по времени с государственным оформлением Англии и Франции. Формирование мощного национального государства происходит по тем же сюжетам, что и на Западе. Москва всеми правдами и неправдами, чаще неправдами, создает свои глобальные интересы, подавляет восстания. Московский князь Иван Калита добился у монголо-татарского хана разрешения на сбор податей с подвластных тому земель. В общем, как это не ужасно, но Москва осуществляла свою историческую функцию. Будучи составленной из множества народов, Московское царство не знало национальной проблемы, более важными становились конфессиональные вопросы, потому что, в первую очередь, Москва была христианским государством. Она имела активнейшие контакты с Западом, с которым ее связывали и некоторые династические узы. С этого момента мы можем говорить уже не об истории русской культуры, но об истории культуры России.
Однако эпоха XV - XVI веков в целом по Европе имеет свои специфические особенности. Как мы помним, это период активного становления культуры Нового времени. И в Москве хорошо осознали, что прямое восприятие идеалов Нового времени чревато растворением в общей массе, утратой собственной аутентичности, в результате чего Московское государство вполне может оказаться политической и экономической провинцией Европы. И тогда уже Россия вошла в число государств, выбравших консервацию. Среди них в эту же эпоху оказались Испания, Италия, южные княжества Германии, правда там процессы консервации систем ценностей были связаны с Контрреформацией. Контакты России и Запада продолжались, но возникла довольно жесткая мембрана, отсекавшее все чужеродное. Так Россия по собственной воле оказалась на обочине европейской истории, но с обостренным ощущением своей особенности. На этом-то изломе и возникает концепция "Москва - Третий Рим", высказанная в письмах монаха Филофея московскому царю Василию III.
Идеология "Москва - Третий Рим" имела очень серьезную основу. Критики данной теории забывают, что она возникла в определенной ситуации, когда Москва вполне реально могла претендовать на роль "Третьего Рима": "Первый Рим" (собственно Рим) пал, "Второй Рим" (Константинополь), бывший оплотом православия, захвачен в 1453 году турками. И Россия осталась единственным большим христианским государством (католичество считалось почти ересью), единственной опорой православия. Поэтому иного самосознания и быть не могло.
Но идея "Москва - Третий Рим" по своей природе двойственна. Ориентация на Константинополь, как "Второй Рим", связывала Москву с высшими духовно-религиозными ценностями, делая их основой государственной мощи России. Именно в этом пункте подразумевается изоляция от иных, еретических религий. Однако образ "Первого Рима" подчеркивал скорее имперскую сущность, что несколько затемняло собственно религиозный аспект. И государственность начинает превалировать над религией, что ярко проявилось уже во времена Ивана Грозного. Но в любом случае в теории "Москва - Третий Рим" сливались две тенденции - религиозная и политическая. Существенно и то, что падение Константинополя почти совпадает с полным завершением монголо-татарского господства на Руси (1480 год), что в России прямо истолковывается как перемещение центра мировой святости: в Константинополе победа мусульман над православными, а в России наоборот - православных над мусульманами.
Появление концепции "Москва - Третий Рим" совпало по времени, как мы уже сказали, с формированием Московского национального абсолютистского государства, поэтому данная теория была сразу же положена в основу создающейся идеологии. И уже Иван III четко осознавал великую историческую миссию России: соединить государственность с единственно верной религией. Этот идеологический комплекс начинает активно работать, внедряется в коллективное сознание, и более никогда не исчезает из российской истории и российской культуры, существуя, хотя и в очень измененных формах, по сей день.
Особой составляющей культуры эпохи Московского царства явились религиозные антагонизмы. Россия всегда славилась своей религиозностью, и для православного человека защита веры становилась делом всей жизни. Именно на рубеже XV - XVI веков было положено начало тем спорам о духе и букве православия, которые впоследствии привели к расколу середины XVII века. В ту эпоху существовало три основных направления богословско-философской мысли: официальное традиционное православие, исихазм и разные формы ереси. Если традиционное православие вполне резонно вызывало критику своей закостеневшей церковной жизни, то два других направления находились на подъеме и имели многих приверженцев, не только среди духовенства, но и в общей народной массе.
В России последователями исихазма в различных формах стали такие известные деятели церкви как Сергий Радонежский и Нил Сорский. Без знания теории исихазма невозможно понять искусство Феофана Грека. В скрытых формах исихазм оказывал сильнейшее воздействие на русскую духовную мистику вплоть до ХХ века, выступая некоторой антитезой традиционным церковным учениям.
Другой стороной религиозной жизни стали ереси и борьба с ними. Появление ересей есть общеевропейский процесс. Его основы в России и на Западе значительно близки, ибо связаны с требованием рационализации церкви. В 70-х годах XIV века среди горожан и низшего духовенства развилась ересь стригольников, критиковавших догматическую сторону официального религиозного учения, выступавших за дешевизну церкви и требовавших предоставления мирянам права проповеди. Перед нами русский вариант альбигойской ереси, расцветшей на юге Франции в XII - XIII веках. В начале XV века стригольники были подавлены, но отголоски их требований вспыхнули с новой силой в конце XV века в ереси "жидовствующих", причем она была поддержана Иваном III, ибо сторонники этого движения отрицали монашество и церковное землевладение, что было на руку правящей верхушке, желавшей ослабления церковной власти и усиления роли государства. Несмотря на поддержку власти, эта ересь была осуждена церковью. Но появление новых еретических учений было уже не остановить. Нил Сорский и Вассиан Косой развили идею "нестяжательства", проповедуя аскетизм, требуя отказа церкви от земельной собственности.
Против них выступили высшие церковники, возглавляемые Иосифом Волоцким (отсюда их название "иосифляне", или "осифляне"). Добившись союза с верховной властью "иосифляне" взяли верх над "нестяжателями", попутно ужесточив и практику церковной жизни.
Однако события развивались стремительно, и в 1653 году тогдашний патриарх Никон объявил об исправлении церковных книг и обрядов по новогреческому образцу, что привело к расколу и возникновению старообрядческой церкви, первым идеологом которой стал протопоп Аввакум.
Особенной чертой российской культуры является ее принципиальная полярность, дуализм, когда основные культурные ценности четко поляризуются, не оставляя некой нейтральной зоны, как это происходит на Западе. Если католичество вовсю пользовалось идеей чистилища, переходного пространства от ада к раю, то православие его совершенно не признавало: человек мог быть либо грешником, либо святым. В связи с этим всякие новые веяния в российской культуре осознавались не как модернизация или продолжение прежнего, а как радикальная, даже эсхатологическая смена всех основ. Однако "новое" мыслило себя только в полном дистанцировании от "старого", что в результате приводило к обновлению иных, еще более архаичных форм, к их регенерации. В итоге происходит движение вокруг одних и тех же понятий, которые лишь наполняются новым содержанием в зависимости от историко-культурного момента. В этих изменениях и проявляются неизменные аспекты российской культуры.
XVI - XVII века в качестве идеала выдвинули лозунг возвращения к "старине", что было связано со значительным недовольством общим укладом русской жизни, распространившимся в разных слоях тогдашнего общества. Это и нашло свое полноценное выражение в расцвете ересей, в народных восстаниях и, конечно, в расколе. Представление о том, что движение вперед есть движение назад, к забытым ценностям и идеалам, было настолько сильным, что даже среди сторонников Никона, исправившего церковные тексты и обряды по новогреческому образцу, жила идея о современном возрождении того, что было ранее, а ныне испорчено. В умах же староверов противопоставление "старого, языческого" и "нового, христианского", возникшее в период Крещения Руси, переросло в антитезу "старого, христианского" и "нового, языческого".
Что же в действительности переменил Никон? Вместо двоеперстия, где идея Троицы передавалась сочетанием большого пальца с безымянным и мизинцем, а человеческое воплощение Христа - указательного и среднего, появилось троеперстие, в котором Троица передается сочетанием большого с указательным и средним, а идея Богочеловечества - сочетанием безымянного с мизинцем. Что касается исправления текстов, то в большинстве случаев, они касались чисто формальной, языковой стороны, которая приводилась в некоторое соответствие с развитием языка, хотя ни о каком сближении с разговорным языком не может быть и речи. Язык православных текстов как был, так и остался церковнославянским, то есть книжным.
Изменилось церковное пение: от "многогласия" перешли к "единогласию". При многогласии все требуемые уставом той или иной церковной службы тексты произносились одновременно, что было ориентировано скорее на Бога, чем на человека, потому что понимание затруднялось. Единогласие как бы повернулось непосредственно к человеку, как бы приглашая его к сопереживанию, в чем видна ориентация не на передачу, а на восприятие.
Перемены, которые внес Никон в богослужебную практику были знаковыми, формальными, и в принципе содержание не подвергалось изменению, что в рамках продолжающейся православной традиции было и невозможно. Но именно это вызывало гневные нападки сторонников "старой веры", которые переживали знак как нечто безусловное, внеположенное, от нас не зависящее. К тому же старый церковнославянский язык, по мнению всех носителей православной веры, был единственно возможным средством передачи божественной истины, таким образом изменение формы, то есть языка, немедленно приводило к искажению боговдохновенной истины.
С другой стороны, в церковных реформах прослеживается определенное западное влияние, поэтому ревнители старины, ратуя за "старую веру", видели в новых веяниях и угрозу потери Россией своей подлинности.
Несмотря на запреты и давление со стороны официальной власти в то время и последующие века, на массовые самосожжения, старообрядчество просуществовало, почти не изменившись, до ХХ века и сыграло важную роль в становлении российской экономики и промышленности, так как подавляющее большинство российских купцов и промышленников, имевших деловой успех и ставших миллионерами, столпами российского бизнеса, вышли из старообрядческих семей.
Мы много говорим о московском периоде российской культуры, потому что он чрезвычайно важен для всего последующего развития, ибо именно тогда зарождалась та культура, которую мы имеем в настоящий момент. Известно, что развитие любого явления можно предсказать по тому, как оно появлялось на свет. И в этой связи нам бы хотелось остановиться еще на одном важном явлении российской культуры, ярко проявившимся уже в эту эпоху: сакрализация монарха.
Определенная ориентация на византийскую культурную традицию долгое время ощущалась в истории культуры России. Часто это происходило в форме полемики с ней ради охранения принципа самобытности российской культуры, но так или иначе многие идеи выросли на российской почве через посредство юго-западного соседа. И именно из Византии заимствуется идея параллелизма монарха и Бога, которая, правда, сама по себе не предполагает сакрализации, или обожествления, первого. В России эта традиция переосмысливается и усиливается после падения Константинополя, когда русский великий князь становится единственным независимым православным монархом. И одновременно спасителем и охранителем единственной истинной веры - православия, что придавало ему некий мессианский ореол. Начиная со времени Василия II Темного (XV век) великого князя во многих документах стали называть царем, тогда как в русской православной традиции слово "царь" являлось одним из имен Бога ("Царь Небесный"). Таким образом наименование человека царем приобретало мистический смысл. Впоследствии Иван Грозный венчался на царство, и наименование "царь" становится обязательным атрибутом российского монарха. Царь оказывается сопричастным Богу, а власть приобретает высшую, божественную санкцию. Постепенно такое отношение к царю вошло в российский культурный менталитет и в определенной степени сказалось на последующем развитии культуры.
Обо всем этом весьма интересно написал Б.А. Успенский в работе "Роль дуальных моделей в динамике русской культуры", чьи мысли мы здесь кратко изложили.
* * *
Несколько слов необходимо сказать об искусстве Московского периода российской истории.
Первые пятьдесят лет после монголо-татарского нашествия русское искусство находилось как бы в состоянии шока. Даже в Новгороде, куда не дошли завоеватели, не создавалось ничего нового и оригинального, а происходила лишь переделка старого. Однако во время этого "затишья" накапливались художественные силы, вскоре приведшие к тому периоду в развитии российского искусства, которое называют русским Предвозрождением, соотнося его в некоторых формах, прежде всего в архитектуре, с итальянским Возрождением.
C XV века Москва становится художественным центром Руси, а большинство местных художественных школ, дотоле обладавших определенной самостоятельностью, подпадают под ее влияние. С этого времени можно говорить о формировании общерусского искусства.
В Москве и близ нее в XV веке были построены: Успенский и Рождественский храмы в Звенигороде, Благовещенский собор Московского Кремля, храм Троицы в Троице-Сергиевом монастыре, храм Спасо-Андроникова монастыря в Москве и многие другие. Со становлением главенствующей роли Москвы в общерусском культурном, политическом, экономическом процессах возникла необходимость в освоении архитекторами больших монументальных форм государственно-митрополичьего жанра, что и выразилось в большинстве храмовых построек того времени.
Однако уже XVI век приносит с собой шатровую архитектуру, выражавшую более религиозное, чем собственно государственное содержание. Построенный в 1554-1560 годах храм Покрова на рву (Василий Блаженный) современники называли Новым Иерусалимом, чем сравнивали его с образом идеальной, божественной красоты. Происходило усиление символической стороны искусства.
Другой важнейшей стороной искусства московской эпохи является иконопись. Наиболее значительными представителями русской иконописной школы XV века являются Андрей Рублев и Дионисий.
Русская иконопись этого периода выделяется своей монументальностью, внутренней силой и драматической выразительностью образов, смелой и свободной живописной манерой.
С творчеством Андрея Рублева в иконопись вошли глубокая гуманность, возвышенная одухотворенность и идеальная просветленность образов, идеи согласия и гармонии. Ему принадлежат такие известные иконы, как "Троица Ветхозаветная", "Архангел Михаил", "Апостол Павел", фреска "Святой Лавр" в Успенском соборе Звенигорода.
Дионисий увлекался скорее внешней стороной в ущерб психологической разработке образа человека. Для его работах характерно предельное облегчение фигур, высветление и тонкая нюансировка колорита, подчеркивание воздушной пространственности, стремление к изощренной красоте. К числу его созданий отнесем икону "Богоматерь Одигитрия", а также фреску собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря "Поклонение волхвов".
Иконопись этого периода достигла непревзойденного совершенства художественной формы.