Лее Шестов

Лее Шестов

Л.И. Шестов (1866-1938). Основные работы: «Добро в учении графа Толстого и Фр. Ницше», «Достоевский и Ницше. Философия трагедии», «Апофеоз беспочвенности», «Кьеркегор и экзистенциальная философия», «Афины и Иерусалим».

Есть область человеческого духа, которая не видела еще добровольцев: туда люди идут лишь поневоле. Это и есть область трагедии. Человек побывавший там начинает иначе думать, иначе чувствовать, иначе желать. Все, что дорого и близко всем людям, становится для него ненужным и чуждым. Никакие гармонии, никакие идеи, никакая любовь или прощение, словом, ничто из того, что от древнейших и до новейших времен придумывали мудрецы, не может оправдать бессмысленность и нелепость в судьбе от­дельного человека.

Вместо того, чтобы предоставить Ницше спокойно заниматься будущим человечества и даже всей вселенной, судьба предложила ему, как и Достоевскому, один маленький и простой вопрос - о его собственном будущем. И проникновенный философ, бестрепетно глядевший на ужасы всего мира, смирился и потерялся, как заблудившееся в лесу дитя, перед этой несложной и почитавшейся легкой задачей. В этом деле его прошлая уче­ность оказалась бесполезной и даже тягостной. «Уважать великое безобразие, великое несчастье, великую неудачу! Это последнее слово философии трагедии».

Датский мыслитель С. Кьеркегор (1811-1855) осуществил в своей жизни, а Шестов продумал до конца тот факт, что великая жизненная неудача может быть ис­точником философствования. По сути разбирается ситуация библейского Иова, характерная тем, что ниспосланные человеку страдания вводят его в мир абсурда, когда человек те­ряет осмысленность существования, жаждет и не может понять смысл происходящего. Потеря смысла и есть абсурд. Абсурд - это один из главных персонажей экзистенци­альной философии. Человек живет не просто в реальном мире, а в некотором мироощу­щении. Страдания - это единственная реальность человека.

В своих поздних работах Шестов заострял проблему вопросом: «Гегель или Иов?» Он выделял две составляющие европейской культуры: эллинскую и библейскую. Греческая составляющая стремится сделать мир предсказуемым, подчинить его необходимости, га­рантировать человеку его существование. Библейская составляющая таких гарантий не дает. Шестов исследовал религиозную веру как сферу неограниченных возможностей, т.е. свободы. Но человеку, оказывается, не нужен Бог. Ему нужны гарантии. Кто дает гарантии, тот и станет богом. В этом порок западной философии и мировоззрения.

Шестов ставил также проблему сообщаемости творческой мысли другому. В экзи­стенциальной философии - это проблема перехода от «я» к «ты» в подлинном общении. Только литература и притча с многозначностью их языка могут быть местопребыванием философии.

Л. Шестов выступил как необычайно талантливый м и с о л о г , т.е. «ненавистник разума», критик понимания разума в классической философии. Самое большое несчастье человека - это безусловное доверие к разуму и разумному мышлению. Задача философии состоит в том, чтобы вырваться из-под власти разума и найти в себе смелость искать истину там, где привыкли видеть парадокс и абсурд. Конечно, это саморазрушение клас­сического философского дискурса. Но оно антропологически оправдано. Человеку должно быть присуще дерзновение как особая установка личности. Оно способно вырвать человека из-под власти всеобщего, т.е. господствующих убеждений и стереотипов. Такое дерзновение очень важно для творчества, но оно же делает из человека носителя уни­кальных переживаний, т.е. страдальца и жертву. Это - трагедия в ее исходном, эсхиловском смысле.

Размышления Шестова повлияли на труды многих европейских мыслителей. На­пример, прямым образом - на Альбера Камю (1913-1960).

Европейское значение самобытной русской философии выражается в попытке вы­работки философии, основанной на слове, на принципе диалога. Органическое развитие отечественной' мысли от славянофилов до Бахтина состоит во все более настойчивом обращении к повседневному опыту речи. Божественный Логос может быть признан сегодня творческим словом, потоком животворной речи, который течет от человека к человеку, от поколения к поколению.

Когда Бердяев в 1922 г. попал в Берлин после высылки из Советской России, он вошел в кружок «Патмос» - группу немецких диалогических мыслителей. Плодом уча­стия Бердяева в кружке стала, в частности, его книга «Восточное христианство», опубли­кованная Хансом Эренбергом в 1925 г. Это была одна из первых книг, познакомившая Запад с русской философией. В нее вошли основные работы Хомякова, Вл. Соловьева, Бер­дяева и Флоренского. Самым известным участником кружка был Мартин Бубер, который в 1923 г. опубликовал свое понимание диалогического принципа в книге «Я и Ты».

• Необходимо выступить против музеификации русской философии. Органическое развитие ее было прервано в 1922 г., но она не труп и может быть рассмотрена с точки зрения своих эвристических возможностей.

• По мнению американского исследователя К. Гарднера, русская философия еще не со­стоялась, но может состояться именно как диалогическая философия.

• Как всякая философия, русская должна быть рассмотрена с точки зрения участия в общеевропейском интеллектуальном процессе. Очень осторожно нужно обращаться с нашей собственной самобытностью, ведь самоизоляция - это смерть мысли.