Глава 4. Социологическое определение свободы
.Глава 4. Социологическое определение свободы
Прежде всего, договоримся о терминах. Ибо феномен свободы по природе своей весьма многогранен, а термин “свобода” от частого и разнообразного использования давно уже стал размытым и неясным. Еще в 1864 г. Авраам Линкольн заметил, что “мир никогда не имел хорошего определения слова “свобода” ..., используя одно и то же слово, мы подразумеваем разное” [Cranston M., Р.13]. С тех пор прошло немало времени, но этот упрек актуален и сегодня. В чем здесь дело? Только ли в том, что ученые, занимающиеся исследованием свободы, по недосмотру именуют противоположные социальные феномены одним и тем же словом?
На самом деле, разные группы, разные поколения и разные эпохи всегда вкладывали в этот термин разный смысл. Неизменным оставалось только одно – общая привлекательность слова “свобода”, которое по этой причине в истории нередко использовалось для прикрытия самых неблаговидных поступков. Еще в 18 веке английский острослов С.Джонсон, которого до сих пор цитируют англичане “по всякому поводу и в любом месте” “недоумевал”: “Почему-то мир так устроен, что о свободе громче всех кричат погонщики негров”. Прошел еще один век, но философы по-прежнему вновь и вновь призывают отделаться от тех чар, которыми окружено это слово. “Во имя свободы совершено очень много великого в истории, — писал в начале ХХ века Вильгельм Виндельбанд, — но нельзя не признать, что этим словом прикрывался не один низкий и скверный поступок. Преступление, глупость и слепая страсть не раз всуе употребляли его...” [Виндельбанд В., С. 511]. Манипулирование свободой перешло и в наши дни, и практиковалось как в советском российском обществе (“Власть Советская пришла — жизнь свободная пошла”, “Советская Конституция, что солнце для веков”, “Где власть народа, там победа и свобода” и др.), так и в постсоветский период с его лозунгами свободы и процветания, к которым должны были бы привести сначала перестройка, а потом — и рыночные реформы. “Говорящий о свободе, — с долей справедливой иронии заключает В.Швёбель, — думает прежде всего о своей собственной. Кто же будет интересоваться свободой других, когда предпосылкой собственной свободы является их несвобода?” [Швёбель В., С.275].
Так или иначе, мы не можем продолжать исследование до тех пор, пока не обозначим четко тот смысл, который будем вкладывать в термин “свобода”. Однако, если следовать требованиям нашего проблемного поля, это сделать не так-то просто. Проблема состоит, во-первых, в том, что социологическое определение свободы, как и любое социологическое определение, должно как можно более адекватно отражать “данное общество в данных фактах”, какими бы многообразными не были эти факты. Во-вторых, в данном случае нам необходимо будет учесть не только отношение между абстрактным понятием и его множественными конкретными реализациями, но и изменения в пространстве потенциальных, возможных реализаций, независимо от того, востребованы ли они на практике в данный момент времени или нет. Иными словами, нам предстоит, приняв во внимание совершенно различные, порой взаимоисключающие друг друга определения свободы, которые дают разные группы индивидов в данный момент времени и в данных условиях, найти такие определения, с помощью которых можно было бы, во-первых, уловить динамику внутренней свободы всех групп а, во-вторых, исследовать ее взаимосвязь с трансформацией социетальной свободы.
Поэтому для начала обрисуем те смысловые различия, которыми сегодня в повседневной жизни наделяется термин “свобода”, далее попытаемся “примерить” к ним имеющиеся научные определения феномена “свободы” и, наконец, если возникнет необходимость, предложим определение свободы, более адекватное требованиям социологического предметного и проблемного поля.