1. Независимость и свобода: теоретическое представление

1. Независимость и свобода: теоретическое представление

Прежде всего заметим, что в социологическом предметном поле важным элементом социальных отношений является не независимость, а социальная зависимость. Ян Щепаньский в качестве лучшего называет определение социальной зависимости, данное Чеславом Знамеровским: “Б зависит от А, когда А имеет возможность совершить какой-то поступок, который создает положение вещей, затрагивающее Б, причем какое-то положение вещей, касающееся одного Б, состояние ли это тела или души этого Б. Иначе говоря, Б зависим от А с точки зрения некоторого предмета или ценности, которые важны для Б, но зависят от А” [Я.Щепаньский, С.103].

Здесь имеются в виду как структурно-функциональные зависимости (появляющиеся в результате того, что А и Б действуют в рамках одной и той же структуры, так что А в своих начинаниях должен считаться с существованием Б, его правами и обязанностями), так и преднамеренные зависимости (когда один субъект может непосредственно навязать другому определенный способ поведения). Кроме того, здесь не определяется, контактируют ли А и Б непосредственно, осознают ли они эту зависимость или нет [Я.Щепаньский, С.102-103].

Поскольку каждый индивид в каждый момент времени включен в сложную сеть социальных зависимостей, последние присутствуют и в так называемых “независимых состояниях”, равно как и в “самостоятельных действиях”. Поэтому в дальнейшем, говоря о независимости (росте независимости), в действительности я буду иметь в виду ослабление социальной зависимости, т.е. переход от более зависимых состояний в том или ином конкретном отношении к менее зависимым или/и переход от менее предпочтительной социальной зависимости к более предпочтительной (той, которая помогает индивидам с меньшими препятствиями, усилиями, потерями достигать действительно важные цели и ценности). Самостоятельные социальные действия также несут в себе груз прошлых социальных зависимостей и, кроме того, предполагают активное включение социальных субъектов в нынешние социальные зависимости.

Как следует из исходных концептуальных положений и реализуемого подхода, связи независимости и самостоятельности с индивидуальной (групповой) свободой могут быть более многообразными, чем допускает западная общественная и научная традиция. На Западе возможность “не быть зависимым от непостоянной, неопределенной, неизвестной самовластной воли другого человека” (Локк) — важная либеральная ценность. Поскольку одним из базисных социальных отношений и внутренним ограничителем возможностей административно-командной системы как раз и были отношения господства-подчинения (или властвования), то в российских реформах по западному образу и подобию важное место должен был занять рост независимости от регламентирующих предписаний и произвола государственных чиновников в разных сферах жизнедеятельности социальных субъектов. Однако в действительности для социального субъекта, стремящегося более полно реализовать свои жизненные цели и ценности, рост подобной независимости не всегда является необходимым условием (или элементом) освобождения, а рост (сохранение) зависимости — препятствием на пути к свободе и ее отрицанием.

Независимость (как состояние субъекта, не связанного в чем-либо значимом для себя чужой волей, обстоятельствами; отсутствие регламентаций, запретов, принуждений со стороны властей и других социальных субъектов, их невмешательство в значимое жизненное пространство субъекта) может быть связана со свободой трояким образом.

1) Связь между частью целого и целым. Здесь независимость, являясь самостоятельной и важной жизненной ценностью или целью социальных субъектов, выступает необходимым элементом их свободы (нет независимости — нет и свободы). В предельных случаях она не просто составляет элемент свободы, но и покрывает, исчерпывает ее, отодвигает на второй план все остальные проявления свободы. Связь “часть целого-целое” имеет место в тех случаях, когда независимость от кого-либо или чего-либо (например, от произвола властей, политического или экономического гнета и др.) является самостоятельной жизненной ценностью или целью индивида (группы). У него есть и другие жизненные цели и ценности, но независимость непременно входит в число самых важных из них. Индивид страдает из-за того, что приходится находиться в чьей-либо власти, подчинении; испытывает неудобство от тех или иных стеснений, ограничений, от зависимости своих действий и мыслей от чужой воли; хочет избавиться от этой зависимости и в предельном случае — стремится сделать это во что бы то ни стало. [“Но главное — независимость! Делать, что хочу, жить, как хочу, никого не спрашиваясь”, Чернышевский, “Что делать?”].

2) Связь – “содействие”. Независимость есть предпосылка свободы, необходимое условие ее увеличения (сохранения) в данных конкретных условиях и обстоятельствах. В этом случае независимость важна не столько сама по себе, сколько как более эффективное (по сравнению с зависимостью) средство достижения других более важных жизненных целей и ценностей. Иными словами, если важные для социальных субъектов цели легче достигаются в условиях зависимости, то они могут отказаться от независимости без особого внутреннего сопротивления и напряжения, которое сопутствовало бы этому отказу в случае самоценности независимости как таковой (связь 1). Как и в первом случае, здесь имеет место положительная связь между независимостью и свободой: расширение независимости ведет к расширению свободы. Отличие в том, что здесь независимость либо не входит в число самых главных жизненных ценностей индивида, либо вообще не является для него самостоятельной ценностью. Последнее означает, что априори индивид особо не стремится к независимости, хотя впоследствии по мере приобщения к ней, он может начать рассматривать ее как важную жизненную ценность.

3) Связь – “ограничитель”. Независимость есть препятствие, ограничитель свободы. Констатация этой связи, на первый взгляд, может показаться парадоксальной. Поэтому поясню, что речь идет о случаях, когда по разного рода причинам индивид способен преодолевать имеющиеся препятствия и успешнее достигать действительно важные для него в данный момент цели (а следовательно, и быть более свободным), вступая в отношения, предполагающие более высокий уровень зависимости, а не рост независимости от кого-либо. В таких случаях зависимость не тяготит, а даже освобождает от беспокойства, тревог, части усилий и потерь. А если и тяготит, то в меньшей степени, чем невозможность достичь каких-то иных более важных жизненных целей. Иными словами, в данных жизненных обстоятельствах независимость индивиду не нужна или нужна меньше, чем возможность реализовать другие цели. Порой он достигает своих целей более успешно как раз в тех условиях, которые другим кажутся неблагоприятными, препятствующими реализации заложенных в человеке способностей, невыносимыми или даже унизительными.

Рискну привести здесь ироничное высказывание Вильгельма Швёбеля, которое может вызвать возмущение у некоторых “радикальных поборников свободы”, но которое, на мой взгляд, очень точно характеризует этот вид взаимосвязи между свободой и независимостью: “ Заботиться о том, чтобы не только люди, но и все звери были свободными, — это гуманно и по-человечески. И когда радикальный поборник свободы открывает клетки в зоопарке, он, на свой взгляд, поступает совершенно правильно. Будут ли ему за это благодарны люди и освобожденные животные, об этом поборник свободы перед своей акцией никогда не задумывается” [В.Швёбель, С.169].

Таким образом, будем считать, что феномены свободы и независимости могут как предполагать, так и исключать друг друга; они могут находиться и в соотношении “часть целого-целое”. В действительности в каждый момент времени могут иметь место все три связи: для одних социальных субъектов независимость — самостоятельная ценность и составная часть их свободы; для других — независимость — лишь предпосылка их свободы в данных конкретных обстоятельствах, а для третьих — ограничитель свободы.

Со временем при определенных условиях эти связи могут перетекать одна в другую. Так, индивид, стремившийся избавиться от той или иной зависимости (связь 1) и добившийся этого, вдруг осознает, что в новых условиях не может действовать в достижении жизненно важных целей столь же успешно, как прежде. Приобретения оказываются меньше потерь; обретенная независимость перестает казаться благом и превращается в ограничитель свободы (связь 3). И напротив, индивид, которому независимость первоначально казалась лишь предпосылкой свободы (связь 2) или даже ее ограничителем (связь 3), включившись в новые отношения и осознав их преимущества, может начать рассматривать ее как самостоятельную ценность и необходимую часть своей свободы (связь 1).

К тому же сама по себе независимость многоаспектна, и различные ее виды для разных индивидов и групп обладают неодинаковой значимостью, а следовательно, по-разному влияют на динамику их свободы. Для одних, как мы видели в главе 4, более важна независимость от регламентирующих предписаний властей, для других — независимость от материальной нужды и лишений, для третьих — от еще чего-либо (кого-либо) и др. Причем между разными видами независимости может существовать как прямая, так и обратная связь: одни группы достигают роста материальной независимости при усилении своей независимости от регламентирующих предписаний властей, а другие, напротив, — при ее сохранении или даже усилении. Независимость, которая в системе жизненных целей и ценностей индивидов в данный момент занимает более высокое место (как самостоятельная ценность или как средство достижения более важных жизненных целей), может достигаться ценой согласия на менее важную зависимость, особенно, если последняя содействует реализации первой.

Таким образом, в нашем понимании термин “свобода” имеет лишь положительный смысл, а термины “независимость” и “зависимость” — и положительный, и отрицательный. Так что у “положительной” для индивида зависимости те же шансы стать элементом (условием, предпосылкой) свободы, как и у “положительной” независимости. Тезисно соотношение между этими феноменами в нашем понимании таково:

1) свобода не ограничивается независимостью, а может включать в себя и зависимость, если субъект придает ей положительное значение, то есть если данному субъекту в данных условиях зависимость позволяет лучше реализовать важные цели и ценности;

2) свобода не вбирает в себя целиком и полностью феномен независимости, а включает в себя только ту его часть, которая имеет для субъекта положительное значение, играет конструктивную, а не разрушительную роль.

Аналогичным образом феномен НЕсвободы включает в себя не все зависимости, а только те из них, которые в данных условиях данный субъект воспринимает как нежелательные для реализации своих целей и ценностей. Кроме того, в феномен несвободы входит не только воспринимаемая со знаком “минус” зависимость, но и рассматриваемая с этим же знаком НЕзависимость.