3. Свобода—независимость—самостоятельность современные взаимосвязи
.3. Свобода—независимость—самостоятельность современные взаимосвязи
Как показали эмпирические исследования, сегодня необходимым элементом свободы (связь 1) или ее условием (связь 2) в большинстве случаев выступает независимость материальная (по разным типам поселений 63-77%). Ухудшение позиций большинства индивидов именно на материальной оси сыграло решающую роль в снижении уровня их свободы в важных для них сферах жизнедеятельности. О величине этого “падения” свидетельствует тот факт, что для абсолютного большинства сельского населения (68%) главное сегодня — выживание, они с трудом удовлетворяют даже минимальные потребности, и им пока далеко даже до того относительно низкого жизненного уровня, какой был у них до реформ. В крупном городе эта группа также многочисленна — 48%.
Что касается независимости от властей и возможности включиться в самостоятельные социальные действия (как стержневых аспектов экономических и политических преобразований), то пока в большинстве случаев они лежат за пределами области актуальной индивидуальной свободы. Напомню, возможность быть самостоятельным, рассчитывать на свои силы и инициативу, быть хозяином судьбы среди важнейших назвали лишь 36% респондентов, а возможность противодействовать несправедливым действиям руководства вообще оказалась на предпоследнем месте, набрав всего 9% голосов. Примечательно, что в сельской местности наблюдалась аналогичная картина (33 и 6% соответственно). В открытых описаниях свободного человека, как мы ранее уже убедились, феномены “самостоятельность”, “выбор”, “независимость” присутствуют лишь у 20% респондентов, а сами термины встречаются еще реже – у 15%.
Отчасти за этим скрывается феномен отложенного спроса на подобные действия и состояния (ибо “права человека немногого стоят, если они не подкреплены минимальным уровнем благосостояния” [Й. Элстер, С.6]). Но только отчасти. Как показало обследование, в настоящее время в большинстве случаев самостоятельность и независимость вообще не связываются с индивидуальной свободой. Так, только 30% горожан трудоспособного возраста считают, что “свободный человек тот, кто действует исключительно по своей инициативе и на основе собственных сил”. Гораздо больше (55%) тех, кто придерживается иного мнения: “Свободный человек тот, кто сам решает, как ему действовать – по своей инициативе или нет, на основе собственных сил или нет”. Иными словами, в современных условиях многие индивиды могут ощущать себя вполне свободными, даже если будут действовать несамостоятельно, но при условии, если этот выбор они сделают сами. И если включение в эти несамостоятельные действия позволит им с меньшим числом препятствий (усилий, затрат) достичь (реализовать) действительно важные в данный момент жизненные цели (ценности), то при прочих равных условиях уровень их индивидуальной свободы повысится.
В настоящее время нет единого мнения и о взаимосвязи индивидуальной свободы с независимостью от властей. Только 31% респондентов указали, что не смогли бы чувствовать себя более или менее свободными, испытывая зависимость от произвольных постановлений и разрешений властных чиновников. Больше (43%) число тех, кто полагают, что “можно быть более свободным, находясь в зависимости от чиновников, чем будучи брошенным государством на произвол судьбы”. Среди самых важных жизненных возможностей противодействие несправедливым действиям руководства, независимость от произвольных ограничений и разрешений властей сегодня называют лишь 4-6% респондентов — жителей сел и небольших городов и 9% жителей крупного города российской провинции. Следовательно, в современных условиях сам по себе рост независимости от властей воспринимается составной частью свободы (освобождения) совсем немногими. И это несмотря на то, что большинство респондентов сегодня осознают, что их зависимость от произвольных разрешений и ограничений властей разного уровня велика (“Что хотят, то и делают”), характер этой зависимости мало кого устраивает, а сами они (77-78%) не оказывают никакого влияния на то, что делают власти (центральные или местные).
Почему же то меньшинство, которое не может чувствовать себя свободным в условиях произвола властей, тем не менее, не включает в поле актуальной индивидуальной свободы освобождение от этой зависимости, возможность сопротивления их неправомерным действиям?
Причин тому несколько. Первая — небезопасность и бесперспективность противодействия неправедным действиям властей. Так, за последние 3-4 года 89% респондентов — жителей крупного города сталкивались с нарушением своих законных прав со стороны властей разных уровней. Однако почти ? респондентов уверены в том, что если их права нарушает человек, у которого больше власти (чем у них), то отстаивание этих прав еще более ухудшит их положение. Не случайно почти половина работников указали, что за годы реформ их зависимость от руководителя предприятия (фирмы, организации), где они работают, еще более возросла (причем 85% из их числа это не устраивает); 41% указали на рост своей зависимости от политики властей, центральных и местных (92% это не устраивает). На снижение зависимости от руководителей предприятий указали лишь 10% горожан трудоспособного возраста; от политики властей – 13%.
В этих условиях большие группы населения (в сельской местности, по крайней мере, 30% работающего населения, в городе — 21%), не имея выбора и правовой защиты предпочитают не портить отношений с руководством, чтобы не потерять работу, а не отстаивать свои права: “сегодня ты их критикуешь – завтра они тебя уволят”, “пришлось стать менее искренней, приспосабливаться к начальству” и др. Приспосабливаясь к задаваемым властями моделям взаимоотношений, они с меньшими препятствиями сегодня достигают более значимые (чем независимость от всевластных чиновников) жизненные цели и ценности.
Сказывается и опыт дореформенной жизни, который свидетельствует о том, что от властей исходили не только беды, но и блага. Приход нового руководителя, способного перетягивать дефицитные ресурсы в свое поселение, на свое предприятие, мог существенно изменить условия жизнедеятельности в них, а личная расположенность руководителя к тому или иному человеку служила залогом сохранения (улучшения) значимых для последнего социальных позиций. Так что и поныне у массовых социальных групп еще сильна надежда на приход “хороших” правителей, которые “управляли бы ими для них, а не против них”.
Однако те, кто и сегодня, несмотря ни на что, включает в поле своей индивидуальной свободы возможность противостоять несправедливым действиям руководства, в большинстве случае (65%) указали на ухудшение своих возможностей в этом отношении (против 12% улучшивших эти возможности). Так что совокупный “вклад” динамики “положительной” независимости в динамику индивидуальной свободы в современных условиях, во-первых, небольшой, а во-вторых, преимущественно отрицательный.
Динамика индивидуальной свободы, самостоятельности и независимости — это, по существу, разные процессы, со своими закономерностями, ограничителями и благоприятствующими факторами. А потому целесообразно отделять самостоятельные социальные действия от социальных действий, способствующих увеличению (сохранению) индивидуальной свободы. Степень включения населения в самостоятельные социальные действия, без опоры на помощь властей, уже сейчас велика. Так, 84% горожан трудоспособного возраста признали, что сегодня чаще, чем до реформ, им приходится рассчитывать на свои силы, а не помощь или гарантии извне; совсем немногим справляться с имеющимися трудностями помогают центральные или местные органы власти (1 и 1% соответственно) или руководители предприятия (3%). . Но этот рост самостоятельности в большинстве случаев пока не привел к увеличению индивидуальной свободы, являясь в большинстве случаев не добровольным, а вынужденным (57 против 25%).
Гораздо более тесные положительные связи существуют между индивидуальной свободой и той составляющей самостоятельности, которая касается действий по собственной инициативе. Возросшие возможности в этом отношении (на них сослались 42% горожан) гораздо чаще оцениваются положительно, чем отрицательно (74 против 17%). А сокращение возможностей действовать по своей инициативе (их отметили 24% респондентов) в большинстве случаев оценивалось отрицательно (84%). Так что действия по собственной инициативе сегодня в большей степени ассоциируются у респондентов с возможностью “жить так, как хочется” (этой широко распространенной трактовкой “свободы”), чем действия на основе собственных сил.
В целом изменения в “значимой” самостоятельности гораздо чаще положительно сказываются на динамике индивидуальной свободы, чем изменения в “значимой” независимости. Так, 37% из числа тех, кто включает самостоятельность в поле своей актуальной свободы, в новых условиях эти возможности улучшили, 22% — сохранили (против 28% ухудшивших эти возможности и 13% — так и не достигнувших их).
* * *
Таким образом, в современных условиях на ценностно-деятельностном уровне имеются большие расхождения между динамикой независимости и самостоятельности, с одной стороны, и динамикой свободы, — с другой. Во всяком случае, говорить сегодня об индивидуальной свободе исключительно в терминах самостоятельности и независимости, значит значительно усечь имеющиеся у большинства россиян образы свободного человека, перенести их в более абстрактное жизненное пространство и, в конце концов, значительно их исказить. Какими бы “неправильными” или “уродливыми” ни казались эти образы, они отражают состояние массового сознания в данных экономических и социально-политических условиях, особенности культуры, аккумулируют социальный опыт (свой и других) и пр.
Расхождение в динамиках независимости и самостоятельности, с одной стороны, и индивидуальной свободы, с другой, — дает основание сделать важный вывод. А именно: в настоящее время выбор той или иной модели социального действия — более самостоятельной или менее самостоятельной, более зависимой или менее зависимой, — а также механизм ее реализации (добровольный или вынужденный) чаще всего определяется не столько самоценностью независимости и самостоятельности как таковых, сколько внешними по отношению к этому обстоятельству факторами. Не являясь на входе в реформы элементами свободы в том смысле, как ее понимают большие группы населения, независимость и самостоятельность могли бы интегрироваться со свободой, лишь став более эффективными (по сравнению с менее самостоятельными и более зависимыми социальными действиями и состояниями) способами достижения действительно важных в данный момент целей (ценностей) – в первую очередь, как мы видели, — социально-экономических.
Но этого не происходит, несмотря на изменения правовой и ролевой системы общества, и на то, что большинство населения адаптируется к новым условиям самостоятельно, и мало кому помогают справляться с имеющимися трудностями власти разных уровней (1-3%). Что-то в новой социетальной свободе препятствует этой интеграции, и большие группы населения не получают значимых преимуществ от включения в независимые и самостоятельные действия, пусть даже на первых порах не по своей воле вступив в них.
Следовательно, необходимо выявить изменения, происходящие в ходе реформ, во-первых, в системе ограничителей индивидуальной (групповой) свободы, а во-вторых, в доступных разным группам способах преодоления (ослабления) этих ограничителей или в возможностях конструктивной адаптации к тем из них, которые в современных условиях преодолеть не удается или в принципе невозможно.