1. Два вида “неправовой свободы”
.1. Два вида “неправовой свободы”
Процесс, исследуемый в этой главе, состоит в широком распространении и постепенной институционализации неправовой свободы. Специфика современной ситуации состоит в том, что большинство россиян так или иначе (в виде субъектов или объектов) включены в неправовые социальные взаимодействия. С одной стороны, новые (и сохранившиеся старые) законные права зачастую реализуются в неправовом социальном пространстве. С другой, — многие из новых законов, приведших к утрате прежних весьма значимых социально-экономических прав и гарантий, сами по себе воспринимаются населением как неправовые.
Рассмотрим каждый из двух аспектов этой проблемы подробнее, начав со второго. Провозглашенные в ходе реформ социально-экономические и политические права существенно расширили формальные границы индивидуального выбора. Вместе с тем новые права не просто добавились к прежним, дабы ответить на чаяния тех, кому при административно-командной системе было тесно. Вклинившись в дореформенное институционально-правовое пространство, они качественно изменили его, вытеснив одни права и существенно потеснив другие. Утрата ряда значимых прав, будучи формально законной, выходит за пределы согласия ряда общественных групп, рассматриваясь ими как несправедливая и нелегитимная. Но распространяется ли это восприятие на новую (провозглашенную в ходе реформ) институционально-правовую свободу как таковую?
В действительности за новыми правами скрываются новые общественные отношения, новые ролевые ожидания, а вместе с ними и социальные нормы, в которых одни группы заинтересованы в большей степени, другие – в меньшей, а третьи – не заинтересованы совсем. Так что значимое правовое пространство у одних индивидов за годы реформ расширилось, а у других, напротив, сузилось. В результате для первых новая институционально-правовая свобода является преимущественно легитимной, а для вторых – преимущественно нелегитимной, несправедливой, “неправовой”.
В ходе репрезентативного эмпирического обследования жителей трудоспособного возраста г. Новосибирска, лишь 15% указали, что за годы реформ они не потеряли никаких важных прав; еще у 28% правовое пространство также расширилось: они хотя и утратили некоторые из значимых прав, но приобретения оценивают выше потерь. В то же время более половины (55%) респондентов оказались в более усеченном, чем до реформ, правовом пространстве, либо не обретя никаких значимых прав (19%), либо утратив более важные права, по сравнению с полученными (36%). В этом смысле, независимо от того, насколько прочно охраняются законом новые права, большие группы членов российского общества неизбежно будут чувствовать себя более бесправными, чем прежде, воспринимая новую институционально-правовую свободу как нелегитимную, “неправовую”. И такой образ новой социетальной свободы будет у них преобладать, по крайней мере, до тех пор, пока они конструктивным образом не адаптируются к новым условиям и новым правам, не увидят в них значимые для себя преимущества.
Другой вид “неправовой” свободы связан с рапространением противозаконных действий, препятствующих реализации законных прав (легитимных и нелегитимных) или ставших механизмом реализации этих прав. В этом случае под “неправовой свободой” будем понимать возможность одних индивидов (групп) беспрепятственно (и безнаказанно) достигать свои цели за счет нарушения прав других, путем несоблюдения провозглашенных в данном обществе правовых норм. “Беспрепятственность (и безнаказанность)” в осуществлении противоправных действий — категории относительные; в данном случае они означают, что по тем или иным причинам (которые мы пока оставим в стороне) несоблюдение правовых норм позволяет индивидам (группам) достигать своих целей с меньшими совокупными издержками (и препятствиями), чем следование этим нормам. То есть если субъекты при этом и несут определенные потери, в том числе и морально-психологические (ведь нарушаемые нормы могут в принципе цениться индивидами и не соблюдаться только вынужденно), то они все же уступают получаемым приобретениям (более значимым и жизненно необходимым).
Дело в том, что провозглашение новых прав, которые должны были бы охраняться силой государства, по времени, напротив, совпало с ослаблением его роли в защите как новых, так и унаследованных из прежней общественной системы прав. В результате только 1,5% респондентов за последние 3-4 года не попадали в бесправное положение. Причем большая часть индивидов (42%) указала, что в современных условиях их законные права нарушаются чаще, чем до реформ (26% — что примерно так же и только 5% — что реже).
В условиях роста преступности, а также произвола, безнаказанности, бездействия и бессилия властей как сильные, так и слабые социальные группы мало рассчитывают на обращение к властям как способ защиты своих прав, даже тогда, когда защита этих прав входит в компетенцию власти. Так, в сельской местности на потенциальную помощь местных властей в настоящее время рассчитывает лишь 6% респондентов, а в городе – и того меньше – 3%; на центральные власти надеются соответственно 2 и 1%, а на правоохранительные органы – 8 и 12%. Реальная помощь, как мы увидим дальше, встречается еще реже.
В этих условиях выбор не велик: либо смириться с потерей важных прав и пассивно ждать лучшей жизни, либо рассчитывать на себя и включиться в те или иные модели самозащитного поведения. Что выбирают разные группы сегодня? Как сказываются выбираемые ими модели самозащитного поведения (или отказ от него) на механизмах и результатах адаптационного процесса? Кто чаще всего нарушает значимые права? Какие права удается отстоять, а какие – нет? Кому удается, а кому – не удается? Какие нормы при этом формируются и как они сказываются на отношении к провозглашенным в ходе реформ правам первоначальных сторонников и противников этих прав? Без выяснения этих вопросов нельзя понять механизмы и перспективы современного трансформационного процесса в России.
Предмет данной главы — именно второй вид “неправовой свободы” и модели социального поведения, избираемые разными группами населения для самостоятельной защиты от него. Кроме того, мы попытаемся рассмотреть воздействие, оказываемое двумя видами “неправовой свободы” друг на друга.