Вот из Аттики трус, вот саламинский беглец!

И затем:

На Саламин! Поспешим и сразимся за остров желанный,

Чтобы с отчизны стряхнуть горький и тяжкий позор.

вставил стих:

Точно ли я сумасшедший, покажет недолгое время:

Выступит правда на свет, сколько ее ни таи.

А элегические стихи, в которых он предсказал тиранию Писистрата, таковы:

Из нависающей тучи рождается снежная буря,

Яркой молнии блеск гром за собою ведет.

Так от сильных мужей погибают целые грады,

Так ослепленный народ стал властелину рабом.

Не возлагайте вину на промышленье богов.

Сами сдались вы беде, несчастья умножили сами.

И оттого-то на вас горького рабства ярмо.

Порознь каждый из вас – как лис, по пятам за добычей,

Вкупе же все и всегда праздны и тупы умом.

Только гибкий язык и льстивая речь вам по духу,

А на поступки льстеца ваши глаза не глядят.

Таков был Солон. Писистрат ему в изгнание послал такое письмо:

Писистрат – Солону. "Я не единственный среди эллинов посягнул на тираническую власть, и я достоин ее, ибо я из потомков Кодра; я лишь вернул себе то, что афиняне обещали воздавать Кодру и его роду, но не сдержали обещания. В остальном же на мне нет греха перед богом или перед людьми. Афинянам я оставляю тот же государственный уклад, какой установил им ты, и управляются они лучше, чем при народовластии, ибо я никому не дозволяю превозноситься. Хоть я и тиран, но не пользуюсь сверх меры ни званием, ни почестью, а только тем, что издревле причиталось царям. И хотя каждый афинянин платит десятину со своего надела, но не мне, а на расходы по всенародным жертвоприношениям и на другие общие траты, или же на случай войны. Тебя я не виню, что ты обличал мой умысел, – ибо делал ты это, желая добра отечеству, а не желая зла мне. Ты не знал, какое я установлю здесь правление, а если бы знал, то, быть может, и примирился бы с ним и не уходил бы в изгнание. Так воротись домой, поверь мне без клятвы, что ничего дурного Солону не будет от Писистрата. Знай, что даже из врагов моих никто не потерпел вреда, – если же ты почтёшь за благо стать одним из моих друзей, то будешь между них первым; ибо знаю, ты верен и нековарен. Если, наконец, захочешь ты жить в Афинах как-нибудь по-иному, то и на это будет тебе дозволение. Только не ожесточайся на отечество из-за нас". Таково письмо Писистрата.

Далее, Солон сократил награды за гимнастические состязания, положив 500 драхм за победу в Олимпии, 700 драхм – на Истме и соответственно в других местах: нехорошо, говорил он, излишествовать в таких наградах, когда столько есть граждан, павших в бою, чьих детей надо кормить и воспитывать на народный счет. Оттого-то и явилось столько прекрасных и благородных воинов, как Полизел, как Кинегир, как Каллимах, как все марафонские бойцы, как Гармодий, и Аристогитон, и Мильтиад, и тысячи других. Гимнастические же борцы и в учении недешевы, и в успехе небезопасны, и венцы принимают за победу не столько над неприятелем, сколько над отечеством; в старости же они, по Еврипидову слову,

Если бы на земле без тяжких забот и страданий

Лет шестьдесят прожить, чтобы потом умереть! –

то Солон побранил его так:

Если готов ты послушать меня, переделай все это

И не сердись, если я лучше придумал, чем ты.

Лигиастад! Измени свою песню и пой теперь вот как:

Со всеми людьми осторожен будь –

Не таят ли злобу в сердце своем

За светлым лицом,

И из черной души

Не двойной ли язык лукавит?

Бесспорные его писания – это законы, речи к народу, наставления самому себе, элегические стихи о Саламине и об Афинском правлении, в которых 5000 строк, ямбы и эподы.

На изваянии его надпись такая:

Здесь, в Саламинской земле, сокрушившей мидийскую дерзость.

Гласит молва, что я живу на острове,

Развеянный по всей земле Аянтовой.

Есть и у нас эпиграмма в названной книге "Все размеры", где я писал о смерти всех знаменитых людей всеми размерами и ритмами, как в эпиграммах, так и в песенных стихах:

Тело Солона огонь на Кипре пожрал отдаленном,

Кости приял Саламин, злаки из праха взросли,

Дух же его к небесам вознесли скрижальные оси,