ВОЛЬТЕР

ВОЛЬТЕР

Мало кто из людей воображает, будто имеет подлинное по­нятие относительно того, что представляет собой человек. Сель­ские жители известной части Европы не имеют иной идеи о нашем роде, кроме той, что человек — существо о двух ногах, с обвет­ренной кожей, издающее несколько членораздельных звуков, об­рабатывающее землю, уплачивающее, неизвестно почему, опре­деленную дань другому существу, именуемому ими «король», про­дающее свои продовольственные припасы по возможно более дорогой цене и собирающееся в определенные дни года вместе с другими подобными ему существами, чтобы читать нараспев мо­литвы на языке, который им совсем незнаком.

Король рассматривает почти весь человеческий род как суще­ства, созданные для подчинения ему и ему подобным. Молодая парижанка, вступающая в свет, усматривает в нем лишь пищу для своего тщеславия; смутная идея, имеющаяся у нее относи­тельно счастья, блеск и шум окружающего мешают ее душе услы­шать голос всего, что еще есть в природе. Юный турок в тишине сераля взирает на мужчин как на высшие существа, предназ­наченные известным законом к тому, чтобы каждую пятницу всхо­дить на ложе своих рабынь; воображение его не выходит за эти пределы. Священник разделяет людей на служителей культа и ми­рян; и, ничтоже сумняшеся, он рассматривает духовенство как самую благородную часть человечества, предназначенную руко­водительствовать другой его частью, и т. д.

Если бы кто решил, что наиболее полной идеей человеческой природы обладают философы, он бы очень ошибся: ведь, если исключить из их среды Гоббса, Локка, Декарта, Бейля и еще весьма небольшое число мудрых умов, прочие создают себе странное мнение о человеке, столь же ограниченное, как мнение толпы, и лишь еще более смутное. Спросите у отца Мальбранша, что такое человек, он вам ответит, что это — субстанция, сотворенная по образу божьему, весьма подпорченная в результате первородного греха, но между тем более сильно связанная с богом, чем со своим собственным телом, все усматривающая в боге, все мыслящая и чувствующая в нем же.

Паскаль рассматривает весь мир как сборище злодеев и горе­мык, созданных для того, чтобы быть проклятыми, хотя бог и вы­брал среди них на вечные времена несколько душ (т. е. одну на пять или шесть миллионов), заслуживающих спасения.

Один говорит: человек — душа, сопряженная с телом, и, когда тело умирает, душа живет вечно сама по себе. Другой уверяет, что человек — тело, в силу необходимости мыслящее; при этом ни тот ни другой не доказывает свои положения. Я желал бы при исследовании человека поступать так же, как в своих астроно­мических изысканиях: мысль моя иногда выходит за пределы земного шара, с которого все движения небесных тел должны представляться неправильными и запутанными. После того как я понаблюдаю за движениями планет так, как если бы я находился на Солнце, я сравниваю кажущиеся движения, видимые мной с Земли, с истинными движениями, которые наблюдал бы, находясь на Солнце. Таким же точно образом я попытаюсь, исследуя чело­века, выйти прежде всего за пределы сферы человеческих интере­сов, отделаться от всех предрассудков воспитания, места рожде­ния и особенно от предрассудков философа.

Вольтер. Метафизический трактат // Философские сочинения. М., 1988. С. 227—228