в) Конфликт Севера и Юга

.

в) Конфликт Севера и Юга

Бедность в мировом масштабе или «конфликт Севера и Юга» Апель считает одной из самых опасных проблем, чреватых потрясениями в будущем. Кроме прочего, это положение вещей блокирует решение экологической проблемы: бедность в странах третьего мира вынуждает их во все в большей мере преодолевать ее за счет уничтожения экологических ресурсов.

Очерчивая структуру данной проблемы, Апель пытается уйти как от крайностей доминировавшей в 80-е в Третьем мире левоориентированной «теории зависимости» (dependencia-theory), обвиняющей первый мир в неоколониализме, так и от западных либеральных трактовок, полностью отклоняющих это обвинение. История третьего мира началась с колониального завоевания и порабощения этих стран, порой принимавшего крайние формы работорговли. В рамках империалистической политики западные страны столетиями не скрывали своей установки на безвозмездное использование и истощение ресурсов колоний. Хуже, что и в постколониальном мире положение этих государств не улучшилось: установившееся в неоколониальной системе «разделение труда» не оставляет им другой участи, чем быть поставщиком дешевых ресурсов. Неразвитое образование, коррумпированность элит, обнищание масс, непосильные долги, утечка мозгов и капиталов, архаичные социальные структуры, физическая и моральная деградация населения – все эти исходные условия делают невозможным в перспективе какое-то существенное изменение ситуации к лучшему, скорее можно вести речь только о ее дальнейшем ухудшении. На сегодня 20% населения земли потребляет 85% древесины, 75% металлов, 70% производимой в мире энергии, обеспечивая себе тем самым высокий уровень жизни. Очевидно, что общества потребления не уступят без боя, как замечает С. Хантингтон, свое господствующее и благополучное положение. Столь же очевидно, что и экологические ресурсы Земли не в состоянии обеспечить все население планеты подобным уровнем жизни.

Глобализация коренным образом меняет привычные стереотипы. В мире, где более нет столь жестких национальных границ, бедность как проблема приобретает глобальный масштаб и затрагивает страны первого мира в гораздо большей степени, чем это было прежде. Выражается это и в демографическом давлении на страны первого мира, и в оттоке рабочих мест из этих стран в страны с дешевой рабочей силой. Чтобы поставить под угрозу существование человечества, отныне достаточно коллапса в какой-то одной взятой стране. Так, обладание ядерным оружием одной бедной, но неуправляемой и потому потенциально непредсказуемой Северной Кореи (Пакистана, Индии и других) способно побудить такую богатую страну как США к глубокому пересмотру своей политики безопасности. Достаточно одной Бразилии вырубать свои леса, чтобы всему человечеству «стало нечем дышать». Даже локальные конфликты, какими является гражданская война в Афганистане или израильско-палестинский конфликт, способны порождать экстремистское сознание, рождающее «рыцарей» войны с мировым порядком.

Апель отмечает, что «взаимозависимость» двух миров проявляется также еще в одном важном пункте: классовый конфликт, который разрушал западные общества, оказался канализирован в конфликт между нациями в бинарной оппозиции «Север-Юг». Исходя из этого, следует ожидать следующего развития событий: 1) Если богатые нации будут любой ценой повышать свой жизненный стандарт, не меняя условий жизни развивающихся стран (или даже делая это за их счет), то не миновать колоссального обострения этого конфликта, включая войны, терроризм, потрясения. В этом случае демографическое давление быстро растущего населения развивающихся стран будет постоянно усиливаться, ущерб экологическим условиям жизни на земле расти. 2) Если сглаживать жизненные стандарты путем перераспределения богатства между Севером и Югом, не миновать возвращения в индустриальные страны классовой проблемы. Тем не менее, лишь во втором случае, считает Апель, остаются возможности для политики структурных реформ в мировом масштабе, в которой только и можно найти эффективный путь преодоления конфликта.

Вместе с тем, должно быть очевидно, что не только внешние «пост-колониальные» структурные факторы препятствуют развитию стран третьего мира. В том, что это не так и что для развивающихся стран существует перспектива выхода из бедности путем внутреннего развития, демонстрирует пример новых индустриальных стран Юго-Восточной Азии и Китая. Апель придерживается тезиса, что ситуация в развивающихся странах в целом соответствует ситуации в европейских странах XIX в., характеризующейся расколом общества, отсутствием механизмов социальной защиты и т.д. Это состояние обострения политического «кризиса подросткового периода». Соответственно, и направление либеральной политики западных стран, по которой «нельзя сделать бедных богаче иным путем, как если сделать богатых еще более богатыми» (Канн), должно принести в третьем мире – как это случилось в первом – свои результаты. Тем не менее, простая имитация модели развития западных стран развивающимися странами была бы, по убеждению Апеля, «количественно-экологически полностью иллюзорной и разрушительной».

«Эта функция дискурсов в настоящем есть единственная реалистическая и ответственная возможность воздействовать посредством политически опосредованных реформ на рамочные условия мировой экономической системы и трансформировать эту систему в долгосрочном плане в смысле реализации социальной справедливости в мировом масштабе… Это происходит уже сегодня повседневно в тысячах разговоров, конференций, комиссий и т.п., которые занимаются … регулированием вопросов человечества в смысле адвокаторского представительства интересов всех заинтересованных».

 

*          *          *

 

Проанализировав концептуальные основы трансцендентальной прагматики и дискурсивной этики и очертив контуры социально-политических воззрений К.-О. Апеля, можно констатировать, что в его философии была предпринята незаурядная и заслуживающая внимания попытка этического осмысления исторической ситуации современности исходя из глобальной перспективы. К достоинствам этической концепции Апеля следует отнести серьезно и глубоко разработанную методологическую базу, опирающуюся на установки трансцендентальной прагматики, плодотворный синтез философского и эмпирического знания (особенно касательно привлечения психологии морального развития Кольберга), стремление задать моральному поведению ясные и однозначные формы этического критерия и принципа, оригинальный синтез современности и традиции, умение опознать и предложить возможные подходы для решения глобальных макропроблем человечества. Нельзя не упомянуть и недостатки этики Апеля, на которые указывают его критики: абстрактный и рационалистический характер этики, излишне «сильные» утверждения и «нескромные» притязания на окончательность, традиционные философские слабости консенсуалистской теории истины и связанного с ней понятия консенсуса как универсального средства разрешения этических проблем, рискованная попытка диалектически «опосредовать» то, что для многих кажется несоединимым (кантовская и гегелевская традиция, деонтический и исторический принципы и т.д.) и т.д. Однако одна из основных причин того, почему дискурсивная этика до сих пор не заняла в этической дискуссии то место, на которое оправданно претендует, – недостаточная разработка прикладных аспектов этики, неумение (или нежелание) ее представителей покинуть философские кабинеты и окунуться в реальные практические дискурсы, насыщенные экспертным знанием. Задача следующей части книги – наряду с обозначением возникновения качественно нового характера этических макропроблем – обратиться к практической возможности их изучения, опираясь на методологические установки трансцендентальной прагматики и постулаты дисркусивной этики и тем самым опробовать их эвристический потенциал.