4. Глобализация как разрушение культур и традиций.

.

4. Глобализация как разрушение культур и традиций.

С позиций четвертого подхода глобализация видится в крайне негативном свете. Это точка зрения решительных противников глобализации.

Перечисленные позиции доминируют в интеллектуальном поле общественной дискуссии по глобализации, хотя далеко не исчерпывают весь спектр мнений по данному вопросу. Несмотря на совершенно разную оценку глобализации и ее последствий, для всех этих позиций характерно то, что в ее основу они кладут критерии, по которым оценивались предшествующие эпохи. И экономические процессы, и геополитические констелляции, и социальные кризисы, и даже крушение божественного мироустройства – все это уже было, уже ожидалось.  Разумно предположить, что то, что вызвало в глобализации всеобщий, шокообразный интерес, на самом деле является новым и неожиданным, тем, чего нельзя вывести из прежних эпох. Дискуссиям о глобализации часто не хватает видения будущего, определенной доли интеллектуального обновления. Соответственно, это видение должно быть положено в основу осмысления сущности глобализации. На наш взгляд, ценность теоретических воззрений К.-О. Апеля и Ю. Хабермаса в значительной степени обусловлена тем, что вместе с масштабом планетарной этики в их концепции трансцендентальной и универсальной прагматики предлагаются новые интеллектуальные ресурсы для осмысления процессов глобализации.

Определяющим для характера оценки глобализации является то, какой социальный идеал положен в основу этой оценки. В той мере, в какой глобализация приближает или отдаляет от этого идеала, она предстает в позитивном или негативном свете. Очевидно, экономическая интеграция приближает мир к идеальной модели оптимального состояния экономики (по Парето), в которой сокращается стоимость трансакций, информация становится более доступной для всех участников рынка, реализуется потенциал возможных интеракций.

Идея возможности мирного сосуществования государств, не отмеченного угрозой разрушительных войн, не так уж часто посещала воображение философов. Произведение И. Канта «К вечному миру» неизменно вызывало к себе интерес, но лишь в последние десятилетия его идеи перестали восприниматься как шутка философа или утопия. Опыт мировых войн и угроза еще более ужасающей ядерной войны de facto привели ведущие державы мира к отказу от войны как средства решения конфликтов между собой. Тесная экономическая интеграция, например, в ЕС, послужила другим источником приближения к ситуации «вечного мира». Оба эти фактора назывались Кантом. Но суть жизнеспособности идеи Канта заключалась не в отдельных аргументах «за» и «против» мира или войны, а в заложенном здесь представлении об идеальном международном порядке. По мысли Канта, ни люди, ни народы, коль скоро они ставят целью совместное общежитие, не должны находится в «естественном состоянии», но должны устанавливать гражданско-правовое состояние между собой. Тем, что некто вступает в гражданско-правовое состояние, т.е. обязуется не нарушать чужих прав, он дает гарантии безопасности, которые вправе требовать и от другого. По отношению к государствам такое состояние означало бы существование союза народов, который Кант обозначает как федерацию свободных государств, отличая его от устройства государства народов. «Этот союз имеет целью не завоевание власти для какого-либо государства, а исключительно лишь поддержание и обеспечение свободы государства для него самого и в то же время для других союзных государств, что, однако (как это относится и к людям в естественном состоянии), не вынуждает их подчиняться публичным законам и обусловленным ими принуждениям».

Кант усилил тезисы Гуго Гроция о нормах международного правового порядка и рядом с понятием международного права поставил право всемирного гражданства. Это право вытекает из того, что люди и государства могут рассматривать себя как принадлежащие всему человечеству и «граждане общечеловеческого государства». Это право Кант конкретизирует (и ограничивает) лишь обязательством гостеприимства, которое, вписываясь в традиционные неписанные правила человеческого поведения, способствуют развитию сношений людей между собой и впоследствии будут «все более и более приближать род человеческий к всемирно-гражданскому устройству».

Кант подчеркивает, что всеобщая приверженность всемирно-гражданскому праву является необходимым условием возможности союза государств, направленного к вечному миру, ибо «нарушение права в одном месте чувствуется во всех других».

Таким образом, представление об универсализме гражданско-правового состояния во всемирном масштабе, лежащее в основании идеи о вечном мире, вполне может служить идеалом, с которым ассоциируется понятие глобализации. История последних десятилетий неожиданно подтвердила прозрения Канта хотя бы в тенденции: с того момента, когда костяк культурных государств приобрел демократическое устройство (здесь взгляды Канта должны быть скорректированы), когда интенсивные взаимодействия привели эти государства к большей степени взаимной интеграции и вызвали укрепление международного правового порядка, когда традиционный кодекс международного права был дополнен представлениями о правах человека как высшем правовом основании всемирно-гражданского права, – с этого момента мирное сотрудничество народов, отвергающих возможность взаимной войны, становится все большей и большей реальностью.

К концепциям, в которых идея глобализации узнается в наиболее чистом виде, бесспорно, принадлежит учение Апеля о «неограниченном коммуникативном сообществе». В самом понятии такого сообщества имплицитно заложены черты и процесса, и результата, и целей глобализации. Рассмотрим эти черты.

1. Планетарная этика. К конститутивным определениям коммуникативного сообщества принадлежит то, что оно является единым и, соответственно, планетарно глобальным. В нем становится возможным единый глобальный мега-дискурс, конкретизированный в бесчисленных иерархиях практических дискурсов общественности. Существенной чертой при этом является то, что это человеческое сообщество в идеале является неограниченным, то есть в нем преодолеваются все реальные – временные, пространственные, физические, институциональные и пр. – помехи коммуникации.

2. Универсальная этика. Каждый возможный участник становится тем самым полноценным участником дискурса, интересами которого невозможно пренебречь. Тем самым создается методологическая основа для решения проблемы партикуляризма, которой в философской дискуссии о глобализации отводится важное место. Уже было сказано о том, что идеал «неограниченного коммуникативного сообщества» выполняет функцию «предельного понятия», какую в платонизме, например, играет идея Блага, а в марксизме – идея совершенного бесклассового общества. Идеал совершенного коммуникативного сообщества имеет ту особенность, что критерием совершенства здесь не является объективное субстанциальное (= партикулярное) статичное состояние, которым может быть, например, гармоничность общественных отношений (в марксизме), завершенность автопоэтической системы (Луман) и т.д. Сообщество является коммуникационным только при том условии, если его члены являются – в динамическом смысле – полноценно коммуницирующими личностями, если их интересы могут быть свободно выражены и принимаются во внимание в совместном дискурсе.

3. Этика достоинства и прав личности. Выдвигая требованием равенство всех в коммуникации, Апель, тем самым, ставит во главу угла личность, ее права и интересы. Институциональная система коммуникативного сообщества имеет при этом служебное значение: она должна обеспечивать беспрепятственное осуществление дискурсов и выполнять служебную цель удовлетворения коммуникационных потребностей личности. Аппроксимативное приближение к идеалу коммуникативного сообщества означает все большую модификацию системно-институциональных факторов в направлении утверждения ценности человеческой личности и ее свободы в равенстве коммуникации.

4. Это не означает ограничение компетенций институциональных субъектов международного дискурса, т.е. коллективных представителей граждан, таких как государства, организации, сообщества. В той мере, в какой институты организуют дискурсы внутри охватываемых ими сообществ и представляют их результаты через каналы институциональных дискурсов, для них открываются возможности создания иерархии дискурсов на международном уровне, где уже может реализовываться представление о справедливости в отношениях между народами. Императив дискурсивной этики: каждый народ имеет право на собственную культуру (Апель), каждый народ должен иметь в международном диалоге равное право голоса, составляет основу этики планетарного коммуникативного сообщества.

Вследствие перечисленных особенностей концепция коммуникативного сообщества открывает возможность такой этической интерпретации процессов глобализации, подобной которой не дают иные системные концепции: речь в ней идет не о меркантильных выгодах и упущениях, к чему часто сводятся разговоры о глобализации, а о нормах справедливости. Улучшая условия коммуникации и ликвидируя существовавшие прежде барьеры, глобализация, с этой точки зрения, служит реализации духовного потенциала личности и устранению обусловленного случайными дистрибутивными факторами неравенства людей. Уважая право народов на собственную культуру и судьбу, она позволяет установить в отношении между ними универсальные этические масштабы, пронизанные заботой о культуре и выживании человечества как целого. Говоря словами Апеля, путем глобализации сокращается расстояние между идеальным и реальным коммуникативным сообществом, осуществляется комплекс мер, укрепляющих основания постконвенциональной морали. Таким образом, глобализация получает позитивное этическое значение как в смысле основополагающего «дискурсивного принципа», так и в смысле «принципа дополнительности». Это открывает путь к осмыслению этики глобализации не из внешней позиции полагания «границ глобализации», а из внутренней перспективы окончательного обоснования этики.

Расхождение между идеальным и реальным коммуникативным сообществом становится, таким образом, основным критерием оценки глобализационных процессов, а анализ искажений коммуникации или способов приближения к нормам идеального коммуникативного сообщества является основным инструментом теоретического анализа. Очевидно, что не только теоретический инструментарий дискурсивной этики представляет интерес для анализа глобализационных процессов, существует и обратное отношение: процессы глобализации исключительно интересны для самой дискурсивной этики.  Учитывая, что процессы глобализации определяют не периферийный сегмент становящегося коммуникационного порядка, а его содержание и сущность, глобализация претендует на статус одного из центральных объектов исследования в структуре прикладной части дискурсивной этики в апелевском понимании, части Б. Без преувеличения можно сказать, что возможность становления планетарной этики ответственности человечества самым непосредственным образом связана с судьбами глобализации.

Перспектива дискурсивной этики позволяет не только диагностировать позитивные и негативные тенденции в ходе глобализации, но и осуществлять в порядке саморефлексии человечества конструктивную самокоррекцию глобального развития. Поскольку из этой перспективы можно судить об этическом смысле процессов глобализации, указанная самокоррекция опирается не на произвольный (системный и стратегический), а на этический масштаб: процесс глобализации должен протекать так, чтобы посредством ее укреплялся, а не ослаблялся этический порядок человеческого общежития.

Выбор концепции «коммуникативного сообщества» в качестве фундамента «этики глобализации» предполагает особую интерпретацию процессов глобализации. Ключевым в этой интерпретации должен стать анализ процессов информатизации и коммуникации в глобализирующемся обществе. Говоря о глобализации, нужно попытаться преодолеть односторонность имеющихся подходов и по мере возможности синтезировать различные подходы, имея в виду, что глобализация – результат целого комплекса инновационных факторов, вызывающих фундаментальный цивилизационный поворот в истории человечества.