ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ

ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ

В Элладе, разумеется, практика была важнее нау­ки. Но именно в Древней Греции, когда политиков, в сегодняшнем смысле, заменяли ораторы (ораторское искусство было обязательным и решающим компонен­том деятельности политика), один из великих масте­ров красноречия Демосфен стал, быть может, первым исследователем механизмов политического воздейст­вия на массы: на их разум и эмоции. Демосфен, как известно, сам вошел в политику через практику. Из­вестно, что он был косноязычен от рождения, и чтобы научиться ораторскому искусству, часами тренировал­ся, набив рот камушками, у берега моря, стремясь перекричать шум морского прибоя. Так он сформиро­вал громоподобный голос и, используя время трениро­вок для специальных размышлений, открыл некоторые особенности разных массовых аудиторий, перед кото­рыми приходилось выступать.

В частности, Демосфен различал два типа масс. С одной стороны, это были массы, «податливые эмоци­ям». С ними, считал он, необходимо использовать ме­ханизмы психологического заражения для того, чтобы вызвать у этих людей эффект подражания выступаю­щему перед ними политику, так как такие массы, как правило, некритически воспринимает то, что говорит оратор. В качестве примера таких «податливых масс» Демосфен приводил восточные, говоря сегодняшним языком, «тоталитарные» народы, привыкшие к благо­говению перед «харизматическими вождями».

С другой стороны, — массы, «податливые разуму». С ними, считал Демосфен, политику необходимо прин­ципиально по другому строить общение. В частности, политик обязан использовать в общении с ними меха­низмы логической аргументации для того, чтобы про­будить присущую им способность к самостоятельному размышлению и направить его в нужном оратору (то есть, политику) направлении. Например, утверждал наученный опытом Демосфен, «афиняне привыкли думать и судить самостоятельно, и потому с ними об­ращения к чувствам бесперспективны». Это, говоря сегодняшним языком, как бы «демократические наро­ды», с которыми политик обязан общаться прежде всего рационально, учитывая их способность к само­стоятельному принятию логичных решений.

Из политической практики Древней Греции в рас­смотрении политико-психологической природы чело­века, в целом, в обобщенном виде можно выделить две традиции. С одной стороны, выделяется традиция «де­мократическая», предполагавшая равенство возможно­стей главных «политических участников», то есть, ре­альных субъектов политического процесса. С другой стороны, отчетливо существовала традиция «аристо­кратическая» (элитарная), открыто подчеркивавшая превосходство тех или иных, вполне определенных ти­пов людей, и их роли в политическом процессе.

Так, например, «аристократическая» политическая традиция достаточно откровенно была выражена уже во взглядах школы Платона. Этот греческий мыслитель считал, в частности, что идеальный тип властителя — это «философ на троне». Согласно его взглядам, полу­чалось, что далеко не все, а лишь некоторые люди мо­гут быть «подлинными правителями». Другие же люди (но тоже далеко не все), могут быть, скажем, «воинами». Большинство же населения вообще не способно к по­литической жизни. Вот такая сословно-иерархическая «Республика» получалась у Платона, в которой высший, собственно «политический», то есть рационально-логи­ческий, интеллектуальный элемент «души» (сознания) преобладал только у представителей правящих классов.

Аристотель был одним из первых мыслителей, ко­торый попытался подойти к анализу проблемы власти и подчинения — на примере понимания природы мас­совых беспорядков и мятежей, направленных на свер­жение властей. Он связывал «настроения лиц, подни­мающих восстание» (т. е. их психологическое состояние) с «политическими смутами и междоусобными война­ми». Анализируя массовые выступления против вла­стей, он писал: «Во-первых, нужно знать настроение лиц, поднимающих восстание, во-вторых, — цель, к которой они при этом стремятся, и, в-третьих, чем соб­ственно начинаются политические смуты и междоусоб­ные распри».

Таким образом, для понимания реальной полити­ки уже во времена Аристотеля требовалось анализи­ровать изменения в массовой психологии, в частности, динамику перехода от послушного состояния — к бун­тарскому.

Аристотель привнес многое в развитие различных наук, в том числе и политической психологии. Только сейчас, возвращаясь к нему на основе политических реалий современной жизни, мы вновь задумываемся, например, над политико-психологическим содержани­ем описанных им основных форм правления: тирани­ей, аристократией, олигархией, охлократией и демо­кратией. Серьезные аналитики говорят, рассматривая новейшую историю России, что вслед за «тиранией» прежних советских вождей, за вольницей и «охлокра­тией» конца 80-х — начала 90-х годов возник вполне «олигархический» режим Б. Ельцина, которому унас­ледовал «аристократический» режим В. Путина (име­ется в виду назначение приближенных к себе «аристо­кратов», которым передаются, делегируются отдельные элементы власти и управления). Таким получается сложный российский путь к демократии — почти по Аристотелю.

Древняя Греция дает много примеров уже почти теоретической политической психологии. Разумеется, понятен далекий от современных взглядов уровень анализа и язык античных мыслителей. Однако, гораз­до важно другое: то, что ужо в античное время полити­ко-психологические проблемы активно волновали людей.