ЭПОХА ПРОСВЕЩЕНИЯ

ЭПОХА ПРОСВЕЩЕНИЯ

Эпоха Просвещения, как следует из самого ее на­зывания, отличалась расцветом наук. Соответственно, и политико-психологическая природа человека оказа­лась, по сути дела, в самом центре внимания большин­ства обществоведов. Это касалось не только политиче­ской психологии отдельных индивидов, пусть даже лидеров, но и определенных социально-политических общностей — прежде всего, национально-этнических. Как отмечал, например, особенно увлекавшийся этими вопросами Дж. Вико: «Нации проходят...через три вида природы, из которых вытекают три вида нравов, три вида естественного права народов, а соответственно этим трем видам права устанавливаются три вида гра­жданского состояния, т.е. государств».

Иными словами, говоря современным языком, го­сударство соответствует природе управляемых граж­дан, и нельзя изучать политику в отрыве от их психо­логии. Относительно же самой человеческой природы Вико писал, что она «разумная, умеренная, благосклон­ная и рассудочная... и признает в качестве законов со­весть, разум и долг».

Т. Гоббс же, напротив, был не столь гуманного мне­ния о себе подобных. К примеру, он считал, что чело­век — это животное с животными страстями и страха­ми: «Основная страсть человека — стремление к власти ради достижения основных удовольствий». Главный конфликт человеческой природы, по Т. Гоббсу, это кон­фликт между естественным для человека стремлением к тщеславию и его же природным страхом.

Согласно взглядам философа-гуманиста Дж.Локка, напротив, человек по природе своей есть суще­ство свободное, независимое и разумное. Именно поэтому любой человек, в принципе, «равен великим и неподвластен никому», так как подчиняется «только законам природы и в состоянии построить справед­ливое общество». Справедливое общество, согласно Дж. Локку, можно построить на основе некоего особо­го «общественного договора», заключаемого между представителями разных человеческих общностей. «Общественный договор», по Локку, и есть своего рода отражение разумного ответа человечества не необходимость. Напомним, что теория «общественного договора», пользовавшаяся популярностью в то вре­мя, так и не нашла подтверждения в реальной жизни. Фактически, только в XX веке она в некотором роде обогатилась реальным практическим политическим подтверждением — в частности, такого рода подтвер­ждением можно считать «Пакт Монклоа», заключен­ный в Испании, в знаменитом дворце Монклоа, меж­ду представителями разных политических сил после смерти каудильо Франко, Этот пакт определил нор­мы социально-политической жизни и перспективы развития общества в кризисной ситуации смены по­литического режима, и действует до сих пор. Данный пример, среди прочего, служит неплохой иллюстра­цией прогностической роли политической психо­логии.

В отличие от Т. Гоббса, еще более оптимистический взгляд на природу человека был присущ такому авто­ритету эпохи Просвещения, как Ж.-Ж. Руссо. Он счи­тал, что практически все люди, в большей или меньшей степени, обладают «внутренним принципом справедли­вости и добродетели». Такое же психологическое каче­ство, как «совесть является основным божественным инстинктом человека». Как отмечал Руссо, «люди ро­ждаются свободными, но везде в цепях». То есть, раз­вивал он эту мысль, люди рождаются в цепях коррумпированного общества, но по самой своей природе стремятся к свободе. «Как только человек становится социальным и (следовательно) рабом, он превращает­ся в слабое, робкое и раболепное существо», хотя «в потенциале естественного человека имелись общест­венные добродетели».

Еще один известный мыслитель эпохи, Ш.Л. Мон­тескье, анализируя развитие политических институтов и процессов в «смутное» время, пришел к пониманию важнейшей роли массовой психологии и ее влияния на политические процессы. В отличие от большинства сво­их предшественников, он попытался уже не только дать описание различных явлений массовой политико-психо­логической природы, но и указывал на наличие за ними тех или иных достаточно конкретных психологических причин. К примеру, с исторической точки зрения, инте­ресно такое его описание поведения людей в толпе:

«В трудные времена всегда возникают брожения, которыми никто не предводительствует, и когда на­сильственная верховная власть бывает сметена, ни у кого уже не оказывается достаточно авторитета, что­бы восстановить ее;... само сознание безнаказанности толпы укрепляет и увеличивает беспорядок. ...Когда был свергнут с престола турецкий император Осман, никто из участников этого мятежа и не думал свергать его..., но чей-то навсегда оставшийся неизвестным голос раздался из толпы, имя Мустафы было произне­сено, и Мустафа вдруг стал императором». Дальше мы увидим, насколько точно и заблаговременно сумел Ш.Л. Монтескье, имя которого, вообще-то говоря, ред­ко связывается с политической психологией, предви­деть те особенности и конкретные политико-психоло­гические характеристики массового поведения (в частности, поведения толпы), которые стали явствен­ными гораздо позднее — практически, уже совсем в иную историческую эпоху.

Таким образом, эпоха Просвещения серьезно про­двинула понимание не только общих, но, также совер­шенно конкретных психологических факторов в поли­тических процессах. Кроме того, эпоха Просвещения стала родоначальницей жанра обширных книжных описании наблюдений и размышлений такого рода, а также их философско-методологического осмысления. По сути, именно эпоха Просвещения заложила фило­софские основы тех уже вполне конкретных направ­лений политической психологии, которые стали раз­виваться практически сразу после этой эпохи.