ТИПЫ И ТИПОЛОГИИ МАЛЫХ ГРУПП В ПОЛИТИКЕ

ТИПЫ И ТИПОЛОГИИ МАЛЫХ ГРУПП В ПОЛИТИКЕ

Среди наиболее общих критериев различения политических групп необходимо начать с разделения по направленности основных действий группы. По этому критерию, группы делятся на экстравертированные и интравертироваяные. Соответственно, дея­тельность экстравертированных групп направлена во вне — на захват власти, например. Соответственно, деятельность групп интравертированных направлена прежде всего во внутрь группы — на совершенствова­ние партийной дисциплины и т. п.

Среди прочих разделений по направленности дей­ствий преобладают откровенно оценочные, то есть, субъективные. Так, группы делятся на про-социальные и антисоциальные, демократические и антидемократи­ческие и т. д. Мы оставляем рассмотрение таких типо­логий за рамками научного политико-психологическо­го анализа — это предмет идеологии и пропаганды.

Группы делятся по степени групповой сплоченно­сти на гомогенные и гетерогенные. Сплоченность обыч­но определяется степенью единства, уровнем общности трех базовых параметров. Это общность интересов, общность целей и единство действия. Понятно, что чем выше общность интересов и целей, тем отчетливее единство действий. Как правило, высокие уровни груп­повой сплоченности в политике чаще распространены ь тоталитарных обществах, а также характеризуют группы, либо стремящиеся к власти, борющиеся за нее, либо озабоченные проблемой удержания власти. На­против, в развитых демократических обществах с доми­нированием электоральных процедур обычно отрабо­таны такие системы сдержек и противовесов, которые препятствуют возникновению слишком сплоченных и гомогенных групп. Избираемые электоратом многопар-ииные парламенты, устоявшиеся антимонопольные механизмы политического контроля и сама по себе психологическая атмосфера постоянной конкуренции интересов в демократических обществах препятствуют появлению и устойчивому функционированию таких  групп как субъектов длительного политического дейст­вия. Хотя, разумеется, возможны и сбои в действии таких механизмов. XX век показал: диктатуры Франко в Испании, Салазара в Португалии, «черных полковни­ков» в Греции, как и ряд других событий, стали приме­рами появления, развития и прихода к власти весьма сплоченных и гомогенных групп вроде бы в достаточ­но демократических странах.

Наиболее буквальное определение сущности гомо­генных сплоченных групп в политике пошло из испа­но-говорящих стран. Термин «хунта» в сочетании с определениями правительственная, военная, правя­щая и т. п. буквально и означает «объединение», вы­полняющее функции временного правительства по­сле военных переворотов и включает руководство вооруженных сил. Близким к этому является введен­ный Г. Диксом термин «клика»: неформальное объединение государственных и/или политических деяте­лей, ставящих целью захват власти или установление фактического контроля над ней путем использования нелегальных (тайная власть) и/или криминальных средств.

Исторически «клики» сложились в рамках мо­нархий с нечеткими правилами престолонаследия. Претенденты создавали свои клики, борьба между которыми носила ожесточенный характер. Интри­ги, сговоры, заговоры, политические убийства были обычными инструментами борьбы за власть. До сих пор клики — атрибут тоталитарных и авторитарных режимов. Выделяются два типа клик. Первый тип — клика партнерского типа, союз равных по возможно­стям персон с чисто номинальным лидером. Захваты­вая власть, такая клика превращается в правящую олигархию, и в ней начинаются конфликты и раско­лы. Второй тип — клика вассального типа, с явным лидером-вождем, с которым остальные члены связа­ны определенными обязательствами. Если ее лидер тяготеет к автаркии, то после прихода к власти он трансформирует клику в клиентеллу. Это особый, apхаичный, хотя живучий тип аморфной неформальной патронажно-клиентской группы. Обычно состоит из двух-трех человек: «патрон» и «клиенты», каждый из которых является «патроном» для нижележащей клиентеллы. За счет такой иерархической организации границы групп перекрываются и возникает тотально взаимозависимое, обычно коррумпированное пространство власти. Такие группы типичны для полу­патриархальных и полуфеодальных обществ, а также для вновь возникающих государственных структур в результате краха предыдущих. Современный при­мер — развитие таких групп-клик в первые годы ста­новления новой России.

В предшествующие годы социалистического тота­литаризма бытовал термин «коллектив» — обычно, с эпитетом руководящий. Считалось, что коллектив — это высший уровень развития группы, отличающийся максимальным единством взглядов, интересов и спо­собов действия, причем обязательно имеющий просоциальную направленность (в отличие от хунты или клики, которые практически ничем не уступали по единству, но действовали в антиобщественных, то есть собственных интересах). Высшим уровнем коллекти­ва в нашей стране еще недавно, естественно, считалось политбюро ЦК КПСС. Однако уже тогда объективные исследователи видели, что полная групповая сплочен­ность недостижима даже в таких, тоталитарных по строению, группах.

Классическое исследование уровня сплоченности такой группы, как политбюро ЦК КПСС — в ту пору ВКП (б) — провел американский политолог Н. Лейтес. Используя метод контент-анализа, он проанализировал речи и выступления членов высшего советского руко­водства по случаю 70-летия И.В. Сталина, опубликован­ные в журнале «Коммунист» в конце 1949 г. Анализ позволил усомниться в бытовавшем прежде мнении относительно абсолютного единства главного советско­го руководящего коллектива: Н. Лейтес выявил как минимум три группировки внутри политбюро. Это по­зволило американскому руководству более эффектив­но строить взаимоотношения с советскими лидерами в ходе последовавшей болезни И.В. Сталина, а затем по­сле его смерти.

Н. Лейтес подсчитал соотношение двух основных образов, с которыми каждый из советских лидеров идентифицировал И.В. Сталина. С одной стороны, это был классический «большевистский имидж», то есть пределение Сталина как продолжателя дела Ленина, верного ленинца», его ученика и последователя (под­разумевается, что Сталин как бы «ниже» Ленина»).

С другой стороны, присутствовал не менее устоявший­ся «народный имидж», который определял И.В. Стали­на как самодостаточную фигуру, «гения всех времен», «великого вождя всех народов», стоящего как мини­мум наравне с В.И. Лениным. «Сталин — это Ленин сегодня!» — в этом лозунге выражалась квинтэссенция данного имиджа. По средней частоте употребления словесных формул, выражавших каждую из этих двух позиций, политбюро разделилось на три группировки.

Группа «соратников» включала относительно са­мостоятельных персонажей, не нуждавшихся в посто­янном подхалимаже. Они вполне могли позволить себе жестко следовать партийной иерархии и публично ставить И.В. Сталина «ниже» В.И. Ленина. Это были наиболее опытные члены политбюро, связанные со Сталиным долгими и вполне устойчивыми взаимоот­ношениями. Собственно говоря, они и стали ключевы­ми фигурами в советском руководстве сразу после кончины Сталина.

В отличие от них, в группе «зависимых» наблюда­лась прямо противоположная картина. Попавшие в нее персонажи были вынуждены безудержно славосло­вить в адрес И.В. Сталина, подчеркивая его величие и самодостаточность. Это было младшее поколение совет­ских руководителей, которым требовалось «отрабаты­вать» свое место в иерархии власти. Обратим внима­ние на то, что делали они это вполне умело. Оказавшись после смерти И.В. Сталина поначалу на вторых ролях, они (особенно Н.С. Хрущев и А.Н. Косыгин) сумели затем оттеснить от руководства «старую гвардию» (Л.П. Берия был арестован и казнен, В.А. Маленков со­слан в Казахстан, В.М. Молотов снят с ведущих постов, потом обвинен в заговоре и отправлен на пенсию) и занять ее место.

Наконец, третья группа, «хитрецов», пыталась ла­вировать, соблюдая некий баланс между двумя имиджа­ми Сталина. Судьба А.И. Микояна, наиболее типичного представителя этой группы, показывает, что фразы пуб­личных выступлений (которые в те годы писались ав­торами самостоятельно, без спичрайтеров) отражают личностные политические склонности политиков. Пока­зателен целый ряд анекдотов и крылатых выражений (самое мягкое — «слуга всех господ») про политическую биографию А. Микояна — типа «от Ильича (Ленина) до Ильича (Брежнева) без инфаркта и паралича».

Таким образом, специальные тонкие политико-пси­хологические методы позволяют обнаружить диффе­ренциацию внутри даже самых закрытых и гомоген­ных групп.

Близким к данному критерию различения групп является и критерий проницаемости группы. По сте­пени проницаемости для новых членов, группы делят­ся на проницаемые («открытые»), полупроницаемые и непроницаемые («закрытые»). Операционально, все определяется легкостью вступления (приема) в такую группу. На собрание того или иного политического кружка в большинстве случаев может прийти любой человек — как и уйти с него. Практически, это полно­стью проницаемая группа. К группам такого типа от­носятся прежде всего различные общественно-поли­тические движения: сегодня вступил в него, завтра вышел, и никто этого, практически, не заметил. При­знак проницаемости — отсутствие в такой группе ин­дивидуального учета своих членов.

Вступить в ту или иную партию уже сложнее — требуется заявление, рекомендации, кандидатский стаж и т. п. Разумеется, в разных партиях и странах все обстоит по разному. Еще не так давно в Италии, например, в автобусах висели специальные «коммунистиче­ские автоматы»: опустил в щелочку деньги, вступитель­ный взнос — из другой щелочки выскочил партбилет. Однако здесь уже нельзя говорить о полной проницаемости, это — полупроницаемая группа, накладываю­щая минимальные условия по вступлению в нее, и еще меньшие - по выходу.

Наконец, существуют группы непроницаемые (хотя, разумеется, абсолютно непроницаемых групп не бывает — все они рано или поздно, быстро или медлен­но, но обновляются). Примерами непроницаемых групп в политике являются группы заговорщиков, правящие династии или правительственные хунты, руководящие органы тоталитарных политических организаций. По­пасть в члены политбюро ЦК КПСС или в члены ру­ководства гитлеровской Германии было практически невозможно. Но, пожалуй, абсолютный рекорд непроницаемости был поставлен кампучийскими ком­мунистами — первые несколько лет после захвата ими власти страна не знала ни одного имени члена по­литбюро — все приказы и распоряжения подписыва­лись словом: «Организация». Лишь через четыре года стали известны имена Пол Пота и Йенг Сари.

По своим собственным целям группы в политике делятся на инструментальные и экспрессивные, а так­же на функциональные и дисфункциональные. Инстру­ментальные по целям группы ориентированы на дос­тижение реальных политических целей — овладение властью, реализация определенных программ, осуще­ствление общественных и государственных преобра­зований. Экспрессивные по целям группы ориентиро­ваны на формирование благоприятного внутреннего психологического климата, на создание комфортной атмосферы для своего существования в политике. Примерами таких групп часто служат небольшие оп­позиционные группировки, члены которых не ставят реальных целей овладения властью, однако получают удовлетворения от периодического выражения своих политических взглядов в тех или иных формах.

Функциональными группами в политике являют­ся такие группы, которые подразумевают осуществле­ние неких целевых социально-политических функций. Напротив, дисфункционалъными считаются группы, ориентированные на нарушение каких-то функций, их отмену или редукцию. В обобщенном виде, функцио­нальными считаются группы, ориентированные на внедрение чего-то нового (например, различного рода движения за равные гражданские права — женщин и мужчин, национальных меньшинств и т. п.). Соответст­венно, дис функциональными считаются группы, ори­ентированные на ликвидацию чего-то устоявшегося в социально-политическом устройстве (группы револю­ционеров или просто оппозиционеров, выступающие за полную или частичную отмену существующих в ста­бильном обществе порядков).

Различаясь по особенностям группового сознания своих членов, группы делятся на « группы -«мы» и «группы-«они». Как уже говорилось, впервые это разделение было введено Б.Ф. Поршневым, обратившим внимание на специфические групповые искажения, возникаю­щие в сознании групп, действующих в политической сфере. Для начала, исследуя политическую праисто­рию человечества, Б.Ф. Поршнев пришел к парадок­сальному на первый взгляд заключению: в истории человечества не было людоедства. Разумеется, в пси­хологическом смысле: дело в том, что тех, кого съеда­ли, просто не считали полноценными людьми. Враги, противники всегда считались неполноценными, нена­стоящими, недостойными — в целом, «нелюдями». Вна­чале это относилось к физическим противникам, затем перешло и на противников политических.

Согласно Б.Ф. Поршневу, важнейшим компонен­том существования любой, а особенно политической группы является ее сознание и самосознание. Нет политического сознания и, особенно, самосознания — нет политической группы. Причем это самосознание может проявляться в разных, в том числе и в досозна-тельных, нерациональных формах — в виде групповых верований, эмоций, общих чувств и переживаний. В чем бы оно не выражалось, групповое самосознание является важнейшим компонентом групповой полити­ческой самоидентификации. «Мы», члены нашей груп­пы — это те и именно те, кто разделяет общие с наши­ми переживания, чувства, эмоции, верования или, тем более, политические программы и концепции. Выде­ление же, идентификация себя и «своих» происходят в противопоставлении с другими группами, с «чужи­ми», с некими «они». «Они» — это те, у кого иные ве­рования, эмоции, программы или лозунги. У кого иные тотемы или знамена. Такое выделение группы-«мы» сопровождается идеализацией и атрибуцией, наделе­нием своей группы самыми лучшими, социально при­емлемыми и желательными чертами и, напротив, от­каз в таких чертах группам-оппонентам. Группа-«они», напротив, наделяется самыми отвратительными харак-геристиками, ей приписываются самые ужасные качества: это «они», нелюди, людей пожирают — в отличие от «нас», борцов за прогрессивное будущее всего человечества.

Внешними средствами подобной политико-психологической самоидентификации на ранних стадиях истории были элементарные символы — тотемы. Затем, усложняясь, человечество дошло до политических сим­волов, знамен, гербов, гимнов, конституций, программ и идеологических манифестов. Однако их психологиче­ская роль осталась прежней — возбуждать и стимули­ровать «мы»-сознание, необходимое для отделения себя от других («они») через противопоставление им. В этом смысле история, развиваясь, не принесла принципи­альной разницы.

Группы подразделяются по структуре на формаль­ные и неформальные. В формальных группах жестко извне задан статус всех ее членов и, соответственно, статусные различия. Права и обязанности членов та­кой группы жестко формализованы и выражены в явной (устав, закон) или неявной (традиции, обычаи) форме. Классический пример формальных групп в современной политике — армия с ее жесткой иерар­хией отношений между командирами и подчиненны­ми. Главное в формальной группе — ее функциональ­ная, инструментальная, целевая направленность, в которой чисто человеческий фактор отходит на задний план,

В неформальных группах статус членов и харак­тер взаимоотношений между ними заданы чисто лич­ными качествами и достоинствами друг друга, При отсутствии внешней регламентации отношений, осно­ву общности такой группы составляют дружественные отношения, взаимные симпатии, общность мнений, взглядов, оценок, политических предпочтений. В отли­чие от формальной группы, членство в неформальной менее обязательно для ее членов — это своего рода «группы встреч», близкие к кружкам и клубам по ин­тересам (в том числе, и к политическим клубам). Здесь доминируют собственно человеческие, дружеские от­ношения взаимной симпатии. Инструментальные, функциональные цели в таких группах обычно отхо­дят на задний план.

По форме связи участников, группы подразделя­ются на первичные и опосредованные. Пример такого рода —любая партийная структура, включающая «пер-вички» (первичные партгруппы) и формирующиеся на основе таких «первичек» сложные общности (регио­нальные, межрегиональные и т. д. партгруппы). Для первичных групп характерна связь «лицом к лицу», что обеспечивает возможность постоянных непосредствен­ных личных контактов. Для опосредованных групп каналами общения являются сложные коммуникаци­онные связи — в основном, средства массовой инфор­мации.

По значимости для участников, группы делятся на группы присутствия, а также референтные и негатив­но референтные группы. Группа присутствия, как сле­дует из самого названия, это та конкретная группа, членом которой состоит человек. Однако, являясь чле­ном какой-либо группы присутствия, человек не всегда этим полностью удовлетворен — в своих мечтах он может видеть себя членом иной группы. Она может существовать в реальности, но быть недоступной для человека — многие, например, мечтают принадлежать к политической элите, но не всем это удается. Бывают ситуации, когда такой группы просто нет в реальности, а человек создает ее в своем воображении, играя в принадлежность к некому «тайному обществу». Референт­ная группа — это группа, по законам которой хочет жить человек, даже не принадлежа к ней. Это психологически привлекательная, желательная для человека группа, нормам и стандартам которой он хочет соответ­ствовать. Для многих молодых людей, начинающих по­литическую деятельность в первичной партгруппе, на­пример, часто характерно стремление выглядеть и вести себя в соответствии со стандартами, принятыми в «большой политике» — разумеется, так, как они ее понимают. Соответственно, негативно референтная группа — это такая реально или виртуально существующая группа, по законам и нормам которой не хочет жить человек.

По продолжительности существования группы делятся на краткосрочные и долгосрочные. Кратко­срочные группы обычно возникают для достижения некоего отдельного конкретного результата — напри­мер, это может быть предвыборный штаб или команда сторонников кандидата в депутаты парламента в ходе конкретной избирательной кампании. После достиже­ния и, особенно, после недостижения данной цели лодобные группы обычно распадаются или перефор­мируются. Соответственно, долгосрочные группы ориентированы на долгосрочные цели, требующие длительного времени. В соответствии со временем су­ществования, в основе таких групп лежат разные цели и интересы участников.

По способу принятия решений различают авторитарные, демократические и охлократические группы. В предыдущей главе уже говорилось, что существу­ют три основных способа принятия решения лидером и, соответственно, три основных способа навязывания этого решения ведомым. Рассмотрим ситуацию со сто­роны ведомых — значит, существуют и разные типы групп, различающиеся именно по тому, как принимают­ся в них решения. В авторитарной группе (простейший пример — единоначалие в армейском подразделении) группа практически никак не участвует в принятии ре­шения. Ее задача состоит в том, чтобы исполнять реше­ние лидера. В демократической группе ее члены достаточно активно участвуют в обсуждении вариантов решения, в их выработке. Однако ход обсуждения и, со­ответственно, направление поиска решения подсказы­вает лидер, как бы режиссируя ход группового обсуж­дения. Наконец, в охлократической группе решение принимают все и, одновременно, никто. Каждый сво­боден в принятии решения, вот почему целостного, группового, сколько-нибудь единого решения обычно так и не возникает. В подобных случаях принято гово­рить о попустительской (или, иногда, о гипер-либераль­ной) позиции лидера, основанной на известном прин­ципе: «Делайте что хотите, только оставьте меня в покое!».

По эффективности групповой деятельности раз­личаются группы, ориентированные на:

1) достижение групповой цели;

2) поддержание групповой жизнеспособности;

3) достижение удовлетворенности участников;

4) достижения личностных изменений в членах группы под влиянием группы и пребывания в ней.

Несколько обобщая, названные пункты можно све­сти к двум основным: различаются группы экстра- и интравертированные. Понятно: для первых основными являются внешние действия, и основная активность таких групп направлена именно вовне. Соответствен­но, для вторых основными являются внутренние дей­ствия, и их основная активность сосредоточена внут­ри. Поскольку в политике абсолютное большинство устремлений ее субъектов направлено на овладение и удержание власти или, по крайней мере, на влияние на власть, то большинство представлено экстравертированными, «экспансионистскими» группами. Однако нельзя забывать, что в разные периоды своего развития каждая группа может оказаться перед необходимо­стью консолидации внутренних рядов, реорганизации и т. п., что сразу переведет ее в разряд интравертиро-ванных групп.

С рациональной точки зрения, группа в политике, ориентированная на достижение конкретной цели (ов­ладение властью или оказание заметного влияния на нее в виде лоббирование некоего законопроекта, про­ведение своих кандидатов на требуемые посты, захват власти, наконец) выглядит значительно более эффек­тивной, чем все остальные, Однако политика далеко не всегда носит рациональный характер — весьма значи­тельную роль в ней до сих пор играют иррациональ­ные компоненты.

Соответственно, даже не имея возможности дос­тижения конкретной цели, даже не формулируя ее перед собой, группа может существовать в политике в расчете на будущее. В этом случае, ее эффективность будет определяться не внешними достижениями, а внутренней способностью к поддержанию собствен­ной групповой жизнеспособности. Целый ряд мелких коммунистических партий, например, на территории бывшего СССР, ныне находятся в таком состоянии, и считают его достаточно эффективным.

Не имея четких рациональных целей, но даже и не задумываясь специально о поддержании групповой жизнеспособности, в политике существуют и просто группы единомышленников — людей, которым прият­но встречаться вместе. Такого рода группы-«кружки», политические «группы встреч» обладают особой, эмо­циональной эффективностью для своих членов. Они дают им возможность «выговориться», почувствовать свою значимость и причастность к «большой полити­ке». Такого рода группами часто выступают разного рода политические или околополитические «клубы» — формализованные в виде дореволюционного Дворян­ского собрания, или неформализованные в виде совре­менных ветеранских посиделок на скамейках в скверике, во дворе дома.

Наконец, эффективность существования группы в политике может определяться таким сугубо эмоциоально-воспитательным моментом, как личностный рост членов группы. Разного рода первичные организации детских или молодежных движений при политических партиях, безусловно, не имеют никаких четких рациональных целей в политике. Однако они воспитывают своих членов в определенных направлениях, го­товя массовую базу для будущей политики.

Завершая разговор о типах и типологиях различе­ния групп в политике, нельзя не упомянуть о попыт­ках создания собственно психологических типологий групп в политике, в которых за основу брались преж­де всего психологические качества и характеристики людей, входящих в эти группы.

Одну из наиболее ярких таких попыток предпри­нял в свое время Т. Адорно, исследуя психологию вначале малых, затем больших групп, а затем и всего фашистского общества Германии времен правления А. Гитлера. Итогом стало выявление психологическо­го качества, которое как раз с той поры и получило название «авторитарность», и которое было общим вначале для совсем малой группы людей — создате­лей НСДАП, а затем распространилось вширь и глубь общества. Так возникло понятие «авторитарная лич­ность», ставшее затем названием базового труда Т. Адорно.

В политико-психологическом плане суть автори­тарности проста: это стремление подчинять кого-то себе при постоянной готовности, в свою очередь, под­чиниться кому-то более сильному. Люди, которым свойственно данное качество, неизбежно сплачива­ются в группы, выдвигая своего фюрера. Политико-психологический феномен гитлеровской Германии стал уникальным исключительно потому, что принцип фюрерства там был возведен в принцип государствен­ности. Там каждый был фюрером, только кто-то фю­рером страны, а кто-то — своего домика. В наиболее концентрированной форме принцип фюрерства был отражен в званиях членов СС.

Однако проявления авторитарности имеют свои разновидности. Соответственно, в эффективной малой авторитарной группе его носители как бы взаимодополняют друг друга. Собственно Фюрером становится один. Остальные поддерживают его, отражая разные аспекты авторитарности. Среди выделенных Т. Адорно подтипов были сравнительно массовые — скажем,| «отец семейства, недовольный миром, где все захвати­ли инородцы». Первичные организации гитлеровской партии на этапе подготовки и захвата власти перепол­няли «мятежные психопаты».

С помощью таких «мятежных психопатов» (еще одна разновидность авторитарной личности) Фюрер пришел к власти (знаменитый «мюнхенский путч»). Это тип хулигана, подонка, «бандита без причины», стремя­щегося к грязным поступкам, бесчинствующего откры­то, бессмысленно и жестоко. Этот тип всегда там, где нужно «бить и спасать». На нем держатся все погро­мы и путчи. Это тип откровенно дезорганизованный, разболтанный, неспособный к постоянной работе и ус­тойчивым взаимоотношениям. Им движет слепой про­тест против любых «признанных» авторитетов и, одно­временно, готовность идти за «сильным человеком», поддаваясь любой, самой оголтелой пропаганде. Он не знает, чего он хочет. Грубость и физическая сила — то, чему он поклоняется. Подчас, это садист, но садист животно-трусливый. Такие люди презирают себя и са­моутверждаются в насилии и жестокости. Это и были гитлеровские штурмовики. Однако, сделав свое дело, они обычно становятся ненужными. В Германии боль­шую их часть истребили в знаменитую «Ночь длинных ножей».

Изменение ситуации потребовал смены психоло­гического состава групп. Стали нужны носители дру­гих разновидностей авторитарности. Среди них были и редкие, причем вполне узнаваемые. Так, за типом «Функционера-манипулятора» просвечивал Г. Гимм­лер. Т. Адорно описывал его как человека, вполне свободного от идеологических догм, но во всем интере­сующегося конкретным устройством, начиная с детст­ва: часов, лягушек, концлагерей. Он разбирал на части готовые устройства, демонтировал их и создавал новые модели. В основе его действий всегда лежали трез­вость, практицизм и особая «пустота чувств». Единст­венным принципом для него была Организация, Метод, Порядок. Собственно, он и привел Германию к тому самому «идеальному» гитлеровскому порядку — с гестапо, СС, концлагерями. В их создании проявлялась непреклонная последовательность. Отдельные люди стали выступать не более чем средством, вещью. Это тип холодного игрока. Существенная деталь: с неугодными сам расправляться не любил, предпочитал всеобщие методы — типа газовых камер.

Ограничимся еще только одним примером психологического типа, узнаваемо входившего в базовую малую группу гитлеровского руководства. Это так называемый «чудак» или «причудливый тип». Творец совершенно невероятных идеологически-пропаганди­стских конструкций, граничащих с откровенно бредовыми системами. От теорий «космического льда», мифов о Нибелунгах, до евреев, пьющих кровь мла­денцев. Тип, искренне верующий, и потому обладаю­щий даром пропагандистского убеждения. Готовый пойти на смерть, на самоубийство ради веры в своего кумира. Одновременно, страдающий манией пресле­дования, обожающий конспирацию, но выискиваю­щий заговоры и готовый их решительно подавлять. Кто это? Геббельс, Розенберг или просто обобщенный тип — непременный участник авторитарной полити­ческой группы почти в любой стране, в разные исто­рические периоды?

Одна из последних оригинальных попыток созда­ния собственно психологических типологий групп в политике была предпринята в конце 70-х гг. в рамках так называемой «соционики» (науки, претендующей на комплексный охват всех социальных явлений) то­гда еще советскими исследователями — в частности, А. Аугустинавичюте. В 80-е гг. эти попытки продолжи­ли украинские ученые А. Букалов и В. Гуленко, выдви­нувшие оригинальную гипотезу «смены квадр» в ис­тории.

Согласно этим воззрениям, существуют 16 психо­логических типов, которыми исчерпываются все воз­можные разновидности людей и описываются их воз­можности. 16 типов разбиваются на четыре четверки — «квадры». Каждая из них — своего рода «психологи­ческая семья», в которой каждому из четырех отводит­ся свое место, и все со всеми находятся в теплых, дру­желюбных отношениях. В каждой «квадре» — своя особая атмосфера, свой стиль общения, свой дух. «Квадра» — психологическое убежище от невзгод со­циума, способное утешить, дать смысл и цель жизни, обогреть и доказать, что ты ценен, нужен и не одинок. «Квадра» — это особая группа, формирующаяся на принципах чисто психологической взаимной дополни­тельности ее членов.

Согласно этой точки зрения, политика есть преж­де всего отражение динамики смены доминирования таких групп («квадр»} на общественно-политической арене. Они существуют в обществе все одновремен­но, но выполняют разные функции. Периодически к власти приходит та или иная «квадра» — и тогда сле­дуют перемены.

В «альфа-квадре» обычно рождаются, но не реали­зуются идеи. Реализация, воплощение — удел «бета-квадры», где вместо интеллектуалов верховодят силь­ные люди, способные сплотить всех во имя достижения реальной цели. «Гамма-квадра» — группа реформато­ров, обычно подвергающих переоценке достижения своих предшественников. Как правило, этой «квадре» особенно свойственны либеральные идеи равных воз­можностей, конкур ентн ости и экономического про­цветания. Наконец, последняя, «дельта-квадра» — группа, где ценятся традиции, гуманизм, экологиче­ское равновесие, комфорт, поиск баланса между ин­дивидом и обществом.

Сторонники соционики иллюстрируют свои идеи. Идея коммунизма, как и положено всякой идее, вызре­ла в «альфа-квадре» (в нее входили явно близкие по психологическому типу К. Маркс, ф. Энгельс, все со­циалисты-утописты и поздние теоретики — Плеханов. Мартов и даже «ренегат Каутский»). Однако ничего практического они сделать не могли. Воплощать в жизнь «призрак, бродивший по Европе», выпало рево­люционерам-практикам явно из «бета-квадры», в кото­рую входили также близкие по психотипу люди — на­пример, Троцкий, Ленин, Сталин, Зиновьев, Каменев, Дзержинский и др. Вся партийно-революционная вер­хушка «ленинского призыва», практически весь ле­нинский ЦК— яркие представители «бета-квадры». Свойственный ей стиль отношений и управления — то­талитарный, жестко иерархический. Во главе вождь, под ним покорная масса, стройная социальная пира­мида жестко сцементирована религиозно-идеологиче­ской доктриной (в данном случае — идеей коммунизма). Структура жесткая, унитарная, базирующаяся на еди­нообразии и централизме. Собственность обобществ­ляется и управляется централизованно. Командно-административное построение общества и потребность во враге для поддержания постоянной мобилизован­ности со временем приводит к поиску внутренних врагов, по мере истребления внешних. Так система приводит себя к саморазрушению: репрессии уничто­жают почти всех заметных людей. Подчеркнем: это отражение не «злых умыслов» или четких целей, а его лишь свойств психологического типа объединенных в данную группу людей. А уж объединяются они в эту «квадру» сами, по принципу «рыбак рыбака видит издалека».

С естественным (возраст) и искусственным (взаи­моистребление) ослаблением данной «квадры» на сме­ну ей в истории пришла (начиная с Н.С. Хрущева и уж наверняка с Л.И. Брежнева) «гамма-квадра». В этом смысле, Горбачев и Ельцин — одного поля ягоды. Их путь — постепенный отход от прежних ценностей, от­ступление от «восточных» целей в пользу более «запад­ных» (уже в 70-е годы психологически в стране было создано общество массового потребления — правда, потреблять было нечего). Поэтика героизма и патрио­тизма («бета-ценности») сменились на индивидуаль­ные ценностные ориентации.

Теоретически, на смену «гамма-квадре» должны придти «успокоители», «гармонизаторы» и «гуманизаторы» из «дельта-квадры». Однако В. Путин — достаточ­но типичный представитель «бета-квадры». Соционики объясняют это тем, что «альфа» и «дельта-квадры» принципиально не способны на первые роли в полити­ке — не хватает того, что в просторечии именуется «си­лой воли». И люди типа А. Собчака или Г. Явлинского (типичные представители «дельта-квадры») не способ­ны занимать «кресло № I». Как, впрочем, неспособнык этому были ни Т. Компанелла, ни К. Маркс, ни, тем бо­лее, исключенный в свое время за «аморалку» из «Союза коммунистов» Ф. Энгельс.

Значит, реальные политические действия возмож­ны только по двум направлениям: «бета» или «гамма». «Альфа» же и «дельта»-квадры осуществляют необхо­димую в политике, но не первостепенную роль идей­но-ценностного обеспечения. Исторический опыт пока­зывает: в абсолютном большинстве случае случаев власть принадлежала представителям «бета» или «гамма»-квадр.

Однако для нас в данном контексте важно другое. Действительно, группы в политике формируются и функционируют на основании внутреннего, психотй-пического сходства входящих в них людей. Собствен­но говоря, потому те или иные люди и входят (или не входят) в те или иные политические группы, что здесь сталкиваются разные психологические типы. Полити­ческая психология не имеет права упускать из вида эти моменты — пусть даже они пока еще не доказаны с абсолютной точностью.