ОСНОВНЫЕ ВИДЫ НАЦИОНАЛЬНО-ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП

ОСНОВНЫЕ ВИДЫ НАЦИОНАЛЬНО-ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП

Если рассматривать исторически, то первичен все­гда род — группа кровных родственников, ведущих свое происхождение по одной линии, по большей час­ти осознающих себя потомками общего предка (реаль­ного или мифического), носящих общее родовое имя и, естественно, имеющих общие потребности и инте­ресы, проявляющиеся в единых социально-политиче­ских действиях. До сих пор в ряде стран Азии и Афри­ки роды или родовые объединения играют огромную роль в организации власти и государств. К понятию «род» примыкает понятие «клан», несущее в современ­ной политической психологии более символическое и обобщающее значение.

Объединение двух или более родов образуют племя. Это более высокая форма уже непосредственно полити­ческой организации, объединяющая некоторое число ро­дов и семейно-родовых кланов на общей этнической ос­нове. Если род, как правило, не может существовать отдельно (хотя бы в силу закона экзогамии), то племя — уже достаточно автономное объединение, обосабливаю-щееся прежде всего на основе обладания собственным языком или диалектом, собственными обычаями, харак­терными именами, традициями и верованиями, собствен­ными тотемами, выражающими их чувство обособленно­сти. Уже исторически, считал Я. Щепаньский, племя всегда имело контур внутренней формальной политиче­ской организации, в частности, вождя или совет вождей, собственные специализированные группы вооруженных лиц для защиты определенной территории, с которой и было связано племя, и т. д.

Племя — часть сложнейшего для целого ряда стран национального вопроса. Особенно важен он для тех стран Азии и Африки, в которых родоплеменной строй сохранился, как заметный компонент общей социальной организации жизни. Например, он имеет принципиаль­ное значение для многочисленных племен Афганистана, составляющих большую и наиболее активную долю населения страны, а территориально образующих целую «зону племен».

Как показали наши собственные исследования, население зоны племен — это особые люди со специ­фической психикой, до сих пор живущие по собственным традиционным меркам и понятиям. Создав много веков назад свой специфический способ производства выработав определенный способ и образ жизни, кочевые пуштунские племена как бы законсервировали его По сути дела, уже как минимум две с половиной тыся­чи лет они достаточно успешно отбивают все попытки приобщить их к чему-то иному.

Не вдаваясь в подробности, отметим лишь некото­рые своеобразные психологические черты населения племен. С точки зрения политической психологии особо подчеркнем противоречивость и непоследовательность поведения в обычной, повседневно-бытовой жизни, но, одновременно, незыблемость традиций и настоящий культ предков в жизни духовно-культурной. Противоречивы и отдельные психологические черты: так, гордость и великодушие сочетаются со вспыльчивостью, обидчивостью, неуравновешенно­стью, подчас подозрительностью и мстительностью (у некоторых племен до сих пор сохранился обычай «кровной мести»}. Готовность придти на помощь, уве­ренность в своих силах — с негативным отношением к тем, кто живет по другому (к оседлому образу жиз­ни, например), с опасением новых чужеродных кон­тактов, грозящих поставить на карту независимость племени.

Политико-психологически, это и есть главное-независимость. Для этих людей психологически нет никаких государственных, административных, полити­ческих и прочих границ. Вопрос о государстве, как и о принадлежности земли кому-то так же для них нелеп, как и вопрос, например, о том, «кому принадлежат небо, солнце и луна?». В истории человечества кочев­ники, как известно, так и не создали сколько-нибудь прочных государств — отдельные исключения, типа супер-империи Чингиз-хана, носили всего лишь эпи­зодический характер.

Восприятие этих людей жестко разделено надвое: мир состоит из «своих» и «чужих». «Свой» — это толь­ко тот, кто знает, уважает и соблюдает законы, тради­ции и порядки рода и племени. «Свой» — значит, свя­занный узами родства, дружбы, хозяйства, веры. Это приницпиальные основы, причем религиозная вера в общепринятом смысле стоит не на первом месте: зако­ны рода и племени могут быть важнее религии. Они важнее всего. Религия носит более поздний, во многом привнесенный характер. Слово вождя в пуштунских афганских племенах до сих пор важнее слова муллы, как и решение джирги (совета) племени. Зная это, мулла никогда не пойдет наперекор вождю или жирге — скорее, он найдет для племени и для себя особый компромисс с Аллахом.

Естественно, что у этих людей существует свое, особое отношение к политике. Внутри рода или пле­мени никакой политики внешне вообще нет — суще­ствует иллюзия однородности, равенства и единства, «братства». Хотя племена давно уже расслоились на феодальную верхушку и трудящееся большинство, это разделение замаскировано тем, что носит не противо­речиво-классовый, а сословный, нехозяйственный ха­рактер.

«Единство» в отношениях внутри своего рода и племени противостоит хитрости, «политике» в отноше­ниях с «чужими». Политика для представителей пле­мен — что-то сродни торговле (это даже закреплено этимологически в ряде языков). Там все можно ради достижения своей выгоды. И только если племена признают «своими» тех или иных людей, ту или иную партию или правительство, они могут изменить отно­шение к ним с «политического» на прямое, честное и открытое — в духе высоко чтимых и декларируемых «традиций предков» и традиционного для большинст­ва племен «кодекса чести».

На основе рода и племен, включающих несколько родов, исторически надстраивалось особое образова­ние, получившее название «народ». Собственно этимо­логически, «народ» — это нечто, стоящее «над родом». Отдельные этнопсихологи до сих пор считают, что «род» в своем символическом выражении представлял для своих членов некое божество, которое следовало культивировать ради собственного выживания. Соответст­венно, «народ» стал супер-божеством. Вот почему, не имея ни одного сколько-нибудь серьезного верифи­цируемого операционального определения, понятие «народ» всегда играло и до сих пор играет огромную эмоционально-публицистическую роль в политике. «Именем народа», «во имя народа», «ради блага и инте­ресов народа» всегда совершались и продолжают совер­шаться все политические действия. Это только один из примеров тех не всегда осознаваемых отголосков родо-племенной или «на(д)-родной» психологии, которая явственно проявляется и в современной политике.

Объективно же, рода и племена в ходе исторического развития объединились в нации (между прочим, от латинского natio, означающего все то же — племя народ) — большие исторические общности людей, скдадывающиеся в ходе формирования общности их терри­тории, экономических связей, литературного языка ряда особенностей культуры, характера и психики в целом. Иногда возникновение нации рассматривается как простое продолжение и усложнение родоплеменных связей. В целом ряде западных этнопсихологических и политико-психологических концепций в качест­ве ведущего, а иногда просто единственного признака нации до сих пор фигурируют «национальный дух» (национальное сознание, национальный характер). В других вариантах нация рассматривается как психологи­ческое понятие, «бессознательная психологическая общность» или же сводится к общности национально­го характера, сформировавшегося на основе общности судьбы, к союзу одинаково мыслящих людей. В марк­систской традиции излишне абсолютизировалась со­циально-классовая сущность происхождения наций — отдельно выделялись даже «капиталистические» и «со­циалистические» нации. В истории хорошо известны теоретические труды и жесткие практические полити­ческие эксперименты И.В. Сталина в национальном во­просе.

Подчеркнем, что в современном мире нация, без­условно, никак не сводится к «союзу племен». Ее кон­солидация, разумеется, облегчается наличием эт­нически родственных племен. Но это не обязательное условие, поскольку в современном мире практически не существует однородных наций.

Понятие «нация» в современном научном языке близко к понятию «народность», однако его нельзя отождествлять с понятием «национальность». Нация есть более социальное (хотя ни в коем случае не ис­ключительно социальное) и, потому, более широкое образование, включающее в себя разные националь­ности — например, на основе общности социально-политического устройства. Особенно настаивают на этом так называемые этатистские теории. Нации мо­гут даже меняться в объеме, расширяться или умень­шаться в зависимости от изменения социально-поли­тических устройств, однако национальности при этом остаются неизменными. Это подтверждают, например, и история США, и крупномасштабный советский со­циалистический эксперимент с формированием новых исторических общностей, и другие примеры. Точно так же «народность», будучи обыденным синонимом «на­ции», включает в себя множество разных «народов» в том «на(д)-родном» (над-родовом) смысле, о котором говорилось выше.

Бще одной общностью, которую необходимо рас­смотреть, является раса. Это исторически сложившие­ся супер-большие ареальные группы людей, связанных единством происхождения, которое выражается в об­щих наследственных морфологических и физиологиче­ских признаках, варьирующих лишь в очень определен­ных пределах. Для нашего дальнейшего рассмотрения важно, что расы являются не совокупностями людей, а совокупностями популяций. Это означает отсутствие особых психологических различий, принципиально разделяющих расы, на чем иногда настаивают некото­рые откровенно расистские концепции. Практически, внутри всех рас прослеживаются межнациональные или, говоря более обще, межэтнические психологические различия, однако реально и объективно зафиксирован­ные межрасовые психологические различия пока в серь­езной науке не описаны. Хотя, в отдельных случаях, в истории расовые объединения и выступали в качестве особых субъектов политического действия (например, период колонизации Азии, Африки) и продолжают ино­гда выступать до сих пор (периодически возникающие расовые волнения в США, например), еще не было слу­чаев масштабных политических действий, когда расы фигурировали как единое целое. Даже названные выше примеры часто можно рассматривать лишь как времен­ные совместные действия разных наций и народностей в рамках той или иной расы.

Последним понятием, используемым в данной гла­ве, является «этнос». Данное понятие относится к чис­лу наиболее обобщенных. Под этносом или этнической общностью обычно имеют в виду исторически возник­ай вид устойчивой общности людей, представленной племенем, народностью, нацией или даже группой наций и национальностей. Часто под этносом имеют в виду национально-лингвистические группы, объединенные общим ареалом проживания и обладающие общими культурно-психологическими и поведенческими чертами. Особая, самостоятельная роль этносов как отдельных целостных общностей в политической истории человечества (например, скандинавы в целом, славяне в целом, их межэтнические политические взаимоотношения и т. п.) исследовалась в работах Л.Н. Гумилева с этногеографической, геополитической и, даже, этнокосмогонической точек зрения.

Проведенный понятийный анализ показывает, что при всем различии используемых понятий, все они обозначают разного масштаба большие национально-этнические, в широком смысле, группы, выступающие в качестве субъектов политики, и включают в себя психологические компоненты, проявляющиеся в поли­тических действиях. Таким образом, большие нацио­нально-этнические группы являются особым пред­метом политико-психологического рассмотрения ь рамках такого раздела, как национально-этническая психология.

Национально-этническая психология в своей осно­ве представляет собой единство двух основных факто­ров: более иррационального национального характера и более рационального национального сознания. По своей структуре, это сложное двухуровневое образова­ние. В совокупности, иррациональный и рациональный факторы формируют психический склад нации в це­лом. Особую роль в национально-этнической психоло­гии играет национальное самосознание.