ПСИХОЛОГИЯ ТОЛПЫ

ПСИХОЛОГИЯ ТОЛПЫ

Существует значительное множество попыток определения того, что же такое толпа. Ограничимся лищь несколькими такими определениями. Так, Я. Щепаньский, акцентируя прежде всего социологические признаки, считал, что толпа, в первую очередь, представляет собой «временное скопление большого чис­ла людей на территории, допускающей непосредствен­енный контакт, спонтанно реагирующих на одни и те же стимулы сходным или идентичным образом».

Согласно очень близкому, но все-таки более психологически точному определению Ю.А. Шерковина, толпа — это, прежде всего, «контактная внешне не организованная общность, отличающаяся высокой сте­пенью конформизма составляющих ее индивидов, дей­ствующих крайне эмоционально и единодушно».

Среди общих психологических факторов сущест­вования толпы практически всеми исследователями обычно отмечается устойчивая и подчас просто жест­кая психологическая связь, объединяющая входящих в толпу людей. Образовавшаяся на основе сходных или идентичных эмоций и импульсов, вызванных одним и тем же стимулом, толпа не обладает установленными организационными нормами и никаким комплексом моральных норм. Влияние толпы на своих членов вы­текает из природы возникшей между ними эмоциональ­но-импульсивной связи. В толпе проявляется примитив­ные, но сильные импульсы и эмоции, не сдерживаемые никакими этическими или организационными нор­мами.

Как уже обсуждалось выше, в толпе, как и во всех иных формах массового стихийного поведения, мы встречаемся с проявлениями деиндивидуализации, частичного исчезновения индивидуальных черт лично­сти. Вследствие этого, у людей сильно возрастает го­товность к заражению и, одновременно, склонность к подражанию. Реакция на внешние стимулы направля­ется не рефлексией, а первым эмоциональным им­пульсом или подражанием поведению других людей. Исчезновение рефлексивности, де индивидуализация усиливают чувство общности со всей толпой. Это вле­чет за собой ослабление ощущения важности этиче­ских и правовых норм. Толпа создает сильное ощу­щение правильности предпринимаемых действий. Навязанные эмоциями способы действия не оценива­ются критически, Господствующая в толпе эмоцио­нальная напряженность увеличивает ощущение собст­венной силы и уменьшает чувство ответственности за совершаемые поступки. Особую силу толпе придает наличие конкретных оппонентов. «Нельзя понять исто­рию, не имея в виду, что мораль и поведение отдельно­го человека сильно отличаются от морали и поведения того же человека, когда он представляет собой эту часть общества».

Б.Ф. Поршнев писал: «Толпа— это иногда совер­шенно случайное множество людей. Между ними может не быть никаких внутренних связей, и они стано­вятся общностью лишь в той мере, в какой охвачены одинаковой негативной, разрушительной эмоцией по отношению к каким-либо лицам, установлениям, собы­тиям. Словом, толпу подчас делает общностью только то, что она «против», что она против «них».

После научной цитаты, приведем художественный пример такого же рода. Один из героев У. Фолкнера так воспринимал толпу, собравшуюся у тюрьмы, где дер­жали негра, обвинявшегося в убийстве белого. Он видел перед собой «бесчисленную массу лиц, удиви­тельно схожих отсутствием всякой индивидуальности, полнейшим отсутствием своего «я», ставшего «мы», ничуть не нетерпеливых даже, не склонных спешить, чуть ли не парадных в полном забвении собственной своей страшной силы...».

Однако достаточно примеров — займемся механиз­мами. По мнению ряда исследователей, в результате воздействия всех названных выше феноменов, члены толпы часто действуют как бы под влиянием гипноза. Критикуя идеи Г. Лебона и З. Фрейда, совершенно бук­вально писавших о «гипнотической сущности толпы» и «психозе толпы» («разумеется, этих теорий уже ни­кто не придерживается»), Я.Щепаньский пишет: «...это лишь некий краткий оборот, обозначающий степень ин­тенсивности действия сходных импульсов и эмоций у всех членов толпы. Этот «гипноз» действует сильнее или слабее в зависимости от характера стимулов, вы­зывающих реакцию толпы, от конкретной обществен­но-исторической ситуации, в которой собралась толпа, и от индивидуальных черт ее членов».

Выделяется ряд условий действия такого «гип­ноза». Во-первых, предварительно существующие устойчивые установки и убеждения. Легко вызвать воз­никновение терроризирующей толпы, например, на­правленной против давно ненавистных ей групп или институтов. Во-вторых, убеждения и склонности, соот­ветствующие лозунгам, побуждающим толпу к действи­ям. В-третьих, молодой возраст и отсутствие социаль­но-политического опыта. Наконец, в-четвертых, низкий уровень умственного развития и недостаточная разви­тость интеллектуальных элементов психики, отсутствие  привычки анализировать свое поведение, недостаточ­но сильная воля и отсутствие твердости политичес­ких взглядов. Выражаясь несколько метафорически, Б. Ф. Поршнев формулировал так: условия толпы — «это своего рода «ускоритель», который во много раз «раз­гоняет» ту или иную склонность, умножает ее, может разжечь до огромной силы». В этом, собственно, он и видел реальную конкретность того, что прежние авто­ры считали «гипнотической сущностью» толпы. Хотя, разумеется, мысль о «разгоне» тех или иных «склонно­стей» неизбежно приводила к пониманию многоликости и неоднородности толпы.

Проблема типологии толпы всегда представляла собой значительный интерес. Даже из житейских на­блюдений понятно: толпа толпе, безусловно, рознь. По­литико-психологическая наука и политическая практи­ка давно научились выделять отдельные виды толпы и даже воздействовать на них. Однако проблема, имею­щая как свои плюсы, так и не меньшие минусы, заклю­чается в возможности быстрой трансформации одного вида толпы в совершенно иной. Рассмотрим виды тол­пы и механизм их трансформации на элементарном житейском примере.

Первый вид, случайную толпу, каждый может легко наблюдать на улице, где произошло, допустим, дорожно-транспортное происшествие. Столкнулись два авто­мобиля. И, естественно, рядом сразу же остановились несколько любопытных прохожих. Пока пострадавшие водители выясняют суть дела между собой, любопытст­вующие уточняют детали. Основной эмоцией в данном случае является банальное любопытство. Оно останав­ливает все новых прохожих. Они обращаются к уже имеющимся любопытным с расспросами, уточняя дета­ли. «Циркулярная реакция» любопытства запускается на полный ход. Непрерывно, по кругу, пересказывает­ся, кто откуда ехал, куда поворачивал, и кто виноват. Причем теперь пересказывать это начинают все новые члены толпы, которые сами заведомо не видели проис­шествия. Начинается «эмоциональное кружение»: при­влекая все новых любопытствующих, толпа по кругу вос­производит один и тот же эмоциональный рассказ. В отдельных случаях водители, разобравшись между собой, могут уже уехать, но толпа будет оставаться и даже  увеличиваться за счет действия названных механизмов. Особенно типичны такие ситуации для восточных стран, где прохожие более темпераментны и меньше озабоче­ны рациональным использованием своего личного вре­мени. Постепенно, уже устойчивая случайная толпа впол­не может трансформироваться в толпу экспрессивную.

Второй вид, экспрессивная толпа, обычно представ­ляет собой совокупность людей, совместно выражающих радость или горе, гнев или протест — в общем, что-то эмоционально выражающих. Это может быть, например, толпа, идущая за гробом. Или, наоборот, это может быть толпа, радующаяся окончанию солнечного затмения. В нашем примере, случайная толпа вокруг дорожно-транс -портного происшествия может быстро превратиться в экспрессивную толпу, выражающую, например, недо­вольство совершенно безобразной организацией улич­ного движения и абсолютно бездарной работой ГИБДД или дорожной полиции. Обсудив детали происшествия и удовлетворив, тем самым, свое любопытство, такая толпа быстро создает объект, в отношении которого на­чинает выражать эмоции — в данном случае, дорожную инспекцию.

Третьим видом толпы, в чем-то приближающимся к рассматриваемой далее «собранной публике», являет­ся так называемая «конвенциональная толпа», руково­дствующаяся какими-то правилами в своем поведении. Обычно такая толпа собирается по поводу события, объ­явленного заранее —спортивного состязания, политиче­ского митинга. В таком случае людьми движет опреде­ленный конкретный интерес, и обычно они готовы до поры следовать некоторым принятым в таких ситуаци­ях нормам. Это могут быть зрители, скажем, футбольно­го матча. Внешне, у такой толпы налицо все внешние признаки следования «конвенции»: билеты, отведенные места, соответствующие заграждения и недоступные зоны. Внутренне, однако, понятно, что зрители футболь­ного матча — это не посетители консерватории. Такая толпа остается «конвенциональной» до определенного момента. Она будет конвенциональной, пока хватит сил У конной милиции, ограничивающей проход болельщи­ков к станции метро по окончанию матча. Однако собственные, внутренние «правила» поведения болельщиков «фанатов» таковы, что могут и смести милицию. Тогда от «конвенциональной толпы» не останется и следа — она превратится в следующий вид, в толпу действующую. Однако перед рассмотрением этого вида, вернемся к экспрессивной толпе и к нашему примеру.

Крайний случай экспрессивной толпы — экстати­ческая толпа, возникающая тогда, когда люди доводят себя до исступления в совместных молитвенных или ритуальных ритмических действиях. Это происходит в ходе ряда мусульманских праздников типа «шахсей-вахсей», на сектантских бдениях, иногда — на бурных карнавалах в некоторых латиноамериканских странах. В экстатическую толпу часто превращается молодежь на концертах своих музыкальных кумиров.

В нашем примере, экспрессивно выражающая свое мнение толпа, собравшаяся вокруг дорожно-транспортного происшествия, также может до поры оставаться вполне «конвенциональной», удерживая свою критику полиции в общепринятых рамках. Ска­жем, не прибегая к ненормативной лексике и т. п. Од­нако, при высокой интенсивности экспрессивных эмоций и, скажем, общего невысокого авторитета по­лиции в обществе, ситуация может резко измениться. От слов такая толпа может перейти к действиям, и тогда, скорее всего, пострадают оказавшиеся здесь представители правопорядка или находящийся побли­зости полицейский участок. Согласно принятой типо­логии и закону быстрой трансформации, рассматри­ваемая нами толпа превратится в уже упомянутую действующую толпу — то есть, совершающую уже активные действия относительно реального или при­думанного для себя объекта.

Четвертый вид, действующая толпа, считается наиболее важным в политическом отношении, и пото­му наиболее пристально изучаемым видом толпы. Дей­ствующая толпа, в свою очередь, подразделяется на не­сколько подвидов. Обычно выделяются агрессивная толпа — множество людей, движимых гневом и зло­бой, стремящихся к уничтожению, разрушению, убий­ствам. Отдельно выделяется паническая толпа — люди, движимые чувством страха и стремлением избежать некой опасности (реальной или воображаемой).

Особняком стоит стяжательская толпа — люди, объединенные желанием добыть или вернуть себе некие ценности. Такая толпа разнородна, она может включать и мародеров, и вкладчиков обанкротивших­ся банков, и погромщиков, и т. д. Главная ее особен­ность — общее эмоционально-действенное единство на фоне осознаваемого в глубине конфликта: ведь чле­ны такой толпы борются за обладанием ценностей, ко­торых все равно на всех не хватит.

Особым видом является мятежная или повстанче­ская толпа. Окончательное ее название зависит от ре­зультата ее действий. В случае успеха она будет не Просто «повстанческой», а даже «революционной». В случае поражения, она может даже потерять статус «мятежной толпы» и превратиться просто в «случай­ный сброд». Все относительно в этом вопросе.

С одной стороны, еще некоторое время назад Ю.А. Шерковин писал: «Повстанческая толпа —непре­менный атрибут всех революционных потрясений — характеризуется значительной классовой однородно­стью и безоговорочным разделением ценностей своего класса. Действиями повстанческой толпы уничтожа­лись станки на первых механизированных фабриках в период промышленной революции, истреблялась фран­цузская аристократия, брались штурмом оплоты реак­ции, сжигались помещичьи усадьбы, освобождались из тюрем арестованные товарищи, добывалось оружие в арсеналах. Повстанческая толпа представляет собой осо­бый вид действующей толпы, в которую может быть внесено организующее начало, превращающее стихий­ное выступление в сознательный акт политической борьбы».

Все верно: так, скорее всего, и происходило. Так, наверное, и воспринималось тогда, когда происходили упомянутые события. Но, с другой стороны, все измен­чиво. И осенью 2000 г. лидер российских коммунистов Г. Зюганов публично заявляет, что повстанческая тол­па, совершившая мирную революцию в Югославии, «пахла марихуаной, водкой и долларами».

Однако вернемся к нашему примеру. Из экспрес­сивной толпы, выражающей негативное отношение к полиции, она легко (хотя и не самостийно — здесь уже требуются вожаки) может превратиться в агрессив­ную толпу. Затем, направившись к ближайшему поли­цейскому участку и разгромив его, она вполне может побывать и в состоянии стяжательской толпы. Но этим дело может не кончиться. При наличии определенно­го внешнего воздействия, такая толпа легко превраща­ется в мятежную. И тогда ей мало разгрома одного участка — ведь «во всем виноваты власти! ». Такая толпа, непрерывно увеличиваясь в объеме, движется к местам дислокации органов высшей власти с весьма недвусмысленными намерениями. Захватив их или заставив власти покинуть эти места, такая толпа пре­вращается в революционную.

Вся политико-психологическая динамика такой трансформации толпы, от случайной до революцион­ной, может занять от нескольких часов до нескольких дней. Наиболее яркий пример именно такой трансфор­мации разных видов толпы нам удалось наблюдать в Иране в период краха шахского режима и прихода к власти режима аятоллы Р. Хомейни. В Тегеране все шло именно по этой схеме. В один момент, в нескольких концах города, вдруг случились некие дорожно-транс-портные происшествия. И возникли первые, вроде бы совершенно «случайные» толпы. Далее все пошло аб­солютно по описанной выше схеме и привело к извест­ным политическим результатам.

Политическое поведение толпы, в принципе, вполне поддается контролю и управлению. Однако, это эффективно до определенной степени. Здесь про­сто нельзя абсолютизировать возможности контроля и, тем более, понимать их примитивно. Имея дело со сложными политико-психологическими феноменами, надо и действовать исключительно политике-психоло­гически.

Приведем конкретный пример. В период осады иранцами посольства США, когда работников посоль­ства держали в качестве заложников, возник показа­тельный эпизод. Разгоряченная некоторыми события­ми, к посольству решительно направилась уже явно экспрессивная толпа, грозившая по ходу дела превра­титься в агрессивно-действенную. Опасность была велика, однако разведка предупредила заблаговремен­но. Соответствующие «меры» были предприняты, ко­гда толпа приблизилась к перекрестку в двух кварта­лах от посольства. В этот момент из боковой улицы, пересекая путь движения толпы, выехал автомобиль с открытым кузовом, в котором находились полуголые американские девушки — артистки из привычных «подтанцовок». Редко затормозив перед светофором, автомобиль привлек внимание толпы, состоявшей (ис­лам) исключительно из суровых мужчин. Возникла пауза, обмен взглядами, жестами, отдельными репли­ками. После этого, выехав на перекресток, автомобиль заглох, преградив путь толпе. Пауза продолжилась. Спустя некоторое время, «починившись», автомобиль медленно продолжил движение по улице, уходящей в сторону от посольства. При этом девушки в кузове устроили перепляс. Это было удивительно, но головная часть толпы («вожаки», «лидеры»), медленно повернув­шись, вдруг продолжила движение за грузовичком. Остальные, даже не видя что произошло, последовали за своим «руководством». Только после того, как толпу исламистов удалось увести таким образом на безопас­ное расстояние, грузовичок прибавил газу, и исчез в дорожной пыли. Обескураженная толпа вскоре рассея­лась.

Теоретический анализ механизмов формирования и действий толпы указывает на определенные возмож­ности контроля за ее поведением. Их суть — в обрат­ной трансформации видов и разновидностей толпы, в их редукции к нижним уровням. В приведенном выше примере агрессивно-действенная толпа психологиче­ски была превращена в случайную, любопытствующую толпу. Чтобы предотвратить образование толпы или рассеять толпууже образовавшуюся, обычно необходи­мо просто переключить внимание составляющих ее людей на что-то иное. Слишком сильно сосредоточен­ное на одном объекте внимание разрушается за счет переноса внимания на несколько других объектов. Как только внимание людей в толпе оказывается разделен­ным между несколькими объектами, они распадаются на отдельные микрогруппы, а единая и грозная толпа распадается. Это сопровождается ре-индивидуализа­цией психики членов толпы, и часто она просто исче­зает.

В странах Латинской Америки (в частности, в Бра­зилии) политические противники давно обучились сры­вать митинги друг друга. Любая митингующая толпа обладает если не определенной структурой, то своеоб­разной «географией». В ней есть центр с «вожаками» и «заводилами», а также периферия с менее убежден­ными «попутчиками». Со времен Г. Лебона известно, что скорость и интенсивность эмоционального зараже­ния падают от центра к периферии. Агенты противника, замешавшись в периферической части такого ми­тинга, в кульминационный момент обычно довольно просто переориентируют внимание толпы. Для этого достаточно затеять ту или иную азартную игру (типа «наперсток») или включить радиоприемник с каким-либо спортивным (лучше всего, футбольным — особенно, в Бразилии) репортажем. После этого значительная часть кнвенциональной толпы (митинг) превращается в ряд случайных микро-толп, увлеченных игрой или репортажем.

Есть и совсем простые приемы. Замешавшись в демонстрацию политических противников (влиять на толпу все же легче из центра, чем с периферии), дос­таточно в подходящий момент имитировать страх кри­ками: «Полиция!», «Они вооружены!», «Газы!» и т. п. Создав таким образом в толле панику, ее легко увлечь за собой, в сторону от прежней цели.

Агрессивная толпа может быть трансформирова­на в экстатическую или экспрессивную посредством трансляции громкой музыки и быстрых танцевальных ритмов. По некоторым данным, посольства и другие учреждения США за рубежом обеспечены соответст­вующей звуковоспроизводящей техников и соответст­вующими записями на случай стихийных массовых антиамериканских выступлений, которые могут прини­мать агрессивный характер. Музыку в тех же целях используют владельцы крупных роскошных магазинов. В ЮАР был даже разработан специальный «музыкаль­ный танк» — боевая машина, вооружение которой со­стоит из резервуаров с холодной водой, брандсбойтов, а также записей популярной ритмической музыки и, соответственно, мощных звукоусилителей для борьбы против массовых манифестаций и прочих уличных бес­порядков.

Целый ряд примеров как эффективного, так и крайне неэффективного обращения с толпой был про­демонстрирован в экс-СССР в конце 80-х гг. прошло­го века. Напомним лишь действия российских войск в Тбилиси в апреле 1988 г., когда у собравшейся на центральной площади толпы манифестантов для нача­ла были отрезаны все пути отхода (грузовики забло­кировали выходящие на площадь улицы и переулки). С помощью громкоговорителей толпу погнали по един­ственной оставшейся открытой трассе, проспекту Рус­тавели, где ее подгоняли российские десантники с саперными лопатками. Кто бы ни был виноват в про­изошедшем, главная вина состоит в политико-психо­логической неграмотности обеих противостоящих сторон.

Напротив, в 1989 г. в Баку удалось добиться одоб­рения руководства и применить совершенно иную тактику противостояния митинговавшим протестан­там, ежедневно заполнявшим центральную площадь. В принятой тактике сознательно не использовались люди в военной или милицейской форме. Просто с самого раннего утра к площади начинали съезжаться машины «Скорой помощи». Кого-то уговорами, кого-то с усилиями, но удавалось переместить в эти ма­шины. Разумеется, они ехали потом не в больницы. Отъезжая в отдаленные концы города, они отпускали манифестантов и мчались за новыми. К середине дня площадь обычно пустела. В комплексе, к этому добав­лялись и другие приемы: музыкальное вещание, разъ­яснительные беседы, личные выступления местных авторитетных людей и т. д. Через полторы недели по­добной работы митинги прекратились: оппозиция по­няла упорство властей и оценила неэффективность своих действий.

Преднамеренное стимулирование трансформаций толпы может осуществляться изнутри или извне. При этом, воздействие изнутри основано на прерывании механизма «эмоционального кружения» — его необ­ходимо начинать из центра. Воздействие же извне, напротив, должно начинаться с периферии, а не из центра. Это ведет к созданию новых, альтернативных центров толпы. После этого старый центр обычно те­ряет свое значение, а находившийся в нем лидер — свое влияние. Для эффективного контроля за поведе­нием толпы очень важно наличие своевременной ин­формации о возможностях ее формирования — чтобы было время для планирования и осуществления кон­кретных контрдействий.