В поисках новой гуманитарной парадигмы (От редакционного совета)
.В поисках новой гуманитарной парадигмы (От редакционного совета)
В предлагаемой издательской серии предпринимается попытка осмысления и обоснования новой парадигмы гуманитарной культуры, приходящей на смену постструктуралистско-деконструктивистскому подходу. Потребность в таком парадигмальном сдвиге вызревала по мере того как, с одной стороны, критика деконструкции, исходившая из традиционных и сциентистских представлений, все более явно обнаруживала свое теоретическое бессилие, а с другой — не менее явным становился переходный характер деконструктивизма и постмодерна в целом. Главным вопросом становится не после чего они, а перед чем и в обоснование чего.
Развенчание логоцентризма в деконструкционизме фактически оказалось последней ступенью развоплощения логоса, который лишился своих характеристик телесности и присутствия, каковые придавались ему практикой голоса, звучащего слова, и перешел в область чистых отсрочек и нефизических отслеживаний в рамках письменной речи, окончательно разрывающей связи с означаемым и происхождением.
Результатом деконструктивизма стала культура означающих без означаемых, обращенных в замкнутую цепь самореференций; или грамматоцентризм, то есть культ не просто письменного слова, но письменности как растворения и стирания всяких следов телесности и «означенности». «Слепая ласточка в чертог теней вернется на крыльях срезанных, с прозрачными играть» (О. Мандельштам). И культура, деконструируясь, превращается в такое царство теней, следов без подлинников, симуляций без оригиналов, в нечто неотмирное.
Критика логоцентризма обернулась его приумножением и факторизацией, логомахией, самодостаточностью отсылающих друг к другу означающих — апофеозом грамматоцентризма. Выявился шок гуманитарной интеллигенции перед новой цивилизацией, требующей изменений в духовном опыте, мировоззрении, метафизике, нравственности, художественной, научной, политической практике. Постмодернизм оказался неконструктивным в том плане, что застыл в стадии остранения (деконструкции) привычного. Но необходим следующий шаг — новая конструктивная работа с остраненными смыслами.
Такой сдвиг должен отвечать нескольким требованиям: не отрицать, а обобщать опыт деконструктивизма; быть по-настоящему междисциплинарным; давать осмысление нового цивилизационного опыта, его оснований и перспектив; делать акцент не столько на статуарной структурности, сколько на процессуальной динамике осмысления и смыслообразования, которое является результатом глубоко личностного опыта, проявлением человеческой свободы и ответственности.
Каждый парадигмальный сдвиг, как и любое новое осмысление, как это было показано русскими формалистами, а также А. ван Геннепом и В.Тернером при анализе ритуалов перехода, включает три фазы. Во-первых, отстранение, делание привычного непривычным, лишение его обычных статусных признаков, деконструкция буквально как демонтаж; во-вторых, игра с этими остраненными смыслами, порождающая новые ассоциации и коннотации; и в-третьих, выстраивание нового смыслового ряда, новая сборка или ре-аггрегация. Деконструктивизм успешно осуществил первые две стадии парадигмального сдвига, но его критические, «разборные» процедуры сами по себе еще не пересекают порога к третьей, решающей стадии формирования новой парадигмы.
Предварительно сумму таких методологий можно обозначить как концептивизм, имея в виду двузначность корня «conception» (концепция и зачатие): не только концептуализм как промежуточное поле опосредования номиналистических и реалистических методологий, но и зачинательно-генеративную природу новых методологий, которые не столько деконструируют концептуальные объекты, сколько порождают их в соответствующих гипотетических и поссибилистских модальностях.
Ключевыми моментами таких методологий являются: поссибилизм — смещение акцента с критики сущего и преобразовательного активизма к раскрытию все новых и новых возможностей сознания, сценариев реальности и поведения; динамизм — смещение акцента со структурно-статичного на процессуальность изменения; переход от плоскостных поверхностных моделей к моделям многомерно-стереометричным; персонализм — неизбывность личностного начала как источника, средства и результата динамики осмысления и смыслообразования.
Предлагаемая серия трудов следует логике опамятования, выраженного восклицанием поэта: «О, если бы вернуть и зрячих пальцев стыд, и выпуклую радость узнаванья» (О. Мандельштам). Н.М. Бахтин писал: «Тысячелетиями мы оттесняли и заглушали в себе самое древнее, самое верное, самое земное из наших чувств — осязание. И вот теперь, в то время как наши «высшие чувства» отравлены и искажены, пропитаны и разбавлены чуждыми рациональными элементами — осязание сохранило всю свою девственную цельность и чистоту. Только оно — в те редкие моменты, когда оно действительно в нас оживает — реально приобщает нас к вещам».
Отсюда и название серии — «Тела мысли». В данном проекте речь идет об осязательных измерениях современной культуры, но не о возврате к невинной пластике, к девственности осязания, а об осязательности культурно проработанной, прошедшей через стыд самопредставления, саморазъятия, самодеконструкции и восстанавливающей себя в формах постдеконструктивных, концептивных, в той точке, куда ее привело, во-первых, ускоренное развитие в 20-ом веке визуально-аудиальной культуры и, во-вторых, осознание ее симулятивной природы, падение в нечувственность интервала, отсрочки, промедления, дифференции, которая подлежит теперь новому заполнению, новой культурной проработке знаками осязания в их интенциональной неотделимости от означаемых (вопреки такой разделимости в дистанционных перцепциях зрения и слуха).
Серия может рассматриваться как продолжение прерванного издания «Санкт-Петербургских Чтений по философии и теории культуры» («Разум. Духовность. Традиция» и «Российский духовный опыт»).
Новая философская серия как издательская программа может стать дополнением и концептуальной альтернативой московской серии «Ad Marginem», которая способствовала продвижению и закреплению постструктуралистской парадигмы в российской гуманитарной мысли.
При подготовке и отборе работ серии ставка делается на новое поколение философов и не столько на критику, сколько на позитивный, конструктивный поиск.
Немалую роль в появлении этой серии играет то, что можно назвать питерской философской культурой, традициями и широким контекстом этого города, где живет столько глубоко философствующих поэтов и художников, физиков и социологов, филологов и психологов. Думается, что в этом городе, с его надэтничностью, надконфессиональностью, многокультурием, с его атмосферой рациональности — и инфернальности, имперскости — и экзистенциальности, интересом к маленькому человеку и судьбам державы, с его напряжениями и противостояниями естественной и культурной среды, скорее всего может вызреть новый парадигмальный сдвиг в философии.