Философия и наука: ревность без любви
.Философия и наука: ревность без любви
По мере формирования науки, по мере дивергенции и все большей специализации научных дисциплин, нарастали напряжения в отношениях науки и философии. Между ними сложились непростые, взаимо-подозрительные, если не взаимно-ревнивые отношения. То философия, вспоминая о былом «матери всех наук», «науки наук» начинала поучать свое любимое, но своенравное «чадо», то пыталась сама принять вид науки, вызывая этими попытками придать себе статус научности и даже науки наук небезосновательный скепсис и иронию научной общественности Психоаналитики, наверное, разобрались бы, чего в этом больше: «воли к власти» или «комплекса неполноценности». Но и наука постоянно демонстрирует своеобразный «эдипов комплекс», вновь и вновь низвергая философию, получая на развалинах ее варианты, причем, не всегда лучшие. Более того, в основаниях научного знания от математики до эмпирически-прикладных теорий обнаружены интуиции и метафизические метафорические смыслы, ставящие под сомнение рациональность научного осмысления и объяснения реальности.
Подобно России и Украине, связанным общими историческими, культурными, географическими, этническими, экономическими корнями и связями, но обостренно ревниво-подозрительно относящихся к проявлениям активности по отношению друг к другу, наука и философия оказываются «скованными одной цепью». Но дело не сводимо к психоанализу и коммунальным отношениям. Представляется, что дело намного серьезнее, сложнее и интереснее.
Истоки отчуждения философии и от философии различны и многообразны. Их можно искать (и находить), например, в методике преподавания или в вынужденности аспирантов и соискателей научных степеней сдавать некий кандидатский минимум по философии, что не может не вызывать психологического неприятия и сопротивления. Но все эти факторы, с очевидностью вторичны по отношению к содержанию предмета неприятия — самой философии. За всем этим психологическим фоном стоит «вечный» упрек в адрес философии — упрек в ее «нежизненности».
Но тогда нельзя не отметить парадоксальность ситуации: новые и новые поколения ученых продолжают и продолжают изобретать философские велосипеды, вгрызаются в эзотеричные тексты древних. Так справедливо ли негативное отношение к философии — и если да, то по отношению к философии вообще или она выражает специфическую ситуацию российского общественного сознания?
К концу 20-х годов в нашей стране был прерван естественный процесс развития философской мысли. После высылки крупнейших российских философов и благодаря систематическим репрессиям инакомыслящих марксизм оказался фактически в «гордом одиночестве». Мировоззренческая аргументация превратилась в раскладывание пасьянса из цитат классиков, а свидетельством профессионализма стали изворотливость и хитрость в такой игре, в лучшем случае — своеобразный «эзопов язык», иносказание, философская «фига в кармане», когда лишь посвященный мог угадать за комментарием к высказыванию классика или критикой буржуазной или ревизионистской концепции намек на некоторые реалии отечественной жизни и современную философскую культуру. Разумеется, это симптомы неблагополучия всей общественной жизни, общественного сознания в целом, но прежде всего и наиболее остро они проявились именно в его сердцевине — в философии.
Более того, философия сама сыграла далеко не последнюю роль в формировании подобной духовной атмосферы. Поэтому в наши дни отечественным профессиональным философам приходится «собирать камни», разбросанные в борьбе с генетикой, кибернетикой, теорией относительности, языкознанием, формализмом, абстракционизмом, космополитизмом и т.д.
Но справедливо ли винить во всем этом собственно философию? Превращение учения К.Маркса в мифологию и идеократию — тема отдельного самостоятельного рассмотрения. Для нашего же сюжета важно констатировать, что эта канонизированная доктрина имеет к живой философской мысли (в том числе — самого К. Маркса) весьма отдаленное отношение.
Справедливости ради стоит отметить, что к середине 1980-х годов наметились качественные изменения в российской профессиональной философской среде, преимущественно академической. Уникальные тепличные условия Академии наук СССР, этакого заповедника науки, относительно спокойная рабочая атмосфера, без того идеологического и административного прессинга, который более свойствен вузовской науке, создала предпосылки формирования таких оригинальных, самобытных мыслителей, как Э.В. Ильенков, М.К. Мамардашвили, Г.С. Батищев, Э.Ю. Соловьев, М.В. Попович, С.Б. Крымский. Выросло молодое поколение грамотных, европейской квалификации философов: В. Филатов, Н. Автономова, В. Подорога и др. Но, к сожалению, реальное влияние этих сил на формирование общественного мнения и отношения к философии, на ее социальный статус, незначительно. Поэтому в данном случае речь идет как раз именно о том исключении, которое только подтверждает общее правило.
Что такое живая мысль, и как реализуется философствование? Где возникает и где живет философия? Неужели исключительно на кафедрах вузов и в тиши академических кабинетов? Не секрет, что исходящая оттуда философская мысль не оказывает серьезного воздействия на общество. Речь идет не только и не столько об иронически-терпеливом отношении к преподаванию философии — такое отношение к преподаваемым дисциплинам вообще характерно для школьно-студенческой среды. Важнее другое — явная преувеличенность слухов о непосредственном влиянии философии на умы.