2.3. Биоцентризм
.2.3. Биоцентризм
Рассмотренный выше натурализм – философская подоплёка большинства биополитических изысканий – утверждает родство человека со всем остальным биосом. Некоторые из поклонников биополитики (и не только они!) делают ещё один логический шаг и заявляют о необходимости и неизбежности пересмотра нашей научной и культурной парадигмы с господствующим до сих пор убеждением в верховном положении человека на нашей планете (парадигма антропоцентризма). Мы уделяем человеку чересчур много внимания, надо бы его потеснить на периферию. В философском и в сугубо практическом плане следует обратить больше внимания на всё многообразие биоса. Почему, например, нормы этики распространяются только на взаимоотношения людей между собой – необходимо распространить эти нормы (и соответствующие запреты) на все живые организмы. Это будет биоцентрическая этика в духе А. Швейцера, произнёсшего в своё время знаменитые слова: «Я – Жизнь, желающая жить среди Жизни, желающей жить». Вместо «биоцентрической этики» многие авторы употребляют понятие «биоэтика» в широком её толковании (см. также подраздел «Биоэтика», 7.4. ниже).
Cтавится вопрос, почему только вид Homo sapiens наделён юридически закреплёнными правами. А. Влавианос-Арванитис и руководимая ею Б.И.О. выступили с предложением о законодательном оформлении прав всего живого, включая права животных, растений и даже микроорганизмов. Причём, права самого человека «приобретают новое значение, если рассматриваются в рамках проблематики био-окружения» (Влавианос-Арванитис, Олескин, 1993, С. 22). Человек имеет права не в силу своей исключительности (как носитель разума, бессмертной души, логоса, партбилета и др.), а, наоборот, в силу своей принадлежности к биосу. Поэтому, например, человечеству, так же как и иным формам биоса, должно быть гарантировано право быть защищённым от разрушительного воздействия таких факторов, как ультрафиолетовое излучение.
Там мы «по крупицам» создаём портрет доктрины биоцентризма. Она представляет собой установку на абсолютную ценность живого во всех его формах, на этическое восприятие живого, на понимание человека и человечества как части планетарного биоса. Подобная интерпретация биоцентризма поддерживается международной Комиссией по биологическому образованию (СВЕ) и является предметом научно-философских исследований члена СВЕ проф. М.В. Гусева. По своей сущности биоцентризм представляет собой восходящее к глубокой древности учение, тесно связанное с идеями возрождаемой на наших глазах натурфилософии (см. выше подраздел 1.1.1.). Речь идет о всеохватывающем междисциплинарном подходе, рассматривающем жизнь во всех ее формах, проявлениях и смыслах (включая "жизнь языков", "жизнь национальностей" и др.), трактуя ее как единую универсальую стихию. Человек с его разумом, речью, культурой и технологией рассматривается как особая высокопродвинутая форма жизни. Культура человеческого общества обсуждается в рамках интегрального био-социологического подхода.
Необходимо оговорить, что понятие «биоцентризм» вызывает раздражение у ряда учёных в силу своего окончания «-изм» (напоминая «коммунизм», «национализм» и др.). Не будет ли биоцентризм использован новой тоталитарной идеологией, например, типа «экологического фашизма»? По этой причине предпочитаются другие перекрывающиеся по смыслу понятия, как например «интегративная биология»; некоторые ученые допускают использование только прилагательного «биоцентрический» (например, в словосочетаниях «биоцентрическая доктрина», «биоцентрическая этика» и др.).
В последние десятилетия понятие «биоцентризм» широко использовалось С.В. Чебановым и другими членами научного семинара по семиодинамике в Санкт-Петербурге. Однако «петербуржцы» используют этот термин в ограничительном смысле: раз биоцентризм. — значит надо стремиться к познанию живых существ, пониманию их поведения исходя из их особенного воспринимаемого мира. Живые организмы нельзя сводить до физико-химических машин (механицизм, редукционизм), но их нельзя и отождествлять с человеком (антропоморфизм), игнорируя уникальность восприятия мира и поведения каждой формы жизни.
Против такого отождествления выступал в начале ХХ века один из основателей теоретической биологии, барон И. фон Уэкскюль (von Uexkьll, 1909). Иммануил Кант в свое время объяснял особенностями человеческого восприятия мира тот факт, что все вещи в нем расположены в пространстве и во времени. И. Уэкскюль по существу обобщает эту кантовскую идею на все живые существа, полагая, что каждое из них по своим уникальным принципам структурирует и воспринимает все окружающее, образуя умвельт (Umwelt,) – свой особенный мир. Этот умвельт соответствует внутреннему миру (Innenwelt в терминологии Уэкскюля) и плану строения (Bauplan) данного существа. Уэкскюль приводит характерный пример с клещом, висящим на конце ветки в лесу в ожидании добычи. Из всего многообразия мира в умвельте клеща существуют лишь четыре раздражителя, срабатывающие в определенной пследовательности: 1) запах масляной кислоты, обычно выделяемый млекопитающими – он заставляет клеща падать с ветки; 2) примитивное восприятие свойств поверхности для решения вопроса, упал ли клещ на шерсть животного или на землю; 3) если клещ попал на землю, он ползет обратно на дерево, причем ориентируется по градиенту темнота-свет; 4) если же клещ оказался на шерсти млекопитающего, он движется по градиенту температуры – от шерсти к более теплой коже. Как подчеркивает И. Уэкскюль, разные человеческие индивиды также живут в различных умвельтах, видят разное в одних и тех же вещах. Он приводит яркий пример: человек, скопивший миллионное состояние после многих лет работы в банке, решил позволить себе поездку в Неаполь, но не смог оценить красоту итальянской архитектуры, она просто не существовала для его умвельта. Термин умвельт используется ныне в соответствующей литературе на разных языках. Комментирующий Уэкскюля современный немецкий философ К.Майер-Абих (Meyer-Abich, 1990) использует его представления об умвельтах разных живых существ для обоснования своих биоцентрических взглядов. С точки зрения понятия «умвельт» биоцентризм ознчает признание множественности умвельтов, осознание того, что воспринимаемый нами мир не есть единственно возможный, уважение к особенностям восприятия мира другими индивидами, нациями, расами, другими биологическими видами, обеспечение их права на особый умвельт, существующий «для них», а также других прав живых существ, из которых важнейшее – право на существование (см. 7.5.).
Множественность воспринимаемых реальностей обусловливает необходимость их совместного существования, развития. Вот почему к различным примерам коэволюции (см. 2,2.) можно добавить коэволюцию умвельтов различных живых организмов, а в человеческом обществе – умвельтов разных индивидов, групп, этносов, классов, возрастов, полов и др. Уместно привести здесь также мысль А.М. Хазена (1998) о необходимости сосуществования различных типов общественного строя в реальном человеческом обществе, в частности, элементов капитализма, социализма и даже коммунизма (идеального утопического строя, где реализуют потребности всех членов общества) – в современном государстве. Каждый строй доминирует локально (скажем, социализм – на отдельном предприятии), формируя свои «местные» умвельты, коэволюция которых может при определенных условиях создать, как верит Хазен, действительно справедливую общественную систему.
С.В. Чебанов (Chebanov, 1988), трактующий биоцентризм в узком смысле признания уникальности каждого вида и индивида с его особым умвельтом (воспринимаемым миром), допускает расширенную трактовку (с допустимостью сопоставлений и аналогий с человеком и человеческим социумом) только для другого термина — витацентризм. Оба термина, био- и витацентризм, впрочем, означают одно и то же — «сосредоточенность на жизни», только переведены на разные языки (биоцентризм имеет греческие, а витацентризм — латинские корни).
Биоцентрическая доктрина достаточно близка к международному течению под названием «глубинная экология» (deep ecology), представленному А.Нейсом, Б. Диволом, В.Е. Ермолаевой и др. Платформа глубинной экологии включает в себя благоговение перед жизнью, стремление обеспечить процветание всех форм живого на Земле, обладающих собственной ценностью, не зависимой от их практического использования человеком. Глубинные экологи, вполне в духе биоцентризма, заявляют, что люди не имеют право уменьшить богатство и разнообразие жизни, исключая случаи удовлетворения жизненно важных потребностей (Ермолаева, 1997). Глубинная экология противопоставляет себя антропоцентризму. Утверждается, что люди суть простые граждане биологического сообщества, а не властители над другими видами. Глубинные экологи полагают, что для реализации их платформы необходимо поменять экономические, технологические и идеологические структуры, повлиять на политику, что сближает их позицию с биополитикой, особенно в ее практически-ориентированной ипостаси («biopolicy», см. раздел 7 этой книги).
Специфика глубинной экологии состоит в следующем. Глубинные экологи возлагают особые надежды на преобразование (расширение) сознания людей, что позволит им внутренне дойти до своих эволюционно-биологических корней и вобрать в себя все планетарное многообразие жизни. Тогда забота о сохранении био-разнообразия будет просто заботой о сохранении своего Я в расширенном, «экософском» смысле. Оригинальность позиции глубинных экологов придает также их убеждение в том, что для радикального решения современных экологических и политических проблем следует резко сократить численность людей на планете. Такое сокращение диктуется также и интересами процветания других форм жизни. При этом оставляется открытым вопрос о том, кто и каким путем будет заниматься «депопуляцией планеты». Не менее важен и вопрос, в каких регионах Земли нужно избавляться от «лишних людей». Глубинные экологи ведут речь о бедствиях (голод, скученность, эпидемии, одичание и др) людей в перенаселенных странах «Третьего мира», где сосредоточено более 5 млрд. людей из тех шести, что ныне зарегистрированы на планете. Однако этим самым замазывается тот факт, что в избыточном потреблении ресурсов планеты повинны в основном не они, а менее многочисленные жители Западной Европы и Северной Америки, существенно превосходящие прочие регионы Земли по уровню жизни. Поэтому незначительная «депопуляция» стран Запада дала бы больший эффект, чем резкое уменьшение населения стран «третьего мира». Вопросы дробления Земли на политические регионы с разным уровнем потребления будут подробнее обсуждены в разделе 7 (подраздел 7.1.) в связи с концепцией «золотого миллиарда»).
Говоря о современном биоцентризме, мы не должны его абсолютизировать и выбрасывать за борт все то позитивное, что было накоплено человеческой мыслью в рамках парадигмы антропоцентризма. Приведем важный пример. Ставшая ныне достаточно популярной в философских кругах России установка космизма (сложившаяся в конце XIX - начале ХХ века) была в основном антропоцентричной по духу, при всем разнообразии и сложности индивидуальных позиций сторонников этого направления. Приверженцы космизма ратовали за предельно высокую активность, преобразовательскую деятельность человека в масштабах Космоса; более того, другие формы жизни рассматривались как подчиненные человеку, даже как подлежащие вытеснению человеком будущего в его преобразованном виде (в форме «лучистого человека» по мысли космиста К.Э. Циолковского). Однако установка на преобразование сознания человека, охват им космоса, на понимание и переживание нашей причастности к целому, частью которого является наша Земля, тем не менее сближает позицию космизма с биоцентричной позицией глубинной экологии, которая также, как мы видели, ратует за расширение горизонта сознания с включением в Я человека всего планетарного (и далее космического) богатства. Поэтому русский космизм при своей творческом развитии в сторону «нашей причастности к целому» оказывается в значительной мере совместим с установками глубинных экологов, сторонников биоцентризма, биополитиков.
Доминирование антропоцентризма (с лозунгом «покорения природы») и крайности самого биоцентризма (призывающего в лице «глубинных экологов», как мы видели, к депопуляции человечества), могли бы быть, как представляется, сняты в духе глобальной коэволюционной стратегии. Как подчеркивалось выше, такая стратегия исходит из плюрализма всего сущего, в данном случае из объективной необходимости учета интересов процветания всего многообразия жизни (всего «биоса» в словоупотреблении биополитика А.Влавианос-Арванитис) и в то же время интересов человечества и каждого человеческого индивида. Ведь даже глубинные экологи, убежденные, что мы – лишь капли в масштабах Космоса, тем не менее осознавали и то, что каждая капля наделена своей уникальной индивидуальностью. Преодоление антропоцентризма возможно и в рамках установки на единосущность человека и прочих форм жизни как продуктов единого эволюционного процесса. Именно это глубокое родство позволяет нам мысленно представить себя на месте другого живого существа, проецировать себя в него. Об этой способности человека мы и поговорим в следующем подразделе.