4.4. Крупные сетевые структуры. Их политический потенциал

4.4. Крупные сетевые структуры. Их политический потенциал

Крупные сетевые структуры состоят не непосредственно из индивидов, а из организаций, причем особенно подходящими компонентами являются малые сетевые структуры. Некоторые организации, входящие в состав сети, специализированы по направлениям работы и представляют коллективные аналоги частичных творческих лидеров простой хирамы. Другие организации функционируют по многим направлениям сразу – являются полипрофильными и служат аналогами тех членов хирамы, которые не лидируют ни в каком из направлений, но работают по нескольким направлениям сразу. Полипрофильные организации предоставляют поддержку специализированным «лидерским» организациям. Есть и целая «психологическая организация», которая, выступая коллективным психологическим лидером, ведает созданием гармоничных отношений и благоприятной психологической атмосферы внутри всей сети. Подобно внешнему лидеру малой сетевой группы  здесь действует «внешне-ориентированная организация», задача которой – налаживать связи вне границ сети второго порядка, возможно, с целью создания сетевой структуры третьего и более высоких порядков. Разумеется, возможны самые разнообразные варианты распределения ролей между организациями внутри крупной сети, также как и различные организационные принципы построения этих малых сетевых структур. Принципиально одно: каждая из внутренних субструктур открыта для внешних контактов на любом уровне. Например, показанная на рисунке «полипрофильная организация 2» может вступить в самостоятельное взаимодействие с внешней (по отношению ко всей большой сети) организацией. Более того, один отдельно взятый член «полипрофильной организации 2» может сотрудничать с представителями других организаций как первого, так и второго порядка. Уже было отмечено, что помимо малых сетевых групп, субструктуры в сетях второго порядка могут быть бюрократического или небюрократического типа.

Сеть второго порядка – аналог малой сетевой структуры. Обозначения: ТО – творческие организации, аналоги творческих лидеров; ПО – полипрофильные организации (см. текст); ГО –гостевая организация, работающая с сетью по временному контракту.

Крупные сетевые структуры формируются в настоящее время в разных частях мира, в различных сферах творческой деятельности, в том числе в коммерческой деятельности (такие структуры формируются в рамках многих транснациональных корпораций) и этико-юридической сфере. Примером служит Европейская Сеть по Биомедицинской Этике (European Network of Biomedical Ethics), созданная в апреле 1996 г. под эгидой Тюбингенского университета (Германия) и включающая несколько научных институтов и около 30 индивидуальных учёных.

Сетевые структуры активно формируются и в политической сфере на разных её уровнях. Известно, что государственный аппарат во всём мире, включая и Россию, представляет собой иерархическую структуру с доминированием бюрократии как организационной основы. Однако сетевые структуры могут внедряться в эту основу в следующих ролях:

Сетевые структуры как консультационные экспертные органы по различным междисциплинарным вопросам – от экологического мониторинга до выработки оптимальной стратегии России на Ближнем Востоке.   Они могут выполнять функцию коллективных референтов при чиновниках центральных или местных политических структур. Такие социальные   сети с консультативно-экспертными функциями, часто вовлекающие специалистов разных профилей и «куски» разнообразных научных, коммерческих, культурных и др. учреждений, уже функционируют в нашей стране   Так, в регионах России и СНГ достаточно активно действуют как мелкие, так и крупные сетевые организации по экологическому мониторингу. Отметим в порядке сопоставления, что в последние десятилетия в США в основном сетевые организации типа Rand Corporation или Hudson Institute неоднократно демонстрировали свою эффективность в области политического планирования.

Сетевые структуры как координаторы социального, политического, экономического и культурного прогресса. Социальные сети могут выступать как генераторы и распространители новых идейных ориентиров и ценностей в социуме. Обратимся к биологической аналогии. Организм многоклеточного животного имеет две контролирующих системы – быстродействующую нервную и  более медленную гормональную (эндокринную). Гормональная система, в отличие от нервной системы, не отдает распоряжения к немедленному исполнению, а  задает общую ориентацию организма, уровень его активности, готовность справиться с тем или иным стрессом. Политическая система функционирует подобно нервной системе животного организма, причём государственный аппарат уподобляется центральной нервной системе (мозгу), а местные органы власти – периферическим нервным узлам. Что касается аналога гормональной системы, то в большинстве стран Запада эту функцию несёт так называемое  гражданское общество – совокупность юридически узаконенных неправительственных ассоциаций, групп по интересам, благотворительных фондов и др. Аналогами гормонов в человеческом обществе служат социальные, политические и культурные идеи и ценности. Овладевая массами людей, они так или иначе ориентируют социум, обусловливая его готовность или, напротив, нежелание принимать те или иные директивы со стороны правительства. «Гормональная система» социума вырабатывает идеологию, понимаемую в самом широком смысле. Она даёт варианты ответов на волнующие людей «вечные вопросы» о смысле человеческой жизни, о государственном устройстве, о светлом будущем (есть ли оно? Как его себе представлять?), об исторической миссии всего человечества (зачем мы существуем на этой планете?) и каждой его части (нации, народности, группы, класса и др.), о принципах межчеловеческих отношений, об отношении к живому, природе в целом... - и на многие другие вопросы. Роль генераторов подобных идейных установок и ценностей вполне по плечу сетевым структурам, особенно крупным. За рубежом уже функционируют подобные сетевые генераторы идей, в том числе и гигантские социальные сети, координированные в международном  масштабе. Примером может служить Биополитическая Интернациональная Организация.  По своей организационной структуре она представляет интересную вариацию на тему «взаимодействие бюрократии и сетевой структуры в рамках одной организации». Б.И.О. имеет иерархическую бюрократизированную компоненту -- сильный центр в г. Афины (Греция) во главе с президентом А. Влавианос-Арванитис. В то же время остальная часть организации, охватывающая все континенты, имеет типично сетевой характер, с обилием горизонтальных связей между локальными сетевыми структурами, создающими плюралистичные ориентиры на базе современных биосоциальных и био-гуманитарных разработок. Развитие сетевых групп как «гормональной координирующей системы» и их функционирование в России может быть результатом не декретирования «сверху», а только спонтанной самоорганизации. Они могут быть лишь стимулированы путём распространения информации об их преимуществах по сравнению с бюрократиями в конкретных ситуациях.

О взаимодействии социальных сетей с бюрократией. При достаточном уровне развития сетевых структур возможен своего рода компромисс, основанный на взаимодополнительности сетевых и бюрократических структур, причём каждый из типов структур имеет свою особую сферу деятельности, о чём уже говорилось выше. Возможно и определенное взаимопроникновение этих структур. Определённые фрагменты политической бюрократии, помимо своей функции – управления государством, могут быть включены в состав социальных сетей, генерирующих идейные ориентиры[37]. Возможен и обратный вариант, когда сетевые группы входят как отдельные звенья в состав госаппарата (или локальной администрации), причём не только в роли консультирующих экспертных организаций, но и как непосредственная замена тех или иных чиновников (например, малая сетевая группа в роли заместителя начальника совета крупного города). Большинство специалистов склоняется к убеждению, что «сетевое общество»   по крайней мере в ближайшие десятилетия будет оставаться метафорой в том смысле, что это будет не общество, построенное из одних только сетей (близкое к социальным проектам П.А. Кропоткин и другие анархисты), а некая смешанная модель, в которой сетевые структуры будут сосуществовать, взаимодействовать и переплетаться с бюрократическими организациями. В центральных властных структурах бюрократия в большинстве случаев останется «структурой выбора». Тем не менее, вполне возможны эксперименты по использованию    сетевых принципов, например, вместо некоторых бюрократических органов местной администрации.  На таком локальном уровне (например,  в пределах городского микрорайона), социальные сетевые структуры смогут раскрыть свои преимущества перед бюрократией – например, успешно функционировать в нестабильной, непредсказуемой обстановке, идти по пути импровизации, решать нечётко поставленные задачи, каковых немало в современной России. Пример подобной задачи – решить проблему бездомных людей при отсутствии адекватного финансирования работы благотворительных служб.

Автор хотел бы высказать свою надежду на то, что разумное применение таких сетей поможет в преодолении малозаметного на первый взгляд, но, как представляется, важного аспекта социально-экономического кризиса в России. Речь идёт о «кризисе отчуждения», выражающемся в чувстве беспомощности, ненужности, одиночества Люди в составе сетевых групп уже не одиноки. Социальные сети создают у людей чувства принадлежности, социальной защищённости, стимулируют дружеские доверительные отношения, ведут к всплеску социальной активности и инициативы «снизу» (со стороны масс людей), которая так нужна  нынешней России. По трезвым оценкам зарубежных аналитиков, именно такая инициатива «снизу» позволит подтолкнуть Россию на наиболее перспективный вариант развития – сценарий Российского чуда. При этом научный и духовный  потенциал интеллигенции   и потенциал российских недр вполне способны обеспечить быстрый рост экономики России к 2010 году.

В заключение отметим, что рассмотренные типы структур выступают как конкретные воплощения в человеческом социуме идей русского мыслителя начала ХХ века А.А. Богданова (1921) об организации систем, составленных из элементов любой природы  (объектов физики, биологии, социальных наук…). Одним из типичных организационных принципов Богданов считает вычленение активного центра («центрального комплекса»), по отношению к которому остальная часть системы выступает как периферия.  Степень подчинения периферии центром, однако, варьирует, от системы к системе.

Доминирование центра наиболее рельефно выступает в организациях «централистического типа», которые Богданов также обозначает как «авторитарный тип». Именно такие системы сопоставимы с рассмотренными выше бюрократическими организациями. Богданов подчеркивает, что «в царстве жизни централистический тип – один из наиболее обычных: достаточно вспомнить роль мозга в животных организмах, властителей в авторитарных общественных организациях…» (Богданов, 1921, С.9). Богданов указывает на характерные для сугубо централистических организаций противоречия между интересами доминирующего центра и подчиненной периферии, накапливающиеся по мере  развития таких организаций. Эти противоречия могут быть смягчены, если контроль со стороны центра будет ограничен, периферия станет более самостоятельной, т.е. произойдет «демократизация» всей системы. В конкретном случае бюрократических организаций это означает смягчение их организационных принципов и, в первую очередь, ослабление единоначалия, т.е. шаги в сторону создания небюрократических структур.

А.А. Богданов ведет речь также о «многоцентровых» организациях. По существу, это не что иное, как сетевые структуры с несколькими частичными лидерами (см. о «хираме» выше). И такие структуры имеют свои противоречия, избежать которые возможно, если четко разграничены функции частичных лидеров (если пользоваться нашей терминологией). В книге. Богданова приводится пример: планетная система с двумя солнцами. Если оба солнца будут претендовать на роль центра масс планетной системы, то у планет получатся сильно вытянутые и часто неустойчивые траектории орбит, они будут «разрываться» в поле тяготения сразу двух больших масс; вся планетная система будет неустойчивой. Однако, если одно из солнц будет только светить для всей системы, но не занимать в ней центрального положения (т.е. вращаться по орбите наряду с планетами), а другое будет только служить тяготеющим центром, но не светить, то такая система вполне может быть устойчивой, ибо «оба «солнца», темное и светлое, не конкурируют между собой в своих разных центральных функциях» (Богданов, 1921, С. 201). Таким образом, ни один из частичных лидеров в сетевой структуре не должен забывать о своей «частичности», претендовать на общее руководство.

А.А. Богданов допускает и существование почти бесструктурных систем (в социуме к этому типу приближаются многие «молодежные клубы», где практически нет иерархии). У них не выражен центр, но тогда весьма существенное значение приобретает иной организационный принцип – система должна иметь хорошо защищенную внешнюю границу, своего рода наружный скелет.[38]  Системы без четкого центра, но с ясно очерченной границей Богданов называет «скелетными». Если в биологических системах слово «скелет» во многих случаях можно понимать буквально, то в социальных системах речь может идти о консолидации всей системы, ее противопоставлении всему остальному миру на базе тех или иных символов. Мы уже приводили пример: японские предприятия с низкой степенью бюрократичности акцентрируют дух единой команды, выделяют себя из остального мира именно символическими средствами (гимны, особая форма одежды и многое другое). Сетевые структуры, несомненно, также немыслимы без каких-либо основополагающих идей, единых задач всей структуры. Очевидно, каждая сетевая группа должна выработать и свою характерную символику (для нашего сектора биополитики и биосоциологии в МГУ роль такой символики играет, например, само слово «биополитика»). В разделе 5 мы еще вернемся к функции объединяющих символов как «наружного скелета» в плане их роли в этническом самосознании и этноконфликтах (см. 5.16).

Поскольку грядущее «сетевое общество» тем не менее, как указано выше, не может не включать также и бюрократические элементы – особенно на вершине государственной власти – то следует ожидать, что оно постепенно будет приобретать черты некой синтетической структуры, включающей «централистические», «многоцентровые» и чисто «скелетные» образования в терминологии А.А. Богданова. «Сетевое общество» можно представить себе как результат коэволюции центра и автономных частей, бюрократических и сетевых децентрализованных организационных структур.

Настоящий раздел посвящен смене организационных форм на протяжении истории человеческого общества. Если возникающие в эпоху индустриального общества бюрократические организации выступают как яркие примеры «социальных клеток», то распространяющиеся в постиндустриальном обществе небюрократические организации с принципами широкой специализации, многоначалия, стимуляции неформальных отношений воскрешают в новом обличьи некоторые черты первобытной социальной организации. Наиболее последовательно эти принципы воплощаются сетевыми организациями (социальными сетями), к числу которых принадлежит и авторский вариант («хирама»). Социальные сети создают у людей чувства принадлежности, социальной защищённости, стимулируют дружеские доверительные отношения, ведут к всплеску социальной активности и инициативы «снизу» (со стороны масс людей), которая так нужна  нынешней России.