§ 3. Типы партий и партийных систем

§ 3. Типы партий и партийных систем

Многообразие исторических и социокультурных условий политического развития стран и народов привело к возникновению различных партийных структур, отличающихся друг от друга строением, функ­циями, чертами деятельности. Исторически первые попытки клас­сификации партийных объединений явно тяготели к моральным (подразумевавшим разделение на «хорошие» и «неблагородные» союзы) и количественным (характеризовавшим «большие» и «ма­лые» партии) критериям. Современной же политической наукой разработана гораздо более сложная типологизация партийных ин­ститутов.

Наиболее часто встречающийся критерий типологизации пар­тий — идейные основания их деятельности, подразумевающие деление на доктринальные (сориентированные прежде всего на защиту своей идеологической чистоты), прагмагические, или «пат­ронажные» (3. Ньюмен) — ориентирующиеся на практическую целесообразность действий, а также харизматические, в которых люди объединяются вокруг лидера. При этом в каждом из этих типов существует дальнейшая дифференциация партийных объ­единений. В частности, среди доктринальных партий принято выделять религиозные (как, например, Швейцарская евангели­ческая партия) и идеологические многочисленные социалисти­ческие, национальные и др.) объединения.

Весьма характерно для современной политической науки ти-пологизировать партии в зависимости от социальных (аграрные партии), этнических (ультралевая баскская партия «Эрри батасуна»), демографических (женская объединенная партия Бельгии) и культурологических (партии любителей пива в Германии и Рос­сии) оснований образования этих институтов власти. Важное зна­чение имеет и дифференциация партий с точки зрения их орга­низационной структуры. В данном случае принято выделять пар­тии парламентские (где в качестве первичных образований высту­пают территориальные комитеты), лейбористские (представляю­щие собой разновидность парламентских партий, допускающих коллективное членство, в том числе и трудовых коллективов) и авангардные (построенные на принципах территориально-произ­водственного объединения своих членов и демократического цент­рализма). Довольно распространена типизация партий с точки зрения их отношения к правящему режиму: правящие и оппози­ционные, легальные и нелегальные, партии-лидеры и партии-аут­сайдеры, партии, правящие монопольно и правящие в составе коа­лиции и т.д.

Большое распространение в политологии получила класси­фикация французского ученого М. Дюверже, выделявшего в за­висимости от оснований и условий приобретения партийного член­ства партии кадровые, массовые и строго централизованные. Пер­вые из названных отличаются тем, что они формируются вокруг группы политических деятелей, а основой их организационного строения является политический комитет (лидеров, активистов). Кадровые партии формируются, как правило, сверху, на базе раз­личных парламентских групп, групп давления, объединений пар­тийной бюрократии. Они сориентированы прежде всего на учас­тие профессиональных политиков и элитарных кругов, что пред­определяет свободное членство и известную аморфность партий­ной организации. Как правило, такие партии активизируют свою деятельность только во время выборов, когда необходимо орга­низовать поддержку электората.

Массовые партии представляют собой централизованные обра­зования, хорошо организованные и дисциплинированные, с ус­тавным членством. Хотя и здесь важную роль играют лидеры и аппарат партии, большое значение в них придается общности взглядов, идеологическому единству членов. Массовые партии чаще всего формируются снизу, нередко на основе профсоюз­ных, кооперативных и иных общественных движений, артикули­рующих интересы определенных слоев, профессиональных групп, сторонников известных лидеров и идей. Однако в отдельных слу­чаях формирование партий подобного типа возможно и комби­нированным путем, подразумевающим соединение усилий эли­тарных кругов (парламентских комитетов, общественных коми­тетов в поддержку того или иного депутата и др.) и рядовых граж­дан (избирателей). Учитывая разнообразие форм деятельности, направленности и иных аспектов функционирования массовых партий, некоторые теоретики, и в частности Ж. Блондель, выде­ляли среди них представительные партии западного типа, комму­нистические и популистские.

И наконец, для строго централизованных партий Дюверже считал характерным превращение идеологического компонента в основополагающее, связующее эти организации начало. Для таких партий — а Дюверже относил к ним коммунистические и фашистские — характерны наличие множества иерархических звеньев, строгая, почти военная дисциплина, высокая организо­ванность действий, уважение и почитание политических вождей.

Устойчивые связи и отношения пар­тий различного типа друг с другом, а также с государством и иными инсти­тутами власти образуют партийные системы. Взаимодействуя друг с другом и с государством, партии так или иначе влияют на при­нятие решений, выявляя тем самым свое место в политической жизни.

Партийные системы противостоят апартийным, т.е. таким фор­мам организации политической власти, где либо совсем не су­ществует партийных объединений, либо их наличие носит сугубо декларативный характер (как это было, например, в СССР, Алба­нии или происходит и сейчас на Кубе, в Северной Корее).

Собственно партийные системы принято классифицировать прежде всего по качественным аспектам партийно-государствен­ных (межпартийных и проч.) отношений, а также по их количе­ственному составу. Так, в зависимости от числа партий выделяют однопартийные (неконкурентные) системы, внутри которых раз­личают деспотические и демократические разновидности, много-партибные (конкурентные, состязательные) — с одной доминант­ной партией, двухпартийные (бипартийные) и мультипартийные. Однако, несмотря на то, что сложившиеся в том или ином госу­дарстве партии легко подсчитать, количественный метод типологизации партийных систем несовершенен: демонстрируя числен­ность партийных институтов, он не выявляет, сколько партий действительно включено в процесс принятия государственных решений. (Например, во Франции в избирательных кампаниях участвуют более 20 партий, в то время как реально правят одна-две, предпочитаемые обществом.)

Таким образом, типологизация партийных систем по качест­венным характеристикам их деятельности предпочтительней. В этом контексте, учитывая характер правления, можно говорить о демократических, авторитарных и тоталитарных партийных сис­темах, а учитывая доминирующие в государстве ценности, — о системах социалистических и буржуазных и т.д.

Итальянский политолог Дж. Сарторидает более сложную клас­сификацию, основанную на идеологической дистанции («поляр­ности») между партиями. По его мнению, существуют семь типов партийных систем, размещающихся между полюсами: «однопартайной» (моноидеологической) системой и «атомизированной» (идейно разнородной). Промежуточные типы — системы с «пар­тией-гегемоном», «доминирующей партией», «двухпартийные», «ограниченного плюрализма» и «радикального плюрализма» — выражают степень развития и варианты идеологического плюра­лизма в деятельности одной или нескольких партий.

Чаще всего в формировании партийных систем наибольшую роль играют характер социальной структуры общества, действую­щее законодательство (и прежде всего избирательные законы), а также социокультурные традиции. Например, в странах, где нет значительных крестьянских слоев, как правило, не возникают аграрные партии. В странах же, где определяющую роль играет какой-либо один, например средний, класс, существуют предпо­сылки для создания системы с доминирующей партией. Если со­циальная структура общества пронизана полярными противоре­чиями тех или иных страт, то и партийная система будет носить конфликтный характер, лишь подогревая напряженность обще­ственных отношений. Если же социальные группы ориентируют­ся на единую систему ценностей и идеалов, то и партийная сис­тема будет характеризоваться более мягкими формами межпар­тийных и партийно-государственных связей.

Законы также могут влиять на характер партийных систем, накладывая, например, ограничения на деятельность немного­численных партий, препятствуя допуску к выборам оппозицион­ных партий определенной направленности, разрешая насильст­венные действия по отношению к нелегальным партийным объ­единениям. Там, где действуют избирательные системы мажори­тарного типа (определяя одного победителя по большинству по­лученных голосов), как правило, формируются двухпартийные системы или системы с одной доминирующей партией. Пропор­циональные избирательные системы, напротив, давая шансы на представительство в органах власти большему числу политичес­ких сил, инициируют создание многопартийных систем и пар­тийных коалиций, облегчают возникновение новых партий.

В обществах с множеством экономических укладов, разнооб­разием культур и языков, многочисленными каналами и инсти­тутами артикуляции социальных, национальных, религиозных и прочих интересов, как правило, больше предпосылок для созда­ния многопартийных систем. Именно последние, как показал мировой опыт политического развития, выступают наиболее оптимальной формой и одновременно условием демократического развития общества.

Правда, ученые и практики расходятся в оценках, какая кон­кретно система предпочтительнее: с большим числом партий или бипартийная, с доминантной партией или же без нее. Например, Дж. Сартори считает, что появление пяти и более партий создает «крайнюю многопартийность», опасную для существования госу­дарства. Опыт Японии, Сирии, Испании и ряда других стран сви­детельствует в пользу преимуществ многопартийной системы с монопольно правящей партией. А политически стабильное раз­витие Нидерландов, Дании, Бельгии, Австрии и некоторых дру­гих государств говорит о пользе многопартийности без доминант­ной партии. Немало преимуществ и у установившейся в США, Англии, Ирландии, Канаде, Австралии и других странах двухпар­тийной модели, которая предоставляет гражданам возможность выбора, правительствам — смены курса, а обществу — стабиль­ность. Даже оппозиционные партии действуют здесь в русле од­них и тех же базовых ценностей. Впрочем, такая система тоже не идеальна, снижая возможности полноправного участия незави­симых кандидатов или же «третьих сил» в процессе принятия ре­шений. Там же, где «третья» партия все же может внести сущест­венные коррективы в установившийся порядок (т.е. отобрать зна­чительную часть голосов у партий, которым отдают предпочте­ние 70—80% избирателей), формируется так называемая «2,5 пар­тийная система» (ФРГ).

Конечно, не существует единого стандарта в оценках эффек­тивности тех или иных партийных систем. В то же время важней­шим основанием сопоставления их деятельности является обес­печиваемая политической системой чуткость к социальным за­просам и нуждам населения, возможность включения в процесс принятия решений как можно большего числа властно значимых интересов граждан, способность населения к демократическому контролю за деятельностью правящих элит.

Партогенез по-своему отображает со­циально-экономическую динамику, эволюцию политических систем. На­пример, во второй половине — конце XIX в. конфликты между процессами первоначального накопле­ния капитала и становления обществ индустриального типа в За­падной Европе и Северной Америке вызвали возникновение мас­совых социалистических партий. В свою очередь их популярность стимулировала появление партий христианско-демократического типа. Интенсивный передел мира в первой и второй мировых войнах породил мощный источник формирования национальных партий. Характерным ответом на кризис демократии в европей­ских странах в 20—30-х гг. XX в. стало возникновение фашист­ских партий.

Однако, несмотря на пестроту и разноречивость обществен­ного развития в нынешнем столетии, все же можно подметить ряд наиболее существенных тенденций в эволюции партийных институтов, обусловивших, в частности, изменение ведущих ти­пов партий и их роли в политическом процессе различных стран.

Так, еще в начале этого века Р. Михельс, М. Вебер, М. Я. Острогорский подметили зарождавшуюся в лоне социалистических пар­тий тенденцию к нарастанию роли партийного аппарата в ущерб рядовому членству, бюрократизации партийных объединений, все возрастающему господству партийных лидеров и элит. В то же время в западных демократиях эти характеристики партийных объединений были подчинены общей линии в развитии партий: их использования для выдвижения кандидатов в законодатель­ные органы, отбора и формирования правящих элит. При таком варианте развития событий идейные принципы, которые ранее привлекали рядовых граждан и стимулировали их членство, ста­ли препятствием для завоевания партийной элитой электораль­ной поддержки. Поэтому идеология постепенно приносилась в жертву голому прагматизму, успеху на выборах. Партийные лиде­ры больше ориентировались на завоевание массовой поддержки, опасаясь отождествлять свою партию с определенным классом и определенной идеологией. Партии превращались в «партии для всех», беря на себя функцию выражения интересов большинства нации.

Таким образом, по мере развития либеральной демократии и, что немаловажно, формирования единых ценностных ориенти­ров, политических идеалов населения в западных странах произо­шло постепенное превращение большинства политических партий преимущественно в партии электоральные. Строя свою деятель­ность в соответствии с избирательным циклом, они стимулировали укрепление парламентского строя, развитие взаимоответственных отношений элиты и электората. Поощряя плюрализм политичес­кой жизни, партии стабилизировали систему власти, основанную на устойчивом представительстве интересов граждан.

В то же время длительное функционирование в качестве при­вычных для населения средств выражения их интересов, орга­ническая встроенность в механизмы государственной власти не­сколько изменили функции политических партий и отношение к ним со стороны граждан. В частности, укрепив представитель­ную систему власти, партии открыли дверь в политику множест­ву других участников избирательного процесса, причем не только многочисленным группам интересов, но и успешно конкурирую­щим с ними независимым кандидатам. Взаимоотношения насе­ления с властью становились все более непосредственными, ме­нее формализированными, сильнее ориентированными на инди­видуальные позиции граждан. Как писал С. Хантингтон, чем бы­стрее росла «приверженность американцев своим политическим убеждениям», тем они равнодушнее относились к групповым формам выражения своих политических интересов.

С другой стороны, многие партии, привыкнув к роли посто­янного звена в процессе принятия государственных решений, зачастую свою главную цель усматривают в борьбе против прави­тельства, а не в завоевании электората. А это не может не ска­заться на отношении к ним населения.

Сегодня, по мнению немецкого теоретика К. фон Бойме, пар­тии, усилив свою роль в отборе политических элит, в то же время в определенной степени утратили влияние на политическую со­циализацию граждан. Весьма ощутимой тенденцией во многих западных демократиях стало снижение партийной идентифика­ции. Укрепив демократические ценности в политической жизни, партии кое-где начинают «уходить в тень», повышая шансы ме­нее формализованных и гибких посредников в отношениях меж­ду населением и властью. Эти веяния времени и в самих партиях стимулируют тенденции децентрализации и усиления роли мест­ных организаций, способствуют ослаблению требований к пар­тийной дисциплине, обусловливают расширение связей с разно­образными неформальными объединениями граждан, различны­ми структурами гражданского общества.

В то же время в ряде стран получили развитие иные тенден­ции в эволюции партийных институтов. В частности, в странах, переживших период тоталитарного правления, жесткость идео­логических требований к членству в правящих партиях, предо­ставляемые привилегии ее руководящим и рядовым членам, дис­криминационные критерии отбора последних превратили эти объединения в идеократические группировки кастового характе­ра. Более того, социальные претензии партийной бюрократии, породив стремление к «перехвату» этими организациями функ­ций всех иных институтов власти, обусловили возникновение

партийно-государственных образований, где не было места пред­ставительству живых человеческих интересов. В своей совокуп­ности эти тенденции привели к саморазрушению партий как спе­цифических политических институтов.

Длительные традиции существования подобного рода органи­заций в посткоммунистических странах, вызвав значительное недоверие населения к политическим объединениям, и в настоя­щее время мешают полноценному использованию партийных институтов для возвращения людей в политическую жизнь. Правда, борьба за выбор направления общественного развития, поиск консолидирующих социум ценностей порождают мощные источ­ники формирования новых политических партий. При этом во вновь образующихся партиях сосуществуют тенденции к их пре­вращению как в идеологически нейтральные организации, рас­считанные на максимально широкую социальную поддержку, так и в объединения с жесткими идейными требованиями к своим членам, централизованной организацией управления и автори­тарной ролью лидеров.

Однако партии, группы интересов, да и государство в целом являются «только» несущей конструкцией политики, материали­зующей интересы элит и неэлит. Для понимания же не только реального механизма функционирования данных институтов, но и характера отправления индивидами своих прав и свобод прин­ципиально важно знание политических идеологии, психологии и культуры. Именно они непосредственно определяют цели поли­тической деятельности людей, субъективное содержание полити­ческой жизни.