4

4

Поэтому важно, чтобы альтернативы противопоставлялись одна другой, а не были изолированы и выхолощены посредством какой-либо формы "демифологизации". В отличие от Тиллиха, Бультмана и их последователей нам следует относиться к мировоззрениям, выраженным в Библии, "Илиаде", "Эдде", "Сказании о Гильгамеше", как к вполне развитым альтернативным космологиям, которые можно использовать для модификации и даже для замены "научных" космологий некоторого данного периода.

Правильное понимание и искреннюю гуманистическую защиту этой позиции можно найти в работе Дж. С. Милля "О свободе". Философия К. Поппера, которую некоторые хотели бы навязать нам в качестве единственно гуманистического рационализма наших дней, представляет собой лишь бледную копию учения Милля. Она гораздо более специальна, более формалистична и элитарна, к тому же совершенно лишена интереса к проблеме счастья отдельного индивида – интереса, столь характерного для Милля. Особенности философии Поппера станут вполне понятны, если мы рассмотрим а) основания логического позитизма, играющих столь большую роль в "Логике научного открытия" ({308}); б) жесткий пуританизм автора этой работы (и большинства его последователей) – и при этом вспомним о влиянии Гарриет Тейлор на жизнь и философию Милля. В жизни Поппера не было Гарриет Тейлор. Предыдущие рассуждения также должны объяснить то обстоятельство, что в пролиферации я вижу не "внешний катализатор" прогресса, как полагает И. Лакатос в своих работах {240, 244}, а его существенную часть. В статье {112} ив особенности {113} я утверждал, что альтернативы увеличивают эмпирическое содержание теорий, находящихся в центре внимания, и поэтому являются "необходимыми элементами" фальсифицирующего процесса (см. работу Лакатоса {240}, прим. 27, где излагается его собственная позиция). В своем "Ответе на критику" {116} я указал, что "принцип пролиферации не только рекомендует изобретать новые альтернативы, он также предотвращает устранение прежних теорий, которые ранее уже были опровергнуты. Причина этого требования состоит в том, что такие теории также вносят свой вклад в содержание их победоносных соперниц" ({116}, с. 421). Это согласуется с замечанием Лакатоса о том, что "альтернативы – это не только катализаторы, которые позднее – при рациональной реконструкции научного знания – могут быть устранены" ({240}, прим. 27, с. 216), хотя следует учесть, что Лакатос приписывает мне психологическую точку зрения, а мою действительную позицию выдает за свою. Рассматривая аргументы, приведенные в тексте, приходишь к выводу, что возрастающее разделение истории науки, ее философии и самой науки приносит ущерб и ему следует положить конец в интересах всех этих областей. Иначе мы утонем в огромном количестве мелочей, точных, но совершенно неинтересных результатов.

См. Хессе М. ("Ratio", 1967, № 9, с. 93). Б.Ф.Скиннер пишет: "Ни один современный физик не обратился бы за помощью к Аристотелю" ({362}, с. 5). Может быть, это верно, но едва ли хорошо.

Птолемей. Альмагест. Цит. по: {268}, с. 18.

Позитивную оценку роли сочинений алхимиков в эпоху Возрождения см. в работе Ятса Ф. {399} и в указанной здесь литературе. Критику этой позиции см. в статьях М. Хессе и Э. Розена в: Minnesota Studies for the Philosophy of Science, Minnesota, 1970: см. также прим. 12 к гл. 8.

См. работу Кейнса Дж. М. {213} и более подробно в {264} с. 108 и сл.

О научном содержании некоторых мифов см. Сантиллана Г. {345}, в частности введение. "Тогда мы можем увидеть, – пишет Сантиллана, – как множество фантастических и с виду произвольных мифов, поздним отголоском которых является повествование греков об аргонавтах, может дать терминологию для выражения наглядных образов, некоторый кодекс, который уже начал разрушаться. Знающие этот кодекс имели возможность а) с определенностью указывать положение данных планет относительно Земли, небесного свода и относительно друг друга и б) представлять знания об устройстве мира в форме сказок о том, "как начинался мир"". Имеется две причины, по которым этот кодекс не был открыт раньше. Одной является твердое убеждение историков науки в том, что до греков науки не было и что научные результаты можно получить только теми научными методами, которые используются в наши дни (и которые были предвосхищены греческими учеными). Другой причиной является астрономическое, геологическое и т.п. невежество большинства ассириологов, египтологов, истолкователей Ветхого завета и т.д.: именно внешний примитивизм многих мифов отражает примитивные астрономические, биологические и т.д. и т.п. знания их собирателей и переводчиков. Благодаря открытиям Хоукинса, Маршака и других мы можем допустить существование некоторой интернациональной палеолитической астрономии, которая дала начало школам, обсерваториям, научным традициям и наиболее интересным теориям. Эти теории, выраженные в социологических, а не в математических терминах, оставили свои следы в сагах, мифах, легендах, и их можно реконструировать двояким способом; можно идти вперед, к настоящему, от материальных остатков астрономии каменного века, таких, как маркированные камни, каменные обсерватории и т.д., а можно идти назад, в прошлое, отталкиваясь от литературных следов, сохранившихся в сагах. Пример первого метода дает работа А, Маршака {270}, пример второго – работа Сантилланы – фон Деченда {346}. Их обзор и интерпретацию см. в моей книге {134}.

См. гл. 9 работы К. Леви-Стросса {252}. О физиологической основе колдовства см. Рихтер К. Р. {325}, а также Кэннон У. {43} и {44}. Тщательные биологические и метеорологические наблюдения, сделанные так называемыми "примитивными народами", изложены в: Леви-Стросс К. {253}.

См. Крозье Р. {67}. Автор дает очень интересное и беспристрастное описание истории этого развития с обширными выдержками из газет, книг, памфлетов, однако часто его сдерживает уважение к науке XX века.

Цит. по: Крозье Р. {67}, с. 109. См. также: Квок Д. {236}.

О рациональности этого отказа см. мою статью {126} в гл. 18 настоящей книги. О напряженных отношениях между "красными" и "специалистами" см. работу Ф. Шурмана {352}.

О более ранних результатах см. Накаяма Т. {283} и Манн Ф. {267}. В традиционной восточной медицине пульс больного является главным ориентиром диагностики и делится на 12 видов, Э. Хьюм в своей работе (Hume Е.Н. Doctors East and West. Baltimore, 1940, p. 190-192) приводит интересные примеры, когда диагноз по пульсу и современный научный диагноз приводят к одинаковому результату, см. также: Hume Е.Н. The Chinese way of Medicine. Baltimore, 1940. Об исторической основе этого метода и другие материалы см. во введении к {375}.

См. Криг М.Б. {227}.

Мое понимание этого сочинения см. в разд. 3 статьи {127}.