ТЕХНИЧЕСКИЙ МИР

ТЕХНИЧЕСКИЙ МИР

Технический мир определяется рациональностью и прогрессом. Как говорил Гегель, история является имманентным процессом, в котором самосознание одерживает победу над ограничительными шорами субъективности, чтобы объединить волю и действие в абсолютном познании. Маркс заимствовал эту идею исторического процесса, изобразив становление человека как развитие его материальных и технических возможностей, расширение доступных ему способов контроля над природой. Общее признание получила идея «избавления от необходимости», от того принуждения природы, которое сковывает человеческие потенции. История, не как простая регистрация событий жизни человечества, но как философский демиург, была средством грядущего перехода из «царства необходимости» в «царство свободы». Таким образом, «конец истории» должен сигнализировать о победе человека над всеми формами принуждения, достижении им тотального господства над природой и самим собой.

Такой подход характеризует истоки современных настроений. Будучи внедрен в науку, он нашел также выражение в образе правителя «Дома Соломона» у Бэкона или в «Шестидневной школе» из его «Новой Атлантиды»: «Целью нашей организации является познание причин и скрытых побуждений вещей, а также расширение границ власти человека для осуществления всех потенций вещей». В «Курсе позитивной философии», который, возможно, явился последней индивидуальной попыткой в одном обзоре суммировать человеческое знание (работа над ним была завершена в 1842 году), Огюст Конт полагал, что, по-видимому, непознаваемым в силу своей изначальной природы является только химический состав отдаленных звезд, и невозможно выяснить, «обитают ли на их поверхности живые существа». Двадцать лет назад астроном Гюстав Киркхофф применил к исследованию звезд спектральный анализ и представил первые результаты того самого познания, которое Конт считал недостижимым. Возможно, что вскоре мы сделаем последующие шаги в этом направлении.

Стремление представить эту траекторию познания руководит всеми нами как современными людьми. Возможно, самой проницательной попыткой реализации такого подхода является попытка историка Генри Адамса, отпрыска одного из замечательных американских семейств и бывшего президента Американской исторической ассоциации. Генри Адаме стремился начертать план «социальной физики», некой энергетической системы описания истории как процесса притяжения и отталкивания, движения и торможения, силовых линий, перехода от единства к многообразию. В своем исследовании единицы измерения он открыл «динамометр истории» — тот факт, что с введением современных источников энергии все явления за счет «удвоения скорости» приобретают экспоненциальный характер. Он считал, что открыл скрытую пружину философии истории — «закон ускорения». Но ему надо было составить схему траектории этого закона. Он считал, что решение этой задачи дается в статье «Равновесие гетерогенных субстанций» Виларда Гибза — удивительно глубокого ученого, чья не удостоившаяся должного внимания работа заложила основы статистической механики. В своей статье Гибз поставил вопрос о том, что он назвал «фазой управления» или способом, посредством которого отдельная субстанция (его пример — взаимопревращение льда, воды и пара) в ходе изменения своей фазы теряет равновесие.

Адамса заинтересовал термин «фаза». Тюрго и Конт в своих грандиозных исторических описаниях делили историю на фазы, и Адаме считал, что он теперь располагает точной формулой деления исторического времени и средствами прогнозирования будущего. Историк будущего, по его словам, «должен стремиться соотносить свое образование с миром математической физики. В дальнейшем нам не на что надеяться, если мы и дальше будем опираться на старые подходы. Новое поколение должно усвоить новые методы мышления...»

В 1909 году Адаме написал очерк «Правило фазы в применении к истории», в котором он стремился применить закон инверсии квадратов величин к характеристике периодов истории. Он полагал, что новая, механическая фаза началась в 1600 году вместе с научным творчеством Галилея, Бэкона и Декарта и что эта фаза продолжалась 300 лет вплоть до последующей — электрической фазы (которую символизировало изобретение динамо-машины). В соответствии с законом инверсии квадратов величин, если механическая фаза длилась 300 лет, электрическая фаза должна была быть равной 300 под корнем, или приблизительно 17 годам. В таком случае приблизительно в 1917 году она должна была перейти в «бесплотную» фазу — фазу чистой математики. И на основании этого же самого закона, дающего постоянный коэффициент ускорения, должен быть вычислен квадратный корень от 17 — приблизительно четыре года, — приводящий мышление к пределу его возможностей в 1921 году. (И даже если мы, учитывая нашу неспособность с полной уверенностью определить исходную точку ускорения, отнесем начало механической фазы к 1500 году, то, применив наш закон инверсии квадратов величин, мы должны будем датировать достижение предела мышления 2025-м годом; следовательно, может быть, мы еще располагаем временем.)

Таким образом, в этих уравнениях социальной физики дается всеобъемлющая картина социальной эволюции. В соответствии с правилом фаз общество на протяжении тысячелетий пребывало в тисках фетишизированных сил, в условиях господства религии над людьми; оно прошло через механическую эру и затем вступило в фазу электричества, не утруждая себя «беспристрастным пониманием происшедших событий, за исключением социальных и политических революций». Ныне общество достигло самосознания в научном смысле слова. В фазе чистой математики, в мире метафизики возможен упадок сознания и новый, «неопределенно длительный период неизменности, как это предвидел Джон Стюарт Милль».

Все же за всеми этими построениями нельзя не видеть большую проницательность. В «Письме американским историкам», которое Адаме написал в возрасте 72 лет в качестве прощального напутствия, он призывает обратить внимание на статью Лорда Келвина «Об универсальной естественной тенденции к рассеянию механической энергии». Адаме указывает, что спустя семь лет после Келвина Дарвин опубликовал свою работу «Происхождение видов» и «общество естественным образом, инстинктивно усвоило идею о том, что эволюция должна быть направленной». Но если историей аналогичным образом управляет социальная физика, не явится ли конечным уделом общества энтропия или случайное расстройство? А может быть, упадок энергии находит себе компенсацию — здесь Адаме заимствует свои пояснения из «Психологии толп» Гюстава Ле Бона — в брожении масс?

Техническая эра является эрой часов. Но часовой механизм изнашивается. «Термодинамика в громадной степени суживает вселенную, — писал Адаме — История и социология уже явно задыхаются». И наконец решающая идея, которую Адаме стремился выразить. Поезд истории, приведенный в движение ускорением познания, сойдет с рельсов. Человечество все чаще будет сталкиваться с неспособностью решать свои разрастающиеся проблемы, и, поскольку ускорение темпов перемен приближает нас к пределу энергии, мы не сможем созидательно отзываться на вызовы будущего. Таким образом, в техническом мире мы начинаем с прогресса и кончаем остановкой.