ЭТНОГРАФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ

ЭТНОГРАФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ

Традиционно считающиеся слабыми в методологическом отноше­нии гуманитарные науки в последние десятилетия совершили значитель­ный прорыв. В связи с работами структуралистов и постструктуралистов, семиологов, феноменологов, герменевтиков, психоаналитиков, крити­ков идеологии и т. п. можно говорить о революции в методологии, зна­

чение которой выходит за рамки наук, традиционно считающихся гума-11 итарными. На базе перечисленных дисциплин возможно создание прин-I (и пиально новой программы, которая могла бы стать методологической и эпистемологической основой философской науки о человеке.

" Человек производится человеком, но эта старая истина, сформули­рованная Аристотелем, нуждается в существенном дополнении, ибо че­ловек в отличие от млекопитающих, производится в культуре. Конста­тация морфологического своеобразия человека не решает проблему оп­ределения его сущности. Историко-антропологические исследования раскрывают феноменологические характеристики человека и, напри­мер, его отличие от орангутанга не опирается на понятие сущности че­ловека. Во всяком случае весьма затруднительно определить сущность как животного, так и человека. Однако мы стремимся зафиксировать ее в качестве своеобразного водораздела между ними, не замечая при этом, что мы полагаем сущность человека еще до его появления. Поэтому не остается ничего иного, как проводить отличие человека от человекооб­разных обезьян в культурной или нравственной плоскости.

Человек и животное представляют собой взаимосвязанные органи­ческие системы, каждая из которых существует не только сама по себе, но и благодаря отношениям друг с другом. Поэтому одна из этих сосу­ществующих систем представляет для другой окружающий мир. Субъ­ективность и бытие тесно связаны друг с другом. Бытие того, кто имеет свой окружающий мир, отличается от субстанциального бытия и бытия пещей. Вещь есть то, что есть, а субъект коррелятивен другому. Любое отношение или действие в такой системе воспринимается всегда в ши­роком контексте, который задан миром. Антропологическое понятие жизненного мира какого-либо субъекта отличается от космологиче­ского понятия мира, включающего все существующее — тотальность. Антропологический мир всегда чей-то мир. Это мир мужчин или жен­щин, русских или американцев. Это не просто часть космологическо­го или эпистемологического мира наблюдателя, это не “вещь в себе”, ибо он всегда релятивен определенным актам субъекта, выделяющим, придающим смысл определенным секторам окружающей действитель­ности. Этот мир все время меняется, и поэтому Хайдеггер считал его принципиально временным. Благодаря временности, возможно по­нимание других и даже чужих миров. Возможность преодоления гра­ниц своего мира, отказ от его центрации — наиболее трудное предпри­ятие, необходимое для преодоления враждебности. Страдание внутри сноего мира и стремление к взаимодействию с другими составляют коренные особенности человеческой экзистенции. Человеческий мир и отличие от замкнутого мира животных является открытым. То, что Хайдеггер описал как сферу man еще в большей степени характерно для мира животных. Но цепи раздражений и образцы реакций, выделяемые зоологами, не существуют для самих животных, поведение которых за­программировано на генетическом уровне. Они не имеют мира, кото­рый выходит за пределы ситуации. Только у высших животных есть его подобие, но и в этом случае применение понятий, приемлемых для опи­сания человека, в высшей степени проблематично. Строго говоря, мы не имеем адекватного языка для понимания мира животных, даже в повседневной жизни их поведение описывается отчасти в антропомор­фических, отчасти в механистических метафорах.

В культурантропологии вырабатывается иной способ описания. Так, важнейшим способом формирования человека является язык, ко­торый и отличает человека от животного. К типично человеческому сегодня относят, кроме языка, технику, абстрактное мышление, кото­рые и составляют признаки сущностного понятия человека. Вместе с тем, язык и техника претерпели в ходе человеческой истории принци­пиальные изменения, но сущность человека предполагается при этом неизменной. Все эти трудности использования понятия сущности по отношению к человеку заставляют либо вообще отказаться от него, либо определять сущность в рамках той или иной культуры. Но и здесь возникают не менее трудные вопросы. Определение человека дается с точки зрения его достижений и свершений, технических или культур­ных. Отсюда интерес к поздним культурам, к ранним фазам развития человеческого сообщества. Но одних технических достижений недос­таточно для достаточно емкого определения. Более того, именно в на­шу, характерную фундаментальными техническими достижениями эпо­ху, усиливаются разговоры о деградациичеловечества и об угрозе вы­живания. Таким образом, приходится принимать во внимание и дру­гие открытия. Поскольку сегодня наблюдается кризис семьи, в рам­ках которой осуществляется воспроизводство человека, можно раз­витие техники дополнить становлением семьи. Но как измерять сте­пень ее совершенствования. Очевидно, что здесь неприменимы кри­терии технического развития. На вопрос о том, какую историческую форму семьи считать более совершенной, нельзя дать однозначного ответа. Те же самые вопросы возникают и относительно других про­дуктов культурного творчества, очевидно, что особенно спорным бу­дет сравнение современного и старого искусства. Итак, современная методология, которая не ставит прямо вопрос о сущности человека, тем не менее неявно исходит из допущения о том, что по мере эволю­ции противоположность человека и животного все более нарастает. И вместе с тем, говоря о появлении человека на волне неолитической эволюции, разве не допускают тем самым сохранение некой его сущ­ности в ходе дальнейшего развития.

Этноцентризм — естественная установка любой народности, про­являющаяся в утверждении собственных случайных исторически сло­жившихся институтов в качестве общечеловеческих. Не случайно са­моназвания многих примитивных народов и означают “человек”. С по­зиций этноцентризма другие народности расцениваются как “детские”, варварские или животные. Теория истины выступает одной из форм легитимации собственных притязаний, которая нередко находит прак­тическое воплощение военно-политическими способами. Выход из ту­пика этноцентризма, завершающегося колониализмом, ищут признаю­щие равноправие любых норм, институтов и притязаний на истину сто­ронники релятивизма, который в качестве своеобразного противовеса всегда был присущ европейской культуре. Такая толерантность кажется отказом от истины и это исключает возможность оправдания самого релятивизма. Однако наделе релятивист утверждает некую высшую ис­тину, с точки зрения которой все остальные утверждения оказываются относительными, и это четко проявляется, когда дело доходит до соб­ственных убеждений и жизненных интересов релятивиста. Конечно, философское исследование человека не может ограничиться констата­цией этой ставшей уже расхожей истины, оно должно углубиться в ос­новные формы человеческого бытия, которые заданы языком, социу­мом и культурой. Человек является и творцом и творением культуры. Онтология культуры выступает своеобразным базисом философской антропологии и поэтому прежде всего подлежит изучению.